Разрядка

Название: Вашингтон-73 Персонажи: Россия|Америка, упоминания президента Ричарда Никсона, посла СССР в США Анатолия Добрынина, генсека Брежнева. Рейтинг: PG-13 Жанр: ER, UST. Предупреждения: нет. Матчасть: Вашингтон, визит Брежнева в США (18-24 июня). 1) В 1973 начался вывод войск США из Вьетнама (т.е. северный, прокоммунистический Вьетнам победил в войне), к концу марта они покинули Южный Вьетнам – антивоенные протесты добились своего. Однако внимание публики приковано к набирающему обороты Уотергейтскому скандалу. Никсона обвиняют в незаконном шпионаже против кандидата от демократов на прошедших в ноябре 1972 выборах. Всю весну идут слушанья в судах, в Сенате США создаётся специальный комитет по Уотергейту. Его работа прерывается лишь на неделю в июне – чтобы продемонстрировать американское единство во время визита Брежнева в США (что тоже вызывает недовольство – проиграли Вьетнам, а тут президент с красными СНОВА якшается) Тем не менее, даже во время визита журналисты спрашивают членов советской делегации, что те думают по этому поводу. Брежнев и его окружение подчёркнуто дистанцируются от конфликта. 2) Визит Брежнева проходил в два этапа: часть проходила в Вашингтоне и Кэпм-Дэвиде, часть на вилле Никсона в Калифорнии. Никаких фундаментальных соглашений подписано не было, кроме соглашения о предотвращении ядерной войны, в основном обсуждали ядерное разоружение, Вьетнам и торговлю (СССР активно закупал в США зерно). Время и место действия: 19 июня 1973, ~19:00-20:30, Национальная аллея, от мемориала Линкольну до монумента Вашингтону (в это время Брежнев и Никсон встречаются на президентской яхте USS Sequoia, после чего вылетают в Кэмп-Дэвид). Почасовка визита: https://tinyurl.com/ybb9yfoh Хроники: https://www.net-film.ru/film-31446/ Музыкальный спонсор: Tom Paxton – When Princes Meet (1973) https://youtu.be/g8HSqVBVSY0 Tom Paxton – You Came Throwing Colors (1972) https://youtu.be/T866z2aCDzY David Bowie – Who Can I Be Now? (1974-6) https://youtu.be/5hVhHdeZlHw Phil Ochs – How High's the Watergate (1974) https://youtu.be/aAwHpHwwYeU Написано 2018-21/11/20 1402 слова. Сноски: 1. Мемориал Линкольну – тот самый памятник, где Линкольн сидит в кресле. Национальная аллея – комплекс разнообразных памятников и музеев в историческом центре Вашингтона. Начинается с Мемориала Линкольну, заканчивается Капитолием. https://tinyurl.com/y6twpdql https://tinyurl.com/y8l6gqwb (осторожно! большая картинка) 2. Ужин на яхте – 19 июня, президентская яхта https://en.wikipedia.org/wiki/USS_Sequoia_(presidential_yacht) https://tinyurl.com/y8kwaoj7 3. договорились на неделю прервать слушанья в комитете сената по Уотергейту – специальный комитет в Сенате США (февраль-июнь 1973), созданный для расследования Уотергейтского скандала. 4. гул электрических линий начала XX века – https://tinyurl.com/ycgx8f8t 5. Блэр Хаус – официальный президентский гостевой дом. Именно там жили и Никита Хрущев, и Брежнев, и Путин с Ельциным. "Чердак" Альфреда, напоминаю – это третий этаж Белого дома. 6. Пенсильвания авеню и прямая линия с Москвой – взято из "Сугубо доверительно" Добрынина. Пенсильвания авеню пересекает путь от Блэр хауса в Белый дом, во время визита Брежнева её перекрыли, чтобы гости могли спокойно ходить пешком туда-сюда. Прямая линия с Москвой. Не путать прямую телефонную линию с "красным телефоном"; последний – это телеграф. Телефонную связь делали по спутнику и убрали после поездки по просьбе замученного звонками в три ночи Добрынина. 7. "Pure as Sunlight" (чистый, как солнечный свет), "The best friend thirst ever had" (лучший друг, который когда-либо был у жажды), "Things go better with Coke"(Дела идут лучше с Колой) – лозунги Кока-колы в 70-75. 8. шерстяной пиджак – в СССР пиджаки были из шерсти и носили их даже летом, ибо аналогом из легкой ткани был кримплен (который синтетика и не дышит от слова совсем). 9. Всего 75 по фаренгейту – 24°C. Архив погоды Вашингтона: https://tinyurl.com/yasqsm5y 10. Радужный бассейн – ныне мемориал WWII https://tinyurl.com/yajmdobl 11. Монумент Вашингтона – гранитный обелиск на Нац. аллее: https://tinyurl.com/ybnh9ca6 12. Подпишем соглашение, и никакая ядерная война не испортит наш прекрасный мир – соглашение о предотвращении ядерной войны, 22 июня 1973 (три дня после событий фика) http://docs.cntd.ru/document/901865688 13. эта поездка с Брежневым нравится мне больше, чем та, предыдущая, с Хрущевым – да-да, Иван в фике был в Вашингтоне в 71, но тогда соглашение подписывали Громыко и Роджерс, а не лидеры стран, а в частном порядке Альфред тогда с Иваном общаться не спешил. Официальное же посещение страны лидером другой державы подразумевает экскурсии и улучшение межличностных отношений. 14. Росуэлл Гарст – человек, которому СССР обязан помешательством Хрущёва на кукурузе. Американский фермер, друг Хрущёва с 1955, в 1959 во время поездки Хрущёва в США тот навестил его ферму. 15. Какаовелла – оболочка шелухи бобов какао, побочный продукт производства тёртого какао. Поставлялась в СССР по ленд-лизу во время Второй Мировой. Алсо, сгущёнку изобрёл американец, хотя в США в чистом виде она не особо популярна. В Россию она попала в 1919 году благодаря Американской Администрации Помощи. 16. Американское какао с маршмэллоу https://youtu.be/q2C4m6Gx-vM Машина высаживает их у Мемориала Линкольну ближе к вечеру. Альфреду не обязательно проводить русскому экскурсию по Национальной аллее¹ – с этим справится и посол Добрынин, но. Но. Он не хочет признавать, как он был благодарен год назад за тот спокойный вечер на балконе Кремлевского дворца. Президент и генсек, а также вся свита ещё вчера вечером сразу после ужина на яхте² скрылись в Кэмп-Дэвиде. По-хорошему, Альфреду бы стоило присоединиться, но при виде Ричарда Никсона ярость желчью оседает в глотке. Каким-то чудом они договорились на неделю прервать слушанья в комитете сената по Уотергейту³, но напряжение в Белом доме похоже на интенсивный гул электрических линий начала XX века⁴. Лучше им с Иваном совершать faux pas-ы без лишних глаз. День прошёл замечательно, лениво. Прекрасная еда, бильярд, неторопливые беседы. А то, что ночевал Иван вовсе не в Блэр Хаус⁵ – так Альфред имеет право распоряжаться своим чердаком, как вздумается. Пусть Ричард спасибо скажет, что он вообще в Белом доме появляется и молчит по поводу Пенсильвания-авеню и прямой телефонной линии с Москвой⁶. Однако Иван – не президент, поэтому с ним первые десять минут прогулки Альфред трещит без умолку, вываливая на собеседника факты и анекдоты. Русский слушает его с лёгкой, немного снисходительной улыбкой на губах и даже кивает в нужных местах, терпеливо дожидаясь, пока Альфред выдохнется. Замолкает он лишь через полчаса. Достаёт из сумки припасённые бутылки кока-колы, легко отколупывает железные крышки и протягивает одну Ивану, услышав в ответ тихое "спасибо". Привкус на губах отдаёт горчинкой. Быть может, дело в коле, но Иван пьет свою содовую умиротворённо, как будто они гуляют по центру Москвы, а не идут по самой кромке отражающего бассейна, ведомые гранитным обелиском. Под ногами скрипит пыль. Альфред в который раз размышляет, стоит ли закатать её в асфальтную плитку или ещё есть надежда высадить траву, которая приживётся? Тишина между ними приятная, почти компанейская. С Иваном хорошо молчать. Альфред бы не отказался молчать с ним чаще. Он бросает на него мимолётные взгляды, с трудом отрываясь от созерцания своего врага. Словно стопка фотографий, которые потом можно будет увлечённо перебирать в своём сознании. Иван, обелиск, вытоптанная трава под ногами, бассейн по левую руку и снова Иван. Сердце сбивается с ритма, а он забывает отвернуться. Русский отпивает из стеклянной бутылки, в косых лучах солнца похожий на модель глянцевого журнала. А может, он сошёл с коммунистического плаката разжигать революционное пламя. Если это пропаганда, то она действует: американец краснеет на глазах, а пожар в груди грозится выжечь его сердце дотла. Иван не замечает, отдаётся напитку до конца, блаженно прикрыв глаза. Альфред следит за изгибом его шеи, видит выглянувшую из-под шарфа нитку шрамов и хочет пройтись о ней языком. Желание настолько неожиданное, что он спешно отворачивается. Газировка кончается вместе с дорожкой бассейна, и русский начинает искать глазами урну. – Оставь. Потом заберут, – отмахивается Альфред, спешно поставив бутылку на асфальт, пряча румяное лицо за отросшей чёлкой. Иван неуверенно ставит свою рядом, уютно примостив ее почти вплотную. Косые оранжевые лучи падают на мусор, подсвечивая стекло и – если это только не очередная дурь героинового сознания – две бутыли выглядят так, словно над ними вот-вот замерцает сопливый рекламный слоган с аллюзией на любовь. "Pure as Sunlight", "The best friend thirst ever had", "Things go better with Coke"⁷, – у Альфреда их целый ворох, а с колой дела и правда идут лучше. Иван облизывает губы и всё же расстёгивает последнюю пуговицу. Полы шерстяного пиджака⁸ расходятся, пахнув жаром с лёгкой примесью пота, а может, и мускуса, потому что кровь Альфреда стучит под ярёмной впадиной и лезет в штаны. Иван откидывает чёлку со лба, пройдясь по прядям пятернёй. – Куда дальше? – чуть устало спрашивает он, заставив Альфреда спешно отвести взгляд, чтобы не пялиться так открыто. Когда-то его вымораживало непринуждённое снобство Артура. Иван тоже умеет одеваться с иголочки, подчёркивать каждое своё преимущество – век назад Альфред запомнил его юношей, обёрнутым в имперскую парчу и меха. И тем ярче сегодня контраст между иронично-презрительным старшим братом и удивительно невзрачным врагом. Даже лучшие советские портные словно специально шьют ему пиджаки так, чтобы было видно: СССР – нация рабочих. Это одновременно раздражает и восхищает Альфреда. Он помнит, насколько потусторонне может выглядеть Иван, и то, что русский добровольно от этого отказался… Раньше он не обращал внимания – не до того было – а если и обращал, то только чтобы поиздеваться. Какое дело ему до одежды врага? Когда приличия позволяют, Иван закутан в кители – а послевоенные приличия в этом плане были весьма либеральны. Лишь последние десять лет различия в качестве одежды стали заметны. – До обелиска и домой. Я хотел прогуляться до Капитолия, но, вижу, с жарой ты справиться не в состоянии, – хмыкает Альфред, скрывая неловкость за фальшивым смехом. А ведь на улице не так жарко – всего 75 по фаренгейту⁹. Он бы посоветовал снять всю шерсть, но русский никогда не послушает, хотя край шарфа потемнел от испарины. – Так будет лучше, – даже не отреагировав на выпад, облегченно выдыхает Иван. Он останавливается на краю Радужного бассейна¹⁰; широко раскинув руки, ловит брызги фонтана – специально для них включили, и не зря. В глазах Ивана тихий восторг, когда он замечает спрятавшуюся среди струй радугу. Русский смотрит на неё жадно, пристально, а Альфред не может найти в себе силы отвести от него взгляд. Монумент Вашингтона¹¹ вспыхивает в лучах заката яркой свечой, штыком протыкает небо за спиной Ивана. Его волосы сверкают, точно снег на морозе, а ткань пиджака на распятых руках темнеет от крапинок воды. Всего на миг, Альфред видит свою первую, детскую еще влюблённость – Империю, погребённую под революцией, – и нескладный советский пиджак выглядит рубищем мученика. Наваждение пропадает так же быстро, как появляется. Иван разворачивается спиной к фонтану и запрокидывает голову, щурясь навстречу косым лучам. На его губах играет задорная усмешка, так не похожая на привычную хмурую гримасу. – Всё будет хорошо. Подпишем соглашение, и никакая ядерная война не испортит наш прекрасный мир¹², – уверенно произносит русский. Альфред злится от этого доброго тона, но в зародыше давит раздраженный ответ. Это он должен успокаивать Ивана и плести ему сказки о светлом будущем. Ему хочется содрать невзрачный пиджак с плеч русского, чтобы трещали гнилые нитки и расходилась грубая ткань. Ему хочется увидеть его – снова, как в юности – в шелках и золоте, квинтэссенцией европейского декаданса. Из золота на Иване сейчас лишь блики закатного солнца, и то, что русский не выглядит при этом несчастным, кажется Альфреду до боли неправильным. Молчание затягивается, рушит спокойную атмосферу оранжевого вечера. Иван бросает на него неожиданно кроткий взгляд, словно просит разорвать неловкую тишину, но в голове Альфреда ни одной ясной мысли, лишь невнятное жужжание, полное желчи, отчаяния и жажды чего-то. – Знаешь… – тихо произносит Иван и на этот раз не отводит взгляд. Под лучами солнца его зрачки почти не видно, зато радужка вспыхивает каким-то особенно восхитительным насыщенным оттенком. Не то фиолетовый, не то оранжевый – словно у русского не глаза, а два тропических цветка. – …Эта поездка с Брежневым нравится мне больше, чем та, предыдущая, с Хрущевым¹³, – в глазах Ивана смешинки-тычинки сверкают золотистыми капельками на фоне фиолетовых лепестков. Альфред завороженно замирает, позабыв всё вокруг, и не сразу понимает конец фразы. Насилу он отворачивается, чтобы уже через миг снова дерзко взглянуть на русского. – Ещё бы, Гарста¹⁴ в делегации нет, – всё же не может удержаться он от шпильки. Иван безуспешно пытается подавить неожиданный смешок. Улыбка у него оказывается солнечной и игривой. Альфред в который раз быстро отводит взгляд. – Скажу тебе по секрету, – заговорщицки произносит Иван, хотя в его голосе ещё слышны отголоски смеха. – Я этой твоей кукурузой наелся лет на сто вперёд. Видеть её уже не могу. – А что можешь? – вдруг спрашивает Альфред. Иван задумчиво кусает нижнюю губу – даже после стольких лет, вредная привычка всё равно то и дело прорывается наружу, особенно когда русский расслаблен. То, что он чувствует себя в безопасности здесь, в самом сердце Америки, неожиданно льстит. – Sgushchyonku… Не знаю, как она на твой переводится. Варёное молоко? Густое молоко? – Иван смешно хмурится, подбирая слова. Альфред тоже чуть хмурит брови, пытаясь угадать, но быстро плюёт на это, фыркнув себе под нос. В голову лезет только какао, о чём он и говорит. – Какаовелла¹⁵, – с теплотой поправляет Иван и поясняет на немой вопрос Альфреда. – Ты по ленд-лизу присылал. Она редко доходила до фронта, но… Иван резко замолкает, а после мотает головой, словно отгоняя какие-то мысли. – Спасибо, – благодарит он, вместо того, чтобы продолжить. – …Не за что, – после небольшой паузы отвечает Альфред, разглядывая вытянутые закатные тени на зелено-желтом газоне. До Белого дома они добираются уже в сумерках. Иван уходит в выделенные ему комнаты, а Альфред крадучись спускается по узкой лестнице для прислуги прямо в кухню-подвал и перехватывает кухарку. – За ужином подайте какао. По старому рецепту¹⁶. Десерт Иван встречает с восторгом, на миг забыв этикет. Глядя, как он по-плебейски рукой отправляет в рот кусочек шоколада с прилипшим к нему маршмэллоу, Альфред прячет усмешку в собственной кружке.