Не все то золото, что блестит

POV Гриндевальд. Геллерт всегда знал, что у него есть предназначение. Даже не так, Истинное Предназначение, то, что возвышает тебя над другими, делает особенным. И всё что он делал — это шел по пути Истинного Предназначения. Дорога не была легкой, но он с неё не сворачивал. «Цель оправдывает средства» — утилитаризм в чистейшем его виде, но тогда, когда твоя цель — это всеобщее благо, любые средства хороши. Нет мира без войны, и нет блага без лишений поэтому конечно, сначала всем придется пережить тяжкие времена. Но они окупятся сторицей! Если боги хотят помешать мужчине — они заставляют его влюбляться. Одним из первых эту ошибку совершил Парис, который назвал Афродиту прекраснейшей из богинь, хотя, очевидно, что ему следовало выбрать Афину или Геру. И что с ним произошло? Что произошло с влюбленным мужчиной, потерявшим от чувств голову? Он погиб. Достаточно хорошее предостережение для всех, у кого в голове вместо мозгов розовый зефир. Сам Геллерт думал, что никогда не будет таким идиотом. И даже не так давно: всего пару минут назад, до того, как получил письмо от Дамблдора. Сначала прочитав, что Злата у его закадычного друга, и тот требует встречи, Геллерт рассмеялся: как же вовремя она освободила его от обетов! Душа пела, потому что он точно не собирался пойти на поводу у Альбуса. Пусть делает, что хочет. А Злата… она сама выбрала свой путь, ей следовало встать на его сторону, когда он предлагал. Уничтожив письмо в камине, Геллерт, довольный собой, сел за стол и продолжил читать книгу. Дамблдор не сможет убить её, а из-за того, что Гриндевальд не выскажет своего беспокойства, он в итоге отпустит её. Альбус не убийца глупых девчонок. Взгляд соскользнул со строчки и пришлось перечитывать заново. Должно быть, он в отчаянии, раз решился на такой шаг. Геллерт ухмыльнулся, снова пробегая взглядом по абзацу. Бедный, отчаявшийся Альбус, прибегший к шантажу. Даже жалко его немного. Прочитав пару предложений, мысли снова вернулись к Дамблдору, и мужчина свел брови. Если он действительно отчаялся, то может пойти на самые крайние меры, чтобы показать, что ему уже нечего терять. Всем известно: зажатый в углу зверь бьется в несколько раз яростнее. А вдруг Альбус действительно убьёт Злату? Просто, чтобы сам Геллерт знал, что он не бросает слов на ветер. Мужчина захлопнул книгу и швырнул на стол. Альбус никогда не был слишком привередливым в методах. Для него было важно прилюдно не замарать руки, сохранив идеальную репутацию. Здесь же, со смертью Златы, его репутации ничего не будет угрожать, он еще и скинет вину на Геллерта. А будет ли Геллерт виновен? Он нахмурился, встав со своего места. Прошел несколько раз по кабинету и снова сел за стол. Мужчина потер лоб. Он не обязан её спасать, он делал это лишь из-за клятвы. Да кому он врёт! Сколько раз он пытался убедить себя, что делает всё лишь из-за клятвы, но правда в том, что он помогал Злате, потому что она ему нравится. Потому что он её любит. Потому что он, по всей видимости, сраный Парис. Геллерт обвел взглядом разложенную карту, которая потеряла для него смысл уже долгое время назад. Не этого он ожидал, начиная своё восхождение. Как можно было проморгать момент, когда он свернул со своего пути? Должно быть, это был не поворот, а маленькая развилка, настолько незаметная, что казалось, будто ничего особенного не произошло. Но эта развилка, одно неправильное решение, потянувшее за собой другое — всё это привело к такому результату, который Геллерт не выбирал. Стоит ли рисковать жизнью Златы за несработавшие планы? Геллерт оценил иронию жизни: он часто шантажировал своих противников, угрожая их семьям и близким, а вот теперь его самого поставили перед простым, как протего выбором. Что же. Он пойдет к Дамблдору, но со своими условиями. Геллерт начал приготовления: собрал все необходимые вещи, переместил их в удобное и безопасное для него место, чтобы в случае успеха, он мог бесследно для других исчезнуть. Раз перед ним встал такой выбор, нужно и с него получить выгоду. С одной стороны, он даже был рад, что появился такой способ сойти с ошибочной дороги. Не хотелось признавать, что после своих размышлений он испытал облегчение. Облегчение, что ему придётся отказаться от своей идеи. Как только этот жук прознал про Злату и про обеты? Неужели кто-то проболтался, или сама Злата попала под легилименцию Дамблдора? Впрочем, это уже не важно, ведь она всё равно уже у Альбуса. Собравшись, Геллерт провёл рукой по волосам, приглаживая их, и переместился в указанное место.

***

Мы с Альбусом обсудили все условия, нашли смертельно больного мага, который был согласен умереть в чужом облике. Разумеется, не бесплатно: мы были обязаны перевести его семье приличную сумму за это. Моё внутреннее напряжение достигло своего пика, и я каждую секунду прокручивала в голове различные варианты развития событий. Наша основная идея была такова: Альбус опаивает меня ядом, который будет действовать минут десять-пятнадцать, после чего, если я не приму противоядие, я умру. Яд был выбран с тем расчетом, чтобы у Гриндевальда не было времени на хитрые манёвры. Противоядие за старшую палочку и проигрыш в дуэли. Всё. План Дамблдора основывался на том, что Геллерт под клятвой и обязан был спасти меня. Три ха-ха два раза. Мой безумный план основывался на том, что Геллерт любит меня и согласится на условия, чтобы спасти от смерти. Три ха-ха два раза. Если честно, то я сомневалась во всем. Мои шансы остаться в живых были явно меньше пятидесяти процентов. Итак, безопасный вариант: Геллерт просто не приходит. План не срабатывает, я говорю, что, должно быть, он смог обойти клятву, Дамблдор даёт мне противоядие, и мы расходимся. (Или не дает, и я умираю). Другой вариант: Геллерт приходит, но отказывается спасать меня. Убивает Дамблдора в дуэли, а пока они дерутся, я умираю. Геллерт приходит, соглашается, Дамблдор нас отпускает. Гриндевальд узнаёт, что это была моя идея. Я умираю. Еще есть возможность, что Альбус просто не даст мне противоядие. И, что тогда? Всё правильно, я умираю. В общем, мысли о моей смерти не покидали мою голову, и я даже начала думать, что зря затеяла эту заварушку. Но обратного пути уже не было. Геллерта надо остановить — факт. Я хочу его спасти — факт. Я ввязалась в самоубийственную авантюру — факт. Наверняка, Дамблдор тоже попытается провернуть свой фокус, он не сможет отказать себе в какой-нибудь манипуляции, и я размышляла, как его можно будет остановить. За несколько часов до назначенного времени, я, для проверки, выпила яд. Хмыкнув, на мою недоверчивость, Дамблдор достал пузырёк из кармана, и дал мне противоядие. Хорошо, противоядие у него действительно есть. — А нельзя принять какой-то более безболезненный яд? — я поморщилась: резь в животе до сих пор отдавалась. — Безболезненные яды обычно слишком быстрые. Нам нужно от десяти до двадцати минут, а такое время обычно у ядов с болезненным действием. Чтобы жертва помучилась перед смертью, — он пожал плечами, посмотрев на меня с сочувствием. Ладно. Потерпеть, в лучшем случае, десять минут и окончить войну. Десять минут — и Геллерт на свободе. В назначенное время я выпила яд, и мы переместились к кромке леса, за защитным куполом. Геллерта ещё не было, а боль в желудке уже появилась. Резь всё усиливалась, и вскоре я уже не могла держаться за Альбуса. Скорчившись, я прислонилась к дереву и старалась глубоко дышать, подавляя боль. Я закашлялась и трясущейся рукой вытерла кровь изо рта. Где тебя черти носят, Геллерт? Стараясь не кричать, я лишь тихонько мычала, прислонившись лбом к коре дерева, чтобы облегчить боль. Нет, двадцать минут такого ада не выдержать. — Альбус! Дорогой друг, — Гриндевальд поприветствовал его театральными движениями, но переведя взгляд в мою сторону, всё веселье слетело в один миг. — Что с ней? Гриндевальд навёл палочку на Дамблдора и шагнул в нашу сторону. — Здравствуй, Геллерт. Рад тебя видеть. В её организме яд. Он действует от десяти до двадцати минут, безоар от него бесполезен, необходимо конкретное противоядие, так что не пытайся аппарировать с ней. Ах, да! Мы прождали тебя четыре минуты, так что времени ещё меньше. Геллерт опустил волшебную палочку, сжав челюсть, но потом улыбнулся и поднял руки вверх, будто и не собирался его атаковать. — Ну, давай, мой благородный друг, излагай, до чего додумалась твоя светлая голова. Закашлявшись, я пропустила начало речи Дамблдора. Казалось, желудок выворачивается наизнанку и при этом в него безостановочно тыкают ножом и прокручивают. Кровь стекала по подбородку, и я закрыла рот рукой, в надежде, что это как-то поможет. Я чувствовала, как нити, окружающие меня, беснуются, вихрем кружась рядом. Со своего места я могла видеть спину Дамблдора и лицо Геллерта, который перечислял свои условия. Он выглядел расслабленным, даже иногда улыбался, поясняя что-то, однако постоянно посматривал в мою сторону. Мне даже показалось, что он кивнул, глядя на меня. Внезапный удар в сознание заставил подскочить меня. Дамблдор меня предаст. Я чувствовала, как он сопротивляется своему желанию помочь мне, заставляя себя дать мне умереть. Чувствовала, как изгибаются нити, под силой воли великого мага. — Подавись, в твоих руках она всё равно лишь бесполезный кусок дерева, — Геллерт лёгким движением, будто это ничего не стоит, кинул палочку на землю. Поймав его взгляд, я покачала головой. — Не сдавайся, — прохрипела я. — Он предаст. И, простонав, согнулась от боли. — Прости, Злата, — Альбус повернулся ко мне, с сожалением смотря на моё скорчившееся лицо. — Я не могу позволить Геллерту разгуливать на свободе. — Пошёл ты. Зря я тебе доверилась, — сказала я по-русски и выставила средний палец. Геллерт, достав из кармана другую палочку, кинул заклятие в Дамблдора, но тот, махнув рукой, отразил атаку. — Мы с тобой можем бороться долго. А времени у тебя не так много: умрет она, и клятва заберет тебя вслед за ней, — маг пожал плечом, и они начали кидаться заклинаниями. Зная, что Геллерт не умрет после моей смерти и даже, скорее всего, сможет выбраться, я не беспокоилась за него. Может, война действительно протянется ещё два года… Ну, хотя бы я её не увижу. Но я не хотела, чтобы Старшая палочка оказалась в руках Дамблдора поэтому сцепив зубы, поползла в её сторону. Вокруг летали всполохи заклинаний, окрашивая вечер разными цветами: вспышками красного, искрами синего, лучами зеленого. На меня никто не обращал внимания, считая, видимо, что я все равно без двух минут труп и ничего не смогу сделать. Как бы не так. Подтягивая себя руками, я доползла до лежащей в прохладной траве волшебной палочки. Ухватив её, я прислонилась лбом к земле, чтобы перевести дух. Вся моя сила потянулась к Старшей палочке, окружая её. Не задумываясь, почему это так происходит, я ухватилась за палочку с двух сторон и сломала её.