Who asked you?

- Боже правый... - Муратама закрывает рукой лицо и тяжело вздыхает. - У кого ещё есть эти фотографии? - У троих человек. Минимум... - Яку чешет затылок и принимает из рук девушки чашку чая. - А максимум? - У пяти. Наито наклоняется, берёт папку лежащую рядом с либеро. Рассматривает. Вот она улыбается на церемонии окончания года. Рядом невозмутимый Кай, а на заднем фоне Мориске избивает Куроо. Дальше позорная и одновременно уморительно смешная фотка трибуны на отборочных. Там она с двумя хвостиками, кошачьими ушками, в форме болельщицы, с плакатом "Fight, NEKOMA! Fight! Fight!" Потом ржущие и плачущие от умиления снизу волейбольные клубы. А вот Это... Муратама бы желала забыть о том случае, уничтожить все копии фотографии. Ведь на ступеньках в обнимку сидит она и наглый чёрный кошак. Взгляд падает на Яку, что вполне удобно устроился на её крыльце. Сама девушка в домашней одежде. - Заходи. Мориске смотрит непонимающе первые секунды. - Серьёзно? Ты пустишь меня к себе в дом? - Если ты хочешь отказаться от изучения моей комнаты, горячего травяного чая, свежевыпеченной шарлотки и тисканья белого Мейн Куна... Пожалуйста. Яку зависает. То есть реально виснет, а потом целенаправленно следует в дом за хозяйкой. Они поднимаются по лестнице. Комната оказывается просторной с блеклым светом. Окно закрыто жалюзи, на потолок приклеены фосфорные звёзды, с него свисают нити оригами-животных. На всю правую стену пробчатая доска с фотографиями: на каких-то маленькие девочки и мальчики, на каких-то детей постарше в школьной форме, некоторые несут в себе спортзал с волейбольной командой. Рядом лежит настоящий мяч. - Интересно? Наито подходит сзади. В руках у неё пара разноцветных кнопок и фотографии. - Очень. - он тычет в картинку посередине. - С кем это ты? - Мои друзья из средней в Мияги. Я у них менеджером была. Девушка прикалывает одну из фотографий на свободное место. - Видимо, вы хорошо общались. - Что бы ты понимал: в нашу первую встречу эти двое - она указывает на дерущихся - чуть не убили меня мячом. - Куроо тоже чуть это не сделал... - Ага. Сборище пополняется ещё несколькими изображениями. Сейчас Мориске замечает всякие цитаты и вырезки. - Сколько ты это собираешь? - Год. - Так мало времени, так много фотографий. - По факту здесь самые яркие моменты моей жизни... Кстати! Она возвращается к столу и ищет что-то в ящиках. Яку успевает рассмотреть пару книг, гербарий, три вязаных шарфа с какими-то надписями, чёрную бархатку, косметичку и миллиард школьной канцелярии. В результате девушка возвращается держа в руках фото. - Это с моей первой поездки в Сёндай из Токио. Тогда так и не повесила. Либеро рассматривает картинку, а после его осеняет. - Ты что, знаешь одного из лучших связующий первогодок страны? - Ну, да. - Ничего себе... - Представь он был на молодёжных сборах. - Круто... А это кто? - Это... Друзья наши. Хаджиме, Иссей, Такахиро... - Аоба Джосай? - Ага. У меня даже олимпийка их есть. - она кивает куда-то на шкаф. - Чай будешь? - Не откажусь. - Тогда жди. Я позову. Муратама покидает комнату, а Мориске продолжает залипать на доску.

***

Яку понимает, что бессовестно вламывается в чужую жизнь. От самого начала до данного момента. Наито не рассказывала, что жила в Мияги; что знает Ойкаву Тоору; что начала играть в пять; что вообще умеет играть; что у неё есть гигантская белая кошка... Она вообще многое ему не рассказывала. Он не может с уверенностью сказать чего боится подруга, что ей нравится и не нравится, где бы хотела побывать. Парень совершенно ничего не знает. Однако, её жизнь явно была яркой. До переезда в Токио. Либеро чувствует себя виноватым. Они ведь так и не разговаривали насчёт той болезни о которой орал Садзукеру. Он уже собирается уходить, но замечает... На одной из фотографий сидит улыбающаяся молодая девушка в кимоно, сзади красные софиты, вокруг неё счастливые дети и хмурая бабушка в белом фартуке. На переднем плане пластиковые цветы. Теперь Мориске чувствует себя ещё более виноватым. Район Красных Фонарей. - Ясно. Почему ты не говорила... Он всматривается в фотографию. У той девушки длинные коричневые прямые волосы, цвет глаз разглядеть сложно, чертами походит на неё. Вот сейчас Яку начинает есть себя изнутри. Этот скелет в шкафу он явно не должен был найти. - А-а-а-а! Истошно, почти отчаянно. Либеро мгновенно врывается в кухню.

***

Девушка орёт, визжит, матерится и проклинает. Тетсуро тоже орёт, тоже пищит, тоже матерится и тоже проклинает. Куроо-сан орёт на сына и матерится по армейски. Яку кричит, матерится и вникает. На столе черный паук двадцать на двадцать сантиметров, на столешнице испуганная Муратама, в окне голова не менее испуганного Куроо, сзади него мама в смешанных чувствах и Мориске в дверях. Это - п... Товарищи. - Хватит орать! - орёт либеро и все начинают успокаиваться. Относительно. - Убери его! Боже, Яку, убери его! - девушка то ли молит, то ли приказывает. - Кого убери? - не понимает блокирующий. - Тетсу, двинься! - доносится сзади. - Какого ты вообще делаешь в окне, ненормальный? - Мы услышали крик, заглянули, а тут... - Господи... - Мориске, он ползёт! - снова пищание. А паук и правда двигается в сторону пола. Теперь визжит либеро. - Твою!... - Что здесь... - наконец появляется голова женщины. Она осматривается, видит чудище и орёт на пол октавы выше. - А-а-а-а! Раздается синхронно и на пол города. Это заслуживает отдельной фотографии, но никто не может её сделать. В жизнь Муратамы, в её кухню, а главное, в её дом ворвались без спроса и приглашения.