***
Казалось, страх на пару со злостью создали на время удивительно прочный союз, заставляя девушку застыть на месте, потеряв несколько драгоценных мгновений на то, дабы привести мысли хотя бы в относительный порядок. Подорвавшись с места, Риоко быстро нагнала Хяккимару, останавливаясь прямо перед ним, тем самым преграждая путь. Зеленые глаза с отчаяньем глядели на то, как слегка хмурится его лицо: то, что ей не удастся заставить юношу передумать было очевидно, но все же… — Пожалуйста, не иди туда, — девушка говорила шепотом, но голос ее звучал твердо; почему-то она была абсолютно уверена в том, что он ее понимает, несмотря на недавнее знакомство с человеческой речью. — Подождем, пока твои раны заживут и уже не смогут побеспокоить тебя во время боя, а потом… Холодная, искусственная рука опустилась ей на макушку, легким движением растрепав короткие, темные волосы. Широко распахнув глаза, Риоко молча наблюдала за тем, как Хяккимару, не задерживаясь больше ни на мгновенье, уверенно направился в сторону, указанную служителем. Пальцы сами потянулись к волосам, пока она, отстраненно наблюдая за удаляющимся силуэтом, пыталась осмыслить произошедшее. Подобные действия были привычны для нее самой, пускай она и позволяла себе делать так не слишком часто. Однако в данном случае… был ли это жест поддержки? Или, может, он просто сделал то, что делала она, не придавая своим действиям абсолютно никакого смысла? Она не понимала. Но постепенно, на смену растерянности и недоумению, приходила глухая злость. Пожалуй, даже сама Риоко не могла бы сказать точно, что именно пробудило в ней подобные чувства: то, с каким отчаянным упрямством Хяккимару стремился встретиться со своей погибелью, или же то, ради кого он так стремился побыстрее расправиться со своим противником. Да, пускай он всегда упорно шел к своей цели, напрочь игнорируя обстоятельства, но в этот раз, похоже, кое-что изменилось. Тряхнув головой, пытаясь отогнать ненужные мысли куда подальше, Риоко быстро развернулась, собираясь последовать вслед за уже скрывшимся среди деревьев юношей, но… — Я иду вместе с вами, — отчеканила девушка, сверля тяжелым взглядом руку служителя у нее на запястье. Старик лишь как-то понимающе улыбнулся, покачав головой. До чего же все-таки быстро разрастаются сомнения в душах людей; смятение всходит, как сорняки на самой благодарной почве. — Твое желание защитить то, что тебе дорого, похвально, но что-то мне подсказывает, что в таком состоянии ты вряд ли сможешь чем-либо помочь. — Ах, так вас волнует мое состояние, а не раны Хяккимару? — прошипела она, тщетно пытаясь успокоиться. — Уверен, сейчас от него в бою будет куда больше пользы, чем от тебя, — спокойно заметил служитель. — Не стоит позволять эмоциям заглушать голос разума — от этого бывает много проблем. Холодная ярость, кипевшая в ней, была готова вот-вот вырваться наружу. Пожалуй, именно это и послужило причиной того, что она сдалась, покорно опустив голову. Заметив перемены в состоянии собеседницы, служитель выпустил наконец ее руку. Кивнув то ли своим мыслям, то ли Риоко, старик поспешил вслед Хяккимару, который уже давно скрылся из виду. Повернувшись в сторону храма, девушка вздрогнула, столкнувшись взглядом с Дороро. Риоко не была уверена в том, что именно видела в карих глазах, но почему-то сейчас ей стало стыдно за то, что не смогла держать себя в руках. Пускай во взгляде маленького вора совсем не читался упрек, но это ощущение вины поселилось в сердце, и, похоже, на продолжительное время. — Не стоит волноваться, — небрежно веселым тоном заметил мальчишка; со стороны было совершенно непонятно, пытается ли он приободрить спутницу, или самого себя. — Братец сильный, он справится. «Братец сильный». Да, пожалуй, с этим поспорить сложно. Хяккимару обязательно придет на выручку, защитит даже от самых кровожадных монстров. Он сильный, а значит, может справиться со всем на свете; может спасти, даже если нет уже никакой надежды на то, чтобы выжить. Вот только… Сильный — не значит непобедимый; не значит, что можно бросаться в пекло каждый раз, делая вид, что все так и должно быть. И в нужный момент, кто же спасет самого Хяккимару от врагов или же от него самого? Отведя взгляд от Дороро, девушка взглянула на порог храма, где, устремив свой взор на лес, потеряно стояла Мио. Риоко устало улыбнулась, замечая беспокойство во взгляде новой знакомой. Попроси она его остановиться, Хяккимару послушал бы? Почему-то она в этом не сомневалась. Да и чего гадать? Мио ведь не останавливала его. Потому что хоть судьба и сводила их небольшую компанию со служителем множество раз, тот все еще путешествовал в одиночку. Да, он давал действительно мудрые советы и, если того требовала ситуация, помогал избавляться от монстров. Но он мог вот так беспечно выдать информацию, благодаря которой Хяккимару будет рисковать своей жизнью. Ибо сочувствие — не значит участие. Потому что хоть Дороро и был удивительно взрослым для своих лет, он оставался ребенком, с детской непосредственностью глядящим на мир. «Братец сильный, он справится», — а разве может быть иначе? И пускай маленький вор действительно дорожит Хяккимару, пускай от преданности в карих глазах теплеет на сердце, но детская наивность не лучший соратник. Ибо слепая вера в человека, пускай и невероятно сильная, не означает, что он в безопасности. Потому что Мио, хоть и имеет действительно доброе сердце и искреннее желание помочь, привыкла чем-то жертвовать во благо, даже если и собой. Милая улыбка и свет человека, способность бороться за каждый маленький кусочек счастья может излечить любую одинокую душу, но, увы, ничего не способна поделать со смертью. Ибо доброта — не значит способность помочь. Потому что Риоко слишком сосредоточилась на том, что будет лучше для дорогого ей человека, забывая спросить его самого. Она думала о том, как сделать правильно, лучше, но в итоге не сделала ничего. Ибо намерение — не значит действие. Потому что они все всего лишь люди, совершающие ошибки. Ибо идти вперед — не значит не ошибаться.***
Ноги были мокрыми от утренней росы, но такая мелочь определенно не заслуживала излишнего внимания. Даже не пытаясь подавить очередной зевок, Дороро вяло поднимался по лестнице, устало потирая глаза. Веки то и дело норовили слипнуться под священной печатью сна, заставляя мальчишку понемногу закипать: спрашивается, где было это желание спать ночью? «А где сейчас правая нога братца? Пропадает в желудке очередного монстра?» — протянул насмешливо внутренний голос. Маленький вор лишь тряхнул головой, пытаясь избавиться от ненужных мыслей. Впрочем, картинка с обрубком ноги Хяккимару все так же оставалась перед глазами. «А где же работала сегодня сестренка Мио?» — ехидно продолжал упрямый голос, заставляя ребенка взвыть от досады: кажется, ему только чужих голосов в голове для полного счастья не хватало. В конце концов все имеют право на ошибку, братец не исключение. Уж кто-кто, а Хяккимару найдет в себе силы отыскать решение проблемы, в этом он абсолютно уверен. Пускай это дурное чувство в груди все еще не желает покидать маленькое сердце, но сомнений у Дороро не было. Сильный ведь всегда идет вперед, вопреки всем и всему. А Мио… взрослые постоянно делают то, что считают правильным. И если это ее способ отвоевать забранное войной, Дороро не осуждает. Лишь бы не сломалась на пути к цели, хотя… Сестренка ведь тоже сильная, она справится. А когда все наладится, уже абсолютно точно не останется места для сомнений и сожалений в юном сердце. Тогда вернется безмятежный сон. Тогда… Ребенок замер, с любопытством рассматривая еще одного человека, не спавшего в столь ранний час. — Ты собираешься сделать новый протез для Хяккимару? — осторожно интересуется он, разглядывая предмет труда расположившейся на ступенях возле храма Риоко. Ответом ему послужила лишь грустная улыбка и несколько рассеянный взгляд зеленых глаз: ночь выдалась бессонной для многих обитателей разрушенной святыни. — Протезом это назвать сложно, — окинув придирчивым взглядом свое творение, заметила девушка. Кончиками пальцев она аккуратно провела по деревянной поверхности. Что же, с остальными искусственными частями тела юноши это действительно даже близко не стояло, но во всяком случае, по скромному мнению мальчика, выглядело это лучше тех палок, что использовали дети здесь. — У меня нет нужного материала, да и, по правде говоря, нужных умений тоже. Было бы неплохо найти мастера, способного воссоздать протезы. Пожалуй, только один человек может достойно это сделать, — Риоко прикрыла глаза, запрокинув голову назад, тем самым подставляя лицо под первые солнечные лучи. Кажется, девушка что-то вспоминала. Дороро хотел было спросить об этом загадочном умельце, о котором уже упоминала Риоко, но возможности сделать это ему не предоставили: — Не хочу снова лезть не в свое дело, особенно учитывая то, что ты не слишком меня слушаешь, — осуждающий взгляд в его сторону заставил маленького вора принять самый что ни есть невозмутимый вид, искренне надеясь, что пылающие уши остались незамеченными, — но на твоем месте, я бы не гуляла по ночам. Слишком часто слышится шорох свободно разгуливающих крыс. Пробормотав себе под нос что-то о том, что «крысы — это наименьшее зло, которое он имел возможность созерцать за время их путешествия», Дороро, заметив немой вопрос в зеленых глазах и несколько комично приподнятую бровь, лишь скрестил руки на груди, демонстративно отвернувшись. В конце концов какое ей дело, гуляет он по ночам или нет. Продолжительное время ему приходилось путешествовать в одиночку после смерти матери, так что постоять за себя он сможет. Точнее, всегда можно правильно оценить все риски и удрать в нужный момент. Да и, по правде говоря, ночевал он в храме. Лишь под самое утро, уже полностью отчаявшись заснуть, он решил ненадолго прогуляться, дабы выветрить из головы все ненужные мысли. Карие глаза все же одарили собеседницу новым взглядом. Несмотря на неприятное чувство от осознания того, что к нему в который раз отнеслись как к обычному ребенку, Дороро с интересом отметил то, что внутри потеплело от того, что о нем… волновались? — Почему ты здесь? Думал, ты будешь у Хяккимару… Ты ждешь сестренку Мио? Кажется, ей уже пора возвращаться. Риоко нахмурилась, отведя взгляд, тем самым заставив мальчишку вздрогнуть. После всего произошедшего он и думать об этом забыл, но тем не менее… «Тебе не стоит идти за ней». Тем не менее, не стоит приуменьшать важность этой, казалось бы, мелочи. В тот момент у него не было времени придавать значение словам отстраненно наблюдающей издалека за детьми девушки, расстроенной внезапным уходом Хяккимару. Мио была уже далеко впереди, так что, не поторопись он, мог и вовсе потерять ее из виду. «Поверь, увиденное тебе не понравится». Она знала. Почему-то этот факт вызвал в нем какое-то странное, неизвестное, но от этого не менее неприятное чувство. Ничего странного в осведомленности Риоко не было, да и предпринять, по сути, она ничего не могла. Понимание этого должно было успокоить его, но отчего-то на душе становилось еще хуже. — Она уже у Хяккимару, — тихо произнесла Риоко, вырывая собеседника, уже и забывшего о заданном вопросе, из его размышлений. Наградив девушку тяжелым взглядом, он как-то обреченно поинтересовался: — Значит, сестренка Мио тебе не нравится? — непонимающий взгляд вместо ответа заставил Дороро посильнее сжать руки в кулаки. — Ты… ты ведь презираешь ее, верно? Считаешь, что она куда ниже тебя, что сестрица не заслуживает хорошего отношения к себе?! — вспылив, ребенок не заметил, как повысил голос. Попытавшись взять себя в руки, маленький вор уверенно продолжил: — Но это не так. Мио очень добрая, она не может смотреть на то, как страдают другие. Уверен, если бы дело касалось лишь ее безбедного существования, она бы никогда не решила идти подобным путем. Но ведь ей приходится заботиться не только о себе! Все живущие здесь вряд ли смогли бы выжить без ее помощи. Она в ответе за всех этих детей, и она делает все, чтобы иметь шанс на свой маленький спокойный мирок, где им бы не угрожали бы голод и внезапная смерть от рук самураев. Разве… разве это не заслуживает уважения?! Дороро с вызовом взглянул ей в глаза, готовый отстаивать свое мнение до последнего. Впрочем, отстраненное, в кои-то веке даже безразличное выражение лица девушки, свели весь запал на нет. Легкая, застывшая улыбка заставила его осознать, что он не понимает ни сидящего перед ним человека, ни его мотивов. На самом деле, взрослые очень предсказуемы и просты в своем образе мыслей. Кое-кто плевал на все, кроме денег, кто-то желает лишь славы, в то время как другие мечтают спокойно прожить достойную по меркам окружающих жизнь в своем умиротворенном маленьком мирке; а еще есть люди, которые так устали от своей боли, что их единственным утешением стала боль других. Так или иначе, каждый жаждал в итоге найти свое счастье. Все просто и понятно, верно? Пожалуй, только взрослые могут рассуждать, насколько все сложно, при этом маскируя желание наживы под благородные цели. И Риоко хочет просто… защитить братца? Пройти с ним весь этот путь до конца? Помочь избавиться от монстров? Она ведь сама говорила об этом. Тут тоже все предельно просто и ясно. Правда, несколько сбивает с толку то, что в важные моменты она лишь играет роль наблюдателя. И, разумеется, у нее были свои причины не начинать свой путь вместе с Хяккимару, а присоединиться к нему позже. Да и только по чистой случайности все никак не предоставится возможность показать себя в бою с очередным демоном. Это несколько сбивает с толку, но это лишь мелочи. Мелочи, из-за которых может сложиться ложное представление, как это часто бывает в сложном мире взрослых. Мелочи, которые составляют портрет человека, который сам не знает, чего именно хочет. — Вероятно, это моя вина, — задумчиво произнесла Риоко, привычно вздыхая и устало ему улыбаясь. В подобные моменты Дороро приходило в голову, что и братец, и его давняя знакомая не такие уж и взрослые. В такие мгновения девушка напоминала ему ребенка, который слишком сильно притворялся взрослым, а теперь окончательно потерялся в большом, непонятном ей мире. — Слишком уж часто я летала в облаках. Прости уж меня, ладно? Я не в праве судить кого бы то ни было, не побывав в чужой шкуре. Очень сложно презирать Мио, тогда как я сама в такой ситуации, скорее всего, просто покончила с собой, не найдя сил бороться. Пожалуй, я действительно странно вела себя в последнее время, — Дороро кивнул, про себя отмечая, что странности у нее идут на постоянной основе. — С тех пор, как мы оказались здесь, меня преследует странное чувство… Сама не знаю, что на меня нашло. В любом случае, ты все правильно сказал. Вот только излишняя доброта может погубить человека. Да и всех все равно не спасешь. Эта война… — Замолчи! — внезапный крик заставил Риоко вздрогнуть и непонимающе уставиться на покрасневшего от злости ребенка. — Как же ты не понимаешь?! Пускай надежды мало, пускай собственные усилия кажутся жалкими… Способность бороться, идти вперед, желая спасти всех, кто нуждается в спасении — это ли не показатель силы человека? Просто сказать, что это невозможно и не пытаться дать отпор судьбе просто жалко. Именно поэтому все так тянуться к сестрице, к ее свету. Даже Хяккимару, — девушка вздрогнула, опустив голову, но он совершенно не обратил на это внимания. — Жаль, что ты отказываешься это понимать. Ноги сами понесли своего хозяина вперед, оставляя девушку позади. Щеки горели, а глаза неожиданно начали слезиться под напором переполняющих душу эмоций. Дороро отнюдь не был уверен в том, что правильно понял слова Риоко. Уверенности так же не внушали и его собственные слова, но сожалений не было. Была лишь усталость. Усталость от всех этих недосказанностей со стороны девушки, от бессонной ночи, проведенной в страхе за братца, и от мира, в котором, кажется, стало невозможно просто жить, а не выживать в постоянных войнах, где кровь лилась рекой. А еще был страх. Страх того, что однажды у него будет такой же взгляд неполноценного взрослого, по сути, еще ребенка, все еще не до конца сломленного, но безвозвратно потерянного в сложном, жестоком и несправедливом мире.***
Молодая Луна равномерно освещала дорогу тихо ступавшей девушке. Вдохнув полной грудью свежего, ночного воздуха, Риоко обернулась, оглядывая поверхностным, но довольно цепким взглядом окрестности. Глаза слезились и немного побаливали, что отнюдь ее не радовало: в таком состоянии, она могла упустить немаловажные детали. Что поделать, несмотря на общую усталость и вымотанность, спать, на удивление, совсем не хотелось. Порыв прохладного ветра заставил зеленоглазую поежиться и пожалеть об оставленном в храме плаще. Потрепанная временем ткань вряд ли защитила бы ее от реального холода, но так было бы хоть немного теплее, привычнее, уютнее. Риоко усмехнулась, в последний раз осматривая опушку леса. Звезды, рассыпанным бисером расположившиеся на небосводе, возможно, и притягивали взор всех бодрствующих этой ночью, но проникнуть взгляду дальше первого ряда деревьев не давали. Темнота бережно оберегала секреты леса, тонким шлейфом мрака окутывая пространство вокруг. Самое то для почти бесшумно передвигающихся теней и разыгравшейся паранойи. Потерев указательным и большим пальцами уставшие глаза, девушка посильнее стиснула рукоять катаны, снова возобновив путь к их временному пристанищу. Пожалуй, хватит на сегодня. Своим убитым видом и отчетливо выделяющимися на бледной коже синяками под глазами, она только заставит и без того вечно подозрительного Дороро опасливо коситься в ее сторону. Глухо скрипнула под ее весом уже начавшая гнить ступенька святыни, заставив путницу ненадолго замереть, поджав губы: не должны подобные развалины использовать как жилье и, уж тем более, не должны в таких условиях расти дети. Кажется, они совсем не придают этому значения, счастливо живя вместе даже в этом месте, но правильнее ситуация от этого не становилась. Пускай обыкновенное дело, но от этого было только обидней: создавалось впечатление, что все уже давно смирились с этой подменой, ошибочно полагая, что так и должно быть. «Я правда рада, что у меня есть возможность жить здесь вместе с сестренкой и остальными», — тихо сказала Маю, маленькая девочка, одетая в ободранное кимоно, смущенно опустив глаза в пол. Щеки ее в тот момент покрылись легким румянцем, и у Риоко не возникало никаких сомнений в искренности ребенка. Было ужасно грустно и пусто в груди, но она лишь улыбнулась малышке в ответ, не желая переубеждать или что-то доказывать. В конце концов, возможно, это и хорошо, уметь радоваться каждой мелочи. Да и не стоит ей думать об этом: не успеет одуматься, а уже привяжется ко всем ним, а это ничего хорошего никому не сулит. В чем смысл страдать о чужой судьбе, не имея возможности что-то изменить? Всем помочь невозможно. Старая, деревянная дверь, на удивление, легко поддалась, не издав при этом ни звука. Взгляду Риоко предстала милейшая картина: дети, расположившись кто-где, спокойно пребывали в царстве Морфея. Тихое, мирное сопение заставило ночную гостью искренне улыбнуться, хоть и ненадолго. Быстро одернув себя, девушка собиралась было удалиться, когда зеленные глаза зацепились за маленькую фигуру немного поодаль. Пожалуй, в мире нет двух одинаковых людей. Все они отличаются характером, привычками, мечтами, статусом… Но есть вещи, которые остаются неизменными для всех, делая людей равными между собой. Каждый человек вынужден обеспечивать себя едой, каждый из нас бессилен против течения времени, и никто не сможет избежать смерти. А еще все люди ничего не могут с собой поделать, когда солнце скрывается за горизонтом: веки начинают тяжелеть, а тело наливается свинцом. Можно сопротивляться, но в итоге все равно тебя сморит сон: это как будто тренировка перед окончательном отдыхом, перед самой неизбежностью. В любом случае, было отрадно видеть, как этот воистину интересный и необычный ребенок спокойно сопит здесь, среди других таких же детей. И ведь пока не откроются карие, озорные, и в то же время не по-детски умные глаза, никто и не заметит ничего особенного. Что же, хорошо, что хоть сегодня этот неугомонный искатель приключений решил выспаться, а не бродить по округе в поисках неприятностей. Прикрыв за собой дверь, Риоко горько вздохнула. Обычный, необычный — без разницы. Не по себе становится от того, что ее заставили сомневаться его слова. Смешно, что ее уверенность в правильности своих собственных действий и решений рушится из-за чужого мнения, высказанного на эмоциях. Так она точно ничего не добьется, оставаясь такой же, как и раньше. Не грешно быть добрым, не плохо желать помочь окружающим. Но если излишне увлечься спасением утопающих, можно не обратить внимания на переполненную лодку, идущую на дно и с недавно спасенными, и с самим неудачливым благодетелем. И ведь даже это не главное: просто с собой в пучину можно утащить и дорогих людей, случайным образом оказавшихся рядом. Ноги сами донесли свою хозяйку до нужной комнаты. Аккуратно, стараясь совсем не шуметь, она прячет катану от чужих глаз в ткани плаща и опускается на колени возле спящего. Сегодня юноша действительно спокойно спит, в отличии от вчерашней беспокойной ночи, и это не может не радовать. Легкими движениями тонких пальцев она убирает с его лица несколько прядей и невесомо касается ладонью его лба, проверяя наличие жара. Счастливо улыбнувшись, еле сдержавшись от того, чтобы вздохнуть с облегчением, девушка спокойно разглядывает черты его лица, предаваясь своим размышлениям. Риоко не была уверена в том, что ее точка зрения верна. Единственное, что она знала наверняка, это то, что если ей придется выбирать чью жизнь спасти, сомнений не будет. Потому что пускай эгоистично и совсем не заслуживает уважения, о котором говорил Дороро, но для защиты этого человека она была готова без раздумий отдать не чужие, но свою жизнь.***
— Если забрать у ребенка игрушку, он разозлится и заберет ее обратно. То же самое и с ним. Но, кажется, он действительно успокаивается, слушая эту песню. Или же милый голос, который ее исполняет, — голос затихает, и в воздухе повисает вопрос Дороро. Несколько мгновений слышен лишь смех детей где-то далеко, будто в другом мире, а после едва слышный с ее места смешок: сомнений в том, что ее заметили не остается. — Пламя демонов было с Хяккимару с самого его рождения. Можно сказать, что это угольки, которые остались после того, как они забрали его тело, — слышаться легкие, торопливые шаги: это Дороро удаляется в сторону храма. Этот ребенок совершенно не любит игры в загадки, и, вполне вероятно, не совсем понимает того, что хотел донести служитель. Впрочем, это не мешает ему распознать предупреждение, заставляющее волнение за дорогого человека возрасти до невиданных масштабов и поспешить проверить все ли в порядке. — Тебе лучше надеяться, что зверь, который выберется из пещеры, не окажется монстром! Последнее было сказано нарочито громко, и Риоко не удерживается от того, чтобы закусить губу. Что же, если он хотел посеять в детском сердце сомнение, придется разочаровать старика: то, что маленький вор продолжит свой путь вперед вместе с Хяккимару она знала наверняка, замечая отчаянный, преданный блеск в глазах, каждый раз появляющийся в детских глазах при взгляде на братца. Дети быстро привязываются, несмотря на горячие заявления Дороро о том, что он не доверяет малознакомым людям. Чего же стоит умение видеть души, если ты не можешь заметить настолько очевидные вещи? Стук трости оповещает о том, что служитель возобновил свой путь, покидая их общество. Жаль только, что это не случилось несколько раньше. До того, как Хяккимару потерял ногу из-за беспечно брошенных слов. Разве может настолько, казалось бы, мудрый человек так облажаться? Посильнее стиснув в руке охотничий нож, стащенный по дороге у одного из путников Дороро, Риоко остается в тени дерева. В конце концов стоит ли пытаться что-то кому-то доказывать? Поступки говорят громче слов, это ей было известно так же хорошо, как и то, что Хяккимару определенно человек, а не монстр. Главное, что она это знает. Понимает это так же и мальчишка, и этого вполне достаточно. А служитель пусть катится к чертям, раз не способен разглядеть настолько кричащие вещи, особенно со своим, особенным, взглядом. Стук о каменные ступени прекращается, когда пожилой человек поравнялся с деревом, за которым она пряталась. Затаив дыхание, девушка ждала очередных мудрых слов, наставлений. Ошибаться могут все, и винить этого человека во всех грехах было бы глупо, а умный совет ей бы сейчас был очень даже кстати. Но спустя несколько минут послышался только тяжелый вздох, после чего священник продолжил свой путь. Когда стало не слышно равномерного постукивания тростью, Риоко позволила себе горько усмехнуться: похоже, обычным советом тут не поможешь. Солнце начало было клониться к горизонту, когда девушка вздрогнула, будто очнувшись ото сна. Склонившись к земле, она неохотно взяла в руки тушу убитого сегодня животного: единственный улов, который ей удалось раздобыть за все эти дни. Что же, охотник из нее действительно никакой. Резко развернувшись, она поспешила выйти из тени, чтобы тут же замереть на месте. Кажется, не стоило так сильно уходить в себя. Главное, чтобы это не стало вредной привычкой. Мио остановившись прямо перед ней, разглядывала ее неспешно, внимательно; так, словно видела впервые. Впрочем, сталкивались они действительно не часто, а разговаривали и того реже. В карих глазах мелькнуло что-то похожее на осознание, а потом и на сожаление. В этот момент Риоко задумалась о том, что сейчас, когда ее застали врасплох, выглядит несколько нелепо, и постаралась придать себе невозмутимый вид. — Таке опять ворчит, что ты не даешь ему спокойно выполнять свою работу, — с добродушной улыбкой замечает она, прикрывая глаза. Риоко же расслабляется и вздыхает с облегчением: к счастью, не ей выпала честь разрушать купол назойливой тишины. — Он настолько привык быть самостоятельным и независимым, что теперь любую помощь воспринимает в штыки. Это выглядит милым, но, по правде говоря, огорчает меня. Дети, они… — Не должны так рано узнавать, что означает быть взрослым, — кивает она и несколько натянуто улыбается. — Но Таке действительно молодец, они все большие молодцы, — Риоко замолкает, обращая свой взгляд к храму. «И ты тоже» так и не слетает с ее губ, теряясь где-то внутри. Не стоит. Потом будет сложнее. Порыв ветра треплет длинные волосы, заставляя девушку потянуться к своим, коротким. Она замечает, как Мио, слегка нахмурившись, с долей тревоги и (болью? смирением? отчаяньем?) опасения глядит на лагерь солдат, на который открывается неплохой вид отсюда. — Пожалуй, мне уже пора, — говорит она, делая шаг вперед, тем самым поравнявшись с собеседницей. С легкой улыбкой она притворно суровым тоном добавила: — И тебе тоже. Дороро заботится о Хяккимару как может, но, полагаю, будет лучше если ты присмотришь за ними обоими. На удивление, легкой уверенной походкой девушка двинулась вперед, к месту своей казни. Улыбки больше не было, но лицо оставалось спокойным, безмятежным. Удивительно хотелось остановить ее, закричать, сделать хоть что-то, но… — Мио, — девушка в потрепанном, красном кимоно останавливается, оборачиваясь к говорившей. Риоко все также смотрит в сторону святыни, решаясь оглянуться и посмотреть на собеседницу только после того, как убедится, что от непонятно откуда взявшихся слез не останется никакого следа: — Пожалуйста, будь осторожна. Карие глаза несколько мгновений рассматривают ее с удивлением, но потом оно исчезает, взамен являя благодарность и расцветающую на юном лице добрую улыбку. — Я постараюсь. Спасибо…***
Дороро вздрагивает, когда на плечо ему ложиться теплая рука. Дернувшись, он резко обернулся, с долей страха вглядываясь в знакомые черты лица, скрытые мраком. — Риоко, братец, он ушел сражаться с демоном! — в детском голосе отчетливо слышна паника, находя свое отражение в глазах. Она кивает, проверяет наличие оружия и… медлит. Юноша уже скрылся среди деревьев, но, если поспешить, его можно догнать уже возле цели. Если двинуться в путь прямо сейчас… Удивительно громко в ночном, пропитанном тревогой воздухе, повиснет треск сухой ветки, заставляя девушку сильнее сцепить зубы. Кажется, с каждой ночью тени становятся все более материальными и наглыми, все ближе и ближе подбираясь к месту их временного убежища, при этом до сих пор трусливо скрываясь во тьме. Пытаясь задавить волну отчаянья и протеста в груди, Риоко приседает перед ничего непонимающим ребенком, готовым вот-вот кинуться вслед за безрассудным товарищем. Она уверенно улыбнется, пытаясь скрыть смятение внутри и невольно вспоминая Мио. Кажется, не такие уж они и разные, если хорошенько разобраться. — Успокойся, пожалуйста, — спокойно, не торопясь, начала она, отчетливо понимая, что на счету каждая секунда. — Сейчас тебе нужно пойти за Хяккимару. Пожалуйста, проследи за тем, чтобы он не наделал глупостей. Если вдруг ему понадобится помощь, или он будет ранен… — Ты не собираешься идти за ним? — перебил ее Дороро, заставляя девушку немного сильнее сжать детское предплечье, силясь не закричать от досады. — Я, — она замолкает, пытается правильно подобрать слова, чтобы убедить мальчишку (или же все-таки себя?) последовать ее решению. — Я верю в него. Верю в то, что он справится со своей задачей, поэтому я приложу все усилия, чтобы справиться со своей. И я так же верю в то, что если ты будешь рядом, Хяккимару ни за что не позволит какому-то демону его сожрать. Поэтому, пожалуйста, поспеши! Маленький вор смотрит непонимающе даже с некой долей обиды, но тем не менее спешит исчезнуть следом за старшим товарищем в начинающей понемногу рассеиваться в преддверии рассвета темноте. Скорее всего, даже не из-за ее просьбы: этот мальчишка почти так же безрассуден, как и его названный братец. Обреченно вздыхая, она лишь устами просит их обоих вернуться целыми и невредимыми, оборачиваясь и направляясь к разрушенной святыни. Крик Дороро должен был всех разбудить, экономя ей драгоценное время. Что же, это очень даже хорошо. Ей понадобится много времени, храбрости, сил и львиная доля удачи для того, чтобы защитить то, что ему дорого. Для того, чтобы защитить его душу. Время ускользало неумолимо быстро, заставляя сердце выпрыгивать из груди в бешеном ритме. Рассвет наступил совершенно неожиданно, хоть и казался вполне ожидаемым. Где-то вдалеке появилась хрупкая фигурка Мио, движущаяся медленно и неуверенно. Риоко пришлось здорово постараться, чтобы отмести сожаление куда подальше: сейчас не время и не место. Когда же Мио поднимает голову, замечая в самом начале каменной лестницы свою недавнюю знакомую сердце ее пропускает удар, а зрачки расширяются в страхе. В голове набатом звучат одни и те же слова: случилось что-то плохое. Несмотря на все ушибы, превозмогая усталость, она быстро поднимается ступеньками к застывшей у краю девушки, чтобы услышать несколько коротких, заранее подготовленных фраз. Она хочет что-то сказать, возразить, но слова застревают в горле, стоит ей взглянуть в зеленые глаза. И стоило Риоко проследить взглядом за скрывшейся в известном ей направлении Мио, она обращает взгляд на появившихся, словно из неоткуда людей. — А ты, видимо, подруга той развратной девчонки, да? — слышится грубый, слишком громкий голос мужчины впереди. Не услышав ответа, он куда тише отдает приказ своим людям, уверенно ступая вперед, шаг за шагом приближаясь к застывшей, словно каменное изваяние, девушке. — Ты оглохла, или… Договорить мужчине, уже протянувшему руку, чтобы схватить ее за волосы, не дал резкий удар в челюсть, заставивший солдата оступиться и повалиться назад, утягивая за собой стоявшего позади подчиненного. Что же, от такого падения не умрешь, зато время, без сомнений, она выиграла. Три шага назад, и Риоко скидывает плащ, обнажая оружие и готовясь отражать удары. Мысленно считает противников, прокусывая нижнюю губу до крови: долго она не протянет. Конечно, можно сыграть на их неподготовленности и злости, но… А вот и первый бросается вперед, яростно что-то восклицая. Девушка сухо замечает, что не слышит его слов, будто находится под водой. Видит лишь искривленное злобой лицо и шевелящиеся губы… А еще удачно открытый для атаки левый бок. Кровь, стекая по рукояти оружия заставляет ее вздрогнуть: рана не смертельная, но ей, похоже, от этого отнюдь не легче. «Когда отнимаешь жизнь у человека, у тебя пропадает что-то важное. Что-то, без чего дальнейшее существование теряет краски, а истинный смысл счастья и спокойствия ускользает навсегда, канет в Лету». Да, пожалуй, сейчас самое время предаваться воспоминанием. Судя по всему, живой ей отсюда не уйти, так что когда ещё, если не сейчас? «Для чего тогда Вы согласились учить меня драться?» — проносится у нее мысль, когда она уворачивается от удара мечом, направленного в шею: в отличие от нее, противники не собираются сохранять ей жизнь. Шаг назад, уклониться, контратаковать, попытаться вернуть в норму уже (уже?!) сбившееся дыхание. Пожалуй, у нее была не такая жизнь, об утрате которой можно жалеть. Слишком много сомнений, слишком мало принятых решений, а верных еще меньше. Действительно жаль только, что она не увидит того, как Хяккимару надерет задницу всем демонам, полностью возвращая то, что принадлежит ему по праву. Еще было бы интересно взглянуть, как будет оправдываться Дороро, когда через несколько лет скрывать уже будет довольно проблематично… Да уж, к этому ребенку сложно не привязаться. Мимолетно усмехнувшись, она слишком поздно заметила еще одного противника, подкравшегося из-за спины… Нет, нужно больше времени. Мио еще не успела далеко убежать, а если они пойдут за ней сейчас, то обязательно догонят. Этого нельзя допустить. Увернувшись, Риоко быстро наносит удар по врагу… И замирает, в ужасе глядя на лезвие ее оружия, проткнувшее чужое сердце. Всего мгновение ступора, очнуться от которого помогает резкая боль в боку. Крик замирает в горле, так и не родившись на свет, в то время как она старается поразить клинком все больше стоящих рядом людей. Главное, не обращать внимание на острую, режущую боль, на слабость во всем теле, на темные пятна, пляшущие перед глазами, и на мерзкий металлический привкус во рту, вместе с осознанием совершенного ей убийства. Право дело, не думала же она, что выберется отсюда живой? Не надеялась же на то, что ей удастся поразить всех противников, не лишив никого при этом жизни? Зло усмехнувшись, она с воодушевлением бросилась в бой. Остается только надеяться на то, что Мио поняла серьезность ситуации и поспешила убежать как можно дальше, пытаясь уберечь если не свою жизнь, то хотя бы жизни детей. Все же, слишком мало времени у нее осталось. Пять. Мужчина падает мертвым прямо перед ней, успев напоследок оставить ей глубокий порез от плеча до локтя. Что же, одним мертвым меньше, одним больше — какая уже, по сути, разница? Четыре. Она с улыбкой вспоминает учителя, нехотя учившего ее держать в руках оружие. Вероятно, он бы с ужасом глядел на ее умытое человеческой кровью лицо, проклиная тот день, когда дал слабину, согласившись на обучение. Три. Вспыхнула алым пламенем боли нога, неудачно поставленная во время уклонения. Кажется, вывих. В любом случае, это уже не… Два. Загорается позади нее здание храма. Надо же, она так и не смогла справиться со своей задачей. До чего же паршиво на душе… Наверное, дети расстроятся, потеряв свой, пускай и разрушенный, но зато ставший таким родным дом. Паршиво… Один. Веки сами собой закрываются, заставляя ее возненавидеть свою слабость. Хяккимару бы справился с подобными противниками на раз, но она искренне счастлива, что его сейчас здесь нет. Дороро и Мио обязательно позаботятся о том, чтобы он был в порядке. Ведь он точно не монстр. Просто до жути упрямый, одинокий мальчишка, за которым нужен глаз да глаз. Ведь когда он, наконец, увидит мир вокруг, ему нужна будет рука помощи… Жаль конечно, что не она ее протянет, но Хяккимару справится. Он всегда со всем справлялся, заставляя ее смотреть на него с уважением и самой становиться лучше. Темнота вокруг сгущается, боль притупляется, будто растворяясь во мраке вокруг. И прежде, чем слух отказывает, до нее доносится чей-то громкий, отчаянный, полный боли крик…