***
Утро выдалось безоблачным и тёплым. Лучи, словно игривые котята, старательно находили лазейки между плотно задвинутыми шторами. Потянувшись, мужчина широко зевнул и поднялся с кровати, чтобы взглянуть на начавшийся день. Солнце действительно светило ярко, слепя глаза. Небо казалось бархатным, без единого изъяна, словно натянутая идеально отглаженная ткань. Дженсен бы сравнил его с тяжёлыми и мягкими кулисами на школьной сцене, если бы они были ярко-голубого оттенка. Школа... В восемнадцать он бросил всё и уехал в Лос-Анджелес вместо колледжа. Тогда пришлось тяжело. Очень тяжело. Но он справился. Всегда справлялся. Потому что он сильный. Слабые вообще не рискуют, они остаются в своих уютных маленьких городах, поступают в такие же уютные ВУЗы, чуть позже заводят уютную семью и так доживают до уютной старости. А он, Дженсен, не был таким. Хоть он и завёл семью, но не бросил заниматься любимым делом, не запустил себя, не стал капризным и эгоистичным с космическим райдером, — он остался тем же восемнадцатилетним амбициозным парнем, который тянется за мечтой. Перед глазами всплыло лицо пьяного Алекса. Дженсен нервно сглотнул. Сейчас он примет душ, хорошенько позавтракает и будет в норме. Он непременно придёт в себя. По крайней мере, он на это очень надеялся. Но в голову снова закралась мысль: на этот раз, что Алекс уже мог проснуться, и скоро они встретятся на первом этаже, в ресторане отеля. Желудок от волнения сжался, а к горлу подступила тошнота. Да почему эта встреча так сильно повлияла на него? Всё же стоило вчера подняться и удалить злополучную записку. «Дженсен Эклз, успокойтесь, вы перегибаете», — мужчина мысленно ответил себе на панические страхи, сдавливающие грудную клетку. Быстрым шагом преодолев расстояние до своего номера, он осторожно потянул за дверную ручку — не заперто. Ну конечно. А как же иначе? Зачем закрывать номер, в котором находятся вещи одного из команды, когда сама же команда нализалась до зелёных соплей. Запах стоял такой, что в комнате можно было раздеваться, бросать одежду, и она бы висела в воздухе, цепляясь за перегар. Переступив через чьё-то тело, Дженсен открыл окно и глубоко вдохнул, словно только что вынырнул из воды, а после тихо порылся в чемодане и выудил из него чистую футболку и нижнее бельё. Забыв куда именно положил душевые принадлежности, он решил воспользоваться предоставленными отелем — не облысеет же он за один раз? И бесшумно двинулся к ванной комнате, преодолевая препятствия: коробка из-под пиццы, чьё-то тело, пакетики от чипсов, чьё-то тело, стаканы и бутылки, расставленные словно растяжки по периметру, и снова чьё-то тело... Осознав, что уже долгое время он просто стоит в душевой кабинке, опершись напряжёнными руками на зеркальную стенку, от чего на предплечьях уже набухли синие вены, а костяшки пальцев побелели, вывернул кран с горячей водой на полную. И сразу начал регулировать холодную, пока по телу не заструились приятные тёплые и расслабляющие прикосновения. Немного удалось успокоиться, сердцебиение нормализовалось и сразу захотелось жить, а мысли о предстоящих съёмках перестали быть гнетущими. Из душа Дженсен выходил весьма повеселевшим и взбодрившимся, а похмелье друзей его радовало ещё больше: чистая и кристально светлая голова не могла не приносить удовольствие, тогда как проснувшийся Джаред прикладывал ко лбу холодную бутылку с минеральной водой. — Ну что? Спускаемся завтракать? — бодро и громко спросил Дженсен и расплылся в улыбке, увидев, как остальные люди в комнате поморщились от звука его голоса. Все медленно, кряхтя и проклиная Эклза и его тошнотворный здоровый вид, поднимались кто с кресла, кто с дивана и разбредались по своим номерам. Наглотавшись таблеток от похмелья, Миша и Джаред, успевшие за много лет стать не просто друзьями, а семьёй, в ресторане медленно приходили в себя и с удовольствием уплетали завтрак, запивая его горячим кофе. Дженсен же несколько раз ловил себя на мысли, что слишком пристально вглядывается в лица гостей отеля, решивших так же заглянуть на перекус. Но признать, что ищет среди них кого-то определённого, он не мог. То ли в угоду гордости, то ли, того хуже, гордыни. Также он не знал, что будет делать, если всё же взгляд отыщет то, что так усердно пытается найти. Сделает вид, что не заметит, а сам будет ждать благодарности? Или попытается вычеркнуть вчерашние события и больше никогда не станет вспоминать о них? Мужчина пока ещё не определился с эмоциями и не был уверен, что хочет думать об этом, всё-таки куда приятней смеяться с друзьями и кривляться на камеру — Миша снимал на телефон, чтобы пополнить архив положительных моментов перед съёмками. Суп-пюре настолько приятно пах, что, казалось, его аромат обволакивал этот гостиничный ресторанчик, проникал глубоко в ноздри, наполняя рот слюной и требуя немедленно опустошить бульонницу. Дженсен аккуратно отодвинул от себя тарелку с овощами и яичницей, с сожалением во взгляде покосился на начатый стейк, словно извиняясь перед ним за измену, и уверенно стиснул ложку пальцами. — Вопрос! Вопрос к Дженсену! — закричал Джаред, выхватил телефон из рук недовольного Коллинза и увеличил изображение, от чего заспанное лицо его друга в будущем, на экране мониторов, будет выглядеть гораздо хуже, чем сейчас — на мобильнике. — Что скажешь о предстоящем благотворительном вечере? Чего ждёшь от его гостей? Дженсен широко улыбнулся: — В прошлый раз ты был словно под бутератом. На вечеринку сам Роберт Плант пришёл. А ты? Что ты сделал, помнишь? Да мне хотелось сквозь землю провалиться, когда ты перепутал его с Эриком из нашей съёмочной команды и макнул ему палец в тарелку. Придурок! — мужчина хлопнул себя ладонью по лбу и покачал головой. — Как думаешь, в этом году что-то изменится? — Джаред медленно приблизил камеру к лицу друга, от чего тот ткнулся в неё носом, смеясь над вопросом. Наконец телефон был отложен в сторону, с завтраком покончено, и пришло время отправляться в трейлерный городок. Официант уже ушёл вместе с подносом из тарелок, и все стали подниматься с мест. Дженсен бесшумно встал, и вдруг его взгляд наткнулся на человека возле входа в светлом свитере. Желудок свело спазмом, стук в груди превратился в громкое гудение, актёр медленно опустился обратно на кресло, пытаясь разглядеть светловолосого человека, то и дело теряющегося между выходящих из ресторана людей. — Дженсен? — Джаред обернулся в поисках друга и непонимающе воззрился на него. — Ты идёшь? Мужчина, не сразу придя в себя, с трудом отвлёкся от поиска — человек в светлом исчез. — Да... да-да, сейчас. Вы идите, собирайтесь, а я расплачусь за завтрак и поднимусь. — Расплатишься за... что? — Миша прищурился, силясь понять в чём дело, он отлично осознавал что член их «семьи» недоговаривает, но пока не решался давить на него. Джаред, оценивающе взглянул на друга, а после оглядел зал, пытаясь хоть кого-то узнать за столиками. И спросив не ждёт ли кого-то Дженсен, не стал дожидаться ответа, поняв всё по многозначительному молчанию и отказу смотреть в глаза. Он направился к выходу, почти силой уводя за собой Коллинза. — Попался! Эклз перестал буравить столешницу, узнав голос, и, сглотнув, приподнял голову. Напротив стоял счастливый и опухший Алекс. Мужчина провёл языком по пересохшим губам, а после зачем-то вытер их большим пальцем, словно не знал с чего начать разговор, хотя раньше не замечал за собой такой слабости. — И кто же тут сейчас сидит? Дин? — парень усмехнулся и плюхнулся на стул с детским задором. — Или Дженсен? — получив в ответ хмурый взгляд исподлобья, Алекс ничуть не расстроился и продолжил: — Встретил Джареда с Мишей на входе, говорили, что вчера у вас было нечто вроде пати? Как прошло? — Блестяще, — мужчина уже не ощущал волнения от встречи, его медленно засасывало раздражение. Он никак не мог взять в толк, почему человек напротив не распинается в извинениях, не благодарит и вообще, единственное упоминание вчерашних событий — Дин. Именно то, на чём точно не следовало делать акцент. — Ты какого чёрта нажрался вчера? Алекс собирался было что-то сказать, понимая, что собеседник не очень разговорчив, но услышав вопрос, прикрыл рот и отвернулся, ища взглядом официантку. Дженсен от такой наглости уже представил, как поднимается на ноги, хватает парня через стол за ворот свитера и хорошенько встряхивает, чтобы он, наконец, пришёл в себя и понял с кем находится. Стоп. А с кем он находится? Мужчина медленно втянул носом воздух и так же медленно выдохнул. Ему срочно нужно посетить психолога, и чтобы никто, желательно, не узнал об этом. Ненормально испытывать подобные странные эмоции к своему коллеге. Они равны. Алекс ничем не обязан. Если он не хочет говорить, то нужно это принять. Совершенно не за чем злиться на него. — Вчера был мальчишник у друга по колледжу, — бросил молодой человек, глядя на подходящую официантку. — Доброе утро. Не могли бы вы принести капучино и фирменный десерт? Девушка, улыбнувшись, в ответ также поприветствовала и, записав заказ, удалилась. — Чрезвычайно интересно, — хоть Дженсен внутренне и понимал, что грубый и саркастичный тон не уместен в протекающей беседе, но никак не мог начать контролировать себя. — Так какого же чёрта ты притащился в Канаду? Как тебя на самолёт пустили вообще? Мужчина подался вперёд, словно пытался разглядеть признаки лжи у собеседника. Но Алекс ничуть не смутился от вопроса, более того, он казался весьма уверенным в своих словах. — Так мой друг из Гамильтона. Я прилетел сюда ещё неделю назад. — Другой вопрос: какого чёрта ты приехал в отель? — Дженсен прищурился, так как сведения о пробах в кино и «неделя назад» явно пахли несостыковками. Алекс отвёл взгляд, словно проверяя, а не несут ли ему заказ. Поняв, что на горизонте спасения не виднеется, посмотрел на руки, изучая узоры вен и прозрачность кожи. Тишина становилась гнетущей. Дженсен не пытался облегчить ситуацию и перевести тему, — он по-прежнему ждал ответа на свой вопрос. Парень для уверенности ещё немного помолчал, но осознав, что вечно это продолжаться не может, заговорил: — Мы много выпили и поехали в спорт-бар, чтобы сделать парочку ставок, — Калверт виновато посмотрел на человека напротив. Колючий взгляд не вселял радужности, а уверенность от него рассыпалась с каждым новым словом. — Играет Эмелек с Барселоной и ходила такая инфа, что матч договорной. Понимаешь? Ставка железо. Но они только сегодня с утра, поэтому я решил немного ночью в лайве поставить, — Алекс покраснел и замолчал, созерцая идеально чистый стол. — Дай-ка угадаю: ты всё просрал? Парень кивнул, но мгновением позже встретился глазами с Дженсеном, и в его взгляде появился лихорадочный огонёк. — Около ста тысяч на кредитке, кажется. Но это не страшно. В баре был чёрный парень, и он узнал меня, представляешь? Сказал, что одолжит четыре ляма зелёных. Сегодня после матча всё ему отдам, — парень закусил губу и оглядел ближайшие столики, словно искал там утерянную мысль. — Я не мог поехать назад к другу. Джейден, так зовут того чувака, который помог с деньгами, сказал, что подбросит меня. Итан после этого сразу выдал, что не хочет называть ему адрес, и мы поедем на такси. Но я не мог ответить отказом на его предложение, он ведь даже не задумываясь пришёл мне на выручку, понимаешь? Поэтому поехал сюда, хорошо, что запомнил адрес гостиницы, где вы остановились. К столику незаметно подошла официантка с заказом, Алекс от неожиданности вздрогнул, увлечённый своим рассказом. Дженсен же, хмыкнув, отвернулся и взглянул на завтракающих людей. Очевидно, что у Алекса проблемы, хоть он и не признаёт этого. Какой адекватный человек будет одалживать деньги, надеясь их вернуть с какого-то матча, про который он что-то где-то слышал. Если бы Калверт был Джеком в реальности, а Дженсен Дином, то кто-то сейчас носом вперёд летел бы вниз со ступеней бункера. А после бы сидел под домашним арестом. Мужчина уже представил, как жалобно и виновато смотрел бы на него снизу вверх мальчишка. Уголок рта дрогнул. — Четыре ляма зелёных? Это больше чем мой гонорар за сезон. У него на руках было столько баксов? — Дженсен откинулся на стуле. — Нет, у него знакомый букмекер, — Алекс принялся отчаянно выгружать сахар в кофе, словно не знал когда стоит остановиться. Было заметно, как дрожат его руки от волнения. — Поставили мне по дружбе. Да матч реально железо. Он узнал меня, помнишь? Ай, чёрт! — неосторожно сделав большой глоток, парень тихо зашипел от боли. — Почему он такой горячий? Разве можно приносить такие напитки? — поджав губы, парень уставился на партнёра по площадке, словно ждал, когда тот его пожалеет. Но встретив взгляд совсем не Дженсена, а того, от которого его всегда бросало в благоговейный трепет и страх, продолжил: — Я ещё сказал, где можно будет меня найти. Я же честный человек. — О, не сомневаюсь. «Не только честный, но и невероятно глупый», — подумал мужчина. Дженсену с трудом удавалось не говорить всё это вслух, хотя, наверно, стоило бы. Но он пока ещё не знал чем закончится эта история, поэтому и держал язык за зубами. И чтобы, наконец, всё выяснить, спросил: — И на что ставил? — Победа первой. Не съездишь со мной за деньгами? Надо ещё букмекеру немного отвалить за помощь, но я все равно с лихвой верну свои сто тысяч, — Алекс расплылся в улыбке, глядя на десерт. Мужчина, не обращая внимания на довольный вид парня, хмурился и вбивал в строчку поисковика на телефоне «результаты матча Эмелек/Барселона». — Боюсь, что мы никуда не поедем. — Почему это? — Твой Эмелек проиграл, — мужчина вздохнул и провёл ладонью по лицу. Четыре миллиона баксов. Четыре. — Ты попал чувак. По-крупному попал. Я бы смог тебе одолжить тысяч сто-двести... да даже позвонил бы Дэннил, она бы перевела лям, два, но четыре... мы за день даже вместе с Джаредом не соберём такую сумму. Можем, конечно, узнать у всей съемочной команды, авось наскребётся. — Ты шутишь? — десертная ложка выпала из дрожащих пальцев Алекса. — Нет, они не могли проиграть! Мне сказали, что матч железо! — Парень на грани паники, суетливо полез в карман за телефоном, чтобы перепроверить результаты. — Это какая-то ошибка. Нет, точно ошибка. — Нет никакой ошибки. Ты идиот, Алекс! Тебя развели на четыре ляма баксов! Ты хоть понимаешь во что вляпался? Возможно, лучшей идеей будет поехать в полицию и всё рассказать. Хотя я не знаю, чем это может обернуться для тебя. Так, хорошо. Не дёргайся сейчас. Я позвоню знакомому копу и узнаю, что это за бар и ставки по дружбе. Сиди тут и даже не думай со стула встать, понял? — Дженсен поднялся с места, но не торопился отойти, не услышав ответа. Он молча буравил парня взглядом, который лихорадочно водил пальцем по экрану мобильника. — Ты дожидаешься, когда я тебя носом в стол ткну? — А? — Алекс испуганными блестящими глазами посмотрел вверх. — Я буду тут.Разговор
21 февраля 2019 г. в 14:52
Прошлым вечером Дженсену-таки удалось согнать Мишу со своей кровати, который сначала уснул на ней, а чуть позже пытался отвоевать, словно его заселили не в отдельный номер, а в скворечник на дереве. Но одеяло сериальному ангелу всё же удалось уволочь, поэтому Эклзу уже ничего не оставалось делать, как забрать ключ и пойти в чужие апартаменты. Конечно, не совсем комфортно просыпаться не в своей комнате и куда-то идти, чтобы принять душ и переодеться. В чемодане рыться ему тоже не хотелось абсолютно, как и тащить его за собой, поэтому решение осталось прежним — проснуться и вернуться.
Долгое время сон не шёл. Дженсену уже казалось, что сегодня он и вовсе не сможет заснуть: в голове роились мысли о последних событиях вечера. В основном, что не стоило оставлять той записки на экране телефона Алекса. А подписаться Дином в конце — совершенно верх безумия. Так старательно пытаться разделять себя и своего героя годами, а потом взять и пойти на поводу какого-то парня. Господи, да эта фраза выглядит, как неприкрытый флирт.
Мужчина резко поднялся и сел на кровати, уже собираясь пойти в номер к Алексу, чтобы уничтожить улики, но мысли снова заставили сомневаться. А не паранойя ли это? Его никогда не смущали даже более откровенные слова, срывающиеся, как с его губ, так и с губ партнёров по площадке. Так стоит ли переживать, словно пятнадцатилетний подросток? Алексу никогда в голову не придёт считать слова Дженсена чем-то серьёзным, заслуживающим внимания. А они были таковыми?
— Какого хрена? Какого грёбаного хрена? — мужчина громко застонал и откинулся на подушки.
Заснул он уже изрядно вымотавшийся и утомлённый сомнениями. И непонятно от чего чувствовал вину перед женой, хотя ничего порочащего его честь не происходило. Сердце же глухо ухало в груди, словно от выброса адреналина. Но определить чем вызваны частые удары было так же невозможно.