Гарри приземлился буквально в полуметре от высоких ворот, отлитых, судя по специфическому блеску, из хрома, которые распахнулись, стоило ему притронуться к витиеватому узору. Он глубоко вздохнул и решительно шагнул на аллею, вымощенную странным серо-синим булыжником.
Да так и замер на несколько секунд, очарованный красотой открывшегося взгляду сада. Безупречные клумбы с разнообразными цветами всех возможных расцветок и редкими растениями гармонично окружали увитые плющом и вьюнками беседки.
Неизвестные Гарри кустарники, казалось, кто-то ровнял под линейку, выстраивая в строго определённом порядке. Он мысленно усмехнулся. Со стороны всё смотрелось даже не просто гармонично, а могло бы смело претендовать на колдофото — райский уголок.
Обнаружить подобный сад во владениях Волдеморта оказалось чем-то неожиданным, но тем ещё более интригующим. Гарри уже хотел было пройти вперёд, желая увидеть легендарный замок Слизерин, когда вспомнил о зелье.
Мысленно дав себе подзатыльник, он достал из кармана джинс небольшой пузырёк. Вот именно такая забывчивость и халатность совершенно недопустимы на будущее, если он, конечно, не хочет всё провалить.
Осознавая глупость своих действий — на сторонний взгляд, он всё-таки отвернулся обратно к воротам, присел на корточки, делая вид, что завязывает шнурок, и незаметно сделал небольшой глоток «Феликс Фелицис».
Возможно, у него паранойя, но если Волдеморт имеет возможность следить за прибывшим гостем, ему точно не стоит видеть, что тот принимает какое-то зелье. Это будет выглядеть подозрительно в любом случае.
Выпрямившись и неожиданно чувствуя какую-то непонятную лёгкость, переходящую в откровенное веселье и бесшабашность, Гарри уверенно зашагал по аллее, продолжая любоваться красотой сада.
Замок открылся его взгляду неожиданно, и Гарри резко остановился, с любопытством изучая строение. Разум подсказывал, что тут возможна единственная реакция — восхищение. Он очень любил старинную архитектуру и сейчас был совершенно очарован увиденным.
Но голос разума словно терялся среди совершенно других эмоций, которые прорывались, перекрывая собой всё остальное — надменность, скука и лёгкое разочарование. Гарри не сразу сообразил, что, вероятно, так проявляет себя принятое зелье удачи.
А когда сообразил — ощутимо напрягся. Действие «Феликс Фелицис» в любой литературе оговаривалось специфическим, в зависимости от ситуации и действий человека, а также целей применения. Собственная идея вдруг совсем не показалась такой уж хорошей.
Он чувствовал себя странно, словно внутри появился ещё кто-то и теперь толкал его на совершенно несвойственные ему реакции и действия. С другой стороны — в этом и был смысл. Вести себя так же непринуждённо и даже слегка развязно, как обычно вёл Чарльз, он не смог бы в любом случае.
Но если довериться зелью и меньше думать, то, возможно, у него это получится. Гарри глубоко вздохнул, отгоняя собственные эмоции и расслабляясь. Будет очень странно, если привыкший к вниманию, становящийся центром любой компании, в которой оказывался, Чарльз Поттер сейчас начнёт нервничать и смущаться.
Реддл поймёт, что что-то не так мгновенно, и обман раскроется. Гарри не мог подвести свою семью. А значит, стоит немедленно взять себя в руки и положиться на зелье и актёрские способности, у которых был очень веский стимул обостриться.
Волдеморт вышел из дома неожиданно, и спокойным, размеренным шагом направился к нему. Гарри, всё ещё пытаясь справиться с противоречивыми чувствами, тем не менее, впился в хозяина поместья пристальным изучающим взглядом. И нервно сглотнул.
Том Реддл оказался невероятно красивым мужчиной, которому сложно было дать больше тридцати, с точки зрения самого предвзятого критика — тридцати пяти лет. Бледная кожа, утончённые, словно вылепленные скульптором, идеально правильные черты лица и чёрные как смоль волосы создавали безупречный образ, которым хотелось просто любоваться.
«И родители отказались от такого жениха для Чарли? Глупцы», — пронеслась в голове неожиданная мысль, а в следующую секунду Гарри вздрогнул, осознав, что именно подумал. Нет, это никуда не годится. Так никакое зелье не поможет ему вести себя раскованно.
— Приветствую, Чарльз, — низкий обольстительный голос заставил Гарри вздрогнуть ещё раз.
Реддл остановился на приличествующей дистанции и теперь рассматривал его, не скрывая любопытства. Поттер почувствовал, как пересохло в горле. Похоже, рядом с Волдемортом оказывалось бесполезным любое зелье.
Мрачная аура власти и силы, исходящая от него, окутала мгновенно, заставляя дыхание сбиться. Необычные тёмные глаза, в глубине которых затаились красные отблески, казалось, заглядывали прямо в душу, видя человека без прикрас.
Гарри судорожно пытался вернуть себе самообладание, чувствуя себя мышью, загнанной в угол большой и очень опасной кошкой. Чёрт! О чём он вообще думал, когда соглашался? Ведь понимал, что Волдеморт — это опасно. Возможно, смертельно опасно.
Нет. Так не пойдёт. В конце концов, он Чарльз Поттер — гость и потенциальный супруг хозяина этого поместья, а не его пленник. И важно только это. Гарри резко мысленно встряхнулся и очаровательно, чуть нагло улыбнулся. Так, как всегда улыбался брат.
— Мистер Реддл, рад знакомству, — в голосе Гарри скользнули нотки любопытства, и в то же время — скуки. — Или вы предпочитаете какое-то другое обращение?
— Предпочитаю на «ты» и просто по имени, — Волдеморт улыбнулся в ответ одними губами, когда в глазах причудливо смешивался интерес и лёгкое недоумение.
— О, так можно без церемоний? — почти развязно выдал Гарри, мысленно ужасаясь своему поведению, но послушно следуя зелью, которое его вело. — Ну, хвала Мерлину! А то ты такой серьёзный, да и все меня пугали, что ты социопат и деспот. Надеюсь, это не так?
Волдеморт почти сумел скрыть удивление от резкой перемены в поведении жениха, но, промелькнувшее тенью в глазах, оно всё-таки не осталось незамеченным Гарри. Неожиданно это помогло действительно расслабиться и перестать задумываться над своим поведением каждую секунду.
— Полагаю, давать самому себе оценку — это не слишком объективно, — Волдеморт прищурился. — Предлагаю тебе сделать выводы самостоятельно по мере развития общения.
— Ага, хорошо, — легкомысленно откликнулся Гарри. — Но ты кажешься вполне нормальным. Это здорово. Отличный сад, кстати, да. Я почти впечатлён. А тут есть поле для квиддича? Я смогу тренироваться в полётах?
Волдеморт наградил его странным взглядом, но на этот раз даже отголоски его эмоций Гарри уловить не смог. Это немного беспокоило, но царящие в данный момент внутри лёгкость и абсолютная уверенность в своих силах не располагали волноваться всерьёз.
— Безусловно, ты можешь практиковаться в полётах, — нейтрально ответил Реддл. — Я вовсе не намерен лишать тебя увлечений. Но предложил бы составить график твоих занятий.
— Это обязательно? — Гарри скривился, не скрывая мгновенно проявившегося уныния. — Все эти графики, расписания — это невероятно скучно. Меня и без того пугают, что если я попаду в команду Британии, мне предстоит тренироваться согласно распорядку и соблюдать ещё множество каких-то глупых правил. О, ты же не будешь против, если я буду профессионально играть в квиддич? Конечно, это предполагает много разъездов с командой, но ты ведь и сам занятой человек — страной правишь, как-никак. Мы же сможем договориться?
— Полагаю, ещё слишком рано для подобных обсуждений. Мы едва ли познакомились, — тон Волдеморта прозвучал на этот раз отчётливо более холодно. — До обеда менее двух часов. Вероятно, ты захочешь распаковать вещи и освежиться. Эльф проводит тебя в приготовленную комнату. Если что-то не понравится в обстановке или не окажется чего-либо необходимого — скажешь домовику, он всё переделает и предоставит нужное.
— Здорово, — Гарри широко улыбнулся. — Спасибо, да. Тогда, увидимся за обедом?
— Да, — лаконично отозвался Волдеморт и, щелчком пальцев вызвав эльфа, развернулся и зашагал обратно к дому.
Гарри и опомниться не успел, как домовик уже перенёс его в комнату и исчез, пропищав перед этим своё имя, чтобы сэр Чарльз мог позвать его в случае необходимости. Оставшись один, Гарри тяжело опустился на кровать, даже не обращая внимания на окружающую обстановку.
Усталость навалилась резко, словно придавив его грудную клетку неподъёмным грузом. Чудовищность своего поведения с Волдемортом сейчас вызывала откровенный ужас. Вероятно, действие зелья заканчивалось, потому что эйфории и лёгкости Гарри чувствовал всё меньше, а стыда — всё больше.
Нет, для Чарльза Поттера подобное поведение было нормой жизни. И с этой точки зрения Гарри нисколько не прогадал в своей идее с зельем. Реддл, кажется, был не особо приятно удивлён, но стоило раньше думать — кого выбирал в женихи.
Вот только сам Гарри чувствовал отвращение. Это не он. Ему безразличны полёты и квиддич. Ему безумно понравились сад и дом. Он мечтал пройтись по замку и поискать лабораторию и библиотеку. Он предпочёл бы не столько говорить, сколько слушать Волдеморта не только потому, что у него чарующий голос, но и потому, что он был уверен, что тот обладает впечатляющим багажом знаний.
Гарри со стоном уронил голову на руки. Что он наделал? Почему решил, что сможет сыграть брата настолько достоверно, чтобы одурачить правителя магической Британии? Мерлин, зачем он вообще согласился?
С другой стороны — его согласие дало Чарли возможность уехать с семьёй в безопасную Францию, ещё и оставаясь в блаженном неведении. После короткого совета Лили и Джеймс решили не сообщать Чарльзу правду, чтобы не расстраивать его.
Гарри их в этом решении не поддержал, но отец настоял на своём. И теперь брат считал, что помолвка изначально была предложена Гарри. Даже сочувствовал ему. И говорил, что если оказался бы на его месте — бежал бы куда глаза глядят.
Гарри тяжело вздохнул и взъерошил волосы. Ему надо успокоиться. И взять себя в руки. Да, сыграть Чарльза непросто. Но теперь, когда начало положено, он уже не может отступить, не навлёкши при этом беду на всю семью.
Волдеморт не простит обмана. И пути назад нет. Гарри растерянно обвёл взглядом комнату, словно одновременно ища успокоение и ответ на вопрос — с чего он собственно так нервничает? Какими бы разными они с Чарльзом ни были, но всё же росли бок о бок и знали друг друга, как себя.
Да, ему дико претит изображать поведение Чарли, у него нет уверенности и раскованности брата, но ставки слишком велики, чтобы через это нельзя было переступить. Так в чём, в принципе, проблема? Резко вспомнились тёмные глаза с красными бликами.
Том Реддл. Волдеморт. Именно в нём и заключалась вся проблема. Пока он представлялся абстрактной фигурой — это было одно. Интрига и любопытство перекрывали чувство страха. Но стоило столкнуться с ним лицом к лицу…
Холодный. Властный. Опасный. Он подавлял своей аурой, исходящей силой, не оставляя человеку права на ошибку, сомнения, ложь. Сейчас Гарри без труда понимал, почему именно в руках Тома Реддла сосредоточилась реальная власть над страной. Он, казалось, был для неё рождён изначально.
Гарри упрямо сжал губы. Как бы там ни было — это вовсе не повод сдаваться. Лучше он станет считать это вызовом самому себе. Всю жизнь, оставаясь внешне тихим и не обращающим на себя особого внимания ребёнком, он благополучно оттачивал умения добиваться своего, преодолевать любые трудности и достигать новых вершин.
Родители словно и не замечали, что он превосходил того же Чарльза оценками, а главное — знаниями, по всем предметам, которых у него для изучения было выбрано ещё и больше, чем у брата. Он терпеть не мог летать, но из принципа научился и держался в воздухе немногим хуже Чарльза, хоть и уступал тому в маневренности и скорости.
Он выучил русалочий язык только потому, что ему сказали, что это практически невозможно. Он научился вызывать Патронуса в тринадцать лет — материального, телесного, когда многие взрослые волшебники не могли освоить это заклинание. Так ему ли пасовать сейчас?
Волдеморт — это, без сомнения, опасно. Он умнее, старше, опытнее, да — Гарри изначально это осознавал. Но ведь чем сложнее задача, тем интереснее её решать. В крови потихоньку закипал адреналин. «Значит, мистер Реддл, вам нужен в женихи Чарльз Поттер?» — Гарри усмехнулся своим мыслям.
Будет королю желаемое. Чего бы самому Гарри это не стоило. Он справится. И в этот раз не даст родителям повода считать, что он не способен ни на что выдающееся. Обмануть Волдеморта — это то, с чем не справился бы даже Чарли, которого Гарри всегда ставили в пример как образец для подражания.
Единственное, о чём думать не хотелось категорически — а что будет, если обман ему действительно удастся? Брак с Волдемортом. Не игра, не сложная, хотя и интересная задача, а реальная жизнь, где они будут супругами.
Нет. Не стоит об этом думать вообще. В конце концов, договор подразумевает год ухаживаний, по истечении которого жених волен отказаться. И хотя негласному королю Британии отказывать, наверное, не полагается — безразлично. Если уж он, Гарри Поттер, сможет справиться с добровольно взятой на себя ролью, то отказ станет парой пустяков.
Окончательно успокоившись и странным образом обретя столь необходимое сейчас равновесие, Гарри, наконец, окинул комнату осознанным взглядом. Очень спокойная, уютная обстановка, выдержанная в классическом стиле и тонах приглушённого золота и поздней осени. Идеально — на его вкус.
Взгляд остановился на портьерах, и он вздрогнул. Тяжёлые бархатные шторы, перехваченные атласными лентами, были абсолютно уникального оттенка — размытое золото с чётким серебряным отливом и причудливыми бликами фиолетового. Точь-в-точь такие портьеры висели в его комнате.
Гарри резко втянул в себя воздух, чувствуя, как сердце ухает куда-то в желудок. Едва ли не единственный раз, когда он довёл мать почти до истерики, случился именно тогда, когда они выбирали портьеры в его комнату, делая в доме ремонт.
Почему-то именно в тот момент у Гарри было удивительно для него вредное, если не сказать — капризное настроение, и они несколько часов обходили всевозможные лавки, пока не наткнулись на уникальную расцветку, которая привлекла его взгляд словно магнитом.
Волдеморт не мог знать. Он просто не мог знать, что он, Гарри, приедет под видом брата. Но откуда тогда именно в этой комнате эти Мордредовы шторы?! Продавец в лавке тканей при покупке сказал им, что ткань уникальна — из шерсти какого-то редкого африканского животного, бывает в Британии невероятно редко, и им повезло.
Гарри заставил себя глубоко дышать. Он должен оставаться спокойным. Это просто совпадение. И говорит только о том, что у них с Реддлом схожие вкусы. В конце концов, портьеры идеально вписываются в общую гамму обстановки. А продавец мог и соврать о редкости ткани, желая продать товар дороже.
Он машинально помассировал виски пальцами. Нет, так определённо дело не пойдёт. Его тяготила сама ситуация, он волновался, но это не повод впадать едва ли не в истерику из-за мелочей. Он просто спросит Реддла… нет, Тома за обедом о несчастных шторах.
А сейчас стоит принять горячий душ — проверенное средство успокоения и расслабления. К тому же, если он не хочет, чтобы его волосы вернулись к своему природному цвету, ему стоит воспользоваться зельем, сваренным матерью. Благо, его Лили выдала сыну с избытком.
Действительно расслабляясь под упругими струями горячей воды, Гарри машинально втирал в волосы тоник, который будет поддерживать их ярко-рыжий цвет — точь-в-точь, как у Чарли. Лили и варила зелье на основе волоса старшего сына.
Гарри вздохнул. Тоник для волос, вещи брата, линзы, самоконтроль, актёрская игра и ложь, ложь, ложь — теперь это всё его единственная правда жизни на ближайший год. И, говоря откровенно, он добровольно это выбрал.
Наверное, нет ничего странного в том, что у него едва не случилась истерика из-за обычных портьер. Запрокинув голову и подставляя лицо струям воды, Гарри вспоминал, как он наткнулся на боггарта в «Норе», где они присутствовали на ужине в честь дня рождения близнецов Уизли.
Тогда боггарт принял облик мёртвого Чарльза. Гарри было десять, и ничего удивительного в том, что самым большим его страхом оказалось потерять брата, не было. Он ни на секунду не сомневался, что сейчас боггарт бы принял для него облик Волдеморта, который узнаёт об обмане.
Вероятно, его ещё не раз напугает любая мелочь, могущая вызвать опасение о раскрытии аферы. Он только хотел надеяться, что просто привыкнет со временем, а острота эмоций сейчас обусловлена первым визитом, нервами и растерянностью.
Растираясь пушистым полотенцем, Гарри машинально бросил взгляд в зеркало, лишний раз получая подтверждение, что матери нет равных в области косметических зелий. Своими разработками и их воплощением в этом узконаправленном разделе она, пожалуй, превзошла даже Снейпа — признанного гения.
Нехотя вставив линзы, снятые на время водных процедур, Гарри только грустно улыбнулся — из зеркала на него смотрел Чарльз Поттер с его ярко-рыжими волосами и пронзительно-зелёными глазами, доставшимися от матери.
Вряд ли бы их сейчас смогли отличить даже сами родители. А значит и Волдеморт не сможет, что слабо, но подбадривало. Без энтузиазма надев слишком яркую по расцветке мантию — Чарльз всегда предпочитал броские вещи — он с сомнением покосился на флакончик «Феликс Фелицис», стоящий сейчас на прикроватной тумбочке.
Нет. Он не станет злоупотреблять зельем, что чревато галлюцинациями, одержимостью и помутнением ясности ума. Он немедленно соберётся и спокойно продумает своё поведение за обедом до мелочей. Даже если реальность внесёт в его мысли коррективы, настрой останется подходящим. И в этом Гарри всегда находил прелесть планирования.
***
Волдеморт задумчиво перебирал в руках металлические бусины одного редкого артефакта, невидящим взглядом остановившись на картине с изображённым натюрмортом, украшающей стену его кабинета среди прочих.
Даже прочитав полное и подробное досье на семью Поттер, а в частности и с особым вниманием — на Чарльза Поттера, дважды, он оказался не совсем готов к тому, что преподнесла реальность. И впечатление вовсе не являлось положительным.
На первый взгляд — новоявленный жених был не слишком умён, ограничен в суждениях, чересчур напорист и нагл, если не сказать — хамоват, излишне надменен и напоминал гордого своей важностью и исключительностью павлина из поместья Малфоев. При этом эти самые важность и особенно исключительность отсутствовали полностью.
Волдеморт подавил вздох. Хотелось отправить наследника Поттеров обратно домой и не создавать себе головной боли. Хотелось ещё раз — подробно и вдумчиво — проанализировать своё решение о браке и, возможно, пересмотреть его. И он даже не мог конкретно ответить себе на вопрос — что его в принципе от этого останавливало?
Что-то в глазах мальчишки. Почти неуловимое, незаметное, но определённо существующее. В нём чувствовалась загадка. И отчётливо ощущалась глубина, которой — исходя из первого впечатления — быть не могло. Вот только у самого Волдеморта всегда была поразительная интуиция на такие вещи.
Возможно, Чарльз напуган и скрывает за излишней наглостью и самоуверенностью страх. Вряд ли родители рассказали ему о женихе хоть что-то хорошее. Старшие Поттеры, как бывшие члены Ордена Феникса, априори не могли быть настроены положительно в отношении Волдеморта.
Возможно. И всё равно жених вызывал какие-то двоякие ощущения. Если раздражение, лёгкое разочарование и неприятие ещё относительно проходящие эмоции, которые могут быть обусловлены лишь первым впечатлением и вполне поправимы, то интуитивное чувство настороженности и подозрение какого-то очевидного подвоха — это уже серьёзнее.
Волдеморт откинулся на спинку кресла, задумчиво склонив голову к плечу. С одной стороны — он привык доверять своей интуиции. С другой — его подозрительность порой переходила в паранойю там, где это было излишне. Быть может, вся проблема и вовсе в том, что он хотел увидеть что-то другое и банально столкнулся с эффектом обманутых ожиданий.
Возможно, он хотел увидеть не такую кричащую внешность, больше рассудительности, мягкости, спокойствия, уравновешенности. И тогда вопрос совершенно в другом: готов ли он приложить усилия, чтобы приблизить Чарльза к стандартам своих идеалов, или предпочтёт искать кого-то, кто будет соответствовать им изначально?
Волдеморт усмехнулся, чувствуя, как в крови медленно разгорается адреналин. В конце концов, сменить имидж, привить чувство стиля и повлиять на характер, когда магу всего лишь семнадцать — отнюдь не невозможно. И хотя задача предстоит не из простых — упрямства и самоуверенности Поттеру не занимать — тем она и заманчива.
Да, решено. Процесс перевоспитания жениха однозначно окажется более интересным времяпрепровождением, чем поиск кого-то, кто будет олицетворять собой всё, что хотелось бы видеть самому Тому. Определённо: сложная, но интересная задача — это то, чего ему не хватало в последнее время, чтобы развеять скуку.
Тёмные глаза блеснули предвкушением, а в голове уже начали смутно оформляться идеи — что и как предпринять в первую очередь. Через некоторое время Чарльза Поттера и родные мать с отцом не узнают. Не будь он лорд Волдеморт.
***
Гарри с любопытством осматривался в столовой, куда его проводил исполнительный домовик. Просторное, даже слишком, помещение производило удивительно приятное впечатление. Как, впрочем, и гостиная, которую они проходом миновали по дороге, и комната, предоставленная ему, и даже коридоры.
Какая-то часть сознания искренне изумилась контрасту между уютом и комфортом, которые ненавязчиво дарил замок, и холодом и опасением, которые вызывал его хозяин. Конечно, возможно, обстановкой занимались домовые эльфы или нанятые рабочие, но не мог же Волдеморт вообще не участвовать в процессе?
— Чарльз, — обольстительный завораживающий голос раздался неожиданно и слишком близко.
Гарри удержался от любых видимых реакций, что стоило ему немалых усилий, и мысленно сделал вздох, растягивая губы в улыбке Чарли и оборачиваясь. Тёмные глаза смотрели на него изучающе, с каким-то давящим интересом и совершенно неясным предвкушением, что отозвалось косяком мурашек, пробежавшим по спине.
— Том. Красивый замок, знаешь. Хотел тебе сказать, что почти впечатлён, да, — беспечно произнёс Гарри вслух, с каким-то мелким неуместным удовлетворением отмечая, что на лице Реддла промелькнуло раздражение.
Он ненавидел привычку брата вставлять надменное «да» почти в каждую фразу — к месту и нет, что превращало сказанное едва ли не в насмешку, но сейчас это являлось, во-первых, отличным индикатором — такая себе отличительная особенная черта, а во-вторых, показалось даже забавным, ибо, похоже, злило Волдеморта.
Гарри прикусил щеку изнутри, стараясь себя немного отрезвить. Играть достоверно стоит, но переигрывать — ни в коем случае. И с чего ему вдруг вообще понравилось раздражать Реддла? Словно и забыл — кто перед ним. С такими противниками не играют, потому что просто захотелось подурачиться.
— Смею надеяться, со временем впечатление станет абсолютным, — ответно улыбнулся Волдеморт одними губами, когда в глазах снова отразилось непонятное пока Гарри предвкушение. — Прошу к столу, — холодно, но безупречно вежливо предложил он.
Гарри только кивнул, уже без особого труда удерживая на губах раздражающую его самого улыбку, которая на счастье, словно приклеилась. Домовики сноровисто и абсолютно незаметно для глаза накрыли стол.
— Тебя устроила предоставленная комната? Есть какие-то пожелания или вопросы? – между прочим, осведомился Волдеморт, разворачивая накрахмаленную тканевую салфетку и одновременно потянувшись за бокалом с вином.
— О, да, там всё классно, — одобрительно заявил Гарри, внутренне ужасаясь своей вынужденной манере речи. — Шик и красота, мне понравилось, да. Но вопрос есть.
— Внимательно слушаю, — голос Волдеморта прозвучал странно.
— Портьеры, — начал Гарри и тут же заставил себя умолкнуть и мысленно собраться. Пытаясь спросить о том, что его волновало, он неосознанно выбрал слишком неподходящий Чарльзу тон. — Откуда они? — продолжил он куда более легкомысленно, сменив интонации.
Заметил ли Волдеморт мимолётную, едва уловимую перемену, наверняка сказать было сложно — всё его внимание, казалось, сосредоточено на блюде, стоящем перед ним. Но в тоне ответа скользнули смутно уловимые нотки удивления:
— Полагаю, из лавки тканей. Что-то не так? Если они тебе не нравятся — достаточно приказать домовику…
— Нет, всё в порядке, — воспротивился Гарри, не особо вежливо перебивая. Ещё одна не лучшая привычка Чарльза. — Вроде эта ткань считается редкой. У ме… моего брата в комнате такие же. Я просто удивился. Забудь, — Гарри беспечно улыбнулся, мысленно костеря себя за оговорку.
Волдеморт промолчал, только наградил его нечитаемым взглядом. На некоторое время повисла тишина, но не уютная, а скорее напряжённая. Гарри совершенно не хотелось есть, но, отдавая себе отчёт, что силы понадобятся, да и не стоит вызывать излишние подозрения на пустом месте, он заставил себя съесть суп из лука-порея, оказавшийся, впрочем, изумительно вкусным.
— Кстати, хотел уточнить — у тебя же есть библиотека? — разбил напрягающую тишину Гарри, небрежно накладывая себе на тарелку порцию жареного ягнёнка с лаверным соусом.
— Библиотека? — на этот раз нотки удивления в голосе Волдеморта скользнули слишком отчётливо. — Безусловно. Ты хочешь посвятить время чтению?
Гарри позволил себе гримасу откровенной скуки. Безупречно продуманный ход — как ему получить доступ к желанному помещению и при этом не вызвать подозрений, стоило отыграть идеально.
— Хочу — это определённо преувеличение. Но тренер… — Гарри страдальчески закатил глаза. — Он почему-то твердит, что для хорошего квиддича недостаточно шикарно летать. Требует, чтобы мы изучали теоретическую базу — приёмы там, финты и тому подобное. У тебя же найдётся литература о квиддиче?
— О квиддиче, — словно эхом повторил Волдеморт. — Полагаю, что так. Эльф покажет тебе библиотеку.
— Здорово, да, — жизнерадостным тоном, но с кислым выражением лица отозвался Гарри, внутренне ликуя.
Конечно, пару книг о квиддиче, хотя бы для вида, придётся найти и даже прочесть — вдруг Тому придёт в голову побеседовать на эту тему? Но Гарри был совершенно уверен, что постоянно за ним ни Реддл, ни домовики следить не будут, а значит, он сможет наслаждаться спокойствием и чтением столько, сколько только будет позволять время.
— Бесконечно рад, что тебя вдохновляет перспектива, — сарказм в тоне Волдеморта мог заметить только очень внимательный человек. — Скажи, Чарльз, чего именно ты ждал, когда соглашался на помолвку? Как представлял себе наше общение?
Гарри мысленно вздрогнул — смена темы была слишком резкой. Вопрос настораживал сам по себе, а ещё требовалось ответить максимально приближённо к манере брата. Который пришёл в ужас, узнав, кто жених Гарри. Подавив нервный смешок, Гарри небрежно пожал плечами.
— Затрудняюсь ответить, — он позволил себе наглую улыбку. — Знаешь, предпочитаю ориентироваться по обстоятельствам и редко задумываюсь над потенциально возможным развитием событием, да. И ожидания — не то чтобы мой конёк. Но мысли, что всё окажется совсем мрачно и невыносимо — мелькали, да. Пока реальность даже терпимее, чем я представлял.
— Терпимее? — глаза Волдеморта опасно сверкнули, и у Гарри мелькнула паническая мысль, что он всё-таки перегнул палку в поведении, хотя и всего лишь соответствовал образу брата. — То есть, Чарльз, ты считаешь, что вести себя со мной так, словно ты делаешь мне одолжение одним своим присутствием и оказываешь великую честь общением — это приемлемо и останется безнаказанным с моей стороны?
— Я… — Гарри нервно сглотнул, понимая, что ступает уже совсем на тонкий лёд. С одной стороны — Чарльз всегда пасовал перед реальной силой в случае её проявления в его адрес. С другой — его упрямство, гордость и надменность, если не сказать — спесь, находили своё проявление даже в таких ситуациях. — А что не так? Я полагал, что могу вести себя естественно, ведь мы будущие супруги, да. Я не думал, что ты расценишь моё поведение озвученным образом. В конце концов, мне все говорили, что тебя стоит бояться. Я же пытаюсь оценить тебя непредвзято и выстроить какое-то общение, да. Так в чём проблема?
Волдеморт склонил голову к плечу и смерил его задумчивым взглядом, словно изучая новый интересный вид волшебного животного. Гарри заставлял себя ровно дышать, когда внутри всё переворачивалось. В эмоциональной речи он позволил себе проявить нотки страха, которые Реддл должен был уловить.
И теперь ему только оставалось надеяться, что Том всё-таки сочтёт, что наглость и бравада — частичная маскировка страха и растерянности. На мгновение мелькнула соблазнительная мысль, что, возможно, если продолжать в том же духе, Реддл разочаруется настолько, что просто откажется от помолвки. Но что-то упрямо подсказывало Гарри, что так просто всё не будет.
— Проблема в том, Чарльз, что ты не видишь грань между естественностью и неуважением. Первое — похвально, второе — недопустимо. И если для тебя это синонимы, наше общение определённо будет складываться тяжелее, чем могло бы. Для тебя, — прохладным опасным тоном проинформировал Волдеморт. Гарри сглотнул и вздрогнул, на этот раз даже не пытаясь это скрыть. Сейчас Реддла испугался бы кто угодно. Тот же, как ни в чём не бывало, подвинул к себе тарелку с десертом и щёлкнул пальцами, вызывая домовика. — Такки, после обеда проводишь мистера Поттера в библиотеку.
— Можно прямо сейчас, если ты не возражаешь, — Гарри вскочил на ноги. — Я наелся. Всё было вкусно, да. Благодарю.
Волдеморт смерил его странным взглядом и едва заметно кивнул в знак согласия. Мысленно облегченно выдохнув, Гарри поспешил за эльфом, полуосознанно желая оказаться от столовой и Реддла как можно дальше.
Проводив его взглядом, Том бессмысленно повертел в руках серебряную ложку. Он отвёл время обеда на лучшее изучение объекта своих целей, но теперь пребывал в некой растерянности, даже более чем до этого.
Поттер оказался каким-то малообъяснимым сочетанием контрастов. А ещё мальчишка хитёр. Хитрее, чем хотел бы показать окружающим. Даже в напряжённой ситуации старался всё повернуть в свою пользу. Волдеморт усмехнулся, признавая очевидное — жених интриговал его всё больше.
Странное чувство — вроде всё правильно в естественном течении реки, но невидимые подводные камни могут круто повернуть ситуацию — исчезать не хотело, толкая разобраться. Неуловимые детали настораживали. А самым странным, определённо, было то, что даже в свете всего происходящего к Чарльзу тянуло. Необъяснимо, иррационально.
Том аккуратно положил ложку на салфетку. Что же, даже краткий диалог подтолкнул к некоторому пониманию — как стоит действовать дальше. Чарльз научится покорности. В разумных пределах. И в итоге станет идеальным мужем. В конце концов, лорд Волдеморт всегда добивается своих целей и получает то, что хочет.
