Не все то золото, что блестит

Послышался чей-то крик, и через секунду я, кашляя, упала на четвереньки. Крупный мужчина в рабочей одежде, махая передо мной рукой, кричал на меня по-немецки. Я попыталась сказать, что не понимаю его, но из горла вырвался лишь протяжный хрип и я махнула рукой в его сторону, показывая на уши. В голове все ещё шумела кровь, заглушая звуки, но нужное мне я все-таки я услышать смогла. — Tupaya kurica, — он сплюнул. Услышав русскую речь, я закашлялась сильнее, вытаращившись на мужчину. Тот, однако, не обращая внимания на моё выражение лица, сдернул с моей шеи петлю, отчего моя голова мотнулась вслед за его движением, и ударил меня веревкой по спине. Какого черта?! Я отшатнулась от незнакомца, стараясь отползти от него по деревянному полу подальше. Однако тот шагнул ко мне и снова ударил веревкой, на этот раз попав на ноги. — Да стой ты, — бормотал он по-русски, продолжая стегать меня. — Так надо! Иначе петля тебя звать будет, понимаешь? Пошатываясь, я встала, с изрядной долей скепсиса посмотрела на мужчину и покрутила пальцем у виска, выражая свое сомнение в его адекватности. — Понимаешь, что ли? — он ещё несколько раз опустил веревку на мою руку. Снова закашлялась и кивнула, рассматривая своего странного спасителя. Высокий, бородатый, в клетчатой рубашке, он выглядел как современные хипстеры, или совсем не современные лесорубы. — Пошли вниз, воды попьешь. Глеб зелье для горла принесет, — он первым пошел к выходу, и я пошла за ним, мазнув взглядом по собранным в короткий хвостик волнистым волосам. Глаза жутко болели, будто в них засыпали песком. Я без сомнений приняла зелье, которое принес, кажется, сын этого мужчины. Сам он навел на меня руку с кольцом и произнес несколько заклинаний, от которых боль в голове и глазах поутихла. Глеб, расширив глаза, разглядывал моё лицо. Я даже не попыталась улыбнуться ему, догадываясь, что выгляжу не самым лучшим образом. Под его вскрик «Ну пап!», мужчина отправил того на улицу и повернулся ко мне. — Ты хоть понимаешь, что если бы я не почувствовал от тебя дикий всплеск силы — ты болталась бы там черт пойми сколько, пока кто-нибудь случайно не нашел бы тебя? Опустив глаза, я кивнула. Сейчас в голове не укладывалось, как мне в голову могло прийти так поступить. Да, здесь у меня нет родных, о которых нужно подумать перед таким шагом, как все говорят, но ведь жизнь ценна сама по себе. Я могла никогда больше не увидеть солнца, не почувствовать его тепло на коже, не услышать шелеста листьев… — Спасибо. Я в долгу перед вами. Правда, — прошептав, я подняла на него взгляд и кивнула. — Как вы оказались здесь, в Швейцарии? Я не ожидала встретить здесь земляка… — Да я тоже, — усмехнулся он, постучав по столешнице широким кольцом. — Непопулярная страна для иммиграции. — Точно… Где вы живете? По соседству? Мужчина повел подбородком и неопределенно кивнул. — Можно и так сказать. У соседей твоих, дом строится, закладываю в него защитные заклинания. Ну, и живу там же с сыном. Одежда мужчины была в строительной пыли, несколько опилок запуталось в каштановых волосах. — На стройке? — он не ответил, и я, приняв его молчание за согласие с моим предположением, продолжила. — Переезжайте в этот дом. — Ты головой повредилась что ли? Вроде, не должна была, — мужчина сидел с видом, будто только что услышал шутку. — Я серьезно. У тебя ребенку лет пять, он не должен дышать строительной пылью. Мой собеседник со стуком положил локти на стол и, сложив пальцы в замок, посмотрел на меня изучающим взглядом. Видно, что замечание относительно его сына зацепило его. Конечно, каждый родитель желает своему ребенку самого лучшего. — Зовешь едва знакомого человека к себе домой жить. Шальная что ли? Да ты же незамужняя девушка. Хоть понимаешь, какие слухи пойдут по деревне? — он предпринял ещё одну попытку отговорить меня от этой затеи. — Да плевала я на эти слухи, — ухмыльнулась и посмотрела ему в глаза. — Тот, кто спас меня от смерти, не будет ночевать на распиленных досках! А по поводу незнакомого… так скажешь имя, вот и не незнакомцы уже. Я не чувствую от тебя никакого зла. Что-что, а интуиция меня ещё не подводила ни разу. И сейчас я знала, что поступаю правильно. Мужчина же прищурившись смотрел на меня, потом, решаясь, кивнул и протянул широкую ладонь. — Дмитрий Долохов. Едва не поперхнувшись воздухом, я пожала его руку и назвала свое имя. Обалдеть. Обалдеть! О-бал-деть! Как оказалось, Дмитрий с сыном бежали из СССР с начала тридцать третьего года от властей. За пару месяцев сменили несколько стран, а весной осели здесь. Он успел показать свои мастерские умения в установке защиты, вот его и приглашали в разные дома. — Бабушка моя сказала в эту страну перебираться. Тоже хотела сюда, но не дожила… Я приметила, что его бабушка, видимо, что-то знала о будущем. Как иначе объяснить то, что она отправила внука в страну, которая будет придерживаться нейтралитета в войне? Мужчина не упомянул про жену, однако, на безымянном пальце было кольцо. Значит, скорее всего, она либо осталась в СССР, либо погибла. — Ну, а тебя как занесло сюда? — он встал, чтобы вскипятить чайник, заглянул в пустой холодильник и перевел на меня недоуменный взгляд, на который я пожала плечом и пробормотала, что я здесь всего лишь неделю. — И что, настолько все не понравилось, что решила на тот свет отправиться? — Ох… знал бы ты, что я натворила, не стал бы чаи со мной распивать, — ссутулившись, я уткнулась в чашку и глотнула воды. — Знала бы ты что я творил, не стала бы приглашать в дом, — Дмитрий вскинул брови. — Но вот мы здесь. Я размышляла, что стоит ему сказать, а что нет. Решила, что про свою силу — однозначно стоит, потому что, если этот факт назло мне потом расскажет Гриндевальд, Дмитрий от меня отвернется. В лучшем случае. Я уж не говорю о том, что он может размазать меня тонким слоем по стене. Нет, такое оружие в руки Геллерта я не дам. Плавали — знаем. Стоит ли говорить ему, что я связана с Гриндевальдом? Вот тут, думаю, лучше будет смолчать. Возможно, что к тому времени, когда Долохов узнает (если вообще узнает), мы станем хорошими друзьями, и это уже не отвратит его от меня. Начав издалека, я сказала, что, как можно заметить, у меня нет волшебной палочки, но есть некая сила. Пространно описала свои возможности. Узнав, что я могу вызывать доверие, Долохов окинул меня настороженным взглядом и подобрался. — Я говорю это сразу, потому что причина того случая, — я ткнула пальцем в сторону чердака, — То, что один человек узнал, что я сыграла на его доверии. Я не могу внушить никаких чувств, но именно так этот человек почему-то и подумал. Связываясь с темным магом, наверное, стоило ожидать, что месть его будет ужасна. Но вот… не ожидала. Заставив себя улыбнуться, я развела руками. — Ты та, кто ты есть. Несправедливо наказывать тебя за твое существо. Отвернувшись, я постаралась незаметно стереть набежавшую слезу. Нужно научиться жить с этим. Этот удар я тоже выдержу. Да, была близка, чтобы не встать, но это ещё не конец. Дмитрий сжег веревку с петлей, сказав, что теперь она не будет звать меня. Я пожала плечами на это суеверие, но отговаривать не стала. Все равно половину нужного он уже выполнил, побив меня этой веревкой. — У нас в деревне один мужик пять раз пытался повеситься, пока вот так веревку не сожгли, — пояснил он, выкидывая пепел. — А бить ею было обязательно, или ты просто злость вымещал? — спросила я, сложив руки на груди, на что Дмитрий рассмеялся, и сказал, что это такая же обязательная часть обряда, как и сжигание веревки. Я хотела было пойти в ближайший магазин за продуктами, но увидев в зеркале свое отражение, оставила это дело на Долохова. Вид ожившего трупа, с красными от полопавшихся капилляров глазами и синюшной шеей, явно не расположит ко мне новых соседей. Поэтому, оставшись одна, я впервые прошлась по купленному дому, решая, какую комнату выбрать себе. Многое в доме так и кричало о том, что её бывшим хозяином был Гриндевальд. Дело даже не просто в интересных статуэтках, хорошей библиотеке или знаке даров смерти, на который я наткнулась в одной из комнат. Сама атмосфера, цвета — все было сделано в духе Геллерта. Он же, кажется, говорил о том, что ко мне должен будет прийти его юрист. Что же, самые раздражающие предметы декора передам через него.