***
День пролетел незаметно – в делах. Мы добровольно приняли участие в вылазке Стражей против порождений тьмы, которые выбирались на поверхность из большого разлома близ Адаманта. Кстати, от Инквизиции в коротком, но жарком бою приняли участие наемники под предводительством одноглазого кунари. Железный Бык – так звали коссита – еще до отправления из лагеря не поленился познакомиться со мной и старшим из Стражей Орлея, Армандом (поскольку тот руководил собратьями по ордену, а я – своим небольшим отрядом) и вместе проработать тактику предстоящего сражения. По мнению кунари, стоило предоставить право первого удара тем, кто способен держать тварей на расстоянии, и мы с Армандом встретили эту инициативу с одобрением, поскольку никому не хотелось терять бойцов вследствие заражения скверной. Так что основная задача легла на плечи стрелков и магов, коих оказалось лишь трое – Алим, Дориан и тщательно скрывающая свой дар эльфийка из группы Быка. Стоит отметить, что справились с задачей и лучники, и чародеи просто прекрасно. Бойцам оставалось лишь зачистить территорию, а Арманду и кунари – доложить Инквизитору, что подступ к зараженному колодцу свободен и можно вплотную заняться его очисткой. Когда наши три отряда расходились в разные стороны у лагеря, Железный Бык напомнил мне о приглашении Инквизитора – из чего я сделала вывод, что кунари в этой реальности является соратником леди Тревельян, и окончательно укрепилась в своем решении избежать попойки в кругу бойцов Инквизиции. Мне вовсе не улыбалось провести вечер под надзором Бен-Хазрат** и контролировать каждое свое слово, выражение лица или жест. И, разумеется, при Быке я ни за что не стала бы пить – а я ощущала непреодолимое желание надраться. «Но не в этой компании». Впрочем, брошенная вскользь Железным Быком фраза о Серых Стражах – «истинных воинах, отдавших жизнь за то, во что они верили», – разбудила в моей душе еще одно желание. Оставив соратников в лагере, я вернулась в крепость, хозяевами которой еще недавно были Стражи, а теперь – самые примитивные среди падальщиков, что не брезговали даже останками демонов. Жара уже спала, но сумерки еще не наползали на мрачную опустевшую цитадель. В крепости было тихо, и мои шаги, благодаря мягкой подошве сапог, и малейшим шорохом не нарушали этого мертвенного безмолвия. Твари, захватившие Адамант, не обращали на меня внимания. Лишь какая-то птица (я не сильна в орнитологии) обеспокоенно приподняла голову, оторвавшись от трупа, который клевала, уставилась на меня маленьким желтым глазом, но сразу же вернулась к своему омерзительному занятию. Я пристально разглядывала каменные плиты полов и перекрытий, широкие крепкие лестницы, усеянные обломками. Всматривалась в самые узкие и темные щели, пока не обнаружила то, что искала. Меч Страуда, сломанный почти посередине, лежал на том месте, где мы обнаружили раненого Стража. Видимо, поднявшись после лечения Дориана, Жан-Марк подобрал себе новый меч – бесхозное оружие вокруг валялось в изобилии. Но мне казалось, что будет правильным, если в Вечность наш друг и соратник отбудет со своим клинком. Я подняла меч, бережно вытерла покрытый засохшей черной кровью обломок лезвия, коснулась кончиками пальцев эмблемы ордена, что украшал рукоять у самой гарды – серебряного грифона, гордо вскинувшего крылья и готового взлететь. «Настанет день – и мы все присоединимся к вам...» – вспомнила фразу, произнесенную Андерсом, и мое горло снова сжалось. Я вернулась в лагерь как раз вовремя: к месту в пустыне, где оставшиеся в лагере воины сложили из кусков черного камня два внушительных помоста, уже понемногу стекались все, кто мог ходить. Сверху на каждом возвышении уже лежали тела павших, и я прибавила шагу, хотя и надеялась, что без меня не начнут. У будущего костра Серых Стражей я, потрясенная, увидела Андерса – и на ходу бросила на стоявшего рядом с ним Варрика многообещающий взгляд. Гном лишь руками развел, давая понять, что он к этому не имеет никакого отношения. Мой муж замер с неестественно прямой спиной (обычно он слегка сутулился) и таким же мертвым взглядом, с каким преклонил колени перед Стражами этим утром. Руки его были скрещены на груди, и я с опозданием поняла, что его верный старый посох остался в Тени – там, где он и Справедливость снова пошли разными путями. Я прошла в шаге от Андерса, но он не заметил меня, поскольку продолжал смотреть в одну точку. Не видел, как я приблизилась к помосту и поднялась на него, ища взглядом Страуда. И только когда я осторожно, стараясь не коснуться никого из погибших, подобралась к телу Жана-Марка и вложила в его правую руку рукоять сломанного меча, в лице целителя промелькнуло что-то живое. Он остановил на мне затуманенный взгляд и чуть наклонил голову, словно выражал согласие и одобрение. А я спрыгнула на песок, подошла к магу, по обе стороны которого замерли Варрик и Хоук, и встала рядом с Карой. – Ты вовремя, – тихо сказала Защитница. В этот момент я заметила движение по другую сторону кургана – это был Дориан, принявший торжественную позу с того края возвышения, куда тела воинов и магов были обращены ногами. Такое же положение у костра, рядом с которым стояли мы, занял смуглый маг в мантии Серой Стражи. Андерс вздрогнул, будто очнувшись, резко шагнул вперед, отведя руку Варрика, попытавшегося его поддержать. Страж приблизился к товарищу по ордену и остановился рядом с ним, а секунду спустя к Дориану присоединился Солас. Только тогда я поняла, что крупные куски черного камня, из которых состояли оба помоста, были уложены здесь далеко не для красоты. «Каменный уголь... Ну, конечно!» Тревельян и Каллен медленным и торжественным шагом прошли по коридору, в который выстроились воины Инквизиции, чтобы остановиться между двумя парами магов. Потом Клэр, откашлявшись, начала говорить. Признаться, я не слушала траурную речь Инквизитора. Мои мысли блуждали далеко от песков Западного предела и даже от Глубинных троп – в Амарантайне, где сейчас, наверное, деревья уже оделись в золотой убор осени, а синева небес стала удивительно яркой. Я ясно видела, как Жан-Марк отрабатывает с Карвером приемы боя, как одобрительно покручивает ус, когда юному Хоуку, наконец, удалось выполнить самый сложный из них. Видела, как он опускается на корточки перед Рейвен, чтобы с серьезным видом выслушать очередной ее секрет, и глаза его при этом лучатся нежностью. Как орлесианец галантно и вместе с тем решительно забирает тяжелый бак с помоями из рук Бранвен, и смущенная гномка улыбается, слегка прикрыв рот ладонью... Тревельян замолчала, и я содрогнулась, когда четверо магов одновременно подняли руки. Огонь не был излюбленной стихией Андерса – да, пожалуй, и Соласа с Дорианом тоже, – но огненные сполохи, метнувшиеся к кострам, были исполнены ими безупречно. Огонь – простой, не магический – вспыхнул ярко, почти сразу превратив курганы в два огромных погребальных костра. Но чародеи не опускали рук. Они окутали пламя тончайшей зеленоватой сетью, предназначение которой я поняла чуть позже, когда до моего отупевшего мозга дошло, что мы, стоя в опасной близости, не ощущаем ни жара костра, ни... запаха горящей плоти. Почему-то эта мысль окончательно разрушила мое самообладание. Я опустила голову и беззвучно заплакала, сжимая кулаки. «Прости. И до встречи, мой друг...» Мою ладонь сжала горячая рука Хоук. – Прощай, – сказала Кара, глядя в самое пекло. – Да присмотрит за твоей душой Создатель... Андерс по окончании церемонии, когда сила его духа больше не могла поддерживать слабеющее тело, едва не рухнул – орлейский Страж-маг еле успел подставить ему плечо. Я и Хоук тут же ринулись на помощь, чтобы транспортировать мага в палатку, где он пребывал до этого (и откуда, по словам Кары, вышел по собственному желанию). С одной стороны, я была всерьез обеспокоена состоянием мужа, но с другой – оно давало мне благовидный предлог не ходить на тризну к Инквизитору, которым я не замедлила воспользоваться. Прежде чем мы успели уйти, Тревельян ободряюще коснулась моего плеча, и я даже не испытала желания отшатнуться. А Хоук пообещала Клэр вернуться, едва мы водворим целителя в постель. Кара сдержала слово и почти сразу ушла, а я еще некоторое время сидела рядом с Андерсом, поглаживая его руку. Перед тем, как уснуть, маг обратил ко мне слегка прояснившийся взгляд и грустно улыбнулся. – Как ты себя чувствуешь? – спросила я тихо. Он на миг закрыл глаза, словно пытался собраться с мыслями, а потом ответил: – Странно. Опустошенно. Словно... из моего сердца вырезали кусок. – Большой? – невесело пошутила я. Тень еще одной улыбки – чуть более светлой – скользнула по губам моего любимого. – Приличный. – Природа не терпит пустоты, – едва фраза прозвучала, как она показалась мне банальной, но ничего лучше я не смогла придумать. – Рано или поздно рана зарастет. Нужно просто потерпеть. – Возможно, – Андерс перевернул руку ладонью вверх, и я вложила в нее свою, которую он нежно пожал. – Хорошо, что ты здесь. Один я бы не справился со всем... этим. Я наклонилась к магу, легко коснулась губами его губ и щеки. – Я всегда с тобой, – прошептала я, чувствуя, как снова начинает ныть сердце. – Даже если я далеко. Помни это. – Помню... – он глубоко вздохнул, затем моргнул медленно, будто его веки налились чугуном. – Только ты... не уходи... далеко... Последние слова Андерс пробормотал еле слышно и с таким трудом, словно уже отключался. Собственно, так и было. Я еще с полчаса провела у постели мужа, вслушиваясь в его дыхание. И когда оно сделалось глубоким и ровным, осторожно вышла из палатки на свежий воздух. Мне хотелось хоть немного прийти в себя. – Теперь я понимаю, почему ты выбрала его. Голос Теодоро прозвучал негромко, но я вздрогнула, поскольку, погруженная в мысли, не заметила его присутствия у самого входа. Ривейнец сидел на ящике под навесом, вертя в руках свою любимую фляжку в кожаной оплетке. – Андерса? – переспросила я, подходя к Тео, а когда он подвинулся, уселась рядом. – И почему же? – Он был готов умереть, спасая нас всех. Не колебался, – в серьезном голосе Тео звучали нотки удивления, словно он не мог постичь причин поведения моего благоверного. – Я не знаю никого, кто поступил бы так же решительно. – Даже ты? – поддела его я. – Или Зевран? Ривейнец хмыкнул. – Зевран – Антиванский Ворон до мозга костей. Он бы не стал жертвовать собой без особой нужды. Нашел бы того, кто принесет эту жертву вместо него. А я... не настолько альтруист. И самоотверженности во мне маловато. Теодоро покачал головой, откупорил флягу и сделал большой глоток. Я почувствовала знакомый острый запах гномьего эля. – Знаешь, я тут подумал... – переведя дух после обжигающего залпа по гортани, заявил он. – Не так уж ты и красива! Я вопросительно подняла бровь. Тео отвернулся и бодро пояснил: – Ну, я решил, что уводить жену у Серого Стража – это дурной тон. Они же спасители Тедаса, защита от Мора и все такое... Найду себе кого-нибудь более подходящего. Поспокойнее, помоложе. И, желательно, человеческую женщину. – Правильное решение, – одобрила я, чувствуя, что по моим губам расползается довольная улыбка. Теодоро протянул мне флягу, я взяла ее, не чинясь. Отпила, закашлявшись с непривычки. И иголки, буквально нашпиговавшие мое сердце, почему-то стали казаться чуть менее острыми. Я посмотрела на небо – темно-синее, как антиванский бархат, расшитый бриллиантами, – и вспомнила древнюю легенду о том, что чистые души, покидая этот мир, превращаются в звезды. «Чушь это с научной точки зрения, – подумала я, снова отхлебнув из фляжки Тео. – Но красивая чушь...» – Тот парень... Страж, – осторожно спросил ривейнец, – был твоим другом? Я молча кивнула, все еще глядя на звезды и думая, в какую из них могла бы превратиться душа Жана-Марка. – Я знаю, каково это – терять близких, – неожиданно с грустью произнес Теодоро. – Причем не обязательно это связано со смертью. – Ты тоже кого-то терял? – Можно и так сказать, – Тео взял из моей руки сосуд, в свою очередь совершил возлияние. И добавил после паузы: – Всю семью. – Твои родные... – я ахнула, – все погибли?! Тео усмехнулся горько, иронично и покачал головой. – Нет, все живы, насколько я знаю. Это я умер. Для них. – Не понимаю, – пробормотала я, озадаченная. «Пират» помолчал, будто не решался продолжить свой рассказ, но еще один глоток гномьего эля вернул ему мужество. – Ты была права, когда сказала, что я не из Антивы. И что не аристократ, – заметил он, все еще саркастически кривя губы. – Да мало ли что я говорила! – запротестовала я, взмахнув рукой. – Чистую правду, – прямо заявил Теодоро, глядя мне в глаза. – Я из Ривейна. Из маленькой рыбацкой деревушки. Обычный нищеброд. – Нищеброд – это не про тебя! – возмущенно начала было я, но ривейнец остановил меня, накрыв мою руку ладонью. – А как еще назвать восьмого ребенка в семье рыбака, еле сводящего концы с концами? Ринна! – он вдруг озорно ухмыльнулся, словно выпущенная на волю тайна волшебным образом перестала тяготить его. – У меня три брата и четыре сестры! Когда я родился, братья уже были достаточно взрослыми, чтобы выходить в море и добывать пропитание для семьи, так что они не являлись обузой. А сестры – красавицы, и родители рассчитывали удачно выдать их замуж да еще и выкуп взять приличный. Один лишь я... случайность. Никому не нужная случайность. – Не говори так! – я повысила голос, но Тео торопливо прижал палец к губам и скосил глаза в сторону входа в палатку. Я тут же перешла на шепот, выругавшись. – Для братьев и сестер – возможно, но родители... – Для матери и отца я представлял еще меньший интерес, чем для всех остальных, – Тео покачал головой. – Тебе, наверное, сложно понять, но это так. Они даже имя мне придумать не потрудились. – В смысле? – я вытаращилась на ривейнца с отвисшей челюстью. – Нет, имя у меня было, – поправился он, – но если бы ты знала, какое... – Создатель! – я вдруг вспомнила «восьмерку» на надгробии в Тени. – Только не говори, что тебя зовут Оттавио!*** Тео рассмеялся, зажимая рот ладонью, и быстро-быстро закивал. – Нет, серьезно? Оттавио? Снова кивок и улыбка – уже веселая, от уха до уха. «Так вот почему он взял такое пафосное имя! – догадка озарила мое сознание. – Родители не считали его рождение даром судьбы, не заботились о нем, не ценили... Конечно он не мог назваться иначе! Только Теодоро!**** Чтобы убедить себя самого в том, что они ошибались. Что он по-настоящему важен. И дорог...» – Беру свои слова обратно, – вместе со словами я взяла обратно и флягу из рук Тео. – Твои предки – полные придурки! – Почему же? Своим равнодушием они подарили мне ни с чем не сравнимый шанс, – не согласился ривейнец. – Какой? – скептически уточнила я, сделав глоток. – Свободу, – глаза Теодоро вспыхнули в темноте, как звезды, сверкающие у нас над головами. – Я мог стать обычным рыбаком, как мои братья, и гнуть спину всю жизнь. Но поскольку жизнь среди людей, практически не замечавших моего существования, мне приелась, в десять лет я сбежал в Антиву – нанялся слугой на ривейнский корабль. – Юнгой? – О, нет! – он снова засмеялся, хотя и не так весело. – До юнги мне было дальше, чем отсюда пешком до Сегерона... Юнгой я стал лишь в тринадцать. И в тот же год познакомился с одним Антиванским Вороном, который спас мне жизнь во время потасовки в порту Риалто. – Зевран? – прошептала я в изумлении. Тео лишь снова наклонил голову. – Тощий эльф в одиночку раскидал пятерых здоровенных головорезов! – проговорил он задумчиво и почти мечтательно. – Я был в полном шоке и восхищении. Даже попытался принести ему клятву верности, но он в ответ расхохотался, сказал, что не планировал обременять себя детьми и посоветовал мне найти себе хорошего учителя фехтования. И, кстати, денег дал... – Это в его стиле, – признала я, невольно улыбаясь. – А ты нашел? Учителя... – Разумеется. Но, поскольку я мог себе позволить только услуги бойцов Хартии и иже с нею, моим наставником стал мастер клинка из местных контрабандистов. Так моя жизнь изменилась – окончательно и бесповоротно. – И ты ни о чем не жалеешь? Ривейнец ответил не сразу. Но когда произнес одно короткое слово – «нет», в его голосе не было и тени сомнений. – Я встречал на своем пути многих людей, эльфов, гномов... – задумчиво произнес он. – Среди них попадались откровенные злодеи, были едва ли не рыцари без страха и упрека. Хотя в большинстве из них было понемногу и света, и тьмы. Но каждый что-то принес в мою жизнь. – Я тоже? – почему-то спросила я. Теодоро – язык не поворачивался назвать его «Оттавио» – хитро прищурился в ответ. – Ты подарила мне очень важный урок, – с таким подчеркнутым легкомыслием, что оно казалось наигранным, ответил он. – Помогла узнать, что не каждой женщине цена – медный грош в базарный день. Я ударила его кулаком в плечо. Но хмыкнув, согласилась: – Есть и дороже. – Да. Но есть и бесценные. Почему-то от его слов и взгляда у меня на душе стало тепло. И даже стылая скорбь отступила и на какой-то миг перестала ожесточенно грызть сердце. Я поднялась, протянула Тео его фляжку, а потом спросила, резко меняя тему разговора: – Как думаешь, ты сможешь найти еще выпивки? Твоя закончилась. – Обижаете, монна Риннала! – Тео негодующе прищелкнул языком. – Конечно, смогу! – Тогда отыщи и присоединяйся к остальным. Сегодня нам всем не мешало бы принять чуточку лекарства... Когда Тео вернулся, я уже устроилась у костра вместе с Дорианом, Алимом, Элланой и вырвавшейся-таки из цепкой хватки Инквизиции Хоук. Кара пришла не одна, а в сопровождении... нет, не Варрика, но бурдюка с вином, которому мы не замедлили воздать должное. Потом я почему-то принялась вспоминать забавные случаи из жизни среди Серых Стражей, Хоук – наши разудалые приключения, а Тео начал делиться историями, больше напоминавшими откровенное вранье. И пусть веселья в наших глазах и голосах было немного, пока мы сидели вокруг маленького потрескивающего костерка, на лице каждого из нас постепенно проступало выражение облегчения и уверенности – друг в друге и в лучшем будущем. Словно огонь, разбрасывающий неровные тени и отражающийся в огромных зрачках сидящего на коленях Дориана фенека, объединял нас и согревал изнутри. ____________________________________ Примечания: * датрасси – всеядные животные, близкие родственники свиней ** Бен-Хазрат – тайная полиция кунари, которая приводит в исполнение законы Кун *** имя «Оттавио» происходит от числительного «восемь» **** имя «Теодоро» означает «Дар Божий»Глава тридцать пятая. Единение
10 января 2020 г. в 00:40
Первым, что я ощутила вне Тени, был запах дыма. Едкий и тяжелый, он так сильно бил в нос, что я чихнула и прослезилась. Андерс, которого я поддерживала, прикрыл ладонью нижнюю часть лица и что-то пробормотал.
– Отойдите! Риннала, Андерс, скорее!
Нам энергично махала рукой Тревельян. Я сообразила, что мы не даем Инквизитору закрыть разрыв, и оттащила мужа в сторонку, где стоял едва не подпрыгивающий от нетерпения Варрик. Гном встретил нас встревоженным возгласом:
– Где Хоук?
В этот миг из зеленоватого сияющего облака выскочили Кара и Тео – последние участники нашей прогулки по Тени. Мгновением позже Инквизитор вскинула вверх левую руку и обратила раскрытую ладонь к разрыву. Энергия сияющим потоком потекла от ее руки, и спустя несколько секунд напряженного ожидания проход закрылся с гулким хлопком. Тревельян облегченно вздохнула и как-то резко расслабилась, опустив плечи – я даже подумала, что она не удержится на ногах, но Клэр устояла.
– Кажется, это все, – почти шепотом произнесла она, оглядываясь.
Наш отряд стоял в центре внутреннего двора базы Серых Стражей. Несмотря на то, что мы уже покинули Тень, лица всех, кто прошел сквозь разрыв, сохраняли оттенок зелени, словно блики мира за Завесой все еще играли на них. Кроме того, на щеках Хоук, Тревельян и Теодоро красовались странные темные пятна, похожие на трупные, и меня на долю мгновения объял неконтролируемый ужас. Пока я не обнаружила аналогичные отметины на их доспехах, не сообразила, что жуткие следы – не что иное, как брызги демонической крови, и не рассмеялась с облегчением, прислонившись к Андерсу.
Над Адамантом разливалась утренняя заря, из чего можно было сделать вывод, что в Тени мы провели не меньше восьми часов. Выглядело поле битвы, озаренное розоватыми лучами восходящего солнца, еще хуже, чем я помнила: мощеная булыжниками площадка была завалена мелкими и крупными каменными обломками, среди которых вповалку лежали трупы демонов. Воняло от них просто зверски, и после нейтрального воздуха Тени даже голова закружилась. Солдаты Инквизиции расположились поодаль, бдительно наблюдая за разрывом, – видимо, были уверены, что из-за Завесы могут выйти только теневые твари, а никак не Инквизитор и ее сопровождающие.
Тревельян узнали сразу.
– Инквизитор! Она вернулась! – воскликнул кто-то из бойцов, стоявших поближе.
– Инквизитор жива!
Судя по тому, что почти сразу к нам подбежали солдаты, повторяющие имя и звание Тревельян с восторгом и изумлением, Клэр любили. Причем любили не как символ-светоч-знамя, а человека – понятного, близкого и при этом достойного восхищения. И хотя на шею к оствикской аристократке простые бойцы армии Инквизиции все же не кинулись, они мигом столпились вокруг. К Тревельян со всех сторон сразу потянулись десятки рук, зазвучали радостные крики, сопровождаемые улыбками, и Клэр, будто в один миг стряхнула с себя моральную и физическую усталость, приветствовала их бодро и весело, многих бойцов называя по имени. Ее глаза светились искренним счастьем, и я, наблюдая за сценой, которой живописец бы дал пышное название, вроде «Войско приветствует Инквизитора, вернувшегося из Тени», ощутила легкий укол чувства вины.
«Ты ее недооценила!» – насмешливо сообщил мне внутренний голос, и я кивнула, соглашаясь с ним и с Хоук, которая бросила на меня выразительный взгляд примерно такого же содержания.
– Она – настоящий лидер, – негромко произнес Андерс, опираясь на мое плечо и легко поглаживая его.
Я теснее прижалась к боку мужа, обхватив его левой рукой. Мага все еще шатало, и я взглядом поискала место, где он может присесть, чтобы перевести дух. Собственно, обломков во внутреннем дворе башни оказалось предостаточно, но мне хотелось выйти за пределы могильника демонов и смертных, в который теперь превратился Адамант.
– Пойдем в лагерь, – сказала Хоук, которая отлично поняла мое настроение.
Кара поддержала Андерса с другой стороны, и мы втроем неспешно двинулись к воротам мимо толпившихся вокруг Тревельян людей, эльфов, гномов – и даже кунари; я разглядела в массе воинов высокий силуэт, увенчанный парой громадных рогов. Варрик и Теодоро шли следом, оставив рядом с Инквизитором Блэкволла и Соласа.
Но тут в мощный хор радостных голосов вплелся еще один – звонкий и высокий, громко повторяющий мое имя.
Я рывком обернулась и едва успела принять достаточно устойчивое положение, прежде чем в меня с разбегу впечатался Алимар. Целитель оторвал меня от Андерса и с силой, которую я не ожидала обнаружить в его тщедушном теле, обхватил своими тонкими руками.
– Ты жива! – совершенно ошалело повторял маг. – Я думал, что ты... что никогда... – и он вдруг зарыдал, прижавшись лицом к моему плечу.
– Алим? – я погладила эльфа по спине, понятия не имея, как нужно вести себя в такой ситуации. – Э-э-э... Успокойся, я в порядке. Мы все в порядке.
Сурана закивал, не выпуская меня. Его слезы стекали мне за шиворот, но я и не подумала отстраниться. За нашей встречей в воротах Адаманта со снисходительными улыбками наблюдали Хоук, Андерс, Тео и Варрик, оперативно принявший на себя мою роль правой опоры для мага. Я взглянула на них, молча умоляя о помощи, но в этот момент откуда-то сбоку на меня и Алима, прилепившихся друг к другу, как сиамские близнецы, набросился еще кто-то.
– Хвала Творцам, вы вернулись! – голос Лавеллан звенел напряженно, как перетянутая струна, и поэтому сперва мне показалось, что эльфийка недовольна тем, что нам удалось выжить.
Я не успела хоть что-то ответить Эллане: долийка, следуя примеру собрата-эльфа, обняла меня с громким вздохом, полным нескрываемого облегчения. И если от Сураны я еще могла ожидать чего-то в этом роде, внезапный приступ дружелюбия Лавеллан меня просто потряс.
– Ребята... Но все же хорошо, да? – осторожно спросила я, боясь шевельнуться.
Эллана промолчала, а Алим захлюпал носом с еще большей эмоциональностью. Я уже собиралась применить какой-нибудь из приемов Антиванских Воронов, чтобы вырваться, прежде чем меня окончательно придушат, но тут эльфийский триумвират дополнил Дориан, который, подбежал и сжал нас всех в своих широких объятьях.
– Ринна! Мне не мерещится? – вопросил альтус. – Это на самом деле ты, а не демон в твоем обличии?
– Будь я демоном, выбрала бы тело поприличнее, – ответила я, и маг расхохотался.
– Это точно ты! Живая! И Теодоро! – Дориан кинулся к Тео, чтобы в порыве счастья прижать ривейнца к груди. На мой взгляд, Теодоро не слишком-то и сопротивлялся...
Более-менее прийти в себя и осмотреться я смогла лишь тогда, когда Алимар и Эллана справились с наплывом эмоций и отпустили меня на свободу. И первым, на кого упал мой взгляд, был Каллен Резерфорд, опирающийся на плечо своего адъютанта. Его грудь была крест-накрест перехвачена полотняной повязкой, левая рука, заботливо уложенная в лубки, покоилась на перевязи. Командор Инквизиции имел вид бледный и усталый, но глаза его лучились радостью.
– Я вижу, командор уже на ногах, – отметила я, подтолкнув локтем Сурану. – Хорошая работа, Алим!
Алимар тут же залился алым румянцем, пробормотав: «Ничего особенного!»
– Ничего особенного?! – скептически повторила Лавеллан. – Да Алим его буквально из Тени вытащил! Сам едва не умер, всю ману ухлопал на этого шемлена, тупой плоскоухий!
Сурана покраснел еще сильнее и бросил на Эллану умоляющий отчаянный взор. Та, смягчившись, с преувеличенным возмущением шлепнула его по лбу ладошкой и тут же улыбнулась.
– Алимар – молодец, Ринна, – тихо сказала Лавеллан, повернувшись ко мне. – Благодаря его самоотверженности теперь нас в Инквизиции считают своими. А когда он узнал, что вы с Тео провалились в разрыв, просто ополоумел. Рыдал, обвинял себя в том, что его не было с нами на поле боя, пытался даже войти в большой разлом... мы его еле удержали.
– От него все равно в бою было бы немного толку, если он всю ману потратил на излечение Каллена, – пробормотала я, глядя на объект заботы Сураны.
Резерфорд со слабой счастливой улыбкой наблюдал за тем, как солдаты встречают Тревельян.
– Командор! – Клэр, наконец, заметила Каллена и, пройдя сквозь расступившуюся перед ней толпу, легкими шагами двинулась к отважному рыцарю, широко улыбаясь и протягивая ему руки. – Вы ранены?
– Ничего, до свадьбы заживет, – усмехнулся храмовник, осторожно пожимая ладонь Тревельян здоровой рукой. – Рад, что с вами все в порядке, леди Инквизитор. Расскажете мне, что случилось в Тени?
– Конечно, – Тревельян с явным удовольствием взяла командора под локоть. – Но только с одним условием. Вы должны прилечь или хотя бы присесть, пока я утомляю вас разговорами.
Что именно ответил Каллен, зардевшийся, как юная девица (или как Алимар), я не расслышала. Но по тому, как охотно, хотя и медленно вследствие ранения, он двинулся прочь от крепости в сопровождении леди Инквизитора, я сделала вывод, что Клэр без труда уговорит своего главнокомандующего принять какую угодно позу.
– Ты глаз не сводишь с Каллена Резерфорда, – произнес Андерс мне на ухо. – Мне начинать беспокоиться?
– Нет, наш бравый командор под надежной охраной, – рассмеявшись, ответила я. – Мне вряд ли удастся пробиться к нему сегодня.
– А ты планировала? – маг иронично приподнял одну бровь.
– Не особо. Меня больше интересует другой воин. Твой соратник по ордену.
– Жан-Марк? – Андерс огляделся. – Странно, я тоже его не вижу...
Я обернувшись, нашла взглядом Дориана, который уже увлеченно расспрашивал Тео о наших приключениях, и потянула мага за рукав.
– Скажи, друг мой, ты, случайно, не видел мужчину с роскошными усами, которому оказывал первую помощь?
Дориан застыл на месте, с его губ мгновенно сбежала улыбка, яркий огонек в глазах потух. А я ощутила, как сердца коснулся непрошеный пронизывающий холод. Особенно когда альтус не стал торопиться с ответом и отвел взгляд.
– Дориан? – повторила я, насторожившись. – Ведь ты же... подлечил Страуда?
– Подлечил, – подтвердил альтус со странной неловкостью. – Но... с вашим исчезновением ведь ничего не закончилось, Ринна.
– Что ты этим хочешь сказать? – в поисках моральной поддержки я схватила руку мужа, и маг ответил мне таким же взволнованным пожатием. Мы оба смотрели на тевинтерца со страхом, ожидая разъяснения.
– Дракон улетел, когда вы провалились в Тень, но демоны-то остались, – дрогнувшим голосом пояснил Дориан. – Ваш друг возглавил сражение с ними. Он дрался, как бешеный виверн, но... демон Гордыни...
Я зажала ладонью рот, сдерживая отчаянный вскрик. Боль переполняла мою душу. Андерс, не произнеся ни звука, обнял меня за плечи, и я приникла к нему, вся дрожа.
– Где он? – наконец спросила я.
– Ты хочешь прямо сейчас..? – Дориан оборвал фразу и кивнул с сокрушенным видом. – Я провожу.
Альтус повернулся и двинулся к разрушенным вратам Адаманта. За ним направились я и Андерс в сопровождении Сураны, Лавеллан и Теодоро. Хоук и Варрик также присоединились к нашей «свите».
– Его положили вместе с остальными погибшими Стражами, – на ходу пояснил Дориан, когда мы покинули крепость. – После того, как бой был завершен, все живые-здоровые занимались тем, что отдавали последний долг своим соратникам.
– Соратникам? – с горечью повторил Андерс. – И как же солдаты Инквизиции различали, кто из Стражей сражался на их стороне?
Лицо альтуса помрачнело еще сильнее, но ответил он относительно спокойным тоном:
– Все члены ордена будут похоронены вместе – как доблестные бойцы, всегда стоявшие на защите Тедаса. Таков приказ командора Резерфорда.
Мой муж молча кивнул, выражая понимание.
– Ты был знаком с кем-то из орлейских Стражей? – спросила я его вполголоса.
– Кроме Жана-Марка? Я знал Стража-командора Кларель – виделись, когда Каллиан брала меня с собой в Монтсиммар. И еще пару магов...
Андерс смотрел вперед, и по боли, мгновенно отразившейся в его взоре, я поняла, что мы пришли.
Стражи лежали на песке вплотную, почти касаясь друг друга плечами. Руки каждому сложили на груди – признаться, не ожидала проявления такой заботы от солдат Инквизиции, особенно после недавней стычки в Адаманте. Тела одних были изуродованы до неузнаваемости, как у Кларель, которую удалось опознать лишь по знаку Стража-командора на обугленной тунике, другие выглядели мирно спящими. Страуд относился к последним. Когда я разглядела знакомое лицо среди остальных, – застывших и безжизненных, – меня снова охватило дикое желание заорать во весь голос, как на месте взрыва в Вал Руайо, чтобы выпустить на свободу терзающую меня изнутри боль.
Я знала Страуда много лет, и для меня он был такой же неотъемлемой частью ордена, как любой боец или маг из отряда Каллиан. Он был даже, пожалуй, ближе и роднее многих Стражей Башни Бдения, за исключением Героев пятого Мора. Когда мы только-только обосновались в Амарантайне, именно его Каллиан прочила в Стражи-констебли, но орлесианец отказался, мотивируя свое нежелание принять чин тем, что ферелденское крыло ордена должны возглавлять ферелденцы. Жан-Марк имел множество достоинств – в первую очередь, его отличали железная выдержка, невозмутимость, боевой опыт, стремление защищать Тедас и преданность делу Серой Стражи. И видеть его таким – неподвижным, с серовато-бледным лицом, уже тронутым рукою самой смерти, – знать, что его карие глаза никогда больше не откроются и не подарят свой обычный живой и умный взгляд, было невыносимо.
– Как командор планирует хоронить их всех? – спросил Андерс у Дориана. Голос его был глухим и надломленным; наверное, так же звучал бы и мой, если бы я нашла в себе силы заговорить.
– Он не давал пока соответствующих распоряжений. Наверное, в общей могиле или на едином костре...
– Огонь. Это правильно, – одобрил маг. – Достойно Серых Стражей.
Андерс отпустил мою руку и, подойдя к Страуду, встал на колени. Ладонь мага на миг замерла над телом воина, а потом, задрожав, накрыла его сложенные на груди руки.
– Ваша жертва не будет забыта, – донесся до меня еле слышный шепот мужа, – и когда-нибудь мы все присоединимся к вам.
Я обессиленно закрыла глаза. Вид коленопреклоненного Андерса, прощающегося с боевым товарищем и другом, повторяющего слова, которые обычно произносят при Посвящении и которые определяют судьбу всех Стражей со времен первого Мора, бил в самое сердце.
Подошла попрощаться Хоук, которая тоже хорошо знала Жана-Марка. В отличие от меня и Андерса, Кара не сдерживала слез, и крупные капли скатывались по ее искаженному горем лицу. Она не сказала ничего, просто коснулась плеча Стража, а затем прижала руку к левой стороне груди, словно давала неведомую клятву – и отошла в сторону.
Варрик чуть кашлянул за моей спиной, привлекая внимание.
– Котенок... Я думаю, надо бы уложить Блондинчика в постель, – с беспокойством шепнул гном. – Он выглядит неважнецки. Потерять друга-Стража да еще сразу после Справедливости... Тебе не кажется, что это слишком – особенно для него?
Я молча кивнула. Остановившийся мертвый взгляд Андерса буквально выворачивал меня наизнанку. Но я не решалась потревожить мужа в этот скорбный и вместе с тем значимый момент.
Наконец Андерс поднялся – и я тут же шагнула к магу, чтобы не дать ему упасть, поскольку ноги его сразу подкосились, и он всем своим весом повис на моем плече.
– Варрик!... – воскликнула я, чувствуя, что могу не справиться в одиночку.
На помощь мне пришел Теодоро, чей рост лучше подходил для данной цели. Арбалетчик же припустил вперед, в сторону лагеря, показывая нам дорогу. Только в этот момент я опомнилась, пересилив боль и отчаяние, застилавшие разум, – издала громкий протяжный свист, на который сразу же со стороны лагеря ответили радостным ржанием. И Демон Гордыни, из-под копыт которого разлетался песок, примчался на мой зов со скоростью бури.
– Тише, – я положила ладонь на нос вороного, который возмущенным и встревоженным ржанием не замедлил выразить мне всю глубину своего негодования и беспокойства. – Все хорошо, милый.... Тише...
– Это что еще за демон? – с удивлением и опаской спросил Андерс, рассматривая коня.
– Демон Гордыни, – я едва не улыбнулась невольному каламбуру. – Садись в седло, мы доставим тебя в лагерь.
– А ты уверена, что это безопасно? – подал голос Варрик, который едва успел убраться с пути моего вороного и теперь взирал на него с суеверным ужасом.
Демон коротко фыркнул в сторону гнома, пошевелил песок копытом, и в его глазах мелькнули недобрые искорки. Но на раненого седока он среагировал философски – не выказывал недовольства и смиренно вытерпел долгий процесс размещения Андерса на его спине. И потом до самого лагеря даже не порывался пуститься вскачь.
– Чем больше я тебя знаю, тем больше поражаюсь, Котенок, – заметил Варрик, шагая между мной, ведущей под уздцы Демона, и Хоук. – Хотя, пожалуй, тот факт, что тебе служат создания Тени, не должен был меня удивить.
Перемещение моего супруга в лагерь Инквизиции существенно упростилось, благодаря Демону: через четверть часа Андерс уже был устроен в палатке, которую Инквизитор выделил Хоук. Кара сказала, что ей все эти удобства без надобности, поскольку уснуть этой ночью вряд ли удастся, а я про себя согласилась с подругой. Затем Варрик и Хоук отбыли в ставку командования армией, пообещав вскоре вернуться.
Мои соратники (те, что избежали прогулки по Тени) устроились у самой границы лагеря, запалив свой костерок и возведя обычный тент, защищающий от палящего дневного солнца. Я, наконец, освободила Демона от своих вещей, которые вороной не позволил солдатам с себя снять, – да никто особенно и не пытался, ибо связываться со зверем, больше напоминавшим порождение ночных кошмаров, было себе дороже. Расседлав коня, я отпустила его отдыхать в табун Инквизиции. После чего, убедившись, что Андерс, измученный событиями, произошедшими в Тени и накануне, уснул, присоединилась к своим соратникам.
Алим и Эллана, все еще взирающие на меня и Тео так, будто боялись, что мы вот-вот исчезнем в разрыве, быстро подогрели еду – жаркое из гурна. Крупного зверя ухитрился завалить кто-то из солдат Инквизиции, поделившийся своей добычей с Сураной, который оказывал помощь в спасении раненых. С водой дела обстояли похуже, поскольку ближайший колодец, как с сожалением пояснил Дориан, был отравлен порождениями тьмы, и эту проблему Инквизиция еще не успела решить.
– Остались небольшие запасы с последнего привала в оазисе, – успокоил меня альтус. – Но завтра утром войско планирует тронуться в обратный путь, так что нас здесь больше ничего не держит.
Я подняла глаза от своей жестяной миски и обвела соратников вопросительным взглядом.
– Вы уже обдумывали свои дальнейшие планы?
Лавеллан и Сурана переглянулись, оба одновременно опустили головы. Но ответил почему-то Дориан.
– Мы решили, что присоединимся к Инквизиции только в том случае, если и ты сделаешь это, Риннала, – уверенно заявил маг.
– А если нет?
– Тогда последуем за тобой.
Я еле смогла сдержать раздражение.
– Глупо, – отставив тарелку, сухо произнесла я. – Для вас это хорошая возможность послужить Тедасу.
– Ты тоже служишь Тедасу, – возразил Теодоро.
– Я планирую вновь присоединиться к Серой Страже, как и Андерс, – в этом я вижу свое служение. Вы отправитесь вместе с нами на Глубинные тропы? – уточнила я с иронией.
На этот раз взгляды мои соратники отводили быстрее и выглядели более смущенными. Впрочем, Дориан все же решился возразить:
– Но ты нужна Инквизиции!
– Да? Видимо, сама Инквизиция пока этого не знает, – фыркнула я, намекая на отданный Лелианой приказ о моем аресте.
– Уверен, ты найдешь способ всех переубедить, – возразил тевинтерец. А потом добавил серьезно: – Не принимай поспешных решений, Ринна. Быть может, ты еще передумаешь.
– Возможно, – я не стала спорить. – А, может, и датрасси* полетят, как грифоны...
Вскоре у нашего костра появился Варрик, который сообщил, что Инквизитор решила отдать последний долг погибшим воинам Инквизиции и Серым Стражам на закате. После похорон Тревельян планировала устроить нечто вроде тризны, причем на церемонию, проводимую в более тесном кругу, были приглашены я, Андерс и Теодоро. Я в ответ мрачным тоном сообщила, что приму участие в основной части программы, но потом удалюсь, поскольку предаваться скорби предпочитаю среди своих друзей. Гном вздохнул, взглянул на меня с укором, но и сочувственно, а потом посоветовал не брать на похороны Андерса.
– Я и не планировала, – сказала я, глядя мимо гнома, в огонь костра. – Хватит с него потрясений на сегодня... А с того, кто решится его разбудить, я лично спущу шкуру.
Несмотря на то, что я, вроде бы, выразила согласие с мнением Варрика, арбалетчик продолжал смотреть на меня с болью во взоре. Наконец медленно кивнул и повернулся, чтобы уйти. Но прежде, чем гном сделал хотя бы шаг, он пробормотал себе под нос:
– Наш Котенок явно подрос... превратившись в яростную пантеру.
Поскольку Варрик был прекрасно осведомлен о чуткости эльфийских ушей, я ни на миг не усомнилась в том, что фраза предназначалась мне. И горько усмехнулась, глядя в спину удаляющегося друга.