Эпилог

Гермиона пискнула, прижав руку ко рту. Она не стала вновь спрашивать его о том, уверен ли он в этом или нет – она вообще ничего не сказала, просто смотрела на него огромными глазами. Какой реакции он ожидал? Надеялся, что она засыплет его новыми вопросами? Боялся, что она тут же разовьет бурную деятельность? Начнет повергать сомнению его слова? Мерлин, он не знал. Он просто… Он тяжело сглотнул – терпеть эту тишину было выше его сил. Сам не зная, что именно он хочет сказать, он заговорил вновь, и слова приходилось буквально проталкивать через глотку. – Я уже сказал, я был там однажды... – Давно? – тут же подхватила она, словно только и ждала этого. «До или после того, как Беллатриса вышла из Азкабана?» – мысленно перевел для себя Драко. – Довольно давно, да. Это и впрямь было давно, много лет назад, когда он был еще совсем ребенком – это, как он полагал, было единственным обстоятельством, благодаря которому он не просто заметил Чашу, но запомнил ее. Маленькая и аккуратная, она соблазнительно поблескивала в свете огней, привлекая к себе его внимание, но, разумеется, никто не позволил ему к ней прикоснуться и уж тем более – забрать с собой. Да, Драко хорошо помнил тот день – хотя теперь он понятия не имел о том, зачем его матери понадобилось посетить этот сейф и почему тогда она решила взять его с собой. Да и имело ли это значение теперь?.. Едва ли. Гермиона опустила руки на стол и положила одну ладонь поверх другой. – Это… хорошие новости, – сказала она, и голос ее не выражал ровным счетом никаких эмоций. Драко прищурился. По ее лицу он пытался понять, о чем она думает, кипит ли там, под прикрытием ее лба, бурная деятельность, но не смог различить ничего – она как будто бы стала нечитаемой. Это было очень на нее не похоже. – Ты в порядке? – осторожно поинтересовался он. Салазар свидетель, впервые за несколько последних дней он оказался человеком, задающим подобный вопрос. Он почти закатил глаза. Гермиона рассеянно кивнула; ее взгляд был расфокусированным. – Полагаю, наши приоритеты меняются… – пробормотала она, обращаясь то ли к нему, то ли к себе самой. – Извини? Она вновь взглянула на него, в этот раз более осмысленно. – Меч, – объяснила она. – Очевидно, его поиски снова откладываются. – Ах, это… В очередной раз вспоминая об этом, он удивлялся и сам не знал, чему больше – тому, насколько это было неожиданно, или тому, что вновь позволил себе забыть – или забыться. – И что… что ты предлагаешь делать? Он не хотел задавать этот вопрос – он не мог не. С каких пор он давал ей первенство в подобного рода вопросах? Когда стал позволять самому себе передавать возможность определять их будущее ей?.. Ответ на этот вопрос, вероятно, стоило искать там же, где и на многие-многие другие, которыми он изводил себя прошлой ночью. У него сжались губы. Но, может быть, все дело было в том, что она и впрямь вела себя как-то не так, словно… иначе. Он чувствовал, что что-то было по-другому, но не мог объяснить, что. Грейнджер в шоке, бесспорно. И, без сомнения, множество самых разных мыслей проносятся в эту секунду у нее в голове. И все же… – Грейнджер, ты точно… – Я не знаю… – она встала и, отойдя на несколько шагов назад, в тень, прижала ладонь ко лбу; взгляд ее вновь стал расфокусированным. – Я не знаю, я… Она терялась. Он смотрел. – Мне нужно подумать, хорошо? – проговорила она и, пятясь, вышла из комнаты. Дверь так и осталась открытой. В обед снова пошел дождь, но Драко больше ни злился, ни удивлялся этому – он перестал его замечать. Мир вокруг него снова посерел, но вовсе не от туч, застилающих небо за окном. – У меня нет ни малейшей идеи, как нам попасть туда. Гермиона стояла у окна в пол, обхватив себя руками и задумчиво глядя на неспокойное море за стеклом. Он, заложив руки в карманы, стоял позади нее на другом конце комнаты, глядя ей в спину. Слышать подобное от нее было странно. Ведь она всегда была из тех, кого трудности не могут поставить в тупик; у нее всегда был ответ на любой вопрос – если не из знания, то из чистого упрямства. Сейчас же… Она была в ступоре, и этого его пугало. Что изменилось?.. – Мы что-нибудь придумаем. Всегда придумывали, справимся и теперь… – эти слова – ее слова – теперь принадлежали ему, вырывались из его рта. Она покачала головой: – Ты же понимаешь, что в этот раз все гораздо сложнее, – не оборачиваясь, сказала она. Но он не слышал – он смотрел на ее мешковатый синий свитер, чуть приоткрывающий выпуклый позвонок на шее; на длинные, чуть длиннее, чем нужно, серые штаны и волосы, собранные все в тот же небрежный пучок. Ее ногти крепко впивались в ткань – он готов был поклясться, что чувствует, как они покалывают кожу у нее над локтями. Драко многое стал замечать сегодня. Он вдруг увидел, что на подоконниках лежит пыль, а в углу гостиной валяется пара дохлых мошек; заметил, что в столовой начинает облупливаться краска на потолке. Мрамор был не таким белым, как раньше, паркет – не таким сказочно гладким и сверкающим, каким должен был быть; зеркала утратили свой блеск. Вид из французских окон больше не пленял его, но наводил на него тоску. Он вздрогнул, когда вновь услышал ее голос. – В тот раз… тогда с Горбином нам просто повезло. Это было легко, как игра, как… – она не договорила. Ее рука сжалась в кулак. Он был согласен – это действительно было игрой. Тогда не было реальной опасности. До чего же смешным и нелепым казался ему теперь их план. Подумать только – столько сложностей и дней подготовки – ради чего? Кого они хотели впечатлить этим?.. – Брось, Грейнджер, – снова произнес он – но и только. Продолжать он не мог. Что он мог сказать ей? Ведь он был с ней согласен. Ни у него, ни у нее не было никаких идей, а даже если бы у них и был план, он бы совершенно точно не хотел, чтобы она участвовала в его исполнении. Такая сладкая надежда – такая наивная и пустая. Если они что-нибудь и придумают – а они придумают рано или поздно – разумеется, ему одному с этим не справиться. Чтобы провернуть такое дело, одной пары рук и мозгов явно не хватит. Думать о том, что им предстоит, было тяжело, но куда мучительнее было видеть ее раздавленной, беспомощной. Когда она была такой, он боялся, и в такие минуты для него не было ничего страшнее. Грейнджер не могла теряться – это было против правил. – Я вот чего не могу понять, – протянул он – нарочито тихо и зло. – Когда ты успела сдаться? Он ждал, что она обернется. Она не обернулась. Она продолжала молчать. – Какого дьявола, Грейнджер? – воскликнул он, и в этот раз злость его была уже не наигранной. – Вместо того, чтобы сидеть и думать, что нам делать, ты сочиняешь трагедию из ничего… Без толку. Теперь она не слышала его, продолжая думать о своем. Драко был зол, и в то же время его обжигала досада. Его слов было недостаточно. Раньше он мог быть дерзким, говорить слова, которые не только раздражали ее, но и были правдой, которые имели хоть какую-то цену. Теперь же… собственное нежелание, собственный страх мешали ему, делали его слабым. Он не мог найти слов, которые бы подействовали – не только на нее, но и на него тоже. Он не мог поддерживать в ней огонь, потому что сам был пуст, потому что то, что он хотел внушить ей, не казалось ему правильным. Все его существо продолжало противиться этой идее, вынужденной необходимости. Мысленно он проклинал Забини и его чертов дом. Если б не он… если бы все осталось по-старому… Отчего-то Драко был уверен, что, приди к нему это откровение всего пару недель назад, и он, и Грейнджер вели бы себя совершенно иначе. Верно, что к хорошему быстро привыкаешь, но почему-то никто не говорит о том, насколько. Молчание становилось невыносимым, засасывало, как черная дыра. Ни он, ни она не двигались. За окном продолжал идти дождь. – Забини. – Что Забини? – Забини может нам помочь. Она нахмурилась и захлопнула книгу, которую держала в руках. Драко прекрасно знал, что за час, что они провели в библиотеке, она ни разу не перевернула страницу. Был вечер, и соображал Драко хуже некуда – сказывалась бессонная ночь. И все же одной мысли – вполне себе трезвой, как ему казалось, – удалось просочиться в его измученную голову. Он опустил взгляд. Прикрывая веки, он провел пальцами по лбу. – Ведь в Гринготтс может прийти Забини. – И как ты себе это представляешь? – возмутилась она. – А что в этом такого? – взъелся он в ответ. – Он чистокровный волшебник, разумеется, у него есть там сейф. Он придет в банк под предлогом того, что ему нужно кое-что забрать оттуда, ну а дальше, когда мы вместе с гоблином окажемся в подземельях… – он развел руками в стороны, пытаясь этим жестом донести до нее все недоговоренное, что повисло в воздухе. Она покусала губу. Вздохнула. – Ты же понимаешь, что он в жизни ни за что не согласится на это, – произнесла она наконец. Голос ее был надтреснутым и сухим – таким же, как солнце в июле. – Да и к тому же, – она невесело и совершенно серьезно усмехнулась, – мы не можем так подставлять его. Все ведь знают, что он жив, и его ищут. Я уверена, что его – и, очевидно, и нас вместе с ним – повяжут еще до того, как он заговорит с гоблином... нет, так рисковать просто нельзя. Драко задержал дыхание. Она была права, конечно: Забини был на крючке, и любой неосторожный или рискованный шаг мог стоить ему жизни – и это только в лучшем случае... Но – Мерлин! Одна паршивая идея лучше, чем никакой вовсе. – Не думаю, что все настолько плохо, – несмотря ни на что, он продолжал гнуть свое. – Как-никак, Гринготтс находится в Косом переулке, а там, как ты помнишь, были мы сами несколько месяцев назад, и ничего не произошло. Если мы будем вести себя осторожно, мы сможем выиграть время, к тому же я не думаю, что у входа в банк денно и нощно дежурят Пожира… – Мы не знаем, что изменилось с тех пор, как мы были там в последний раз, – а измениться могло очень и очень многое... Его терпение лопнуло. Не давая ей закончить, он набрал в грудь побольше воздуха и громко закричал: – Забини! – Чего тебе? – донеслось откуда-то со второго этажа. Драко ухмыльнулся. – Как смотришь на то, чтобы заглянуть в Косой переулок? Не хочешь наведаться в Гринготтс? Секундная пауза. Затем: – ИДИ К ЧЕРТУ, МАЛФОЙ! ЕСЛИ ЭТО ШУТКА, ТО МОЖЕШЬ ЗАСУНУТЬ ЕЕ СЕБЕ… Со второго этажа на него обрушился целый шквал проклятий и негодования. – Ладно, ладно, – прокричал он в ответ. – Я тебя понял, можешь угомониться... Было ясно – из этой затеи ничего не выйдет. Ни ему, ни даже Грейнджер не удастся уговорить его – он ни за какие коврижки не выйдет из этого дома – по крайней мере, под своей собственной личиной. – Вот видишь, – Гермиона слегка улыбнулась, и в изгибе ее губ он обнаружил сочувствие. Ему стало противно до омерзения. – С ним просто надо поговорить всерьез, – пробурчал Драко, который, хоть и понимал тупиковость ситуации, сдаваться не желал. – Можешь попробовать еще раз, если хочешь, – предложила Грейнджер нарочито серьезным тоном и улыбнулась чуть шире, возвращаясь к книге. Драко лишь фыркнул в ответ. Так прошел этот вечер и следующий за ним день. И еще один. И еще. Они вновь и вновь напряженно думали, перебирали все возможные варианты и не находили ничего, за что можно было бы уцепиться. Еще раз или два Драко попытался предложить вновь использовать Забини: после первого раза они с треском рассорились, после второго Грейнджер даже ему не ответила. Он вынужден был – хотя все внутри него отчаянно сопротивлялось этому – окончательно отказаться от этой «бредовой затеи». «Вместо того, чтобы думать о всяких глупостях, лучше бы действительно попытался помочь», – в пылу ссоры выкрикнула Грейнджер, и эти слова накрепко засели у него в мозгу. – А чем я, по-твоему, тут занимаюсь?! Напомню, что вообще-то это благодаря мне мы теперь знаем, где искать чертов Крестраж… Уязвленная, она захлопнула рот, но уже через секунду вновь ринулась в бой: – Только вот толку от этого знания, если мы все равно не представляем, как до него добраться? – По крайней мере, я хотя бы пытаюсь что-то придумать, пока ты… – …пока я, в отличие от тебя, не трачу понапрасну наше время, переливая из пустого в порожнее, и пытаюсь найти хоть какой-то вариант. Драко! – она рассерженно взвизгнула. – Ну пожалуйста. Мы ведь это уже обсуждали. Нет никакого смысла в том, чтобы думать об этом вновь. Сейчас… – она тряхнула головой и крепко сжала ладони, словно пытаясь взять себя в руки, – мы действительно просто тратим время, рассуждая о том, чего просто не может быть. Давай – я прошу тебя! – мы отвлечемся от этого и сконцентрируемся на другом, на том, что еще мы можем предпринять и придумать. Пожалуйста, Драко… Она пересекла комнату и примирительно погладила его по щеке. Хоть он и отстранился от ее касания, он вымученно кивнул. Будь по-грейнджерски. Так что теперь они думали – или, по крайней мере, делали вид – а неуемное время продолжало утекать сквозь пальцы. Их совместная беспомощность бесила его до неимоверия. – Я иду спать, – произнес он на третий вечер их бессмысленного бдения. – Чертов маразм… Грейнджер вскинула бровь: – Но ведь только начало девятого. – И? Нет никакого смысла торчать тут до посинения – а так хотя бы хоть один из нас выспится, чтобы завтра на свежую голову… Но она больше не обращала на него никакого внимания – взгляд ее снова заскользил по выцветшим строчкам. Он кожей чувствовал исходящие от нее волны неодобрения, но не собирался с этим делать ровным счетом ничего. В его голове счет по-прежнему был один-ноль в его пользу, и до тех пор, пока она не предложит хоть что-то вместо того, чтобы просто молчать и нервничать, он не планировал продолжать этот цирк – с него довольно. К тому же он и в самом деле неважно себя чувствовал – в висках неприятно гудело. Но сон не шел. В их кровати было пусто и холодно, и Драко, ворочавшийся и перекатывающийся с боку на бок, никак не мог согнать с себя дурноту. В конце концов он не выдержал: когда пробило одиннадцать и он понял, что уснуть ему, очевидно, сегодня не удастся, он решил проверить, как там дела у Грейнджер в библиотеке. Как он и предполагал, там все еще горел свет. Дверь была приоткрыта, и, еще не доходя до нее, Драко различил звук ее голоса – она явно была там не одна. На цыпочках, чтобы ничем не выдать свое присутствие, он подошел ко входу и замер в тени, прислушиваясь. – …снова, да? – произнес Блейз в ответ на что-то, что сказала Гермиона и что Драко расслышать не успел. Он мысленно усмехнулся – интересно, сколько раз еще ему придется заставать их вот так, вместе, и украдкой подслушивать их разговор? Кажется, это стало входить у него в привычку – впрочем, надо признать, пользы от этого было не мало. Он облокотился спиной о стену и сполз по ней вниз, устариваясь на полу. – Нет, – отозвалась она с плохо скрываемым напряжением в голосе. – А что тогда? Скрипнули ножки стула по полу – вероятно, Забини сел за стол напротив нее. – Может быть, тебе лучше спросить об этом у него? – язвительно предложила Грейнджер. Забини цокнул языком: – Бесполезная трата сил и времени. Гермиона ничего не ответила, но, кажется, Забини это не беспокоило – голоса он больше не подавал. Через несколько минут тишины Драко показалось, что их разговор закончен, но Забини вдруг произнес: – Вы действительно собираетесь в Гринготтс? Его изумление и любопытство показались Драко такими явными, такими безыскусными – легкий смешок сам сорвался с его губ. – Да, – устало подтвердила Гермиона. – Но зачем? – Нам… нужно взять кое-что. – Деньги? – тут же спросил он. – Деньги? – удивленно переспросила она. – Мерлин, нет… Драко осклабился – деньги, ну конечно… о чем же еще мог подумать Забини в первую очередь?.. Хотя… – А что тогда? Неужели это что-то связано с… – ахнул он и тут же замялся – памятуя о несдержанности своего языка, Блейз договорить так и не решился и совестливо замолчал. – Верно, – Гермиона выдохнула и ничего больше не сказала. – Но как вы узнали?.. – Драко вспомнил кое-что. То, что мы ищем, спрятано в одном из сейфов… – Не в его, конечно же, – кисло заметил Забини, и Драко закатил глаза. Пресвятой Салазар… – Даже если бы и в его – от этого было бы не легче, – невесело ответила она. – Ведь прийти туда открыто он не может… – Но предполагает, – тут же колко вставил Блейз, – что прийти туда могу я. Вновь скрипнули ножки стула и раздался звук шагов – судя по всему, Грейнджер принялась ходить по комнате. Драко уперся затылком в холодную стену; запястья, свешивающиеся с полусогнутых колен, подрагивали в такт ее шагам. – Я прекрасно понимаю, что это не выход. И Драко – он тоже это знает. К своему удивлению, в ее словах Драко не обнаружил той уверенности, которую она неизменно выказывала всякий раз, как он упоминал об этом. Отчего-то ее голос был тихим, блуждал где-то на грани шепота. Неужели он все-таки смог чего-то добиться, и его упорство заронило семя сомнения в ее уме?.. – Он ведь не раз и не два предлагал тебе это. – Да, – с нажимом подтведила она, останавливаясь на миг. – Но только лишь потому, что придумать ничего другого у нас пока так и не получается… Забини многозначительно хмыкнул. – Знаешь, я все еще не могу поверить в то, что вы не работаете с Орденом Феникса, – мягко произнес он. – Все это время я был уверен в том, что что-то тут не чисто… и вот ведь вопрос – почему?.. Они ведь могли бы здорово помочь вам – а уж вы им… – О том, чтобы сотрудничать с Орденом Феникса, не может идти и речи, – безапеляционно и в то же время горько отрезала Грейнджер. – Чем меньше людей знает о том, что мы делаем, тем больше шансов на то, что нам удастся довести это до конца. Драко не знал, таился ли в ее словах сознательный укор, но в очередной раз почувствовал себя ужаленным. Забини, однако, ничего такого не уловил и продолжил как ни в чем ни бывало свой расспрос: – А с чего такая уверенность, что вы движетесь в правильном направлении? Откуда вы знаете, что то, чем вы занимаетесь, и впрямь может кому-то помочь? Драко так и видел, как Забини сползает на самый краешек стула, жадно взирая на Грейнджер и ожидая услышать драгоценный ответ, от которого спать ему станет чуточку спокойнее. – Дамблдор, – только и сказала она в ответ с могильной суровостью. – Он рассказал Гарри, а Гарри рассказал мне. Каким бы мерцающим и не непререкаемым был авторитет Дамблдор в глазах почти каждого слизеринца, он, вероятно, для Забини был все же выше, чем для Малфоя – по крайней мере, ставить под сомнения заявление Грейнджер он не стал. Вместо этого он зашел в другом направлении: – Раз так, я думал, у вас все должно быть под контролем, – уныло протянул он. – Я имею в виду, у вас всегда должен быть план наготове… Драко почувствовал, как напрягается челюсть. – То, что мы знаем, что делать, не означает, что мы понимаем, как, – ледяным тоном отчеканила Гермиона. От удовольствия у него задрожала верхняя губа – что ж, при желании и Грейнджер может поставить Забини на место… стоит только захотеть, и… – Да, никто не обещал, что будет легко – впрочем, равно как никто и не обещал, что нам придется планировать ограбление банка. Блейз зевнул: – Знаешь, за всю свою жизнь я еще ни разу не слышал о том, чтобы кому-то удалось что-то оттуда украсть, – сказал он, барабаня пальцами по столу. – Помнится, был один случай несколько лет назад… – Драко моментально понял, что он имеет в виду, и это решительно ему не понравилось, – но та попытка, какой бы успешной она ни была, так ни к чему и не привела. – Все это я, конечно, знаю, – устало проговорила Грейнджер, возвращаясь обратно на стул. – Только не это пугает меня больше всего. – А что? – То, что каким бы хорошим, детально продуманным и выверенным ни был в конечном итоге наш план… м-м… Она колебалась. Сам того не замечая, Драко отлепился от стены и напряженно расправил плечи. – У меня дурное предчувствие, – выдала она, наконец. Драко инстинктивно подался вперед, в то время как на Блейза это не произвело ровным счетом никакого впечатления. – Не вижу противоречия, – констатировал он, – между тем, что я сказал только что, и тем, что ты чувствуешь. Одно логически порождает другое. – Нет… нет, – не согласилась она. – Дело совсем не в этом. Это… – она попыталась выразиться яснее. – Меня пугает, что что-то может случиться с ним. У меня… есть стойкое ощущение, что больше всего все это угрожает не мне, а ему, что… что Драко в опасности, – на последних словах она почти задохнулась. Кровь схлынула с его щек. В одну секунду воздух в коридоре, где он сидел, превратился в лед. – Этот страх, – между тем продолжала она, – совсем не похож на все то, что я испытывала раньше. Я и раньше переживала за него, многое из того, через что нам – ему – пришлось пройти, было на грани. Но тогда… это все не ощущалось… так. Я ведь, – она нервно рассмеялась, – совсем не верю в подобного рода вещи. Оттого меня так сильно тревожит это чувство. Я никак не могу от него отделаться, я… Поток ее слов прервался. Она была взволнована, возбуждена до крайности и, конечно же, знать не знала о том, что там, в нескольких сантиметрах от нее, был Драко, который забыл о том, как дышать. – Я по-прежнему не вижу в этом ничего такого, – сказал Блейз через пару мгновений тишины. – Еще раз повторю: то, что вы затеяли, опасно до невозможности – самый энергозатратный способ покончить с собой из всех, о которых я слыхал. Особенно с учетом того… в чей там сейф вы хотите попасть?.. – Беллатрисы, – прошелестела Гермиона. Забини присвистнул. – Особенно при таком раскладе, как этот, – закончил он. – Ты… вы совершенно уверены, что у вас нет другого выхода? Судя по всему, Гермиона кивнула – Забини не сумел сдержать тяжелый вздох. Кажется, он придвинулся к ней поближе, потому что голоса обоих стали тише – Драко пришлось напрячь слух, чтобы услышать его следующие слова: – Я не стану тебя успокаивать и внушать тебе ложные надежды. Просто – не морочь себе этим голову. Поняла? Лучше от этих мыслей ты ни себе, ни ему не сделаешь, а уж ошибок от этого страха… Драко не мог больше выносить это. Встав на ноги, он побрел, не видя ничего перед собой, обратно в спальню. Признание Гермионы произвело на него неизгладимое впечатление, но пока он не мог понять, что пугало его больше, – то, насколько не в ее характере было говорить нечто подобное, или то, насколько ее слова срезонировали с тем, что он сам похоронил в себе и о чем старался не думать. Войдя в комнату, он дрожащими пальцами распахнул окно и стал жадно ловить ртом сырой воздух. И как раз в ту самую минуту, когда мысли его витали где-то далеко-далеко, когда тело его и все существо сотрясалось от сухих спазмов, та часть его души, которая, казалось, знала ответы на любой вопрос, прояснилась, показалась наружу. В одну секунду, в одно крошечное мгновение, он вдруг понял то, над чем они бились все последние дни. Сам собой, безо всяких усилий, у него в голове вдруг родился план.