Эпилог

– Думаю, сегодня будет дождь. – Малфой… – Кстати, ты заметила? Как я сюда ни приду, так всегда этот чертов… – Малфой, черт побери!.. – …как будто преследует меня… – МАЛФОЙ! Она взвизгнула так громко, что это, наконец, заставило его замолчать. За окном блеснула молния – непривычное явление для ноября. Он и сам не знал, почему, но он находился в превосходном расположении духа. Что, в общем, было в сложившейся ситуации весьма странно. Резкие перепады настроения уже стали его привычкой, и это пугало его. Что же до Грейнджер… Щеки ее пылали так, как будто ей лицо вымазали красной краской. Непослушные кудри то и дело спадали ей на глаза, и она отрывистыми, резкими движениями забрасывала их за спину. Кулаки ее то сжимались, то разжимались, шея и плечи были напряжены. Она была в бешенстве. Неудивительно, ведь сразу же после завтрака он заявил ей о своем намерении уйти, причем уйти немедленно. – Я весь внимание, Грейнджер, – удивительно тихим голосом отозвался Драко, в привычной ленивой манере растягивая слова, и кривоватая улыбка прорезала его потрескавшиеся губы. Казалось, чем больше злилась она, тем веселее становился он. Побочный эффект от заклинаний. Или от ее лечения, может быть. А, может, это просто истерика. Или… Мерлин, да плевать. Чем бы это ни было, если это позволяет ему досадить ей и чувствовать себя хоть на йоту лучше – он был за. Грейнджер на секунду прикрыла глаза и сделала глубокий вдох. Когда же она открыла их вновь и заговорила, ее сорванный голос звучал удивительно спокойно, хотя и слегка дрожал. – Я принимаю твое решение уйти. Драко подвигал бровями: – Как благородно с твоей стороны, Грейнджер. Я прямо-таки сражен. Однако смею заметить, в твоем одобрении я вовсе не нуждаюсь. Она так плотно сжала губы, что они стали тоньше ниточки. – А ты не мог бы хотя бы на минуту замолчать, оставив при себе свое чертово остроумие?! Нам нужно поговорить. Драко улыбнулся во весь рот: – Ошибаешься, Грейнджер. Я вовсе не горю желанием обсуждать с тобой что бы то ни было… Она вновь прикрыла глаза. Драко очень подозревал, что она сделала это, просто чтобы не видеть его лица – в противном случае она наверняка разорвала бы его в клочья – столько в ней скопилось негодования и гнева. – Хорошо. Хорошо! – выпалила она. – Мне нужно поговорить с тобой, Малфой. Так устроит? – Нет, – бодро отозвался он. – Прекрасно, – перебила она. – Итак… Драко закатил глаза. Если бы он и впрямь мог незамедлительно развернуться и уйти, оставив ее в гордом одиночестве, он бы, несомненно, сделал это. – Я приняла твое решение уйти, – не терпящим возражений тоном вновь начала Грейнджер. – Но я и подумать не могла о том, что тебе вздумается уйти ПРЯМО СЕЙЧАС! Последние слова она прокричала так громко, что стекла задребезжали в оконных рамах. Драко же продолжил пребывать в безмятежном и совершенно невозмутимом состоянии. Она молчала. – Это все? – мягко поинтересовался он, когда продолжения не последовало. – А тебе этого мало? – спросила она, сверкая глазами. – Не понимаю, что тебя так злит. Грейнджер буквально задохнулась от возмущения. – Тебе напомнить о том, с каким трудом мы дошли до кухни? Ты больше часа спускался по ступенькам! Ты еле сидишь! И в таком состоянии ты планируешь заявиться в логово Пожирателей смерти?! Она была вне себя. А еще – она не понимала. Ни черта не понимала, Драко был в этом уверен. – Если ты забыла, Грейнджер, – вкрадчивым тоном начал он, – я и сам все еще являюсь Пожирателем смерти. Драко нарочито выставил вперед левое предплечье, открывая ее взору черное выжженное пятно. Гермиона, уже нравоучительно воздевшая палец к потолку, несколько раз беспомощно открыла и закрыла рот. Это его позабавило. Драко равнодушно хмыкнул и продолжил: – И именно поэтому я и должен уйти, Грейнджер. И чем скорее, тем лучше. Она покусала губу. Не найдя подходящих слов, она ударила ладонями по столу и сгорбилась над гладкой столешницей, так, что надоедливые волосы совершенно скрыли от него ее лицо. Драко вздохнул. Нужно было менять тактику. – Я думал, я сумел объяснить тебе, почему это необходимо, – тихо, но отчетливо произнес он, мысленно поразившись мягкости своего голоса. – Но почему сейчас? Он вновь улыбнулся уголком рта. – Кому, как не тебе, знать это, Грейнджер? Она горько усмехнулась. Он ошибся – она не не понимала. Она просто отказывалась понимать. Но вот вопрос – почему?.. – А тебе, Грейнджер? Тебе нужен этот человек? – Да. Да, нужен. Ее слова, искрами вспыхнувшие в его памяти, вновь ударили его под дых. Он задохнулся ими, их смысл накрыл его с головой. Он не ожидал, не хотел, не… Он просто не был к этому готов. Он не был готов услышать это от нее. Ведь она, Грейнджер… она… – Ты мог бы остаться здесь. Ее слова, дикие, абсурдные, недопустимые, все еще эхом отдавались в его голове, хотя, видит Салазар, он изо всех сил пытался заглушить их, заставить их сгинуть в бездне и черноте сознания. Не вышло. И, кажется, именно они и наделили его этой показной веселостью и бравадой, которые теперь практически полностью сошли на нет. Во имя лысого Мерлина!.. Гермиона резко вскинула голову и уставилась куда-то поверх его затылка. – Ты уверен?.. – бесцветным тоном поинтересовалась она, разговаривая с календарем. Нет, он ни черта не был уверен. Но он должен был. Другого выхода не было. Стиснув зубы, он кивнул. Она вновь понуро опустила голову. – Скажи мне это еще раз, – прошептала она, и он с удивлением заметил, как подрагивают ее пальцы, сжимающие столешницу. Он помолчал секунду. – Что сказать? Его голос дрогнул. – Почему сейчас. Она поколебалась мгновение, а затем продолжила, все еще избегая смотреть на него прямо: – Ты прав, я… я все понимаю. Просто… мне нужно услышать это еще раз, чтобы… Чтобы что, Грейнджер? Чтобы что? Принять? Смириться?.. С каких пор тебе приходилось мириться с его уходом, а не желать его?.. – Вероятно, они уже ищут меня, и они знают о том, что я ранен. Мне лучше вернуться к ним самому, чтобы они ничего не заподозрили. Если я не вернусь, они будут думать, что… – Да, – спешно прошептала она, сцепляя руки и отступая на шаг назад. – Ну а если я вернусь в слишком хорошем состоянии, они будут уверены, что мне кто-то помог, и тогда нам несдобровать. Самое лучшее и правильное из того, что я могу сделать, – это уйти сейчас. Все решат, что я вернулся, как только оклемался сам, и это не вызовет никаких подозрений. А еще – он очень сильно надеялся на это – это поможет ему доказать свою верность и преданность Темному Лорду и, может быть, как-то улучшить его непростое положение. Глупая надежда, детская. Но, Мерлин, ему так хотелось этого. Потому что при всей его ненависти к Тому-Кого-Нельзя-Называть он хотел стать достойным своего противника. Он не хотел быть слабаком, раздавленным червём под полами его мантии. Он хотел быть Малфоем. А Малфоем недостаточно просто родиться – им нужно стать. Сейчас он со всей отчетливостью, как никогда ясно осознавал, наконец, что это значит фраза «быть достойным своего имени». – У тебя есть огневиски, Грейнджер? – вдруг спросил Драко. Он был готов услышать отрицательный ответ и уже приготовился нацепить дежурную снисходительную усмешку, но неожиданно брови Грейнджер взметнулись вверх, и она сказала: – Да, но что ты… – договорить она не успела, потому что, кажется, в эту самую секунду поняла все сама. Не произнеся больше ни слова, она подошла к шкафчику и извлекла из него наполовину осушенную бутылку. Малфой прищурился, внимательно наблюдая за ее выверенными движениями. Она вновь избегала смотреть на него, и сотни ненужных вопросов вспыхнули у него в голове. Он сжал губы, мысленно отгоняя их прочь. Налив полный стакан янтарной жидкости, Грейнджер придвинула его к Драко. Едва шевеля дрожащей рукой, он сжал пальцами стакан и, поднеся его к губам, одним глотком осушил до дна. Он и сам не до конца осознавал, зачем делает это прежде всего, – для того ли, чтобы устоять на ногах, или все-таки для храбрости. Волна знакомого жара тут же захлестнула его нутро и разбежалась по венам. Уже через несколько мгновений он ощутил прилив сил, однако он не шевелился – время словно остановилось для него, а сам он обратился статуей. Его взгляд остекленел. Рассеянно вертя пустой бокал в пальцах, он думал, думал, думал… думал о чем-то, что было неизмеримо дальше от Грейнджер и от него самого. Она смотрела на него, обхватив себя руками. Он ощущал ее взгляд каждой клеточкой своего тела так отчетливо, будто бы она и впрямь касалась его. И впервые, пожалуй, за все то время, что он ее знал, ему не казалось, что ее присутствие обволакивает или душит его. Между ними образовалась связь. Подобно тонкой ниточке, она соединяла их в эту самую секунду, длящуюся вечность. Два тяжелых невидящих взгляда встретились. Оба – усталые вдрызг. Но усталость не могла победить, нет. Не сейчас, не сегодня. Для начала ему нужно постараться выжить. Драко вздохнул, и мозг его, грустно скрипнув шестеренками, вновь обратился взором к реальности. – Тебе придется снять все это, – тихим и серьезным тоном сообщил он, кивком головы указывая на повязку, покрывающую его бережно обработанную рану. Грейнджер эхом ответила на его вздох и неохотно качнула головой в знак согласия. – И тебе придется вернуть мою одежду. Надеюсь, ты ничего с ней… – Нет, – прохрипела она. – Не успела. – Хорошо. Комнату заполнила тяжелая тишина. Ни один из них не сдвинулся с места. Их слова просто повисли в воздухе, образовав между ними мосточки призрачного взаимопонимания. Он не знал, как долго они пробыли в оцепенении вот так, каждый думая о своем. Сколько бы это ни заняло, ожили они синхронно. Гермиона пересекла кухню и скрылась на лестнице, Драко попытался встать. Минуту спустя Грейнджер вернулась, сжимая в руках его пропитанную засохшей кровью мантию. Когда она развернула ее перед ним, он не мог смотреть на нее без отвращения. Грейнджер аккуратно сняла повязку и помогла ему одеться. Он не протестовал, она молчала. Они больше не издавали ни звука, кажется, они и вовсе забыли о том, как говорить. Ему казалось, что их утренний разговор слишком затянулся, и нужно было спешить, но, когда он взглянул на часы, он понял, что прошло не более получаса. Робкие лучи ноябрьского солнца прекратили свои слабые попытки пробиться через марево туч, и серая кухонька Грейнджер оказалась погружена в холодный синеватый полумрак. Где-то там, далеко, мягко, но сурово пророкотал гром. Ее руки, оправляющие складки окровавленной мантии, на мгновение задержались у него на плечах, и она робко посмотрела на него снизу вверх. Их взгляды встретились вновь. Что-то встрепенулось у него в груди, и сердце под ребрами застучало еще быстрее. В этот самый миг, в эту секунду он был опьянен жизнью. На кончике языка пульсировал ее горьковатый привкус, а сердце быстро гнало по венам кровь. В своем разрушенном, сломленном теле он ощущал себя живым как никогда прежде. Под ее взглядом он ощущал себя человеком. Тем самым, может быть, о котором она говорила. Тем самым, которого он давно в себе похоронил или которым никогда и не был. Она почувствовала. Произошедшая в нем перемена не укрылась от Грейнджер, и она вновь отвела взор. Убрала руки. Так и осталась стоять перед ним. Он вдохнул запах ее кудрей и тоже опустил голову, едва не касаясь подбородком ее волос. – Ты ведь не на похороны меня обряжаешь, Грейнджер… грустно, правда?.. – прошептал он без улыбки. Она резко тряхнула головой, и Драко, хоть и не мог больше видеть этого, почувствовал, как сверкнули ее глаза. – Не говори так! – яростно сказала она. – Не смей! Не смей, понял меня? Она осмелилась бросить на него испепеляющий взгляд исподлобья. Она сжала кулаки. Она тяжело дышала. – Это все давно уже перестало быть просто издевками или… это… – она прикусила губу. – Такими вещами не шутят. Он вздохнул. Он не хотел вступать с ней в очередной бессмысленный спор, не хотел дознаться истины. Да это и не нужно было, наверное. Не… просто не сейчас. Грейнджер была права. Для них обоих было бы лучше, если бы он остался жив. А они оба слишком хорошо понимали, насколько шатким было его положение и без опасных шуток о смерти. В конце концов, все могло пойти не по плану. Он не говорил об этом ни себе, ни ей, но прекрасно осознавал, что его могут заподозрить в чем-то, что ему могут не поверить, что его, наконец, могут убрать – когда еще представится настолько удобный случай? В рядах Пожирателей он давно уже был обузой. Может быть, минуту, а, может, целую вечность, они стояли вот так, друг перед другом, вновь глядя глаза в глаза. В ее взгляде еще дотлевали искорки негодования, и он напитывался ими, желая заглушить собственный гудящий в груди страх. Гермиона первой нарушила повисшее между ними немое молчание: – Перед тем, как ты уйдешь… Твои воспоминания… Она покопалась в карманах и достала несколько склянок с серебристой жидкостью. – Нет, – он покачал головой, порывисто накрывая рукой ее ладонь. – Не нужно. Пускай они останутся при тебе, пока я… Голос его пропал. – Пока ты не убедишься, что все в порядке, – закончила она за него, прежде чем успела бы повиснуть глухая пауза. – Да, именно. Рассеянно Драко провел большим пальцем по ее запястью. От этого прикосновения она вздрогнула и как будто бы пришла в себя. Он тоже. Спешно разведя руки, они отошли на несколько шагов назад друг от друга, с запозданием осознавая всю недопустимость подобной ситуации. Пряча от него свое лицо, Гермиона молча вышла из комнаты, и Драко понял, что время пришло. Не оглядываясь, ни о чем не думая, он вслед за ней медленно двинулся в сторону выхода. После стакана огневиски он держался на ногах куда увереннее и, хоть и медленно, но мог идти сам. Но надолго сил ему не хватит, и очень скоро он уже снова будет валиться с ног – это и к лучшему. Он рассчитывал, что ко времени возвращения на Площадь Гриммо будет выглядеть достаточно убедительно. Он не хотел думать о том, что в случае чего защититься он не сумеет. Сойдя с крыльца на траву, они вновь замерли друг перед другом. Грейнджер куталась в шаль, и ее кудри трепал ледяной осенний ветер, тут и там на замерзшей траве тускло бурели островки недавнего снега. С неба сорвались первые холодные капли и скатились у нее по щекам. Под натиском ветра она сгорбилась и сжалась. Она казалась ему в эту секунду такой крошечной, такой неизмеримо далекой. Он, заложив руки в карманы и отведя плечи назад, просто смотрел на нее. Неожиданно его рука нащупала что-то холодное, металлическое. Пальцы его сжались на непонятном предмете. Лишь с запозданием Драко понял, что Грейнджер оставила ему, припрятав в складках мантии. Его брови удивленно поползли вверх. – Ты уверен, что сможешь трансгрессировать сам? – спросила она ломким, скрипучим голосом, не позволяя ему задать свой вопрос, вот-вот готовый слететь с губ. Как она и рассчитывала, это отвлекло его. – Да. Да, на это у него должно было хватить сил. По крайней мере, в это ему хотелось верить. Выражение ее лица говорило об обратном, и странное, неизведанное доселе чувство омрачило ее черты. Холодно. Ей, наверное, холодно. Она вновь замолчала, не находя, что сказать. Неожиданно она вздрогнула, как будто вспомнив о чем-то важном, глаза ее расширились. – Твоя палочка. Грейнджер извлекла из-за пазухи его оружие и неуверенно протянула его ему рукояткой вперед. Драко замер. Он совсем забыл о ней. Поколебавшись, он принял свою волшебную палочку у нее из рук, не позволяя их пальцам ненароком соприкоснуться вновь. Не желая терять больше ни минуты, он вышел за калитку и приготовился трансгрессировать. Грейнджер не останавливала его. Он не оборачивался. Это было бы глупо, неуместно и… в этом как будто было бы что-то упадническое. Если бы он обернулся, он бы точно не остался в живых. Если бы он обернулся, ему бы точно не поверили. Если бы он обернулся, все несчастья мира обрушились бы на его голову. Если бы он обернулся, он бы увидел, что она тоже стоит к нему спиной. Его суеверие как будто бы передалось и ей. Дождь усилился, уныло забарабанив по шиферу. Еще одна молния прорезала небосвод, на миг погрузив мир в беловатое сияние. Он остался недвижим. Глубоко вздохнув, он крутанулся на каблуках, и знакомый звук хлопка потонул в раскате грома. Если Бирмингем проводил его дождем, то Лондон встретил его снегом. Драко не знал, было ли это добрым знаком или дурным, знал только, что холод притуплял боль. Трансгрессия отняла у него больше сил, чем он предполагал. Путь с учетом его нынешнего состояний был неблизкий, а он уже с трудом держался на ногах. Плотнее запахнув мантию и повыше приподняв ворот, он двинулся к Площади Гриммо. Пальцы в кармане мантии рассеянно поигрывали делюминатором. Под мерный скрип снега под подошвами туфель Драко попытался очистить свое сознание. Неизвестно, что ждет его там, за порогом дома номер двенадцать, так что нужно успеть воздвигнуть непроницаемую стену между своими мыслями и внешним миром. Ни одна живая душа на этом свете не должна проникнуть в его мысли. В такие минуты, как эта, он, пожалуй, был даже благодарен за то, что окклюменции его учила Беллатриса. И, кажется, впервые он был благодарен Грейнджер за то, что она побывала в его памяти. Драко шел медленно, так медленно, как только мог, и как позволяло ему его израненное тело, и все же он оказался у порога куда раньше, чем ему бы хотелось. Несколько секунд он колебался перед тем, как войти, и облачка холодного пара вырывались у него изо рта. Но сомневаться долго ему не пришлось. Вновь напомнив себе о том, что нужно покончить с этим как можно скорее, он распахнул дверь. Вздох облегчения сорвался с его губ, когда он понял, что в прихожей нет ни души. Это давало ему пару лишних мгновений, чтобы подготовиться и прийти в себя. Осторожно, стараясь не потревожить ни одного обитателя дома на Площади Гриммо и не выдать своего присутствия, Драко вошел внутрь. Немного помедлив у порога, он двинулся к лестнице. Стоило его ноге оказаться на первой ступеньке, как он услышал голоса, доносящиеся из гостиной. Драко замер, прислушиваясь. – Где мой сын? Эти три слова как будто ударили его. Что-то заныло и надломилось у него в груди, дрожащая нога соскользнула со ступеньки. Его мать. Не отдавая себе отчета в собственных действиях, Драко отходит от лестницы и, пересекая холл, оказывается у двери в гостиную. Прижимается виском к прохладному дереву и прикрывает глаза. – Я повторяю еще раз: где мой сын? – голос ледяной и настойчивый, не терпящий возражений. – Где вы оставили его? Где видели в последний раз? Нет ответа, но тишина по ту сторону двери становится явно гуще, напряженнее. Тот, с кем разговаривает Нарцисса, явно колеблется и в итоге сдается: – Миссис Малфой… видите ли… Тускло, неуверенно, но – знакомо. Да, Драко знает этот голос слишком хорошо. Весь обратившись в слух, он готовит себя к тому, чтобы услышать продолжение, однако хриплое молчание повисает вновь. Тут же взметается второй голос, в этот раз женский, однако и он скоро погасает в тишине: – Драко… его… его уже ищут… Пауза. Драко зажмуривается и делает глубокий вдох. Кто еще мог сказать это. Кто, если не она. Значит, в гостиной их уже минимум трое. Не слишком хорошо, но определенно лучше, чем орда Пожирателей. – Об этом я знаю. Но что с ним произошло? – через секунду спрашивает миссис Малфой подозрительно тихо. – Вы были последними, кто видел его. Так скажите, что случилось с моим сыном? Как он пропал? Вы знаете? Голос его матери стал на октаву ниже. В комнате началась какая-то возня, кто-то пробормотал что-то нечленораздельное, так что Драко не сумел разобрать ни слова. Он прищурился и приник к щелке у двери. Нарцисса Малфой отступила на шаг назад. Две извечные тени Драко сделали шаг ей навстречу. Пэнси протянула ей подрагивающую руку. – Миссис Малфой… я совершенно уверена в том, что его обязательно… Ни капли уверенности в тоне. Ни единой капли. Потому что она не знает. Ни она, никто другой. Что ж, как раз в этом ему и нужно было убедиться. – Что… что случилось с моим сыном? – вновь повторила Нарцисса. – Вы были на задании, но никто не говорит мне, куда вас отправили... Что же...? Тео и Пэнси обменялись обеспокоенными взглядами, явно сомневаясь в том, что нужно говорить, и стоит ли говорить что-то вообще. У Драко сжалось сердце. Все его внутренности словно скукожились, сморщились, пока он ждал ответа, и на лбу его выступила испарина. – В него попали, – сухо сказал Тео, и Пэнси прерывисто вздохнула, перехватив в воздухе его ладонь. Она явно не хотела, чтобы Нарцисса узнала об этом. И Драко тоже не хотел. Потому что в эту самую секунду он увидел, как подкосились ноги его матери, и она чуть было не рухнула на пол, если бы не заботливые руки Пэнс. Она подвела ее к креслу и усадила в него, бросив на Тео испепеляющий взгляд. Глаза так и пылали на фоне ее мертвенно-бледного лица. Тео лишь пожал плечами, глубже засовывая руки в карманы мантии. Нахмурился. Тео был прав, наверное. Нарцисса должна была знать. Мать провела по щекам ладонями и подперла рукой лоб, склонив голову так, что волосы непроницаемой пеленой скрыли ее лицо от его глаз. Тело ее била крупная дрожь. Уже через секунду Нарцисса подняла голову и рассеянно оглядела комнату, словно пытаясь понять, где находится и что делает. Несколько раз, до боли впиваясь ногтями в ладони, сжала рукав мантии. Драко не был готов увидеть свою мать такой. Не был готов и просто не мог. Он не мог больше выносить этого. Это было выше его сил. Наверное, стоило помедлить, стоило задержаться еще хотя бы на секунду, на миг, чтобы узнать, что будет дальше, но он не сумел сдержаться. Он распахнул дверь. Спотыкаясь о собственные ноги, он ввалился в гостиную. Нарцисса вскочила с кресла. Секунду неверяще вглядываясь в его лицо, она в мгновение ока пересекла разделяющие их пару метров и заключила сына в жаркие объятья, и Драко, как ребенок, зарылся носом в ее волосы, вдыхая знакомый запах дома. Чей-то сдавленный стон донесся у нее из-за спины, и Драко приоткрыл глаза. Его взгляд встретился со взглядом Пэнси. Кажется, столько же облегчения он видел только накануне ночью в глазах Грейнджер. Он крепче сжал в объятьях мать. – Драко… Драко, милый… – мать поцеловала его в лоб и стряхнула несколько светлых прядей назад, чтобы получше разглядеть его лицо. В этот самый момент он как назло предательски пошатнулся, однако она сумела вовремя среагировать и поддержала его. – Драко, что с тобой? Тео сказал, что тебя ранили… Драко хотел было ответить и успокоить мать, как внезапно раздался другой голос, тот, от которого у Драко волоски на руках встали дыбом: – Я же говорил тебе, Нарцисса, что беспокоиться не о чем – у нашего мистера Малфоя девять жизней, не иначе. Каждое слово – как удар мечом. Кажется, все ледники Антарктиды придрейфовали сюда, в эту комнату. Прищурившись, он разглядел в самом дальнем углу комнаты фигуру, восседавшую в кресле в тени. Ту, которую он не заметил, но которую стоило бы. Северус Снейп. Стоило этому голосу прозвучать, как Драко понял: он знает все. А даже если и не знает – догадывается. Ему не солжешь. Ведь в прошлом году он знал. А еще – он попытался проникнуть в его голову. Северус встал с кресла и сделал шаг по направлению к нему, и по позвоночнику Драко прокатилась волна дрожи. Капля ледяного пота скатилась у Драко по виску. Он проверил барьер, ограждающий его сознание. Тот был цел. Пока. Это «пока» отчетливо читалось и во взгляде бездонных черных глаз, прикованном к его лицу. – Все в порядке, мама, – процедил Драко, вновь переводя взгляд на мать, в глазах которой еще продолжали плескаться волны страха и отчаяния. – Со мной все хорошо. Если бы. О, если бы только это и впрямь было так. Присутствие Снейпа позади его матери, в этой самой комнате стало еще ощутимее. Драко моргнул, удерживая глаза закрытыми на миг дольше положенного, чтобы успокоиться и дать всем следам страха и нервозности сойти с его лица. Он не проиграет этот бой. Не может позволить себе проиграть. Словно бы почувствовав его беспокойство, Драко на помощь пришла мать. Встревоженная его внезапной бледностью, она, не замечая больше ничьего присутствия, кроме присутствия собственного сына, помогла Драко дойти до дивана и усадила его на мягкие подушки. Все это время Драко не сводил взгляда с лица Снейпа. Тот тоже, не отрываясь, все еще смотрел на него, однако выражение его лица оставалось совершенно непроницаемым. – А что, собственно, вы делаете здесь? – проскрежетал Драко, превозмогая подступившую слабость и тошноту. Он не видел больше никого и ничего, кроме него. Снейп хмыкнул: – Я пришел сюда по приказанию Темного Лорда, – при упоминании своего хозяина он почтительно склонил голову, а затем продолжил: – нашего господина интересуют итоги вчерашней схватки с Орденом. Драко не сумел подавить ухмылку, а слова, пришедшие на ум, тут же оцарапали и горло: – И давно вас стали отправлять по столь мелким поручениям? Теряете хватку, профессор. Уголки рта Снейпа высокомерно дернулись: – «По столь мелким поручениям»? Не думал, мистер Малфой, что вы столь скромно оцениваете свою жизнь. В Драко как будто запустили Сектумсемпру. Он забыл, как дышать. Он забыл обо всех – о матери, о Тео и Пэнси, которые заворожено наблюдали за перепалкой учителя с его бывшим учеником. Это был его бой. Война шла сейчас, прямо сейчас, в этой комнате. Сейчас он ощущал это как никогда. Снейп тем временем невозмутимо продолжал: – До Темного Лорда уже дошли сведения о том, что вы пропали нынче ночью. Ваша мать выразила свое беспокойство, и я предложил свою помощь. Группа Пожирателей смерти была отправлена на ваши поиски, в то время как ваша матушка и я прибыли сюда, чтобы лично расспросить ваших друзей о деталях произошедшего и заодно узнать, как у них дела. Мать крепче сжала его пальцы. – Северус прав, Драко, – подтвердила она, не замечая скрытого подтекста в словах бывшего преподавателя Хогвартса. – И я безмерно благодарна ему за помощь. Именно он распорядился о том, чтобы твои поиски начались как можно скорее… У него пересохло во рту. Он, конечно… кто бы сомневался… Вера его матери в Снейпа всегда поражала его. Порой Драко казалось, что ему она доверяет больше, чем его, Драко, отцу. При одной мысли об этом в нем закипал гнев. Так вышло и сейчас – руки сами собой, против его воли сжались в кулаки. Краем глаза Драко заметил, как Тео, что-то прошептав на ухо Пэнси, не без труда вывел ее из комнаты. Он не знал, хорошо это было или плохо. Очевидно, это было хуже некуда, потому что его мать произнесла: – Да, очень хорошо, что Северус сейчас здесь. Я бы хотела, чтобы он осмотрел тебя, и мы убедились, что с тобой действительно все в порядке… – В этом нет никакой необходимости, – твердо ответил Драко. – Я совершенно здоров, уверяю тебя, мама. Нарцисса нахмурилась, явно неубежденная: – Не упрямься, Драко! Ты… Пресвятой Мерлин! Драко, у тебя кровь! Проклятый Салазар! Дьявол. Кажется, его чертова рана раскрылась во второй раз за утро – руки его матери были красными. Чертов бадьян Грейнджер не помог. Снейп нахмурился и, достав из складок мантии палочку, подошел к Драко. – Дайте мне осмотреть рану. Вы помните, что произошло? – Не прикасайтесь ко мне! – выплюнул он. – Драко, твою рану нужно осмотреть! Это может быть опасно, – голос его матери звучал не на шутку взволновано. – Северус… Северус, который уже склонился над Драко, не глядя на Нарциссу, отрывисто произнес: – Тебе лучше выйти, Нарцисса. – Но… – Не будем смущать мистера Малфоя, – не терпящим возражений тоном отозвался Снейп. – Я доложу тебе обо всем, как только закончу осмотр. Нарцисса все еще колебалась. – Иди же! – повысил голос Снейп, и мать Драко, сдавшись под его напором, медленно побрела к выходу из комнаты. Драко прикрыл глаза. Сперва он вознамерился воспротивиться, а потом решил – не стоит. Этому разговору все равно не миновать, так что уж лучше он пройдет сейчас. По крайней мере, так у явной дрожи, закравшейся в его голос, хотя бы будет причина. Так что он не сказал ни слова и позволил его матери оставить их со Снейпом один на один. – Вы помните, что произошло? – вновь повторил Снейп свой вопрос, поднимая полы его мантии и бросая взгляд на окровавленную рану у него на боку. Стоило его холодным пальцам прикоснуться к его коже, как Драко вздрогнул, будто бы его током ударило. – Кажется меня расщепило, – прошипел он, прикусив губу и превозмогая боль. Снейп промолчал, задумчиво уставившись на рану. – Выглядит лучше, чем могло бы, – наконец пробормотал он спустя какое-то время. Уж конечно, стараниями Грейнджер. Драко задумался о том, заметил ли это бывший декан его факультета. Он пытался понять, однако лицо профессора оставалось непроницаемым. Снейп пробормотал несколько заклятий, и его рана, кровоточившая еще несколько секунд назад, затянулась тонким слоем кожи. Очевидно, Снейп, в отличие от Грейнджер, прекрасно знал, как использовать заклинание, позволяющее восстановиться после неудачной трансгрессии. – Прошло слишком много времени с момента расщепления, так что полного заживления раны я гарантировать не могу. Возможно, шрам останется на всю жизнь, – мрачно констатировал Снейп. – К тому же вы потеряли много крови… – Меня это мало волнует, – бросил Драко, тут же прикрывая мантией свой бок. – Было ли еще что-то серьезное помимо расщепления? Каким заклятьем в вас попали? Мистер Нотт… – Пустяки, – Драко нарочито отмахнулся от профессора. – Не из-за чего больше волноваться. Снейп задумался на мгновение. – Мистер Малфой, – тихо начал он спустя пару секунд, слегка качая головой. – Я хоть и профессор Зельеваренья, а не Заклинаний, все же прекрасно знаю, как выглядит человек после того, как в него попало ударное количество парализующих заклятий. Внутренности Драко сковало льдом. Он тяжело сглотнул: – В таком случае вы должны знать о том, что действие заклятья прекращается, стоит человеку оказаться на достаточном расстоянии от того, кто это заклятье нанес. Профессор усмехнулся: – Как же вы сумели аппарировать, если в вас попало несколько Остолбеней? Драко улыбнулся краешком губ и позволил заранее заготовленной лжи сорваться с языка: – Мне помог Тео. Он подоспел как раз вовремя, и мы трансгрессировали вместе. Но, очевидно, я оторвался от него где-то по пути, и меня расщепило… – Драко изо всех сил старался не думать о том, что будет, если прямо сейчас Снейп вызовет сюда Нотта и спросит его о том, что произошло. – Не знаю, где я оказался, но как только я смог встать на ноги, я вернулся сюда. Я сумел оказать себе первую помощь… Снейп приподнял бровь: – Не потеряв сознание? Драко уверенно кивнул: – Вы сами сказали, что моя рана не так уж и опасна, профессор. Снейп недолго помолчал. Вновь Драко попытался понять, верит ли он его лжи, но выражение лица его бывшего декана было нечитаемым. – Я не знаю, какую игру вы ведете, мистер Малфой, – наконец сказал он, да так тихо, что Драко пришлось напрягать свой слух из последних сил. – Но теперь вы не единственный, кто в нее вовлечен. Драко остолбенел. – О чем вы говорите, профессор? – спросил он, изо всех сил стараясь, чтобы его голос звучал как можно ровнее. Не вышло. На последнем слове он предательски дрогнул и сорвался вниз. Снейп снисходительно усмехнулся, однако глаза его оставались крайне серьезными. – Будем честны, Драко. В свое время мы уже проходили это. Вам больше не провести меня... – Драко готов был поклясться, что в этот самый момент защитный барьер вокруг его сознания испытывается на прочность чарами Снейпа. – Ваше частое отсутствие стали замечать. Оно стало причиной толков и пересудов – на ваше счастье пока что только в этом доме… У Драко загудело в ушах. Он был прав, Мерлин, во всем был прав. Снейп знает. Знает все. – Если вы продолжите в том же духе, информация о ваших частых отлучках дойдет до ушей нашего господина быстрее, чем вы успеете сказать слово «Протего»… Драко пожевал кончик языка, до крови прикусив его. Нет. Нет, черт возьми! Он не сдастся без боя! Никогда не сдавался. – Я не имею ни малейшего понятия, о чем вы говорите, профессор, – пророкотал он ледяным тоном, не позволяя своему голосу сорваться вновь. – Смею заверить вас, что мои «отлучки» отнюдь не связаны ни с какой игрой. То, что временами мне нужно покинуть этот дом, вполне естественно. Невозможно бесконечно сидеть в четырех стенах. Кому, как не вам, знать об этом, профессор?.. – Интересно, – вдруг задумчиво произнес Снейп, меняя тему, – согласится ли мистер Нотт с вашей версией произошедшего, если я прямо сейчас позову его в эту комнату и спрошу о том, что произошло?.. Ч... Что?.. Нет. Нетнетнет. Ни за что. Нельзя!.. – Разве это имеет какое-то отношению к тому, о чем мы с вами… – Вы так разволновались, мистер Малфой. Почему? Вновь беспокоит ваша рана? – Нет, дело вовсе не… – Тогда, вероятно, вы будете не против маленького разговора с мистером… – Мерлин, как это связано с тем, о чем мы говорили только что?! Чего вы добиваетесь?! Снейп не ответил. Вместо этого он воскликнул: – Мистер Нотт! Сперва из-за двери не донеслось ни звука, и Драко от души понадеялся, что Тео успел увести Пэнси куда-нибудь подальше и не слышал голоса Снейпа. Однако уже через пару секунд до его слуха донесся звук шаркающих шагов, и в комнате возник Нотт собственной персоной. – Вы меня звали, профессор? – робко спросил он, нахмурившись. – Все верно, мистер Нотт, – Снейп кивнул. – Мистер Малфой утверждает, что именно вы помогли ему спастись из огня прошлой ночью. Вы помогли ему трансгрессировать и тем самым спасли от неминуемой гибели. Это прозвучало как утверждение. Драко зажмурился. Сердце учащенно забилось у него в груди, в ушах зазвенело. Вот он, его конец. Тео колебался всего секунду, переводя недоуменный взгляд со Снейпа на Драко: – Гм… – он прочистил горло, заложив руки в карманы мантии и проведя носком туфель по полу. – В общем… да, так все и было… не думаю, что я ему слишком-то помог, хах… домой-то ведь он так и не попал… Драко открыл глаза, и их взгляды с Тео на мгновение встретились. Пожалуй, впервые в жизни Драко искренне радовался тому, что Нотт открыл рот. Так, чтобы Снейп не заметил, Драко адресовал Тео легкий кивок. Тео отвернулся. – И тем не менее, – продолжил Снейп. – Мистер Малфой обязан вам жизнью. – Пустяки, профессор… в этом не было ничего такого… С каждым произнесенным словом голос Тео становился все увереннее, хотя следы замешательства, граничащего с изумлением, еще не до конца оставили его лицо. – Полагаю, мистер Малфой, вы желаете отблагодарить своего друга? – обратился к нему Снейп. – Непременно, – тут же отозвался Драко. – Но немного позже. Я бы хотел принести свою благодарность с глазу на глаз. Снейп равнодушно кивнул. – Не могли бы вы в таком случае, мистер Нотт, вновь оставить меня с мистером Малфоем наедине? Осмотр еще не закончен. – Э-э… да, конечно… гм… да. Тео, потоптавшись на одном месте, вновь выскользнул за дверь, слегка качая головой. Бывший декан Слизерина вновь обернулся к Драко: – Храбрый поступок, не правда ли? Драко сжал зубы. Сердце все еще танцевало степ у него в груди, но он сумел ответить относительно спокойно: – Полностью с вами согласен, профессор. Снейп вновь взял небольшую паузу. Когда же он заговорил вновь, от каждое его слово клином вбивалось Драко в голову: – Вы ведете себя достаточно неосмотрительно, мистер Малфой. Помните, совсем недавно ваша неосмотрительность уже сыграла с вами злую шутку. Не позволяйте ей вновь поставить вас в затруднительное положение… полагаю, вам следует хорошенько обдумать то, что произошло сегодня. Не забывайте, Драко, ваша безопасность в ваших руках. Однако помните и о том, что я дал вашей матери Непреложный Обет, который все еще в силе. Не сомневайтесь, я приму необходимые меры для вашей защиты. Я лично прослежу за тем, чтобы с вами было все в порядке. Думаю, смена обстановки поможет вам. Будет разумно, если ненадолго вы вернетесь домой. После всего того, что произошло нынче ночью, это нужно не только вам, но и вашей матери. Повторяю, я приму необходимые меры. Драко не успел сказать ни слова, как не успел и до конца обдумать услышанное. Но Снейпу, очевидно, это и не было нужно. Шурша разлетающимися полами мантии, он выскользнул вон, оставив Драко впервые в жизни жалеть о том, что он был вынужден отказаться от предложения Грейнджер.