Эпилог

– Сыграем в шахматы? Драко не был настроен на партию, однако, пожав плечами, подсел к Тео на диван и принялся расставлять на доске фигуры. Ему нужно было отвлечься. Завтра ему и Грейнджер предстоял очень тяжелый день, а их план был далек от совершенства. К тому же они до сих пор не решили, под каким предлогом выманить медальон у Горбина. Если, конечно, он вообще будет в магазине... – Белыми или черными? – поинтересовался Тео. – Без разницы. Тео кривовато ухмыльнулся и развернул доску: – Значит, белыми… что ж, ходи. …что делать, если медальон окажется в каком-то другом месте, они придумать так и не смогли. Невероятная удача – единственное, что поможет им в их завтрашнем предприятии. Видит Салазар, нервы его были на пределе. – Конем решил пойти? – удивился Тео. – Впервые такое вижу… – Просто у тебя опыта мало. – Ну да, – обиделся Нотт. – Зато ты у нас эксперт по нестандартным схемам... Кстати, об этом… Драко напрягся, в висках застучало. К чему это он клонит? Неужели Тео что-то заметил? Мерлин, только этого ему не хватало… – Ты не знаешь, что случилось с Паркинсон? У Драко отлегло от сердца. Пронесло. Черт, если он будет так остро реагировать на любой вопрос… Хотя… все зависит от того, чем был вызван «праздный» интерес Нотта. Нельзя забывать о том, что Пэнси видела Драко в Мэноре как раз тогда, когда ему находиться там было не положено. – А что с ней не так? – поинтересовался Драко с напускным безразличием в голосе. – Какая-то она странная. Ходит, как воды в рот набрала, ни с кем не разговаривает, всех избегает… Ей-богу, что-то не то с ней творится. Я подумал, может быть, она говорила тебе что-то… – С чего вдруг ей со мной делиться? – тут же ощетинился Драко. – Ты прекрасно знаешь, в каких мы с ней отношениях. Тео горько усмехнулся: – Если тебе плевать на нее, это еще не значит, что она относится к тебе так же. Драко стиснул зубы. К черту это. К черту Нотта, к черту Пэнси. Какого лысого Мерлина он вообще завел этот разговор?.. – Она ведь все еще… – Ты будешь сегодня ходить или нет? – перебил его Драко. Тео опустил голову и задумчиво уставился на шахматную доску. По его взгляду невозможно было понять, о чем он думает, но Драко догадывался, что мысли его в этот момент были далеки от шахмат. – Должно быть, это связано с ее отцом. Прошло слишком мало времени, – нехотя выдавил Драко. Секунду Тео сидел, никак не реагируя на его слова, а затем рассеяно кивнул: – Да… да, ты прав, наверное. Но Драко знал, что дело было не в этом. Точнее, не только в этом. Не раз он прокручивал в голове детали их последней встречи и пришел к выводу, что совершил ошибку. Честно говоря, он понимал это еще тогда. Ему нужно было вести себя с ней иначе. Пэнси была слишком опасна, а он, вместо того, чтобы проявить осторожность, повел себя как самый последний дурак. Нет, он не жалел о том, что сказал тогда. Не жалел ни об одном произнесенном слове. Но его мало радовал тот факт, что к горе его проблем прибавилась еще одна в виде оскорбленных чувств Паркинсон. Нужно было исправить это и желательно как можно скорее, ведь один наргл знал, что может прийти ей в голову. Обиженные женщины в тысячу раз опасней василиска. Опасней Обскура, наверное. Драко прочистил горло. – Она сейчас здесь? – все с тем же притворным безразличием спросил он. – Нет, – ответил Тео и выдвинул вперед свою пешку. – Пэнси уже почти неделю не видно на Площади Гриммо. Драко не смог сдержать вздох облегчения. Да, положение нужно было исправлять, но прямо сейчас задобрить Пэнси он был не в состоянии. Даже думать об этом было противно. Может быть, когда они с Грейнджер отыщут Крестраж… Драко тоже походил пешкой и только теперь задумался о том, как невероятно нелепо было сидеть рядом со своим бывшим однокурсником, ставшим Пожирателем смерти, в их штаб-квартире, некогда бывшей домом его, Драко, покойного родственника и по совместительству члена Ордена, и просто играть в шахматы, пока где-то там, за пределами этого дома, идет война. Однако несмотря на всю дикость сложившейся ситуации, отвлечься было… приятно. Драко попытался вспомнить, когда в последний раз делал что-то нормальное. В прошлой жизни, наверное. Если бы не чертов Тео со своими душещипательными разговорами… – Кстати, насчет странностей… – лениво продолжил Тео. – Ты тоже в последнее время сам не свой. Целыми днями сидишь, запершись у себя в комнате, а если и выползаешь оттуда, так бродишь по дому, как инфернал… Драко закатил глаза. – А тебе, я смотрю, нечем заняться? – раздраженно бросил он и съел пешку Тео своим конем. – Решил следить за всем, что движется? Нотт испустил разочарованный вздох, а затем развел руками в воздухе: – А чем еще прикажешь заняться? С каждым днем народу тут становится все меньше, на задания нас не зовут, да и ходить особо некуда… Так-так… разговор принял нужный оборот. – Ты не знаешь, что происходит? Никаких вестей от Сам-Знаешь-Кого нет? – осторожно поинтересовался Драко. – Нет, ничего, – уныло отозвался Нотт. – Думаю, Сам-Знаешь-Кто захочет напасть неожиданно и просто тянет время… впрочем, откуда мне знать, может быть, я и ошибаюсь… Они продолжили играть молча. Драко и Тео никогда не были особенно близки, но после того, как оба стали Пожирателями смерти и оказались на Площади Гриммо, между ними возникла связь. В чем-то они были очень похожи. Не сказать, что Драко это нравилось. Он бы с радостью оборвал их отношения и остался в полном одиночестве, чтобы было время подумать, однако Тео был нужен ему: каким-то непостижимым образом ему удавалось быть в курсе всех последних событий. – Ну что ты делаешь! – возмутился Драко. – Если ты походишь сюда, я съем твоего ферзя, и тогда… – Попрошу заметить, – Нотт воздел указательный палец к потолку. – Что в прошлом году в Хогвартсе я обыграл тебя пять раз… – Из четырнадцати. – Из четырнадцати, – подтвердил Тео. – Что не так уж мало, согласись? С учетом того, что один раз мы сыграли вничью. – Мерлин, Тео... – Драко раздраженно покачал головой. Нотт был неисправим. – Как ты думаешь, где Блейз? – внезапно спросил тот. Драко от неожиданности чуть было не проворонил своего слона. – Это что, новый тактический ход? Как сбить противника с толку? – выдавил он сквозь сжатые губы. Но, нужно признать, Драко и сам задавался этим вопросом. Когда все только началось, он был уверен, что его однокурсник – теперь уже бывший – вступит в ряды Пожирателей смерти при первой же возможности. Его мать была настроена по отношению к идеям Темного Лорда весьма благосклонно, да и сам он ни разу не давал повода усомниться в своей лояльности Пожирателям смерти. Однако после смерти Дамблдора его и след простыл. Никто его не видел. Никто ничего о нем не слышал. Забини как сквозь землю провалился, и все о нем забыли. Все, но не Драко. А как стало ясно теперь, в списке помнящих значился еще и Тео. Завидовали ли они ему? Говоря за себя, Драко – хоть и с огромным трудом – готов был признать: да. Но Тео?.. – Да нет, просто интересно, – пробормотал Нотт через какое-то время, ожидая, когда походит Драко. – Хотел бы я знать, как ему удалось… Бьюсь об заклад, скоро мы здесь останемся вдвоем. – Мы и так здесь совершенно одни. – Я не про гостиную, – хохотнул Тео. – А про этот дом. Драко взглянул на него из-под полуопущенных ресниц. – Они заберут тебя. Уверен, очень скоро они приберут тебя к рукам. Странно, что они до сих пор этого не сделали. Тео покачал головой: – Нет, меня-то они точно не возьмут, – уверенно заявил он. – Им будет куда проще, если я сдохну на каком-нибудь задании… – Почему ты так говоришь? – Шахматы – единственное, в чем я хорош, не в обиду… – расплылся Тео, но Драко проигнорировал его насмешливый тон и продолжил буравить его вопросительным взглядом. – Потому что это правда, – вновь улыбнулся Тео, но в этот раз глаза его остались совершенно серьезными. – И кстати. Шах и мат. Впервые он оказался у себя в комнате раньше полуночи. Гораздо раньше. Это ощущение захотелось посмаковать. Скинув с ног туфли и раздевшись, Драко забрался под одеяло и позволил себе расслабиться. Лишь лежа он осознал, в каком напряжении был все это время. Сейчас же… он как будто таял. Сон упорно не желал принимать его в свои объятья, так что Драко лениво осматривал комнату. Взгляд его сам собой упал на снимок Регулуса. Губы его растянулись в усталой усмешке. Прошло всего несколько недель, но Драко казалось, что целая вечность отделяла его от того момента, когда он осознал, кто такой Регулус на самом деле и какую тайну скрывал этот улыбающийся мальчишка с выцветшей колдографии. Все Блэки ненормальные. Они все. Ну а он сам… он наполовину Блэк. Значит, часть их фамильного безумия передалась и ему. Он думал, что будет по-другому. Драко казалось, что каждый раз, как он будет приходить к Грейнджер, он будет казнить себя все больше и больше, все острее будет ощущать свое предательство. В действительности же… Он об этом просто не думал. Он смирился, наверное. А что же Грейнджер? «Что будешь делать сегодня?» Ее голос так отчетливо зазвучал в голове, что Драко готов был оглядеться: уж не прячется ли она где-нибудь в комнате? Он не знал, что именно вдруг заставило сменить ее гнев на милость. Что такого произошло между ними за эти несколько дней? Да, он помогал ей, но… Беспокойство – кокон – беспокойство – кокон – беспокойство. Интересно, с Уизли и Поттером она была такой же?.. Что-то подсказывало ему, что вся заложенная в ней гриффиндорская стервозность всегда предназначалась исключительно ему, но все же… Вернется ли это когда-нибудь снова?.. Ее полуулыбка. Ее взгляд, не затуманенный испепеляющей ненавистью. Впервые за весь вечер Драко почувствовал себя неуютно. Какое ему было дело?! Пусть ненавидит его, если хочет. Она должна его ненавидеть, а он должен ненавидеть ее. Их не связывает ничего, кроме поиска Крестражей. У них нет ни единой точки соприкосновения. Ни единой. Из-за него погибли ее друзья. Из-за него погиб Дамблдор. Из-за него… Обвинения, которые она всегда бросала ему в лицо, вдруг оказались такими ощутимыми сейчас, в темноте его комнаты. «Раз уж тебя не интересуют их жизни…» Если бы он не провел Пожирателей в Хогвартс, не умер бы Поттер. Если бы не умер Поттер, ему бы не пришлось сейчас быть по одну с Грейнджер сторону. Если бы он согласился принять предложение Дамблдора и в самый последний момент запрыгнуть в вагон уходящего поезда... Если бы, если бы… Странное, подслеповатое, словно крот, чувство, робко шевельнулось у него в груди. Как новорожденный котенок, оно неуверенно пыталось пробить себе путь и окрепнуть. Крошечное, еле-живое, оно вдруг показалось ему невероятно значимым. И он вдруг понял. Вина. Ведь чем они отличаются от всех прочих?.. Драко задышал чаще. Острый горьковатый запах резко ударил в нос. И исходил он от него самого. Он взглянул на свои руки. Чистые, белые, их вдруг захотелось помыть с мылом, тереть мочалкой так, чтобы слезла кожа, обнажая плоть. Захотелось вывернуть самого себя наизнанку и встать под струи горячего душа, чтобы очиститься. Но нет, вода тут бессильна. Ни реки, ни океаны не смоют с него этот запах, не очистят его душу и плоть. Это чувство вины не выжить, не вычистить, потому что он виноват от рождения. Кровь Чарити Бербидж не на руках Волан-де-Морта, а на его руках. И неважно, как он был мал и неопытен: он родился с этим грехом, и его маленькое младенческое тело омыла кровь с рук его матери, прижимающего его, новорожденного, к груди, и осталась с ним, впитавшись с ее молоком. И неизвестно, сколько еще кровавых рек омоет его руки и тело. Драко резко повернулся на бок и зажмурился. Нет. Не так. Не так! У него не было выбора. Значит, это не его вина. А даже если и его… он не раскаивался. Он не мог себе этого позволить. Позволить себе раскаяние значит признать собственное поражение. Значит сломаться. Значит признать, что она была права: он заслуживает презрения и ненависти. Он сказал ей, что пришел не за искуплением. И это было правдой. Тогда он и правда пришел не за ним. Из темноты под его собственными веками на него смотрели ее глаза, настоящие, грейнджерские. Они словно бы судили его, казнили заживо. Он желал согреться, но не мог – все его тело словно бы обратилось льдом от одного ее несуществующего взгляда. Драко дрожал под одеялом. Ее глаза – хуже любого дементора. Снова захотелось забиться в шкаф и никогда не выходить оттуда. Снова захотелось отключиться и отпустить собственное сознание. Пускай это все прекратится… Почему сейчас?.. Ночь сжигала его заживо, все его кошмары вернулись в один миг и стали явью. И все – в ее глазах. Едва совладав с собой, Драко выбрался из-под одеяла и подлетел к окну. Дрожащими пальцами он пытался повернуть ручку, но собственное тело не желало его слушаться. Но наконец дело было сделано. Ледяной октябрьский воздух ударил в лицо, и Драко перегнулся через подоконник, свесившись вниз почти по пояс. Почему сейчас?! Студеный пот градом катился по его лицу, он отчаянно хватал ртом воздух. Он никак не мог прийти в себя, его душило и ломало, крутило и выворачивало, разрывало на части, но он был не в силах пошевелиться или кричать. Странный, тихий голосок пробормотал в дальнем уголке сознания: «А чего ты хотел?» Действительно. Чего?.. Покоя? Драко готов был рассмеяться от осознания того, насколько наивным было это желание. Покой не для него. Такие, как он, его не получат. Никогда не получат… А раз… раз так, то к чему тогда все это? К чему Грейнджер? К чему?.. Внезапно земля под окном показалась такой удивительно манящей. Мягче любой постели. Говорят, если долго всматриваться в бездну, бездна начнет всматриваться в тебя. Расстояние как раз достаточное… Так странно все это было. Глупо. Он думал, что будет ненавидеть себя за то, что предал свою семью, своего отца, что он самого себя предал. Да, он предал их всех. Да, он себя ненавидел. Но совсем не так, совсем не потому… Драко сжал зубы и отступил на шаг назад, захлопывая оконную створку. Вцепившись пальцами в волосы, он позволил своим ногам подкоситься и упал на колени. Глухие рыдания забулькали в горле. Нет. Нужно держаться. Нужно продолжать. Потому что пути назад из ада нет. А раз так, аду придется еще немного подождать. Он и без этого катился туда с невероятной скоростью. Нет, он обязательно получит его, но только… В свое время. – Ты опоздал! – выдала Грейнджер, стоило ему переступить порог ее дома. – Я вся извелась… Драко изогнул бровь: – Думала, что я не приду? Он все еще чувствовал себя протухшим, подгнившим изнутри. И он сомневался, что это пройдет. Драко едва сумел сдержать дьявольскую улыбку, когда в голову ему пришла излюбленная фраза одного его хорошего знакомого: «Плесень принято срезать». Грейнджер моргнула и не ответила. – Вот, держи, – она протянула ему флакон с Оборотным. – Выпьешь, как окажемся на месте. Драко убрал склянку в карман и уставился на Грейнджер. В голове было удивительно пусто. Ни единой мысли. Ничего. Грейнджер странно поежилась под его взглядом – ей явно было некомфортно. Если она и заметила – а она, конечно же, не могла не заметить, – что с ним что-то не в порядке, то виду не подала. Ей же лучше. – Идем? – спросила она слегка неуверенно. Как будто сомневалась. Ухмылка прорезала его губы. О, сейчас он был тверд как никогда. Они трансгрессировали. Под мантией-невидимкой они шли к магазину Горбина той же дорогой, по которой уходили в прошлый раз, когда пытались скрыться от своего назойливого преследователя. Они решили, так будет безопаснее. Наконец они были у цели. Замерев на противоположной стороне улицы, они наблюдали за тем, как Горбин, стоя за прилавком, изучает свои записи в огромном гроссбухе. С губ Грейнджер сорвался разочарованный вздох. – Что тебя огорчило? – спросил он с нескрываемыми искорками веселья в голосе. – Если бы его там не было, у нас было бы время осмотреться и придумать… – Брось, Грейнджер. Если ты до сих пор не придумала никакого гениального плана, то нам уже ничто не поможет. Конечно, проще всего было бы этот самый медальон украсть, и нельзя сказать, что они не рассматривали этот вариант всерьез. Однако, как выразилась Грейнджер, «это так просто, что уже неправильно», и на то были свои причины. Дело было не столько в защитных чарах, которые Горбин, несомненно, наложил на свои побрякушки и на медальон в том числе, сколько в том, что он мог заявить об ограблении. Ниточка эта потянулась бы к самому Министерству, оттуда – к Пожирателям, ну а от них… нет, красть было нельзя ни в коем случае. – Вот что, мне надоело стоять и ждать. Либо сейчас, либо никогда, – сказал Драко, откупоривая флакон и залпом выпивая свою порцию зелья. Процесс перевоплощения как всегда был мучительным, но уже через пару мгновений перед Грейнджер стояла точная копия министерского волшебника. Заранее облаченный в фальшивую министерскую мантию, Драко нацепил очки и стал ждать, когда к нему присоединится Грейнджер. Они все рассчитали так, что новую порцию Оборотного она примет как раз тогда, когда кончится действие предыдущего. Как только волосы ее начали привычно темнеть и завиваться, она глубоко вздохнула и осушила собственный флакон. – Я надеюсь, времени нам хватит… Мерлин, я так на это рассчитываю… – прошептала она, заталкивая мантию-невидимку в сумку. – Мы справимся, Грейнджер. У нас просто нет другого выхода, ты же сама говорила. Помнишь? Драко сказал это вовсе не потому, что был уверен в их успехе. Он сказал это даже не ради Грейнджер – скорее, он сделал это ради себя. Ему нужна была хотя бы крупица надежды. Горбин заметил их еще издали. Не успели они переступить порог его магазина, как у него из ушей уже чуть ли не валил пар от негодования: – Снова вы! – выпалил он, захлопывая гигантский гроссбух. – И вам доброго дня, мистер Горбин, – свысока отозвалась Грейнджер. Они приблизились к прилавку. – Что вам еще от меня нужно?! На прошлой неделе вы и так вынесли все, что только можно, и вот вас опять принесла нелегкая! Тут уж Горбин явно лукавил: даже если из магазина и вынесли добрую половину его имущества, недостатка в товарах у него явно не наблюдалось. – Что вы, мистер Горбин, мы просто пришли проверить, как у вас идут дела, – бойко сказал Драко, краем глаза изучая содержимое ближайших полок. Что делать, Мерлин, что же делать?.. – О, мои дела идут прекрасно! Лучше не придумаешь! Довольны?! А теперь проваливайте отсюда!.. – Мистер Горбин, вы забываетесь. Перед вами уполномоченные представители Министерства Магии… – начала Грейнджер, но Горбин ее и слушать не желал. – Вот и катитесь в свое Министерство! – вопил он, брызжа слюной. – Я честный человек… – В вашей честности мы нисколько не сомневаемся, – поддакнул Драко. – Однако, увы, одних ваших пылких заверений Министерству недостаточно. Горбин тяжело дышал. Его руки то сжимались в кулаки, то рассеянно поглаживали края мантии. – Чего вы хотите? – выдавил он, наконец. – Всего лишь провести еще одну проверку, дабы убедиться в том, что все и в самом деле в порядке, – пропела Грейнджер сладким голоском и извлекла из сумочки детектор лжи. Естественно, детектор лжи был ненастоящим. Каждый из них находился у Министерства на особом счету, раздобыть их за его пределами было невозможно, так что им пришлось изготовить муляж. – Ордер? – рявкнул Горбин, очевидно, понимающий, что проверки не избежать. – О, ну разумеется, – Грейнджер протянула Горбину еще одну фальшивку и принялась обходить магазин. Драко взволнованно следил за ее движениями. Фальшивый детектор лжи был неотличим от настоящего, однако как бы они ни старались его заколдовать, издавать характерный звук при приближении к определенному предмету он не мог. Они даже думали о том, чтобы отказаться от него, но придумать, как иначе провести проверку, чтобы все выглядело убедительно, так и не смогли. – Что ж, кажется, все и впрямь в порядке, – с кислой миной отозвалась Грейнджер, и Драко невольно задумался о том, насколько сильно она нервничает. Горбин готов был выпроводить их за дверь, глаза его налились кровью от напряжения и злобы, но по-настоящему важное начиналось только сейчас. Они были на финальной стадии операции. Взгляд Грейнджер как бы случайно падает на витрину с Крестражем, стоящую в отдалении, она хмурится и делает шаг вперед… – Так, а это еще что такое? Драко еле сдерживает смех, глядя на ее непередаваемую актерскую игру. Грейнджер приближается к витрине, Драко следует за ней. Горбин не отстает от них ни на шаг. – Мне кажется, или эту часть магазина мы пропустили и в прошлый раз? – спрашивает она, и Драко уверенно кивает. Сердце у него в груди бьется чаще. Фальшивый детектор лжи им не поможет, значит, ему оставалось лишь уповать на искрометный ум Грейнджер. Мерлин, как он надеялся на то, что ей удастся переиграть старого торгаша… Но что она скажет ему? Что, что? Какими словами заставит убедить его собственноручно отдать медальон? Под каким предлогом? Проверка? Еще одна, просто на всякий случай? Может быть, у нее в рукаве припрятана очередная фальшивка, и она незаметно даже для него самого подменит медальоны?.. Он видит, как бьется жилка у нее на виске. Видит, как лихорадочно мечется ее взгляд в поисках подсказки. Видит, как едва заметно бледнеют ее щеки. Она приближается к витрине и, встав к Драко спиной, начинает рассматривать медальон. Она молчит так долго, что Драко не сомневается – они проиграли. И внезапно происходит чудо. – Так-так, – произносит Грейнджер, и Драко перестает дышать. – Красивая вещица, не правда ли? Она отходит от витрины, якобы давая Драко возможность поближе изучить медальон. Мерлин, Грейнджер, что ты творишь?! Несколько секунд Драко смотрит на нее, пытаясь понять, что же происходит в ее магловской голове, однако выражение ее лица остается непроницаемым. Пытаясь не казаться сбитым с толку, он наклоняется над витриной и принимается изучать медальон невидящим взглядом. – Боюсь, это нам придется у вас изъять, мистер Горбин, – ровным тоном начинает Грейнджер. – Изъять?! – переспрашивает волшебник, вновь закипая от гнева. – На каком основании?! – На том самом, – отвечает Грейнджер, и тон ее становится все веселее и веселее с каждым произнесенным словом. Драко оглядывается и едва не валится на витрину, когда размечает искорки триумфа у нее во взгляде. – Что этот чудесный медальон проклят. – Что?! Что?! Грейнджер, ты в своем уме?! У них фальшивый детектор, так что подтвердить ее правоту они не смогут. Так какого же лысого Мерлина она делает?! – Вы меня за дурака держите?! – клокочет Горбин, и теперь Драко, пораженный заявлением Грейнджер не меньше самого владельца, не сомневается, что Горбин готов ее ударить. Драко, в общем, тоже. – Скорее, это вы держите нас за дураков, – произносит Грейнджер, надменно сузив глаза. – И как это только мы могли такое пропустить?.. Да уж, а вы, Горбин, хороши. Правильно говорят, чтобы что-то спрятать, положи это на самое видное место… Ни Драко, ни Горбин по-прежнему не понимали, к чему она клонит. – Да что здесь, наконец, происходит?! – прорычал Горбин, и Драко готов был вторить ему. Грейнджер ни капли не смутилась. Наоборот, стала еще более высокомерной. – Да вот то самое, – она небрежно указала на табличку с надписью, расположенную так, что ее не сразу и заметишь. Драко склонился ниже и вперился взглядом в аккуратно выведенные буквы. «По преданию, ожерелье отняло жизнь у девятнадцати простецов. Осторожно. Не трогать. Проклято». Волна неудержимого хохота чуть не заставила Драко склониться в три погибели, но, сдерживая себя из последних сил, ему удалось сохранить невозмутимое выражение. Гениально, Грейнджер. Просто гениально. Глаза Горбина, казалось, готовы были выкатиться из орбит. Его рот то открывался, то закрывался, лицо стало бледным как помело, он явно не знал, что ответить. Драко не удивлялся – еще бы. В прошлом году Дамблдору удалось замять дело, и до ушей Министерства так и не дошло о случае, произошедшем с Кэти Белл. Что Горбин мог сказать? Как он мог защитить себя? Если сейчас он расскажет, кому и с какой целью продал настоящее Проклятое ожерелье в прошлом году и как он нелегально отправил его в Хогвартс, его магазин точно закроют, ну а его самого наверняка ждет Азкабан. На мгновение ему даже стало жаль несчастного скрягу. Как-никак, он вот-вот потеряет наиболее ценный артефакт, которым ему когда-либо приходилось обладать. – Проверьте детектором лжи… – только и сумел промямлить он, окончательно потеряв самообладание. – Проверьте… – Нет нужды, – весело проговорила Грейнджер. – Все ясно и так, мистер Горбин. Открывайте витрину. Волшебнику не оставалось делать ничего, кроме как повиноваться. Он смеялся так громко и долго, что закололо под ребрами. Грейнджер выглядела потрепанной и совершенно обессиленной, но тоже была довольна. Они вновь были у нее дома. Скинув с себя фальшивую министерскую мантию, Драко сидел у нее в гостиной, не в силах поверить в свою удачу. Крестраж. Одни добыли первый Крестраж. У них все получилось. – Мерлин, Грейнджер, – сказал Драко, отсмеявшись. – Если бы мы спланировали это заранее, лучше, чем сейчас, все равно бы не получилось. Она адресовала ему слабую улыбку. – Нет, как? Просто скажи мне – как ты это сделала? У тебя глаз-алмаз, Грейнджер, не иначе… хотя меня больше удивляет, почему он не сменил табличку под медальоном. Ведь если бы не она… – Наверное, ему просто было не до того. Сперва он забыл о ней, а потом у него появились другие заботы в лице министерских чиновников. – Что ж, возможно, – усмехнулся Драко. – Как бы там ни было, медальон теперь у нас. – Ну да, – ядовито отозвалась Грейнджер. – Медальон-то мы добыли, но вот как уничтожить его, не имеем ни малейшего понятия. Драко наморщил лоб: – Это просто железка, Грейнджер. Металл. – Так-то оно так, но вспомни, что было сказано в «Тайнах наитемнейшего искусства». Крестраж уничтожить весьма не просто. Грейнджер была права. В конце концов, не так давно сам Драко обвинял Кикимера в том, что тот не сумел разрушить медальон. – Мы можем уничтожить Крестраж только тем, после воздействия чего он никогда, никаким способом не сумеет восстановиться. Это может быть яд василиска, к примеру, или же что-то похожее по силе… – Но клыков с ядом василиска у нас нет, – заключил Драко, нахмурившись. – Нет, – подтвердила Грейнджер. – Можем, конечно, посадить на яйцо жабу… – Но есть кое-что другое, – не дала договорить ему Гермиона. – Меч Гриффиндора. – Меч? – тупо переспросил Драко. – Причем тут меч? – Притом, что он впитал в себя яд василиска. Гарри вонзил меч ему в пасть. Драко задумался. Что ж, это меняло суть дела. Однако вовсе не в его пользу. – Меч Гриффиндора в Хогвартсе, как ты помнишь. – Верно. А раз в Хогвартс мы попасть не можем – по крайней мере, пока, – нужно искать другой способ. – Ладно, – Драко ударил ладонями по коленям. – Что будем делать? Грейнджер замялась и отвела взгляд в сторону. Драко это не понравилось. – В общем… видишь ли, – заговорила Грейнджер со своими сцепленными руками. – Я не думаю, что нам есть смысл встречаться и… вряд ли в ближайшее время мы что-то выясним… так что… я подумала… может быть… может быть, ты и я… – Может быть, нам лучше работать порознь? – закончил за нее Драко бесцветным голосом. – Да, – тут же воскликнула она. – Да, я говорила именно об этом. Если ты что-нибудь отыщешь, то дашь мне знать, и уже тогда… – Если я что-нибудь отыщу? А что будет, если что-нибудь отыщешь ты, Грейнджер? Молчание. – Что будет тогда? Не отвечает. И уже не ответит, наверное. Его словно бы ударили по лицу. Всю кровь как будто выкачали из тела; горький, затхлый вкус появился на языке. Он вновь ощутил пустоту. Вновь – ни единой мысли. Его как будто отключили, но сердце ровно, хоть и медленно продолжало стучать в груди. Зачем-то. Зря. Он встал и на негнущихся ногах подошел к выходу из комнаты. Грейнджер по-прежнему избегала встречаться с ним взглядом. – Что ж… тогда счастливо оставаться, – произнес он, не оборачиваясь. Эта пустота внутри такая осязаемая. Всепоглощающая, затягивающая, как черная дыра. Не видя ничего перед собой, он прошел по коридору и вышел во двор. Дверь у него за спиной захлопнулась. Очень может быть, что навсегда.