Идеал

      Гул машин, проносящихся по почти что пустой ночной трассе. Ветер теребит ещё не до конца осыпавшуюся листву. Пар валит изо рта. Всё, как я люблю. Задираю голову вверх, закрываю глаза и глубоко вдыхаю. Вдыхаю запах бензина и угарного газа, вдыхаю пыль и запах разглашающейся листвы, вдыхаю аромат этого чертового города и понимаю, что он меня убивает. Открыв глаза, я замечаю мигающие красные огни на одной из высоток. Один мигает в предсмертных судорогах, но почему-то до сих пор борется. Отчаянно, с ожесточением он вспыхивает вновь и вновь, на доли секунд окрашивая пространство своим светом. Не хочу о нём думать. Натягиваю капюшон, затыкаю одно ухо наушником, включаю музыку и бреду вперед. Неважно куда. Мне нужно прочистить мозги. Монотонный шаг подходит для этого как нельзя лучше.       Через несколько минут я оказываюсь на развилке. Неожиданно на переходе загорается зелёный нужно быстро выбрать. Я мешкаю. Кручу головой и понимаю, что в подворотни мне совсем не хочется, посему резко сворачиваю в сторону шоссе. Еле успеваю запрыгнуть на тротуар и тут же слышу, как за спиной машины понеслись вперед, будто гончие, спущенные с поводка. Куда они так торопятся? Убить печень, желудок или, может быть мозг? Не важно. Чужие проблемы меня волнуют меньше всего. Я эгоист. Никогда этого не скрывал, в отличие от большинства лицемеров, пытающихся подлизаться к другим. Мне ничего ни от кого не нужно. В этом моя свобода. Меня нельзя назвать озлобленной скотиной. Я не кидаюсь на людей. Мне просто плевать. Их проблемы для меня не играют никакой роли. Так же, как и их мои. Это справедливо. Истинная злость не в моём отстранении, она в том, что ты мило улыбаешься, держа заточенный нож за спиной.       Кроме гадости ничего не лезет в больную голову. А она просто раскалывается уже который день. Мог ли я найти что-то хорошее в своей жизни? Был ли я когда-нибудь ей доволен? Бывал ли в кого-то влюблён? Возможно, у меня в жизни были моменты, наполненные подобного рода чувствами, но они прошли мимо меня. Никогда не заострял на этом внимания. Просто есть люди, которые мне нравятся, которые меня раздражают и которые безразличные мне. Раньше эта мысль меня не удручала. А сейчас, она несколько дней втирается в подкорку моего мозга. Очень хотелось сейчас оказаться по привычке в кабинете школьного психолога. Нельзя сказать, что Жанна Геннадиевна была отменным специалистом, но она хотя бы не раздражала. Прелесть этой молодой женщины была в том, что она умела слушать. А это сейчас редкость. Мне снова хочется высказать ей, как я всё ненавижу, как всё надоело, но больше всего мне отвратно от самого себя. Именно в этом моя проблема. Но сейчас я не хочу на этом заостряться.       Я устал думать. Я уже тысячу раз пожалел о том, что совершил в том туалете. Если бы довелась возможность отмотать время назад, я бы непременно это сделал. С другой стороны, я не узнал бы одну вещь. Макс может быть настолько шокирован, что забывает, как применить свои кулаки. Это, конечно, смешно, если бы не был так печально. Я ожидал чего угодно, да что там говорить, я уже думал, какие части тела надо прикрывать первыми, а он просто взял и ушел. Просто ушёл. Я не знаю, как на это реагировать. Такое со мной случилось впервые.       Если перейти мысленно к моей основной головной боли, то… Я не знаю, что так настойчиво тянет меня к Максиму. Возможно, он мне кого-то напоминает. Друга? Или врага? Это сложно понять. Одно известно точно, этот человек пока что не пустое место. Он меня нервирует, бесит, выводит из себя. Его способность держать себя на людях раздражает. Его везучесть и показушная улыбка заставляет меня скрипеть зубами. У меня вертится только один вопрос: «Почему он?» Есть много других людей, но всё всегда достается этому придурку. Меня мало кто так раздражал. Возможно, только мой брат мог посостязаться с Максом в мерзости. До сих пор не могу без злости вспоминать, как эта сволочь сломала мне нос в третьем классе. Причем, из-за сущего пустяка. Я всего лишь играл в его приставку. Едва заметная горбинка стала мне хорошим уроком. Больше я в его комнату не заходил. Но брат всегда знал, к чему прицепиться. Он ненавидел меня, а я отвечал ему взаимностью. Тем временем шоссе уходит под мост, а пешеходного перехода не наблюдается. Я пожимаю плечами и поворачиваю налево. На тротуаре абсолютно пусто. Тускло горят фонари. В такие моменты я ощущаю себя маньяком, выискивающим очередную жертву. Конечно, я не собираюсь никого убивать, но так не страшно таскаться по подворотням. Ощущать себя жертвой не то, что меня прельщает в ночных прогулках. Возвращаясь к последним событиям…       Я надеялся получить хоть какую-то отдачу на следующий день, но этого не произошло. Меня усердно игнорировали, причем, настолько усердно, что это выпирало наружу. И тогда я стал наблюдать. Медленно, но верно я снова находил трещины в идеально выстроенном образе Максима. Не скрою, это всегда доставляло мне удовольствие. Выискивать изъяны, несостыковки, скрытую ложь этого человека. Не посчитайте меня умалишенным сталкером, это дурацкая особенность моей личности, точно такая же, как и нахождение на свою пятую точку неприятностей. Мне нравится уличать людей во лжи, это происходит на подсознательном уровне и приносит небольшое, но удовлетворение. А ведь по части лжи Максим был виртуоз. Многие, верили этому человеку безоговорочно, открыв рот, слепо верили, как священнику во время проповеди. Они искренне считали, что Макс таков, каким он себя преподносит. Но это всего лишь ложь, умело выстроенная маскировка, в которую он нырял с головой. Да, Максим мог обмануть кого угодно. Но чаще всего он врал сам себе. Стоя в коридоре вуза, я отчетливо видел, как он с остервенением внушает себе очередную ложь, только в этот раз что-то мешает ему. Видимо почувствовав это, он оборачивается, как будто ненароком мазнув взглядом по мне. Я жду. Даже не заметив, что затаил дыхание, я жду, что он сделает дальше. Макс меня видел, это точно. Но что же он сделает? Почему замер? Неужели ничего не придумает? Это так на него не похоже… Витя. Чертов Витя! Угораздило же его наступить на ногу Максима именно в этот момент. Оправданий парня я уже не слышал, потому что ушёл, потеряв всякий интерес.       Дорога снова поворачивает. Кажется, я потерялся. Этот город поглотил меня, и я тщетно пытаюсь выбраться. А, может, не стоит? Может нужно просто раствориться? Для меня не составит трудности. Я всегда без проблем растворялся в толпе, будто меня никогда не существовало. Кажется, убери эту толпу и меня не станет вместе с ней. Самое странное, что я не разделяю ни ее чувств, ни стремлений. Я не плыву по течению. Меня нет, но я есть. Бред. Недовольно морщусь и резко выдыхаю. Какая только околесица не придет в голову. Видимо, пора возобновить курс приема таблеток. Вынырнув из рассуждений, отмечаю, что я, действительно не знаю, где нахожусь. Вокруг плотным кольцом многоэтажки, тьма опустилась на улицы, и нигде нет прилично светящего фонаря. Только жалкие тускнеющие огоньки. К чему-то вспомнилась строчка из Есенина «И нет за гробом ни жены, ни друга». Трясу головой, отгоняя наваждение. Сейчас нужен трезвый ум. Пора возвращаться домой. Только вот в какую сторону идти? Разумнее развернуться и пойти назад. Проблема в том, что я несколько раз поворачивал и за размышлениями не замечал где. Паника влажной рукой противно коснулась плеча и начала подступать к горлу. Нет, я уже не ребенок. Я не могу потеряться. Я выберусь.       Иду вперед, поворачивая наугад. Главное сейчас — не сомневаться. Нужно двигаться вперед. Топчась на месте, я только замерзну окончательно. Пальцы на ногах начинают неметь. Прижимаю голову к плечам, пытаясь вжаться в высокий воротник. Это пока что спасает. Но резко налетает порыв ветра, пробирая мою тушку до костей. Начинаю мелко дрожать. Еще чуть-чуть и послышится стук зубов. Делаю очередной поворот и растираю руки, которые покраснели. Такое ощущение, что я уже бывал в этом месте. Или нет? Я совсем запутался. Тщетно пытаясь найти выход, иду, куда ведут ноги, совершенно не задумываясь.       Внезапно накрывает чувство дежавю. Перед глазами возникает картинка: темные проулки ночного провинциального городка и одиноко блуждающего парня лет 15 в одной толстовке и джинсах. Я был непослушным ребенком и совершенно невыносимым подростком. Никогда не сомневался в своем трудном характере: очень упрямый, настойчивый и… честный. Именно последнее качество доставляло мне больше всего неудобств. Именно из-за него меня били сверстники, именно из-за него выходили из себя родственники. Я никогда не умел держать язык за зубами и говорил то, что думаю. Как выяснилось позже, это деструктивное влечение, которое… Короче говоря, мне подсознательно хотелось получить по морде, и я вечно на это нарывался. Знаю, что это совсем нездоровое желание, но и сам я особо психическим здоровьем не отличался. Скорее наоборот.       Больше всего во мне это качество ненавидел мой брат, а сестры сдерживали презрение за вечными ухмылками. Хотя больше всего брата бесило наше внешнее сходство. Ведь он в отличие от сестер был мне родной. Кирилл всячески старался изменить свой внешний вид, лишь бы не быть похожим на отброса, меня. Я всячески начал этому содействовать. В итоге избежал некоторых стычек. Единственное что вообще спасало меня от скандалов — одинокие прогулки вечерами. Через год я знал каждый проулок родного городка. Затем начал уходить все дальше и дальше. В 16 я блуждал по трассам, ведущим в соседние населенные пункты. Когда об этом узнали, мне сильно влетело. Помню, неделю не мог сидеть нормально.       Мне часто доставалось, но больше всего мне запомнился первый раз. Всё случилось из-за банальной глупости. Я случайно разбил подаренный отчиму штоф. Но тот посчитал, что это было преднамеренно. Не знаю почему, но он всегда относился ко мне настороженно, а вот Кирилла принял чуть ли не с распростёртыми объятиями. Хотя, они были в чем-то похожи, по поведению и взглядам, естественно. А я после ухода отца стал белой вороной. Если честно, совсем его не помню. Но это и не имеет значения. В памяти из детства остался лишь первый жгучий удар пряжкой ремня. Самое логичное, было бы запомнить боль, но нет, мне врезался в память страх, вплетенный в беспомощность и обиду. Я запомнил это и поклялся, что больше никогда такого не допущу. Нет, противостоять отчиму и не позволять ему себя бить, я не мог. Однако мог больше никогда не позволять себе испытывать подобных чувств. Я начал язвить и огрызаться, каждый раз, когда чувствовал, что наказание неизбежно. Это ухудшало моё положение, но что такое физическая боль по сравнению с ущемленной гордостью? Для меня — ничего. Я терпел и продолжал оттачивать мастерство по выводу людей из себя, при этом всегда оставаясь с трезвой головой. Я уже не был беспомощен и испуган. У меня была своя позиция и свой взгляд, который невозможно было выбить абсолютно ничем.       Я рад, что вырвался оттуда. И что нахожусь здесь только благодаря себе. Поэтому не могу просто так потеряться в каком-то спальном районе чужого города. Премию идиота мне ещё вроде не присудили. Верчу головой по сторонам и замечаю далекий красный проблеск где-то за крышами очередных многоэтажек. Через секунду он вспыхивает вновь. Я узнаю его. Этот настойчивый огонёк около того места, откуда я начал свою прогулку. Усмехаюсь и двигаюсь прямо на него.       Через несколько минут стою на знакомом светофоре, радуясь своей удаче. Я нашел быстрый проход, который меня вывел сюда. Но потряхивать от холода меня не перестало. В голове только мечта о кружке чего-нибудь тёплого и одеяле. Я не то, что пальцев не чувствую, я не чувствую ног. Ничего, осталось совсем немного. Совсем чуть-чуть. Перехожу на зелёный и направляюсь к остановке. На ней к моему глубочайшему недовольству собралась устрашающая компания людей, смахивающих на байкеров. Сморщиваю нос, но понимаю, что нужно пройти через них. Ещё один длинный крюк мог организм просто не вынесет.       Жгучее чувство досады и предвкушение получения побоев настигает меня с окликом из этой небольшой толпы. Не оборачиваясь, ускоряю шаг, надеясь, что в этот раз пронесет. Но нет. Чья-то рука ложится мне на плечо и останавливает. Разворачиваюсь и смотрю в глаза парню, посмевшему это сделать. Ни в коем случае не показывать страх — вот первостепенная задача. Не дождутся. — Чего? — как можно пренебрежительнее бросаю я. — Ребят, говорил же, что это парень, а не девушка, — гогочет этот шкаф в косухе.       Я начинаю раздражаться. Давно прошли те годы, когда меня могли путать с женским полом. Стряхиваю руку со своего плеча и пытаюсь развернуться, но меня снова хватают. — Чего ещё? — шиплю я от боли. — Пошли с нами. Чё ты, как сыч, не доволен? Пошли выпьем, посидим, поболтаем… — Мне некогда сидеть с такими, как ты, — пытаюсь вырваться и запоздало понимаю, что уже невозможно избежать конфликта. — С такими как мы?! Ребят, вы это слышали? — амбал тащит меня ближе к своей компании, чуть ли не сгребая в охапку.       Я никогда не отличался физическими данными, но все равно пытаюсь упираться. Естественно, все мои старания не приносят успеха, но сдаваться никто не собирается. Я им не груша для битья. Со всей присущей мне злости наступаю пяткой на ногу наглого шкафа, отдавливая пальцы. Тот выкрикивает что-то нецензурное и даёт мне оплеуху. В глазах моментально мутнеет, а голове звенит от удара. Я падаю, но вдруг кто-то меня подхватывает. — Рыков, ты совсем дебил? — слышу низкий мужской голос рядом с собой, но всё равно ещё не могу никого разглядеть.       Видимо, сказываются побои Макса, хотя обычно на мне все быстро заживает. — Это я дебил? Это эта гниль язык распускает! — Ты первый начал. Оставь его в покое, — голос ровный и властный.       Такому сложно не повиноваться, но его собеседник все-таки умудряется это делать. — Тебе какая-то уличная мразь дороже друзей? Ты вообще слышал, что он сказал? Он твоих друзей унизил и получил за дело. Тем более это был всего лишь лёгкий подзатыльник, а эта баба уже падать собралась. — Последний раз тебе говорю, оставь его в покое. Ты пьян. — Это я пьян? Да это ты пьян! Ты совсем попутал?! Серый, если ты ещё помогать будешь этому уроду, то сам вместе с ним огребёшь. — Ты в этом так уверен? — голос того, кого назвали Серым, приобрел угрожающие нотки. — Нет. Ты ещё за это ответишь, — его оппонент начал немного повизгивать на высоких нотах и хрипеть от долгого крика на холодном воздухе. — Мы ещё посмотрим, кто ответит. Рыков, тебе пора идти домой. Завтра поговорим, когда протрезвеешь. — Чё мне на тебя смотреть? Пошли от него, ребята.       Едва поймав фокус, я смог разглядеть, как от большой компании отделяются четверо человек и идут за скандалистом по направлению к парку. Я совершенно продрог и уже не могу сдерживать пляску зубов. — Ты весь дрожишь. Испугался? — спросил меня парень, который до сих пор поддерживал, прижимая к себе. — Нет, — стискиваю зубы я и отстраняюсь. — Замёрз просто. — Тебя проводить? — миролюбиво спрашивает Сергей. — Нет. Я не нуждаюсь в сопровождении, — снова начиная заводиться, огрызаюсь я.       Он во мне девушку что ль нашел?! — Ты, видимо, не так понял. Я хочу извиниться за поведение моего… знакомого. Крайне неприятно получилось. Хотя он в последнее время начал уже переходить все границы своими выходками.       Я уставился на него, стоя вплотную, и, наконец, смог рассмотреть в тусклом свете фонарей. Он был довольно высоким и мускулистым брюнетом, которому можно было дать лет 25. На темно-синих джинсах висела железная цепь, на ногах были чёрные массивные берцы, а сверху того же цвета косуха. Таких людей я обычно обходил за километр, но сейчас представитель агрессивной субкультуры был прямо передо мной и ждал ответа. — Думаю, что сам справлюсь, — наконец выдавил ответ я, стараясь бросить это как можно непринуждённее. — Сомневаюсь, — настоял парень. — Тебе что, проблем мало? — я всячески старался избавиться от назойливого спутника. — Это? — кивнул он головой в сторону парка. — Ерунда. Повторяю, они мне уже порядком надоели. Так ты будешь дальше продолжать ломаться? — широко усмехнулся он, и я смог разглядеть ряд безупречно ровных зубов со слегка заостренными клыками. — Я не ломаюсь, — буркнул я. — Если тебе так неймётся узнать, где я живу, то пошли. Однако, если со мной что-нибудь случится, то ты и твоя шайка станете главными подозреваемыми.       Тот лишь слегка засмеялся и кивнул. — Сергей, можно просто Серёжа, — протянул мне руку парень. — Денис, — выдохнул я, пожимая руку новоиспеченному знакомому.