Эпилог

– Нет, – предупредил голос из-за спины. – Не оборачивайся. Драко замер. Пальцы крепко, до боли впились в подоконник. Он склонил голову, слегка повернув ее набок, и усмехнулся. Вот оно как, значит. Молодец, Грейнджер. Десять очков Гриффиндору. – Медленно заведи руки за спину и протяни мне свою палочку, – сказала она. Голос ее был ровным, почти спокойным, но каждое слово звучало как приказ. Все произошло быстро. Хлопок – и его уже нет у подоконника. Издав какой-то невнятный звук, Грейнджер резко крутанулась на каблуках, и как раз вовремя – он уже был у нее за спиной. Она вскинула подбородок и повыше подняла палочку, так что она оказалась нацелена Драко в сердце. Это был рискованный шаг, но он знал, на что шел. Ему на руку сыграла неожиданность. Он полагал, что сейчас она выкрикнет заклинание, что между ними разгорится настоящая дуэль, и он был готов к этому, Протего уже вертелось у него на языке. Но вместо этого: – Интересно, – усмехнулась она. В глазах – ни тени страха. – Не возражаешь, если я сделаю так же? Серьезно, Грейнджер? Убегаешь? Прежде, чем она успела что-нибудь предпринять, он сказал: – Я пришел не убивать тебя, а поговорить. Произнеся эти слова, Драко медленно опустил руку, в которой держал палочку, однако хватку свою не ослабил, чтобы в любой момент быть готовым действовать. Драко тяжело дышал. Он чувствовал, как по виску скатилась капля холодного пота. В этот самый момент он молил Мерлина о том, чтобы она выслушала его, чтобы дала ему хотя бы шанс, один-единственный... Напряжение было почти удушающим. Опуская палочку, он поставил на кон все. Она должна была понять, что это значит. Должна. – Поговорить? – шепотом переспросила она. Словно боялась, что их подслушают. – А если я не хочу? В ее голосе неприкрытая издевка. Драко не ответил. Пристально вгляделся в ее лицо. Ему было непривычно говорить с Грейнджер в другом образе. Она была или под Оборотным, или под властью чар. Грейнджер – точнее, та, под чьей личиной она скрывалась, – вскинула бровь. Вслед за ним опускать палочку она не спешила. Отстраненно он заметил, что взгляд ее остался тем же. Мерлин, если бы перед ним поставили десятки незнакомок и попросили бы указать на Грейнджер, он бы нашел ее по глазам. Он хорошо знал этот взгляд. Бесстрашный. Дерзкий. Полный отвращения. Но – беззлобный. Она никогда не бывала злой. Он почти слышал все те язвительные комментарии, крутившиеся у нее в голове. Однако ни один из них она так и не озвучила, как до сих пор не произнесла ни одного заклинания. – Нет, хочешь. – Что ты имеешь в виду? – с нажимом спросила она. И вновь – ничего. Мерлин, если бы она знала, кто сейчас стоит перед ней… С его губ сорвался усталый смешок: – Ты поняла, что за тобой следят, однако вместо того, чтобы использовать отводящие чары и исчезнуть, ты осталась здесь, поджидая меня – своего преследователя. Ты не попыталась меня заколдовать или обезоружить – согласись, та попытка убедить меня добровольно сдать палочку не в счет… Кстати, советую поступать так и впредь – если хочешь знать правду, конечно. Ее глаза расширились, но она быстро овладела собой. Лицо ее вновь стало бесстрастным. – Кто ты такой? – выпалила она. Что бы она сделала, если бы узнала, кто он на самом деле? Заколдовала бы его? Убила бы на месте? Накинулась бы с кулаками? Наверняка он этого не знал, а проверять на практике не хотелось. Благо действие Оборотного зелья еще не спало, но нужно было торопиться – времени оставалось мало. – Этого я сказать не могу. – Тогда какого дьявола… – Пока не могу. И лишь один Мерлин знает, когда кончится это «пока». Грейнджер на мгновение прикрыла глаза. – Говорить нам не о чем. Кем бы ты ни был на самом деле, ты один из них, – прошептала она. – Ты ошибаешься, – констатировал Драко. – Ошибаюсь? – прошипела она и вновь вскинула подбородок. Драко расслабился. По крайней мере, сделал вид. Отвел назад плечи, вторя ей, слегка приподнял голову. Чем уверенней он выглядит, тем больше у него шансов завладеть ее вниманием. – Если бы я был одним из них, Грейнджер, ты была бы уже мертва. Вот оно. Неожиданно, против воли она отступила на крошечный шаг назад. Губы ее приоткрылись, но ни один из тех миллионов вопросов, вертевшихся у нее в голове в эту секунду, так и не сорвался с ее уст. Тишина в комнате была оглушающей. Казалось, стихли и шум машин, и музыка, доносившаяся из бара снизу – ни один звук больше не проникал в эту комнату и не нарушал этой тягучей, трескучей тишины, повисшей между ними. Она почти растворилась в темноте. Блестели лишь ее глаза – удивленные, но по-прежнему без капли испуга. – У нас друг к другу есть вопросы, согласись? Она прищурилась. – Вот только ни одному из твоих ответов я не поверю, кем бы ты ни был. Драко пожал плечами: – И умно, и нет. Вновь повисла напряженная тишина. По опыту многих лет «общения» с Грейнджер Драко знал, что молчание – лучший способ заставить ее говорить. Она не терпела тишины. Никогда. Поэтому сейчас он молчал. И она не подвела его. – Вся эта игра начинает мне порядком надоедать, – прохрипела она из темноты. В этот момент она походила на дикую кошку. – Мне тоже, – уверил ее он. – Можешь прикончить меня хоть сейчас, однако… есть две причины, по которым, я уверен, ты ни за что этого не сделаешь. Тихий смех донесся до него из темноты. Ее глаза вновь блеснули во мраке. – Причины? – фыркнула она. – И какие же? Напряжение будто бы слегка спало. Признаться, происходящее даже начало его забавлять. Объяснять Грейнджер мотивы ее же поступков, тем самым пытаясь убедить ее его выслушать? Да уж, не так он представлял себе их встречу. – Во-первых, убивать меня опасно. Это может навести кое-кого на твой след, чего ты явно не желаешь. Ну а во-вторых, ты хочешь понять, являюсь ли я единственным, кто знает, кто ты такая на самом деле, верно?.. Но прежде, чем он успевает договорить, она произносит: – Гермиона Грейнджер мертва. Драко замер. Такого он явно не ожидал, тем более теперь, когда... Не выдавая своего изумления, он спокойно ответил, уже привычно усмехнувшись: – Гермиона Грейнджер стоит сейчас передо мной. Он не думал, что она будет отрицать. Просто потому, что… – С каких пор у Пожирателей плохо с памятью? – она невозмутимо цокнула языком. – Еще несколько недель назад первую полосу «Пророка» украшали снимки… – Послушай… – Гермионы Грейнджер больше нет! – кричит она. Палочка в ее руке начинает слегка подрагивать. Молчание затянулось. Долго, очень долго никто из них ничего не говорил. Она пристально смотрела на него, он же, не мигая, вглядывался в темный угол, пытаясь различить во мраке ее очертания. Нет. Он не уступит. – Ты можешь пытаться обмануть кого угодно, только не меня. И она почти сдается. Ее палочка опускается на какой-то крошечный миллиметр, но этого достаточно. Но неожиданно выражение ее лица меняется. Она делает крошечный шаг вперед и смотрит на него во все глаза. Палочка в ее руке больше не дрожит и вновь нацелена прямо на него. В призрачном отражении на стекле он замечает, что облик немолодого магла, который он принял, исчезает – кожа разглаживается, уходит щетина, и волосы начинают предательски светлеть. Он не понял, чего в ее глазах больше – ужаса, ярости или отвращения. – Делетриус! Заклятье просвистело молниеносно и едва не задело его – в последнюю секунду ему удалось увернуться. Иммобулюс летит в него сразу же за первым заклятьем, однако теперь Драко готов к этому и с легкостью отражает ее чары. Это приводит ее в еще большую ярость. Проклятья так и продолжают сыпаться на него, он едва успевает их отражать и боком пытается пробраться к спасительной двери. Грейнджер замечает это. Она выкрикивает что-то нечленораздельное, и дверь у него за спиной, через которую он рассчитывал ускользнуть, захлопывается. Громкий лязг подсказывает, что она заперта и путь к спасению отрезан. Считанные секунды остаются до того, как к нему окончательно вернется его истинное обличье. Трансгрессировать здесь невозможно – слишком много сил ему приходится тратить на то, чтобы блокировать заклинания, пулеметной очередью извергавшиеся из ее палочки. Остается лишь один путь – через окно. Выбора нет, придется атаковать ее, иначе она мокрого места от него не оставит. – Депульсо! Делая резкий выпад, он заставляет Грейнджер отступить, тем самым открывая себе дорогу. Во всю мощь своих легких он кричит заветное "Протего!" и оттесняет ее к стене. Разрушить щитовые чары для нее не составляет никакого труда, однако эта секундная заминка дает ему возможность уйти. В один большой прыжок он преодолевает расстояние, отделяющее его от окна. Ее проклятья вновь рассекают воздух, однако он уже вне зоны ее досягаемости – перекувыркнувшись в воздухе, он трансгрессирует. Драко упал на спину с высоты нескольких метров, и весь воздух словно бы вышибло у него из легких. Несколько секунд он безуспешно пытался вдохнуть, однако грудь словно сжали тиски, а все тело сковала боль. Но уже через пару мгновений тело отошло от шока, он задышал мелко и часто, словно рыба, выброшенная из воды. Медленно он пришел в себя. Когда боль немного отступила, он попытался подняться на ноги. Удалось ему это лишь со второй попытки. Ноги предательски подкосились, и Драко был вынужден ухватиться за каменную стену, чтобы не упасть. Да уж, приземление оказалось не самым мягким. В боку саднило, и боль эта была вызвана явно не недавним падением. Видимо, ей все же удалось его задеть. Драко раздвинул складки мантии, чтобы осмотреть рану, и пальцы его окрасились красным. – Черт… – пробормотал он. Боль усиливалась в такт движениям его тела. Прислонившись затылком к сырой кирпичной кладке, он закрыл глаза. Он знал, что так будет. Но он надеялся, что действия Оборотного зелья все же хватит до тех пор, пока они не закончат. Краем глаза он заметил свое отражение в витрине магазина напротив. Настоящий облик вернулся к нему почти полностью. Одежда, которую ему пришлось позаимствовать, висела мешком, благо это скрывала мантия. Медленно, стараясь не тревожить рану, Драко зашагал по улице. Что за заклинание это было? Диффиндо?.. Что бы это ни было, оно было намного лучше Авады Кедавры, которую она так и не решилась произнести. Он усмехнулся. Грейнджер всегда оставалась Грейнджер. Даже против своего злейшего врага Непростительные она не использовала. Хотя, как знать, быть может, она все же решилась бы на это, попади в него ее Импедимента. Другой вопрос, почему она так долго тянула. Она отлично знала, что перед ней не член Ордена: если бы это был кто-то из своих, вряд ли бы он стал скрываться и тайком следить за ней. Вероятно, она хотела знать своего врага в лицо и ждала, пока спадет действие Оборотного, но это было глупо. Стоило прошептать парализующее заклятье тогда, когда он стоял у окна, и просто подождать. А ему стоило бы использовать Гоменум ревелио перед тем, как заходить в ее квартиру. Почему она этого не сделала? Ответ мог быть только одним, и он уже озвучил его – она хотела поговорить. Драко был уверен, Грейнджер ничего не сделала только потому, что хотела понять, как ему удалось ее выследить и как много он знает. Часть из своих карт он перед ней любезно раскрыл – самую важную часть, нужно сказать, – но она все равно бездействовала до последнего. Почему?.. Неужели если бы перед ней оказался другой Пожиратель смерти, она повела бы себя иначе? Или она, несмотря на свои резкие суждения, все же надеялась, что под его фальшивой личиной скрывается кто-то другой, тот, кому она может доверять?.. Нет, что-то тут не сходится. Думать сейчас об этом не хотелось. Проанализировать то, что произошло, он успеет и позже. Сейчас куда важнее было подумать о том, что она предпримет в будущем. Несмотря на то, что действие Оборотного зелья не до конца спало к тому моменту, как он трансгрессировал, он был уверен – Грейнджер точно знает, кто перед ней был. Он видел эту ненависть, полыхающую в ее глазах, разгорающуюся все больше с каждым пущенным мимо проклятьем. Он видел, как сжимаются ее кулаки, как она стискивает зубы. И, надо признать, он отвечал ей тем же. Какие бы решения он ни принял, какие бы кружевные схемы ни выстроил у себя в голове, он по-прежнему питал к ней жгучую неприязнь. Почему он обратился к ней? Ведь со своими планами по спасению мира он мог заявиться к кому угодно, к любому из членов Ордена Феникса, и, быть может, поколебавшись, они бы приняли его. Ведь Дамблдор предлагал ему их защиту. Дамблдор. Даже произнесенное мысленно, это имя резануло, как нож. Боль в боку усилилась, и Драко крепче прижал руку к ране. Нет, прийти к ним он не был готов. Прийти к ним – значит играть в открытую, а он… он так не мог. Не тогда, когда у него за спиной стоит его семья, когда от каждого его шага зависит не только его, но и их будущее. К тому же по какой-то непонятной ему самому причине он был уверен в том, что Грейнджер знает что-то, чего не знают они. Он чувствовал, нет, он был уверен в этом. Драко не питал никаких иллюзий на ее счет. Он осознавал, что, как только она увидит его истинное лицо, она захочет его уничтожить, поэтому в самом начале их пути он планировал работать под прикрытием, не раскрывая своего настоящего имени и облика. Он не представлял, как убеждал бы Грейнджер в том, что она может ему доверять, но он знал, что сделает все, что угодно, чтобы… Но этот шанс был упущен. Она вознамерится отомстить – и не только за себя. Быть может, она решит устроить на него охоту. Он знает, что она жива, а она знает, кто он. Или думает, что знает. Чтобы выжить, ей придется его убить. Чтобы выжить… Но сперва она, вероятно, попытается замести следы. Теперь она скроется так, что ни одна живая душа не сумеет отыскать ее. С этими тяжелыми мыслями в голове и болью в теле он перешел безлюдную мостовую и сошел на тротуар. Поравнявшись с домами 11 и 13, он остановился и замер ровно в том месте, где два здания разделяет общая стена. «Площадь Гриммо, 12», – подумал он, и тут же перед ним возникла дверь. Не дожидаясь, пока в темноте ночи проявятся контуры скрытого чарами здания, Драко схватился за ручку и вошел внутрь. Дом номер 12 на Площади Гриммо стал штаб-квартирой вскоре после смерти Дамблдора и Поттера. Снейп стал одним из Хранителей Тайны, и по приказу Волан-де-Морта в число посвященных вошла и добрая половина Пожирателей. После победы их число значительно увеличилось, требовалось больше места, потому этот дом оказался как нельзя кстати. Члены Ордена, очевидно, тяжело пережили эту потерю, однако они предпочли отступить: в доме уже давно не осталось ничего ценного, и у них были дела поважнее, чем охрана старого запустелого особняка. Дом 12 стал чем-то наподобие резиденции новообращенных. Здесь жили в основном дети Пожирателей, которые уже тоже успели принять Черную Метку. Однако шло время, и состав обитателей дома постепенно менялся: новообращенные, добившиеся определенных успехов, проявившие себя в тех или иных сражениях, упархивали отсюда, словно птенцы из родительского гнезда. Очевидно, Волан-де-Морт приближал их к себе; так было удобнее держать свою растущую армию под контролем. На место ушедших быстро приходили новые и занимали их места. И лишь Драко и еще несколько человек по-прежнему оставались здесь, в этом доме. Фамильное гнездо Блэков стало не только штабом подготовки для новеньких, но и обиталищем тех, кто попал в опалу. Тех, кто оказался в немилости у Темного Лорда, держали здесь. Им не доверяли никаких серьезных приказов и поручений, их практически не посвящали в планы Волан-де-Морта и остальных Пожирателей. Но о них и не забыли. Нет, у них была своя задача. Мысленно Драко называл себя и таких, как он сам, пушечным мясом. Он и другие мало на что годные пешки первыми падут в этой игре. В случае чего именно они примут на себя первый и самый сильный удар, именно они будут исполнять все грязные поручения и приказы. Пока что их не трогали, но было ясно – это лишь до поры до времени. Каждый день Драко жил в страхе. Он боялся, что в любую секунду может открыться дверь, и его заберут на задание, которое станет для него последним. Нет, то, что Волан-де-Морт не убил его, вовсе не значило, что он его простил. Это означало лишь, что казнь его откладывается на неопределенный срок. – Драко, прошу тебя, умоляю, возвращайся в Хогвартс! Драко понимал, что слова его матери – лишь крик отчаяния, крик в пустоту. В Хогвартсе, как и здесь, ему вряд ли были бы рады. Если говорить совсем откровенно, там его смерти, наверняка, желали ничуть не меньше, а то и больше, чем здесь. Его мать понимала это. И все же она рассчитывала на то, что, быть может, там он сможет продержаться. Пережить. Она надеялась на их милосердие. – Драко, – всхлипывала она. – Драко, пожалуйста! Нарцисса казалась невесомой, почти полупрозрачной, эфемерной, как призрак. Она разрывалась между сыном, жизнь которого уже давно висела на волоске, и мужем, доведенным ужасами Азкабана и Круциатусом до отчаяния, почти до безумия. Он не мог уйти. И не только потому, что, в отличие от своей матери, не верил в возможность прощения, не только потому, что не желал идти на унижение. Нет. Он понимал, что, если сейчас окажется в Хогвартсе, он не сможет отыскать Грейнджер, не сможет поговорить и убедить ее, не сможет… Он и сам не знал, откуда нашел в себе смелость пойти на такое. После неудачи в Хогвартсе он считал себя трусом. Он едва мог дышать. Каждая секунда обозначала себя уколом под легкие. Он, разумеется, мог покидать дом на Площади Гриммо, однако он боялся и шагу ступить за дверь своей комнаты. Но однажды что-то изменилось. Он знал, что за ним могут следить, Мерлин, он знал слишком много, и он все равно пошел на это. Лишь одному Салазару известно почему. Драко закрыл глаза. Нет, думать сейчас еще и об этом он не мог. Стоило ему войти в дом, как тут же заголосила старая ведьма на портрете – мать Сириуса. – Вижу, это явился мой внук. Да, он самый, узнаю по волосам и глазам, как у моей дорогой Нарциссы. Вот он – достойное продолжение рода, кровь от крови Блэков и Ма… Драко закатил глаза. Не говоря ни слова, он взмахом волшебной палочки заставил портьеры сомкнуться, и толстая занавесь закрыла портрет. Вальбурга Блэк замолчала. Драко удивлялся, как еще в голову никому не пришло от нее избавиться. У него уже давно руки чесались ее поджечь. – Хвала Салазару! – донесся до Драко голос с другого конца прихожей. – Если бы она не замолкла, клянусь, я бы… Драко облегченно выдохнул. Тео. Тео, злой, как черт, пересек прихожую, однако лицо его разгладилось, стоило ему увидеть на пороге Драко. Брови его игриво поползли вверх. – Возвращение блудного сына, а? – Тео хлопнул его огромной ладонью по плечу, и Драко пришлось приложить титанические усилия, чтобы не скривиться от боли и выжать из себя кривую улыбку. – Где ты пропадал, старик? – Не твоего ума дело. Отлучался по одному делу. – По делу? – Тео хитро прищурился. – Так вот как это теперь называется, да? Ну, и как зовут твое сегодняшнее дело? Мейбл? Сара? Драко едва сумел подавить раздражение. Многие из новообращенных не брезговали походами в бордель, где ночи напролет развлекались с молоденькими ведьмочками. Драко тоже там был, но лишь однажды. Все происходящее там вызывало в нем бурю отвращения и отторжения, однако он не мог не признать, что бордель служил идеальным прикрытием для его настоящих планов, потому он терпел насмешливо-понимающие взгляды Тео и остальных, а также исправно платил двум ведьмам, обеспечивающим его алиби. – Я по горло сыт твоими дерьмовыми шутками, Тео. Уйди с дороги. Драко хотел вставить словцо поострее и похлеще, но сдержался. Боль в боку стала почти нестерпимой, и все, о чем он мог думать, так это о том, как поскорее оказаться у себя в комнате. Оттолкнув Нотта плечом, Драко спешно последовал к лестнице. Из-за спины до него доносился гогот друга. – Кем бы ни была эта красотка, она, вероятно, хорошо тебя объездила! Не подскажешь адресок, а, Малфой? Малфой! Он не ответил. Судя по шуму, доносившемуся из соседней комнаты, Нотт остался сегодня вечером не один. Наверняка там кто-то из новообращенных. Судя по голосам, их было трое или четверо. Драко поспешил скрыться в темноте лестничной площадки. Осторожно прижимая руку к раненому боку, он постарался как можно скорее подняться наверх, надеясь, что на своем пути ни с одной живой душой ему столкнуться больше не удастся. Хвала Мерлину, путь был чист. Быстро преодолев расстояние, отделяющее его от своей комнаты, он остановился у входа. Сняв защитные чары, он быстро вошел внутрь. За спиной у него захлопнулась дверь с табличкой, на которой аккуратным почерком было выведено: «Не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка».