Не все то золото, что блестит

Денег у меня было достаточно, чтобы жить не утруждая себя работой, но мне не хотелось сидеть в одиночестве дома, пока Долохов с сыном уходят на весь день. Однако, я даже не могла пойти куда-либо устроиться, потому что в этой деревне все говорили на немецком. Да, английский большинство магов знало и понимало, но дела предпочитали вести на немецком. Так что по вечерам Дмитрий начал учить меня новому языку. К урокам присоединялся и Глеб, хотя его познания в немецком были куда больше моего. Через несколько дней после того, как Долохов с сыном переехали в мой дом, явился юрист Геллерта. Дмитрий нахмурился и сказал что нужно будет установить защиту на этот дом, чтобы чужаки не могли пройти дальше калитки. Внимательно прочитав договор несколько раз, я подписала его и передала юристу, вместе со всякими безделушками Геллерта. Тот попытался отпираться, но после того, как услышал, что иначе я всё это выкину, решил, что его хозяину ещё что-то может понадобиться. Взял пакеты и сложил всё в свой бездонный чемодан, затолкав туда даже большую картину. — Что же, мисс Петрова, было приятно с вами работать, — он пожал мою руку и остановился взглядом на шее, с которой синяки ещё так и не сошли, какими бы мазями я не мазала. Долохов говорил, что они не сходят, чтобы я надолго запомнила свою ошибку. — Мне тоже, — я подтолкнула полненького юриста к выходу, заставив его оторвать взгляд от уродливых синяков. — До свидания! Следующие несколько часов Дмитрий колдовал над домом, устанавливая на нем защиту. Серебряные волны, словно шелк укрывали крышу и стену и растворялись, становясь невидимыми. Долохов чертил палочкой руны, выписывая узоры на внешнем заборе с самым сосредоточенным видом. Невольно я восхитилась его мастерством. Это была настоящая магия, вибрацией отдававшаяся во всём теле. Казалось, ещё миг, и рядом с домом, задевая его крылом, пролетит мощный дракон, чтобы испепелить любого чужака. Теперь, смотря на то чудо, что творил Долохов, я осознавала, насколько несправедливо здешние маги оплачивали его труд, вычитая приличную сумму из гонорара за жилье в дрянных условиях. Они ведь должны были осыпать его деньгами, но, зная, что мигранту всё равно некуда деваться, зажимали их. На мое возмущение Дмитрий заметил, что сейчас-то сможет установить нормальный ценник. Вот и правильно, пускай платят. На следующий же день после установки защиты, появилась возможность ее проверить: у калитки собственной персоной стоял Гриндевальд. Не ожидая встретить его так скоро, я задержала дыхание, едва вышла за дверь. Он стоял, прислонившись к калитке, в своей одежде неизменно черного цвета. Мы не виделись лишь пару недель, но мне казалось, что гораздо дольше, и я почему-то старалась найти изменения в его внешности. Никаких кругов под глазами, от бессонных ночей, проведенных в размышлениях обо мне, мятой одежды, потому что спешил меня увидеть. Нет, он выглядел безупречно и знал это. — Можно войти? — мужчина ленивым движением указал пальцем в мою сторону и прищурился. Его расслабленный и вальяжный вид бесил меня. Какой наглостью нужно обладать, чтобы стоять здесь как ни в чем не бывало и ожидать от меня приглашения?! — Тебе — нет, — я сжала руку в кулак, впиваясь ногтями в ладонь и вскинула подбородок. Скулы Гриндевальда напряглись, а потом он заметил чертовы синяки на моей шее, и в его глазах загорелась злость. Я невольно шагнула назад, прикрывая шею ладонью. Не хотелось, чтобы он узнал о моей слабости. Наверное, я тогда вообще упаду в его глазах. — Лучше впусти по-хорошему, — он достал из кармана волшебную палочку и покрутил ее в руках, а потом показал на шею. — Кто это сделал? Я сжала челюсти, чтобы не ответить сразу и, воспользовавшись своим любимым трюком, ответила на русском. — Ya, ya eto sdelala! Получил ответ? Теперь проваливай. В следующую секунду на щит над домом обрушились заклятия, и я закричала. Геллерт не прекращал попытки прорваться сквозь защиту, распаляясь лишь сильнее. Синие, красные, лучи вспыхивали надо мной и гасли, заставляя вздрагивать. — Кто душил тебя?! — он закричал, махнув палочкой, и я почувствовала, как щит содрогнулся. — Никто не душил! Никто меня не душил, кроме твоей мести, ясно?! — крикнула я, чтобы он прекратил рушить защиту. Геллерт скривил лицо и повел плечами, успокаивая себя. Даже зная, что он не сможет навредить мне, впускать в дом Гриндевальда в ярости не хотелось. И я покачала головой своим мыслям, не отрывая взгляда от мага. — Лучше впусти, или тебе не жаль вложенных трудов в эту защиту? — он ухмыльнулся, уверенный в своей победе. — Да не проблема, — раздался голос Долохова, который говорил по-английски со слабым акцентом. — Я ещё сделаю. Гриндевальд на пятках повернулся к мужчине, он был немного ниже Долохова, который был ещё и куда шире в плечах. Но я знала, что по владению магией Геллерту нет равных, а значит, нельзя допустить их битву. Долохов смотрел на него сверху вниз, оценивая, а затем демонстративно сплюнул на землю. — Так это из-за него ты вешалась? — он показал пальцем на Геллерта и усмехнулся, покачав головой. — Ну, надо же. Гриндевальд, услышав это, начал буравить меня глазами с нечитаемым выражением лица. Наверное, я ожидала какого-нибудь брезгливого выражения лица или отвращения во взгляде, но Геллерт, не отрываясь, смотрел на меня и молчал. Наши переглядки прервал Долохов, ударивший его в лицо. Вскрикнув, я побежала к ним, понимая, что попытаться разнять дерущихся мужчин — не самое умное, что я могла бы сделать. Гриндевальд, не оставаясь в долгу, сделал обманное движение рукой и ударил своего соперника в нос, из-за чего раздался мерзкий хруст. — Нашла себе нового дурака? — он бросил в мою сторону. — Ты знаешь, что она влияет на людей? Это даже не твои мысли, не твоё желание ей помочь! — Знаю, что влияет и как влияет. Но начистить тебе лицо — это определенно мое желание. Они стояли, настроенные на дуэль: Геллерт вскинул волшебную палочку, а Дмитрий выставил руку с кольцом, готовый атаковать. Я втиснулась между ними, разведя руки. Повезло, что Гриндевальда сдерживают обеты, а то бы долго я так не простояла. — Хватит, — Геллерт сделал шаг в мою сторону, но я толкнула его рукой в грудь. — Нет. Если хочешь знать, он спас мне жизнь, и ты ничего ему не сделаешь. Не опасаясь его гнева, я чувствовала, как моя сила вновь идет в его сторону. Кажется, Геллерт тоже почувствовал это, потому что, нахмурившись, прикоснулся к груди и перевел на меня взгляд. С каким именно взглядом он смотрел на меня, я не успела понять, потому что его отвлекли. Долохов позади меня заговорил на немецком и, смотря на Геллерта, несколько раз указал в мою сторону. Гриндевальд моргнул, переведя взгляд на меня и ответил ему тихим голосом. Его ярость будто разбилась и рассыпалась. Он отошел на несколько шагов от меня и, бросив прощальный взгляд, аппарировал. Я смотрела в пустоту, где раньше он стоял, а потом повернулась к Долохову. — Что это было? Почему ты напал на него? Тот поднял голову, вытерев кровь, текущую из носа, и пригладил растрепавшиеся волосы. Собирается сказать, что мстил за меня, но это явно не так. Его доверие ко мне не на таком уровне, чтобы кидаться на моих обидчиков, как мама-львица, защищающая своего львенка. — Я тут не при чем — даже не думай врать, — отрезала, прежде чем он придумает глупую отговорку. — Это было что-то личное. Так? Долохов с досадой пнул камень и снова запустил пятерню в волосы, взъерошивая их ещё больше. Внутри него шла борьба. Наконец, он посмотрел на меня с застывшим от боли выражением лица. — Из-за его людей мою жену посадили в тюрьму. Вот почему мы с Глебом бежали из СССР. Твою мать. Так или иначе, всё возвращается к Геллерту Гриндевальду. Главное, чтобы Дмитрий не решил достать его через меня. Маловероятно, но после сокрушительного предательства, я не была готова довериться случаю и запустила свои силы в Долохова. — Значит, мы оба пострадали от него, — я подчеркнула это, и удостоверившись, что он понял, пошла в сторону дома, как мимо меня пронесся Глеб. Задев мою руку, он влетел в дом и захлопнул дверь. Обернувшись, я с вопросом посмотрела на Долохова, но тот лишь развел руками. Мальчик, скорчившись, сидел в своей комнате и сверлил стену. — Глеб, что случилось? — как можно мягче спросила я, окружая его своей силой. Мальчик повернулся ко мне со слезами на глазах. Дмитрий, со всё ещё стекающей из носа кровью, собрался требовать, чтобы Глеб всё рассказал, но я остановила его за локоть и покачала головой, посоветовав сначала привести себя в порядок. Затем, повернувшись обратно к ребенку, я взяла его за руку. — Что такое? Тебя кто-то обидел? Глеб посмотрел на меня, решая, говорить ли ему со мной, а потом кивнул. — Скажи мне, — я улыбнулась, ощущая, как нити становятся прочнее. — Станет легче. — Они говорят, что вы плохая. Что вы с папой будете гореть в аду. А он… а он позорит себя, связавшись с… — шмыгнул Глеб. Я сжала челюсть и покачала головой. Кажется, мальчик наткнулся на клинических идиотов. Какой к черту ад?! Разве маги в него вообще верят? — А я говорил, — послышался сзади голос Долохова. — Глеб, те, кто это сказал — не знают ни меня, ни твоего папу, а когда люди кого-то не знают, они начинают сочинять небылицы. Те, кто это сказал, ещё будут приглашать нас на каждый их праздник, хвалить и любить нас, понял? — я прямо посмотрела на него, чтобы донести до него свою мысль. — Они сами будут воспевать нас на каждом углу. — Слухи будут множиться, — сказал Дмитрий, когда мы успокоили его сына и оставили играть в его комнате. — Я сказала, что мне плевать на них, и это правда. Но эти твари высказывают ребенку, — я покачала головой. — Пару дней — и я всё улажу. — Нет. Никто и никогда ещё не побеждал слухи. Даже с твоими талантами, — он покачал головой и постучал костяшками пальцев по столешнице. — Мы сыграем для них свадьбу.