Эпилог

Декабрь. Да, уже был декабрь. Лысый, промозглый. Пустой. Он многого лишился в декабре. В декабре выпал его первый молочный зуб. В декабре он впервые потерял игрушку, которую ему только-только успели подарить на Рождество. В декабре он лишился невинности. Каждый раз он думал о том, что принесет – вернее, что заберет у него – вновь приходящий декабрь. Кажется, в этот раз он должен был потерять последнее, что у него осталось, – собственную жизнь. Какой была эта жизнь? Воспоминания заклубились у него в памяти. Он видел себя ребенком, бегающим по лесу и смеющимся до боли в животе; он видел мать, привычно срезающую розы в саду, и отца, любующегося ею, стоящего чуть в отдалении. Он был на метле, и волосы его трепал ветер; он ел свое любимое пирожное – ореховое с шоколадом, в честь его дня рождения мать приказала испечь ему таких целую дюжину. Он впервые понимает, что все же родился не сквибом, когда кровать в его комнате отрывается от пола и книги, которые принес ему отец, начинают кружить вокруг него по комнате. Вот он получает письмо из Хогвартса, а вот он уже стоит у портного и примеряет свою первую школьную мантию. Распределяющая шляпа отправляет его на Слизерин. Его отбирают в команду по квиддичу. Его первый матч. Грейнджер в порыве злости ударяет его по лицу. Турнир трех волшебников; Святочный бал; его первый в жизни вальс; тыквенный сок в Хогсмиде; Темный Лорд; Инспекционная дружина и слишком много розового; кентавр; его сова-сипуха; вкус сливочного пива на языке; его отец; тюрьма; Азкабан; задание Темного Лорда; запах Амортенции; Пэнси, держащая его за руку; она – обнаженная – лежит на зеленых простынях, перебирая его волосы; зеленые яблоки; неудача; Дамблдор; Дамблдор; Дамблдор… дом на Площади Гриммо; мятое покрывало; вмятины на стенах и кровь, кровь, столько крови… Грейнджер; Крестражи; Р.А.Б.; сражения с Орденом; черный мятный чай; Китс; Грейнджер; ее объятья; его воспоминания в стеклянных флаконах; Грейнджер; ее «прости», «прости», ее «да, нужен»; Грейнджер; ее руки в его руках; ее слезы у него на мантии; Снейп; лес; чьи-то руки у него на шее… Он ведь еще совсем мальчишка – ему было всего семнадцать. Семнадцать – слишком рано, чтобы умирать. Он ведь еще так мало видел в жизни, так мало успел. Он еще не закончил школу, не покинул родительский дом… ни разу не влюбился. Вот только какая разница?.. Он больше не хотел этого, потому что в глубине души он всегда знал, что никогда этого не получит. Он всегда знал свою судьбу – с самого начала знал – хотя бы на уровне предчувствия. А раз так – не все ли равно?.. Все картинки исчезли, стерлись из его помутневшего сознания. Он купался в непроглядной черноте, и его засасывало туда, как в трясину. Он не пытался сопротивляться, он не желал этого. Здесь, в этой черноте, ему было хорошо. Здесь он был дома. Из нее рожден, в нее же и уйдет. Он был еще жив. Он был уже мертв. Но кто он? Кто он такой? У него не было кислорода в легких, и сердце его не билось; у него не было больше не имени, ни прошлого, ни настоящего, ни будущего; у него не было него самого – не было ничего, что могло бы быть. Да, это снова был декабрь. Промозглый, лысый, пустой. Снова декабрь… – Драко... Он забирает его себе – свой последний и самый главный подарок. Душу его наполняет безмолвный покой. Кажется, смерть – единственная, кто рад был бы им обладать. От этого он наполняется гордостью. Она так сладка; она слаже меда. Ее терпкий вкус растекается по его языку… Извечная, неизменная, его – сросшаяся с ним, вскормившая его и воспитавшая его плетьми и розгами, лживая, никудышная мачеха. Он испил ее до дна. Он ею отравился, и теперь его тело горело. – Драко... Нет, ему не кажется. Тело его и впрямь объял огонь. Он горел, горел заживо – или замертво? Он не знал. И если это ад, то все они лгали. Потому что никто не говорил, что в аду тоже умирают. – Драко!.. Но нет, это не может быть ад. Все это ему так знакомо. Он умирал уже и умирал не раз. Но почему же сейчас вдруг так тяжко, так больно? Откуда взялась эта боль? Нет, он, должно быть, еще жив, потому что смерть всегда была к нему милосердна – в ней не было ни страданий, ни мук. Ведь это всегда было так просто – нужно было всего лишь… – …открыть глаза! Он задыхается. Дикий, обезумевший взгляд его метался из стороны в сторону, пытаясь различить хоть что-нибудь, но глаза застилала пелена тумана. Он не понимал, что происходит. Грудь его горела огнем, все тело было в агонии. Он не мог пошевелиться, он не мог дышать. Весь в поту и грязи, облепленный собственной мантией, приставшей к телу, и чем-то липким, покрывающим его лицо и руки, каленым железом жгущим его нутро. Дикая паника захлестнула все его существо. Где он? Что с ним сделали? Что с ним будут делать? Он умирал. Он должен был умереть – он был мертв, он знал это, он чувствовал. Был, но его вырвали из лап у смерти, вернули к жизни, чтобы продолжать мучить, чтобы он горел и сгорал заживо, а затем восставал, подобно фениксу, лишь для того только, чтобы быть сожженным вновь. Боль была нестерпимой, невыносимой, она полосовала его внутренности, расплавляла мозг, пробирала до самой души и сжимала ее тисками; сердце галопом скакало в груди; казалось, что еще секунда, и оно сломает ему ребра и вырвется наружу. Он хотел умереть, он так страстно этого желал. Он молил о смерти. Руки и ноги его начали конвульсивно дергаться, и тело его забила судорога. Кто-то, приподняв и придерживая его голову, приставил к его дрожащим, но плотно сомкнутым губам стеклянное горлышко. – Тише, мистер Малфой… тише… вы должны выпить это, ну же, откройте рот… всего один глоток... Но он не был должен. Ничего, никому. Больше нет. Он не желал этого. Он… Он не выдержал. Он не мог больше думать, все рассеялось, как облака, и собственный голос затух у него в голове. Его сердце остановилось вновь, но боль – эта проклятая, сучья боль никуда не ушла и все продолжала разъедать его внутренности и сотрясать его тело. Он выгнулся дугой, насквозь прокусывая свой язык. Это было хуже Сектумспемры. Это была худшая в его жизни пытка. Никакой Круциатус, никакое Адское пламя не могло сравниться с этим. Его душа билась у него внутри, обезумевшая, дикая, желающая, наконец, воли – желающая напрасно. Где же ты, смерть? Разве ты не пришла за ним, разве ты не стоишь у него за спиной? Он зовет тебя, он умоляет тебя, он будет рад тебе, как дитя. Забери же его, он не может больше терпеть эту муку. Его боль усиливается, и он начинает проклинать себя, и тело его вновь выгибается дугой. – Ну же, мистер Малфой… я хочу помочь вам… Помочь? Помочь?! И если это – помощь, то он отрекается от нее. Он не хотел ее. Ни у кого не было права выбирать за него, жить ему или умереть. И он свой выбор уже сделал. Предательские слезы навернулись ему на глаза. Сколько же можно терпеть это?! На сколько еще его хватит?! Сколько еще ему мучиться?! Нет, он ни за что не раскроет рта. Сколько бы ни длилась эта пытка, он вытерпит ее. Пусть она иссушит его, поглотит без остатка, лишь бы только вслед за ней пришло освобождение – вечное, безграничное, полное. Там, за этой болью, будет пустота. Та, которой он всегда так страшился, та, которую он теперь так страстно желал. Да, смерть была милосердна, ибо никто не мучил его, не издевался над ним так, как это делала жизнь. Боль его была адской. Он закричал. Это был нечеловеческий вопль. И если это последнее, чему суждено исторгнуться из его уст, – он не жалел об этом. В этом крике была вся его жизнь, весь он; через него его душа пыталась вырваться на волю. Этим криком он пытался убить себя сам, довершить то, что не удалось сделать рукам, сомкнувшимся на его шее. По его глотке заструилось что-то мерзкое, горькое, похожее на падаль, и пытка стала менее нестерпимой. – Вот так, хорошо… пейте, мистер Малфой, глотайте… И он глотал, глотал против желания, против воли. С каждой каплей тело его успокаивалось, и боль утихала, и слезы все обильнее катились у него по щекам. Нет… он не хотел этого. Он не хотел. В жизни не было спасения. Если он выживет, значит, он опять может испытать эту боль. Они – они все – ошибались. Там, за чертой, нет никакого ада. Ад здесь. И он только что прошел через него, чтобы однажды вернуться в него вновь. Он заскулил – уже не от боли, а от жалости; от жалости к самому себе, про́клятому. Да, про́клятому. Он про́клятый. Обреченный на вечную жизнь и вечные муки. Он ошибся. Даже смерть не желала обладать им, даже смерть от него отрекалась. Даже она издевалась над ним: соблазняя его, искушая из раза в раз, она добилась того, что он возжелал ее, и теперь отказывалась его принимать. Жалкая потаскуха. Смерть – самая поганая из всех шлюх. Вместо крика в горле поселился смех – булькающий, протухший, отдающий грибком и плесенью. Вот оно, то бессмертие, за которым ты так отчаянно гнался. Безо всяких Крестражей и магии. Завидуешь ли ты ему? Чувствуешь ли ты то же, что чувствует он? И если да, то как ты это терпишь? Зачем тебе это?.. Что толку в жизни, где есть такая боль, от которой начинаешь мечтать о смерти? Жизнь… жизнь чертова, чтоб ты сдохла!.. А между тем она все полнее и увереннее наполняла его существо. К нему вернулось зрение, и он мог понять, что находится в какой-то полутемной комнате. Но где бы он ни был – плевать. Раз живой – то все равно. Все равно… Невыносимая мука довела его до отупения, прожгла его насквозь, и отголоски ее все еще продолжали мелкой дрожью бить его тело. Он зажмурился. Тьма, мягкая, ласковая, вновь окутала его, готовая принять в свои объятья. Увы, это была совсем не та тьма, о которой он мечтал. Мозг его, воспаленный, закипающий, отказывался воспринимать реальность; глаза его не желали открываться вновь. Пусть это и не та тьма, он поддастся ей. Пусть забирает. Пускай хотя бы на время, хотя бы она. Из темноты до него вновь доносится голос: – Мистер Малфой, вам нужно поспать. В зелье, которое я вам дал, было снотворное… Жаль, что не яд. Он тяжело сглотнул, и горло его сжалось. Сердце – слабо-слабо, едва-едва – билось в груди вновь, убаюкивая его, вводя его в сон. Может быть, это еще не конец еще не конец еще не… Живой. Всем смертям назло – живой. Это было первым, о чем он подумал, когда вновь пришел в себя. Он дышал размеренно и ровно, сердце у него в груди билось уверенно, тело ломило. Удивительно, но он помнил все, что с ним произошло, до мельчайших подробностей – голова его была ясной. Вчерашняя – если это было вчера – боль как будто бы оставила на нем свое клеймо – ее он уже никогда не забудет. Казалось, испытав такую муку, ничто не могло больше потревожить его вновь. Может быть, ему и правда помогли. Может быть, он и правда сильнее, чем кажется, раз все еще дышит. Дышит… Это слово неприятно кольнуло его под ребра, ужалив легкие, и на языке вновь появился солоноватый привкус. Он не солгал, утверждая, что помнит все. Лес, Струпьяр, Тед Тонкс и Дин Томас, то, что он хотел отпустить пленников и то, что его самого чуть не убили – все это тоже жило в его памяти, но это больше не трогало его. Он как будто бы видел самого себя со стороны, и он пытался понять самое себя. Ночью он был взбешен. Разъярен. Ночью он сломался. Но, в сущности, что сломало его? Что довело его до такого состояния? Разве одна лишь боль?.. Нет, он чувствовал. Было здесь еще что-то. Страдание телесное – каким бы сильным оно ни было – не могло сломать его так. Но что же тогда?.. Он задумался, пытаясь понять, нащупать ответ, но то, что терзало его, грызло изнутри, но не желало показаться наружу. Может быть, это было все и сразу. Все, что копилось в нем в течение многих месяцев, все обиды, все страхи, вся боль вылились в его мысленный припадок, в его внутреннюю истерику. Может быть, это была просто слабость. Слабость, повторения которой он боялся как огня. Если это нахлынет на него вновь… он не выдержит. Он сломается. В этот раз – уже навсегда. Но нет, он не умрет, это он уже понял. Он просто сойдет с ума. Он больше не контролировал свое сумасшествие – ночью впервые оно взяло над ним верх, и теперь не он решал, когда пересечь запретную черту и сдаться, но она выбирала, перейдет он через нее или нет. Это испугало его. Он не мог потерять контроля над собой. Он не мог лишиться разума – в нем было слишком много секретов – и не только его. Скрипнув зубами, Драко отмахнулся от этих мыслей. Он больше не будет точить себя сам – когда придет время, его сломают и без помощи с его стороны. Он снова вернулся к боли. Он смаковал это чувство, перекатывал его на языке, с мазохистским удовольствием вспоминая подробности минувшей муки. Откуда взялась эта боль? Она, возможно, была одной из причин его падения, но не следствием. С ним что-то произошло, и случилось это явно после того, как мальчишка Томас чуть его не придушил. Но что это было? Драко помнил, что попал в какую-то комнату и, судя по всему, он все еще оставался в ней. И он помнил голос… Да, он очень хорошо его знал. Он распахнул глаза. Голос не замедлил отозваться. – Рад, что вы пришли в себя, – спокойно произнес Северус Снейп. Драко несколько раз моргнул, и прищурился. Мягкое мерцание догорающих свечей – вероятно, была глубокая ночь – хоть и было приглушенным, все же нещадно слепило Драко глаза. Но эта слабость была ничем по сравнению с тем, что он испытал не так давно. Не позволяя больше себе чураться света, Драко вновь широко раскрыл глаза, которые тут же защипало вновь, сжал простыню и резко сел на постели. Это было удивительно просто – он думал, что будет слаб, но странная энергия пульсировала в нем, придавая ему сил, –вероятно, тоже заслуга Снейпа. Драко позволил себе осмотреться и едва не фыркнул – эта чертова комнатушка была маленькой, как гостиная Грейнджер, и точно так же, как и она, от пола до потолка была завалена книгами. На противоположной стене было несколько окон, занавешенных тяжелыми бархатными шторами, не пропускавшими не то что ни единого лучика света – ни единого звука. – На вашем месте я бы не спешил так много двигаться, мистер Малфой, вам нужно беречь силы… Драко никак не отреагировал на слова своего бывшего учителя, даже не взглянул в его сторону – он как будто напрочь забыл о его присутствии в этой комнате. Он спешно оглядел себя – одежда и тело его были чистыми, рубашка, в которую он был одет и которая явно принадлежала не ему, была расстегнута на груди, и он различил огромное темное пятно у себя в районе сердца. От него отходили тонкие белые лучики и терялись где-то под покровом облегавшей тело ткани. Драко нахмурился. Рукава рубашки были закатаны, и он поднял к глазам руки – предплечья его покрывала витиеватая паутина все тех же шрамов. – Как вы себя чувствуете? – мягко поинтересовался Снейп, следя за Драко, пока тот изучал собственное тело. Драко вновь проигнорировал его слова. Он расстегнул рубашку до конца. Все его тело было испещрено тонкими белыми линиями – какие-то из них едва проступали на коже, какие-то были глубокими и широкими, словно затянувшиеся следы от ножа. Что за черт?.. Даже проклятая Сектумсемпра Поттера не смогла изуродовать его так. Ему стало жутко, в горле пересохло. Он крепко сжал губы, боясь, что от вида израненной кожи его стошнит. Отвлечься. Срочно отвлечься. Забыть об этом – на время, чтобы успокоить взбунтовавшийся желудок. – Где я? – рявкнул он не своим голосом, покончив с осмотром, впервые обращаясь к Снейпу и смотря на него в упор. Снейп чинно сидел в кресле напротив, на коленях у него покоилась раскрытая книга. Он пристально всматривался в Драко, однако не проронил ни слова. – Не молчите, – приказал Драко. – Я желаю знать. Это мое право. Это мой приказ. Дерзость в его тоне была оскорбительной, неприкрытой, но Драко было плевать – он не боялся Снейпа. Сказать по правде, сейчас он его презирал. Уголки губ Снейпа странно дрогнули. Он отложил книгу. – Вы у меня дома, – кротко отозвался Снейп. – У вас дома? – Драко нахмурился. – Какого черта я делаю в вашем доме? – Я полагаю, – теперь уже Снейп не сдержал хоть и слабой, но ядовитой улыбки, – о событиях прошлой ночи вы помните, мистер Малфой. Было задето только лишь ваше тело, но не мозг. Что-то было такое в этих словах и в тоне этого голоса, что заставило холодок пробежать у Драко по позвоночнику, и кожа его покрылась мурашками. Он тут же абстрагировался от этих чувств. Какая разница? Они не имеют значения – больше нет. Он как будто стал выше собственного тела, вознесся над ним – в эту секунду он, кажется, одним усилием воли мог отделиться от него и отключить все свои ощущения. – Что со мной произошло? – вновь потребовал ответа Драко. Так и не дождавшись реакции Снейпа, он добавил: – Вы правы: я помню все. Вот только вряд ли руки Дина Томаса, сомкнувшееся у меня на шее, могли оставить еще и это, – Драко свел вместе руки и выставил их перед собой, демонстрируя Снейпу шрамы, о которых тот, без сомнения, прекрасно знал и сам. Снейп бросил на него еще один пристальный взгляд – в этот раз оценивающий. В остальном лицо его было непроницаемым. – В вас попало проклятье, мистер Малфой, – наконец изрек он. Драко скептически изогнул бровь. – Проклятье? – переспросил он. Гримаса недоверия исказила его лицо. – И кто же наслал его на меня, позвольте спросить? Тед Тонкс – магл, а палочку Дина Томаса сломал Стру… – Это сделал я. На мгновение Драко забыл о том, как дышать. – Вы? – выпалил он, и голос его сочился такой ненавистью и злобой, что от нее впору было выть. – Вы сделали со мной это?! Он не мог поверить в то, что этот человек заставил его испытать такие муки. Не мог. Снейп покачал головой: – То, что с вами случилось, – не моя вина… по крайней мере, не только моя. Видите ли, мистер Малфой, заклятье, с помощью которого я пытался вас спасти, столкнулось и слилось с заклятьем Струпьяра, которое тот хотел наслать на Дина Томаса. При обычных обстоятельствах заклятья бы просто уничтожили ударную силу друг друга, однако в вашем случае все сложилось несколько иначе, и в результате получилось проклятье такой силы, что вы чуть было не умерли… – поколебавшись секунду, Снейп тихо добавил: – говоря откровенно, вы и умерли – ваше сердце останавливалось дважды. Однако я сумел обратить действие проклятья вспять, и теперь ваша жизнь вне опасности. При этих словах Снейпа Драко сухо усмехнулся. Жизнь… она уже давно ему опостылела. Снейп, однако, иначе трактовал смысл его реакции: – Такое бывает – крайне редко, но подобное все же случается, и чем сильнее проклятья, тем ужаснее эффект. В вас – по ужасной случайности – одновременно попало два наимощнейших заклятья, совершено разных по своей природе и слившихся воедино. Ваши мучения были чудовищны, вне сомнения. Боюсь представить, через что вам пришлось пройти. Однако волноваться больше не о чем – вашей жизни больше ничего не угрожает. Возможно даже, что вы приобрели некое преимущество – испытав агонию, вы стали менее чувствительны и восприимчивы к боли. Говорят даже, что тот, кому пришлось пройти через этот ад, будто бы рождается заново в новом теле… – взгляд Снейпа остекленел и стал отрешенным, но в то же время в нем вспыхнул странный азартный огонек: он как будто бы погрузился в недра своих мыслей и памяти, любуясь таящимся там Знанием. Драко задумался. Он никогда не слышал ни о чем подобном раньше. Не так давно в него попадало несколько Остолбеней, ну и что с того? По сравнению с тем, что он испытал сейчас, это был детский лепет. – Что это были за заклятья? – потребовал Драко, однако голос его звучал слегка неуверенно. Он сомневался, хотел ли он в действительности знать это. Улыбка пропала с лица Снейпа. – Мое Протего. – А… Струпьяр? Снейп тяжело вздохнул. – Струпьяр наслал Круциатус, – неохотно признался он. Драко вздрогнул. Что ж, по крайней мере, Струпьяру хватило ума не насылать Аваду Кедавру. Впрочем, это уж как посмотреть… – Значит… значит, вы говорите, это от того, что оба заклятья попали в меня одновременно? Бывший профессор скривился: – Верно, мистер Малфой, – кисло ответил он. – Это вызвало резонанс, и с вами случилось то, что случилось. – Но теперь, я в порядке? Это… это не повторится вновь? – Я очень надеюсь, что нет. Во всяком случае, если в вас снова не попадут одновременно два этих заклятья. Драко позволил себе выдохнуть. Это было единственным, что могло хоть как-то скрасить его положение. По крайней мере, вновь так мучиться ему уже вряд ли придется. Если, конечно… Он тряхнул головой. Это не имеет значения. Сейчас нужно было подумать о другом. – Что было дальше? – спросил Драко. – После того, как я потерял сознание… что произошло? Лицо Снейпа вновь стало бесстрастным. – Тед Тонкс бежал, воспользовавшись суматохой, вызванной вашим приступом, я же поспешил доставить вас сюда… – Кто-нибудь еще знает о том, что со мной произошло? Бывший профессор Зельеваренья отрицательно качнул головой. – Все известно лишь одному мне. – А Струпьяр? – с нескрываемым подозрением спросил Драко. Снейп позволил себе мягкую усмешку: – Видите ли, мистер Малфой, после того, что случилось с вами, у Струпьяра возникли кое-какие затруднения. Не советую вам беспокоиться о нем. Он замолк на мгновение, а затем продолжил, и голос его стал на порядок тише. – Как вы можете догадываться, меня кое-что интересует, мистер Малфой. Драко почувствовал, как он цепенеет и как медленно холодеют его конечности. Он прекрасно понимал, к чему клонит Снейп, и, видит Мерлин, это совершенно ему не понравилось. – Ведь пленники были связаны. Ведь я лично связал их перед тем, как уйти. Когда же мы вернулись на место, оба были свободны – веревок не было. Но, как вы уже упомянули, палочка мистера Томаса была сломана, а Тед Тонкс – магл… вопрос напрашивается сам собой, мистер Малфой. Как и ответ на него, я должен заметить. Он был прав, чертовски прав. Драко почувствовал, что почва под ним становится зыбкой, и его начинают затягивать зыбучие пески. Сейчас он был в очень трудном положении. Мозг его лихорадочно пытался состряпать какую-нибудь отговорку, любое оправдание, хоть что-нибудь, однако он быстро понял, что смысла – да и надобности – в этом уже не было. Поздно было отпираться и врать. Этот поезд ушел. Сейчас, наконец, все карты были на столе. Сердце его учащенно забилось в груди, но причиной тому был вовсе не страх. В воздухе наконец запахло правдой – правдой необходимой ему, как воздух. Драко прищурился. – Раз вы все знаете, – ледяным тоном произнес он. – То зачем тогда спрашиваете меня? – Затем, что я хочу услышать это от вас, мистер Малфой, – просто сказал Снейп, и голос его звучал почти что миролюбиво. Драко это покоробило, и гримаса отвращения исказила его лицо. Чертов лицемер. – К тому же я знаю лишь только о последствиях, но не о причинах вашего поступка. Почему вы сделали это? Почему вы решили отпустить Дина Томаса и Теда Тонкса? Он был готов к этому вопросу. И все же Драко заколебался. Да, раз все карты на столе, он не должен – не хочет – больше лгать. Но имел ли он право раскрывать эту тайну? Ведь она касалась не только его одного. Сказать или не сказать? Сказать или не сказать?.. Он решился: – Я должен был вернуть долг, – произнес он, отчетливо ощущая, как каждое запретное смертоносное слово срывается с его языка. И будь что будет. Снейп приподнял бровь. – О каком долге вы говорите, мистер Малфой? Драко вновь сжал пальцами простыни. Впервые за все время отвел глаза в сторону – на крошечный сантиметр, на полудюйм, но отвел. – В тот вечер несколько недель назад, когда мы сражались с Орденом Феникса и в меня попало четыре Остолбеней… Он задохнулся собственными словами, они царапали ему нутро, разъедали, как кислота. Мог ли он говорить это? Мог ли он… Нет, нет. Достаточно лжи. Либо сейчас, либо никогда. Ему больше не отвертеться. Не выпутаться. И если ему суждено поплатиться за это, то он хотя бы сделает это на своих условиях. Он не будет трусом. Он больше не позволит страху взять над собой верх. – В тот вечер мне помогла Андромеда Тонкс, – выпалил он на одном дыхании. Это объяснение вряд ли можно было назвать исчерпывающим, однако Снейп, кажется, понял все. Очевидно, в голове его наконец сложился пазл всего произошедшего тогда, и недостающих кусочков больше не осталось. – Я подозревал, что вам мог помочь кто-то из Ордена – иначе до дома вам было не дойти – но все думал, с какой стати им это делать?.. была лишь одна причина, да и то весьма неправдоподобная, рассыпавшаяся в прах, и я все гадал… однако теперь, я вижу, это обретает смысл. Снейп сухо усмехнулся. – Лишь одна причина? – эхом повторил Драко. – И какая же? Внезапно он ахнул. Он понял. – Ведь вы поэтому хотели отослать меня и решили проследить за мной? Вы думали, что они попытались сделать из меня шпиона? Снейп ничего не ответил, но Драко понял, что попал в яблочко. Что ж, он и сам думал об этом. Не раз он сам проверял себя, желая убедиться в том, что тело и разум его принадлежат лишь ему и находятся исключительно в его власти. Он быстро убедился в том, что был чист – по крайней мере, ничто не указывало на то, что он мог находиться под воздействием чар. Да и потом он верил тем словам, которые услышал от Андромеды Тонкс в кухне. Она была искренней, и он не сомневался, что она бы не пошла на такой шаг… в отличие от своей дочери. Впрочем, это не имеет значения. Снейп, возможно, даже думал, что Драко имел связи с Орденом еще до всего этого. Он ведь знал о том, что Драко покидает дом, и то, что произошло тогда, помогло ему лишний раз убедиться в своих подозрениях или создать новые, еще более ужасающие?.. – Значит, вы решили отпустить Теда Тонкса и Дина Томаса, пытаясь тем самым отплатить Андромеде Тонкс за свое спасение? – мягко спросил Снейп. Драко не сумел ответить – лишь горько кивнул в ответ. Снейп помолчал с минуту, а затем негромко произнес: – Осознаете ли вы, насколько опрометчивым был ваш поступок? Что бы было, если бы меня не было там? Если бы я не сумел убедить Струпьяра в том, что вы непричастны, и что мальчишке удалось вас обмануть?.. Драко стрельнул в него взглядом из-под полуопущенных ресниц. – Я знал, на что я иду, сэр, – холодно произнес он. – С вами же или без вас, я бы все равно сделал это. Я не мог поступить иначе. Да, он не мог. Потому что Дамблдор был прав – он не убийца. Никогда им не был, никогда не будет. – Вы готовы были рисковать своей жизнью и жизнью своей семьи ради того, чтобы спасти их? – прошипел Снейп. – Я был о вас более высокого мнения, мистер Малфой. Я думал, мысли о собственной семье и ее благополучии сумеют уберечь вас от многих бед… ваша мать пошла на такие жертвы, чтобы обеспечить вашу безопасность, и вот, чем вы отплачиваете ей? А ваш отец… Снейп его без ножа резал, и Драко не мог не согласиться с ним – он во всем был прав. Однако он не мог позволить ему говорить все это. Снейп не имел права на эти слова. Не имел. – Не думаю, что это ваше дело, сэр, – процедил он сквозь плотно сжатые зубы. Снейп разозлился. Подняв руку и одним движением закатав рукав мантии, он сорвался с места. – Пока на мне лежит Непреложный Обет, данный вашей матери, это мое дело, мистер Малфой. Драко запрокинул голову и взглянул на приблизившегося к нему профессора. – Мне не нужна ваша защита. Я не просил о ней. Снейп склонился над ним, и их лица разделяли всего несколько дюймов. – О ней просила ваша мать, и я не посмел отказать ей. – В таком случае это не моя проблема. Это было ваше решение, сэр. Вас никто не принуждал к нему. Снейп похолодел. Драко почувствовал, как за этой его ничего не выражающей маской кипит настоящая битва. – Так или иначе, мистер Малфой, это не отменяет того, что вы совершили весьма необдуманный поступок. Драко высокомерно приподнял бровь: – Я совершил необдуманный поступок, решив спасти чью-то жизнь? – дерзкий смешок сорвался с его уст. – Хотя вряд ли вы поймете, профессор… откуда вам знать... И Снейп сорвался. Мгновенно уловив намек в словах Драко, он сбросил маску невозмутимости, и в глазах его полыхнул огонь. – Если бы вы досмотрели сегодняшний спектакль до конца, мистер Малфой, вы бы поняли, что ни мистеру Томасу, ни Теду Тонксу ничего не угрожает. Я пытался спасти их, и мне бы это удалось, если бы не вы. – Вы? Пытались спасти? – голос Драко сочился скепсисом и ядом. Он постучал пальцем по подбородку, разыгрывая задумчивость. – Что-то я не припомню этого, сэр. Когда вы это делали? Когда Струпьяр избивал Дина? Или когда чуть не удушил его? По лицу Снейпа пробежала странная судорога, приведшая Драко в изумление. Это была… боль? Он не успел разобрать. Прежде, чем он сумел подумать об этом и о смысле этих весьма странных слов, Снейп резко отступил на шаг назад. Вновь вернулся в кресло. Продолжил буравить пораженного Драко тяжелым взглядом. – В следующий раз, мистер Малфой, вы так легко не отделаетесь, – произнес он как ни в чем не бывало, что чудовищно контрастировало с выражением его лица. Драко вышел из оцепенения. – Следующего раза не будет, – произнес он. Брови Снейпа слегка приподнялись: – Что вы имеете в виду, мистер Малфой? Драко глубоко вздохнул. – Я ухожу. Словно камень упал с его души, когда он произнес эти слова. Он успел обдумать это заранее. За все то время, что он провел на Площади Гриммо, безвылазно сидя в своей комнате, он не раз возвращался к этому вопросу, и слова Грейнджер нет-нет да и вспыхивали у него в голове. Уже тогда он понял, что хотел уйти, исчезнуть, перестать быть частью этого сумасшедшего дома. Но тогда у него не было шанса. Теперь же этот шанс у него был, и он намеревался воспользоваться им. Это решение пришло спонтанно, за секунду, однако оно было таким взвешенным, как будто Драко заранее все тщательно продумал. – Вы уходите? – переспросил Снейп. Драко рассеянно кивнул. Его тело вновь ощутимо напряглось. И если в прошлый раз он был уверен в том, что он неуязвим, то теперь он не знал, чего ждать. Он шел на огромный риск, и он вовсе не был уверен, что сумеет отыграть этот акт до конца. – И куда же, позвольте спросить? – Я решил покинуть Темного Лорда и Пожирателей смерти, – произнес Драко так тихо, что сам едва расслышал себя. Снейп бросил на него убийственный взгляд. – Кажется, я недооценил вас, мистер Малфой. То, что произошло прошлой ночью, просто цветочки по сравнению с тем, что вы сказали мне сейчас, – так же тихо произнес Снейп, обращаясь скорее к самому себе, нежели к нему. Драко ничего не ответил. Вместо этого он окончательно отвернулся от профессора и устремил взгляд на носки его туфель. Его маска давала трещину. Ну же, соберись! Ты не можешь проиграть этот бой! Повисла долгая тягучая пауза. Драко отсчитывал движения секундной стрелки. Он насчитал триста пять, когда Снейп наконец произнес: – Это очень смелое заявление, мистер Малфой. Вы поддались эмоциям, переживания минувшего дня захлестнули вас и, вероятно, вы и сами не понимаете, насколько опасны и опрометчивы эти слова, поэтому настоятельно советую вам немедленно отказаться от них. Я забуду о том, что услышал только что, и вы никогда больше не произнесете ничего подобного вновь. Драко негромко рассмеялся и покачал головой. Вновь осмелился бросить на профессора взгляд исподлобья. – Вы не поняли меня, сэр. Я сказал это вовсе не потому, что намеревался рассердить вас или поддался эмоциям. Я действительно намереваюсь уйти. И если раньше Драко думал, что когда-либо видел Снейпа в гневе, то он ошибался. Потому что то, каким тоном заговорил с ним Снейп уже через секунду, потрясло его до глубины души и пробрало до костей. – Кажется, я ошибся. Заклятьям все же удалось задеть вашу голову и повредить разум. Но это поправимо… Снейп одним движением извлек волшебную палочку. Драко инстинктивно потянулся за своей. Лишь с запозданием он понял, что ее могли забрать у него, однако к своему величайшему облегчению он заметил ее на прикроватной тумбочке и тут же сжал ее в руке. Прикосновение к прохладному дереву и знакомая сила, зациркулировавшая по его венам, стоило ему взяться за свое оружие, придали ему сил. – И что же вы собираетесь делать, профессор? – бросил он. – Заколдовать меня вновь? Стереть мне память? Что же, давайте. Только вряд ли вам это поможет – вы поклялись моей матери защищать меня, так что если вы попытаетесь помешать мне, вы нарушите свой драгоценный Обет. – Ошибаетесь, мистер Малфой, – пророкотал Снейп. – Как раз таки это – единственное, что я могу сделать, чтобы спасти вас. Драко не сумел подавить смешок. Отчего-то ему совсем не было страшно. – В таком случае я буду вынужден помешать вам. – Вы так уверены в своих силах, мистер Малфой? – издевательски спросил Снейп. Драко вздрогнул против воли, однако не позволил яду от этих слов, ужаливших его, распространиться по телу и заставить его сбиться с намеченного пути. Вместо этого он спокойно улыбнулся Снейпу и отложил свою палочку обратно на тумбочку. – Я нисколько в себе не сомневаюсь, профессор, – мягко сказал он, присаживаясь обратно на кровать. – Более того я уверен, что мне даже не понадобится моя волшебная палочка. Снейп недоверчиво прищурился: – И что вы же вы собираетесь сделать? – О, я просто хочу поговорить с вами, – беззаботно сказал Драко, откидываясь на подушки. – Не думаю, что в данном случае нам есть, о чем говорить. Драко расплылся в улыбке и спросил с наигранным изумлением в голосе: – Как, профессор? Вы даже не хотите услышать, что мне известно? – Драко вновь дерзко усмехнулся. – Не один я здесь совершаю опрометчивые поступки и блуждаю по лезвию ножа. Снейпа эти слова нисколько не впечатлили, и палочку он по-прежнему не опускал. Драко хотел было помедлить, однако понял, что в такой ситуации пространства для маневров у него немного, поэтому приготовился рубить с плеча. – Мне вот что интересно… Орден знает, что это вы? Вновь никакой реакции – внешне. Но внутри, за этими бездонными черными глазами, произошел переворот, Драко видел. – Что я что, мистер Малфой? – спросил он, голос его все еще ледяной. – Что это вы передаете ему информацию о планах Темного Лорда и Пожирателей смерти. И если Снейп и мог сомневаться в том, что Драко что-то знает, то теперь все его сомнения должны были рассеяться. Тем не менее, признавать это он не спешил. – Не имею ни малейшего понятия, мистер Малфой, откуда вы почерпнули эти сведения и как пришли к подобным умозаключениям, но смею уверить вас в их несостоятельности. – Неужели? – Драко цокнул языком. – То же самое вы скажете Темному Лорду, когда он узнает обо всем? Снейп напрягся, пальцы его крепче сжали волшебную палочку, нацеленную на Драко, однако лицо его по-прежнему оставалось бесстрастным. – Видите ли, мистер Малфой, – невозмутимо начал Снейп, – у Темного Лорда не было поводов сомневаться в моей верности, и я не уверен, что ваши слова покажутся ему достаточно убедительными, чтобы заронить в его душу зерно сомнения. Вы располагаете какими-нибудь доказательствами? – Явных доказательств у меня нет, – неохотно признал Драко. – Однако Темному Лорду несложно будет проследить логику моих рассуждений и подтвердить ее правильность. – И в чем же заключается эта логика? – снисходительно спросил Снейп, будто бы общаясь с ребенком, отстающим в развитии. – В том, что только от вас члены Ордена Феникса могли узнать о нападении… помните, тогда, в сентябре? Когда члены Ордена приняли Оборотное и вышли сражаться с Пожирателями смерти в их же обличии? Возможно, вы даже подсказали им эту идею… – Что ж, допустим, мистер Малфой, – согласился Снейп. – Однако Темный Лорд никого не посвящал в свои планы. Мне, как и остальным Пожирателям смерти, стало известно обо всем происходящем в день самого нападения. Если предположить, что информацию Ордену передал я, то следует отметить, что у меня не было на это ни времени, ни возможности. – Вам и не нужно было отлучаться лично или выдумать что-то, – Драко отмахнулся от его довода, как от назойливой мухи. – План был продуман – и придуман – уже давно, ведь так? Всего-то нужно было передать всю нужную информацию Финеасу Найджелусу Блэку, один из портретов которого висит как раз в доме на площади Гриммо, а второй – ну надо же – в Хогвартсе... Снейп оскалился, обнажая зубы: – И снова ошибка, мистер Малфой. В тот день на площади Гриммо меня не было. – А разве я сказал, что для этого вы лично должны были быть там?.. Улыбка сползла с лица Снейпа. – Не вижу смысла в продолжении этого разговора. Одно уже то, что я отвечаю вам, вместо того, чтобы… – Это ведь был Кикимер, верно? – медовым голосом произнес Драко, не обращая на возмущение Снейпа никакого внимания. – Я все думал, как же вам удалось это… я приводил себе те же доводы, что приводите мне вы сейчас… а потом я вдруг понял – нужно было всего-то сложить дважды два. Снейп никак не отреагировал на это заявление, однако он едва заметно побледнел, и губы его сжались в тонкую ниточку. Драко между тем продолжал: – Да, вы не знали точной даты осуществления плана, но вы знали его детали. Вы знали, что Пожиратели разделятся на группы и что они будут делать. Поэтому как только вы узнали о том, что наступление начнется с минуты на минуту, вы приказали Кикимеру проследить за тем, как разделятся Пожиратели смерти и куда они пойдут, а затем велели ему передать эту информацию Ордену через Портрет Финеаса Найджелуса. Снейп резким движением опустил палочку и опустился в свое кресло, скрестив руки на груди. – Но с чего Кикимеру слушаться меня? – спросил он. – Я не являюсь его хозяином, он не обязан исполнять мои приказы. Драко равнодушно пожал плечами: – У Кикимера не осталось хозяев. Он теперь свободный эльф, а, значит, он может делать то, что ему вздумается. У него были свои причины. Вероятно, он решил помочь вам, потому что вы разделяете взгляды его бывшей хозяйки, а также, как и ее сын, являетесь Пожирателем смерти... хотя кто знает, что вы сказали ему и что творится в его старой больной голове. Может быть, вы заколдовали его... Повисло недолгое молчание. Нарушил его Снейп. – Даже если предположить, что все это правда, и Орден действительно получил информацию о нападении именно так, то с чего вы взяли, что именно я отдал приказ Кикимеру? – Больше было некому, – ответил Драко. – Я хорошо знаю всех этих людей. Никто из них не был предан Дамблдору так, как вы… – Я не был предан Дамблдору, – отрезал Снейп, трясясь от бешенства. – В самом деле? – протянул Драко. – Что ж, видимо, Дамблдор тогда на Астрономической башне что-то напутал. – На Астрономической башне? – переспросил Снейп, и впервые в голосе его промелькнул страх. – Дамблдор тогда все пытался уверить меня в том, что вы – его человек. А я-то, дурак, тогда ему не верил… но теперь… хотя нет, почему же теперь? Все это я понял уже давно. Только вот почему вы убили его? Очередной план? Вполне в духе этого старика... Снейп окончательно побелел от бешенства. Драко, довольный результатом, продолжил: – И то, что вы сказали только что... о том, что собирались помочь Теду Тонксу и Дину Томасу... это ведь тоже говорит в пользу вашей лояльности Ордену, разве не так? Снейп тряхнул головой, и на лице его вспыхнула хмурая улыбка: – Весьма занимательный рассказ, мистер Малфой, весьма… я всегда подозревал в вас присутствие богатой фантазии… – Уверен, Темный Лорд скажет мне то же самое, если я расскажу ему обо всем этом, – согласился Драко, вставая на ноги. Снейп вмиг стал серьезным. – Неужто вы собрались отправиться к Темному Лорду прямо сейчас? – Нет. Я собирался уйти… но, если вы хотите, я могу остаться и осуществить задуманное. Бывший профессор Зельеваренья вдруг принял расслабленную позу. – Истинно слизеринский поступок, – похвалил он. – Ваш отец был бы вами горд. Попытка шантажа, да еще какая… что ж, предположим, я позволю вам уйти – не из страха перед Темным Лордом, но потакая вашей прихоти. Как прикажете объяснить ваше исчезновение? Драко задумчиво свел брови. – Это меня не касается, – медленно ответил он. – Впрочем, нынешняя возможность хороша как никогда. Вы сами сказали, что пока никто не знает о том, что со мной произошло. Вы можете сказать всем, что я… – тут он тяжело сглотнул, но затем уверенно продолжил, – мертв. Что я был убит в бою. – И вы представляете, какое впечатление это произведет на вашу мать и вашего отца? – всплеснул руками Снейп. – Ваш отец и так наполовину потерял рассудок после Азкабана и держится из последних сил. Ваша мать не в лучшем положении. Это известие убьет их. Драко с шумом втянул воздух. Да, он знал это. Но он знал и кое-что еще. – Моя семья будет в большей безопасности, если все будут считать, что я мертв. Возможно, это даже слегка улучшит их положение – по крайней мере, все буду считать, что я умер, сражаясь за Темного Лорда. Снейп одарил его саркастичной улыбкой. – Что ж, в этом вы, быть может, и правы… может, и правы… ну а тело, мистер Малфой? – спросил он, и огонек любопытства сверкнул у него в глазах. От былых напряженности и злобы не осталось ни следа. Теперь он как будто проверял его, ему было интересно, как далеко Драко зашел в составлении своего плана. – Как прикажете быть с телом? Ведь нужны неопровержимые доказательства. – Уверен, у вас найдется подходящее заклинание, профессор. Вы сможете убедить всех в истинности своих слов. – Вероятно, да, – согласился Снейп кислым тоном. – Да и тело на примете у меня уже есть… ну а куда же вы пойдете? Этого вопроса Драко не ожидал. Снейп, не обращая ни малейшего внимания на его изумление, порылся в складках мантии и извлек из нее то, от чего у Драко сердце ушло в пятки и испарина выступила на лбу. – Уж не к тому ли, кто дал вам это? В руке Снейпа блеснул делюминатор, и Драко забыл о том, как дышать. Откуда он у него?.. Черт… Он же… он же был в кармане его мантии… и Снейп, очевидно, нашел его, когда… Мерлин… – Откуда у вас эта вещь, мистер Малфой? – поинтересовался Снейп. – Раз уж мы здесь якобы раскрываем секреты, быть может, поведаете мне свой?.. Чертов Салазар. Драко никак не был готов к тому, что события могут принять такой оборот. Что ему делать теперь? Что говорить? Он тяжело сглотнул. Лоб его еще сильнее покрылся испариной. Соврать? Сказать, что он нашел делюминатор где-то и подобрал его? Но Снейп не поверит ему. Он знает, что это вещь Дамблдора. Тогда что… – Весьма занятная вещица… Пока Драко лихорадочно пытался придумать ответ, Снейп щелкнул делюминатором, и у Драко подкосились ноги. На миг ему показалось, что произойдет то же, что было в доме у Андромеды Тонкс, и сейчас здесь появится шар света, который доставит его в дом Грейнджер. Однако его страх оказался напрасным: погас свет, и больше ничего не произошло. – Я давно наблюдаю за вами, мистер Малфой, – вдруг сказал Снейп, и голос его звучал удивительно устало. – Мне известно о ваших регулярных тайных отлучках и о многом другом, о чем вы, вероятно, даже не подозреваете… Снейп продолжал поигрывать делюминатором в темноте, и от этого у Драко внутренности скрутило узлом. Он не знал, к чему готовиться, чего ожидать. Как много знал Снейп? Что именно он подозревал, что именно понял?.. Все эти вопросы доводили его до сумасшествия, до помешательства. Он больше не был на коне, он вновь чувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Что, если Снейп начнет шантажировать его в ответ? Что, если он потребует у Драко признания или постарается вытянуть его силой? Или же он… он… Драко подавился собственным воздухом. Он даже думать не хотел о том, что будет если Снейп поделится своими подозрениями с Темным Лордом. Словно читая его мысли, Снейп произнес: – Не кажется ли вам, мистер Малфой, что мы квиты? Кажется. Кажется, да еще как. Снейп расценил его молчание как знак согласия. – Ну и что в таком случае мы будем делать? – поинтересовался он, продолжая играть делюминатором в пальцах. Очень хороший вопрос. Драко не знал, и заикнуться о том, чтобы его отпустили, он уже больше не решался. Он просто ждал, что Снейп примет решение за него. И он дождался. – Что ж, мистер Малфой, идите. Вы свободны. Он не поверил. Что?.. – Вы отпускаете меня? – спросил он, пораженный. Ему наверняка послышалось. Но Снейп кивнул: – Да, мистер Малфой. Пожалуй, вы правы – ваш уход принесет больше пользы, чем ваше пребывание здесь. Я отпускаю вас. Идите с миром. Драко прищурился. Он не сдвинулся с места. Здесь, должно быть, скрывается какой-то подвох. Это какая-то уловка. – Вы медлите? – спросил Снейп, и по голосу его Драко понял, что тот ухмыляется. – Не бойтесь, мистер Малфой. Я не приставлю к вам церберов. Я не буду следить за вами. Куда бы вы ни пошли, что бы вы ни задумали – это ваш выбор. Ваш и только ваш. И последствия за него нести вам. Я исполню вашу просьбу и улажу все формальности – все поверят в вашу смерть. Постарайтесь же воспользоваться этим с умом. Я надеюсь, вы знаете, что делаете. Надеюсь, знаете… Эти слова Снейпа заставили его поколебаться, но он все еще не верил. Снейп как-то странно посмотрел на него. Даже во мраке комнаты Драко различил необычный блеск в глазах своего бывшего учителя. Было в нем что-то такое, что заставило Драко покрыться гусиной кожей. Он хорошо знал этот взгляд. Да, слишком хорошо… но было в нем что-то еще, кроме знакомых Драко эмоций. Что-то, чего он никак не ожидал там увидеть. В нем было… сочувствие?.. Так или иначе, этот взгляд заставил его поверить. Драко встал. Сжал в руке свою волшебную палочку. Осторожно, почти ощупью двинулся к двери. Его никто не останавливал. Перед выходом он помедлил. – Вы… вы сказали, что у вас на примете есть тело, – проговорил он, запинаясь и не поворачивая головы. – Чье оно? Снейп ответил не сразу. Выждав примерно минуту, словно думая, говорить ему или нет, он все же произнес: – Дина Томаса. У Драко зашумело в ушах. Нет. Не может быть. Нет… У него подогнулись колени, и он что было мочи вцепился руками в дверную ручку, чтобы не повалиться на пол. Не замечая его реакции, Снейп безжалостно продолжал: – Ваше Диффиндо попало ему в шею и распороло вену. Мальчишка умер, истекая собственной кровью. Когда я подоспел, было уже слишком поздно. Драко задрожал, и воспоминания громовыми раскатами загремели у него в мозгу. Солоноватый вкус у него на языке. Что-то липкое на его теле. Что-то, что забило ему легкие. Это… это была его кровь?.. Нет… Не может быть… Не может быть, чтобы он убил человека.