Второе дыхание

      Огненный хвост метеорита рассёк небо и быстро погас, сгорев в атмосфере, словно недоброе предзнаменование к чему-то грядущему. Звёзды мелкой крупой рассыпались по тёмно-синему ковру. Луна, насыщенно-жёлтая, притягивала взгляд к себе всякий раз, когда мужчина опускал его на зажатую в пальцах кружку, кутающуюся в пар от горячего чая. Тишина гостиницу окружала такая, что, стоя на лоджии, до уха доносилось лишь тихое пение сверчков, а не гул машин. Летний воздух — густой, сладковатый, бархатный, обволакивающий, с терпким привкусом цветов и сочной травы, заставлял максимально раскрываться лёгкие, наполняя их, словно горячая вода ванну. Завтра все разбредутся по своим трейлерам, а сегодня отличный вечер, а точнее, ночь, чтобы расслабиться перед грядущими съёмками. Перелёт был утомительным, от чего человеку на лоджии казалось, что он разбит. Ему нужно хорошенько выспаться, ведь завтра бодрость ох как пригодится. Но сон не шёл, напротив, вязкая теплота ночи звала в темноту прогуляться.       — Дженсен, — раздался голос со стороны дверей балкона, — выпьешь?       Мужчина развернулся на звук и скучающе посмотрел, как его друг потряс перед своим носом стеклянной ёмкостью. Отставив ополовиненную кружку ароматного чая на столике, играющий роль Дина в известном сериале, встал спиной к окну и, опершись на него, скрестил на груди руки.       — Пожалуй, завтра, — Дженсен вздохнул и взглянул через плечо на зелёные деревья, рассаженные вокруг отеля. Веселье, разгорающееся в гостиной, немного угнетало его, возможно, из-за усталости от долгого перелёта или апатии, накатывающей время от времени, словно цунами на прибрежные деревушки.       Джаред недовольно поджал губы и втянул голову обратно в комнату, где было гораздо веселее: где уже включили музыку, где Миша успел сломать стул, где раздавался звон стаканов со спиртным. Дженсен молча прикрыл дверь лоджии, чтобы избавиться от шума и снова подошёл к окну: расслышать сверчков и слабое шуршание листьев на деревьях уже не удавалось. Он бы с удовольствием закрыл не только дверь за другом, но и окно за собой, да только десятый этаж не предполагал такую услугу. Нет, это вполне осуществимо, но причин пока не предвиделось, чтобы кардинальным образом решать проблему с усталостью и нежеланием веселиться. Состояние такое, что даже не хотелось думать о завтрашнем дне, как и о сценарии, знание которого оставляло желать лучшего. Что уж говорить об актёрском «присваивании» текста... Возможно, стоило просто поспать, и тогда всё встанет на свои места. Мысли придут в порядок, идея «закрыть за собой окно» не будет сладко щемить в груди, а съёмки окажутся такими же жаркими, как и всегда. А потом настанет череда панелей, и снова раскинется перед глазами небо синим полотном, снова гостиница, снова окно... Дженсен застонал, ткнулся носом в ладони и с силой потёр глаза, от чего перед ними появились разноцветные круги.       Необходимо было что-то решать, что-то делать, ведь сон всё равно не шёл, да и уснуть, когда рядом громкий смех, музыка и бит, раздающийся в груди, немного сложновато. Тут снова велик риск мыслей, которые мужчина хоть и выслушивал от внутреннего голоса, но никогда не заострял на них внимания. Приходилось бороться с собой практически каждый день. Иногда холодная рука депрессии, сдавливающая горло, немного слабела, но на смену этому приходили совершенно сумасшедшие желания, идеи, казавшиеся гениальными вещами, и их нужно было выполнить сразу: в этот же день, в этот же час — мгновенно! Иначе ощущение фантастичности пропадёт. И хорошо, что голос рассудка не всегда дремал и изредка позволял прислушиваться к другим, кто не считал очередную прихоть его, Дженсена, высококлассной выходкой. Но чаще всего рядом оказывался Джаред, и в такие минуты им нужно было говорить: много, долго, быстро. А ещё лучше, создавать проблемы другим, да так, чтобы остальные возбуждённо, истерично, громогласно хохотали, позволяя считать себя действительно кем-то важным, кем-то значимым, кем-то нужным...       Несмотря на то, что дома всё было гладко и идеально, как и в отношениях с друзьями, беспричинная тоска накатывала в последнее время слишком часто, мешая дышать до боли в лёгких. Жизнь Дина давала о себе знать. Когда срастаешься со своим героем годами, начинаешь порой путать где настоящий ты, а где он. Актёрская психика слишком подвижна, слишком беззащитна, эмоции оголены, словно провод, которому достаточно одной капли до замыкания. Когда слышишь все эти возмущения фанатов о смерти своих кумиров, то невольно сжимаешь зубы, зная, что всё равно не сможешь объяснить гнетущее чувство, которое высасывает жизненные силы у творческих людей. То и дело видишь в сети, как кто-то пишет: «У него была жена, трое детей, друзья, группа, поклонники, куча денег... что ещё надо? Какого чёрта он покончил с собой? Наркоман, наверно». И хоть бы один сказал: когда из раза в раз переживаешь трагедии перед камерой, становишься немного сумасшедшим с расшатанной психикой. Конечно, ты отдаёшь себе отчёт какая из жизней твоя, но это не отменяет, что ты сдаёшь своё тело и эмоции в аренду кому-то ещё. И хорошо, когда этот кто-то счастлив в своей реальности, тогда и ты воруешь частичку этого счастья, но что если твой арендатор сплошная открытая и незаживающая рана?       Постояв ещё немного перед окном, мужчина наконец решился спуститься вниз, чтобы подышать летним воздухом, а за одно внутренне собраться и внушить себе, что жизнь прекрасна и у него есть всё, чего он когда-либо желал. Неспешно открыв дверь балкона, он мягко ступил на пол гостиной, подумав, что в следующий раз нужно отказаться от проведения вечеринки в его номере. Если будет настроение веселиться со всеми, то он непременно придёт к друзьям, если нет, то спокойно проведёт его в одиночестве, истязая себя самоедством — идиллия.       Никто даже не заметил, как он тихо прошёл до дверей номера, также тихо обулся и вышел из него. То ли люди внутри слишком увлечены своим громким и весёлым разговором, то ли он лишь никчёмная крупица в масштабной, размеров самой галактики, тусе. Коридор был длинен, идеально чист и ярко освещён. Шаги Дженсена глухо нарушали тишину: подошва едва поскрипывала на обуви; он накинул капюшон толстовки на голову — от чего-то из-за этого создавалось чувство защищённости, почти такое же, когда натягиваешь одеяло на ухо — и, втянув голову в плечи, вошёл в лифт, который весьма удачно сразу открылся, словно ждал его уже давно, как старый друг.       Мужчина нажал две кнопки: первый этаж и закрытие дверей; опёрся о металлическую стену спиной, скрестил руки на груди и, выбивая ритм ногой об пол, покачивал головой в такт. Небольшая видимость деятельности, движения, занятости позволяла чувствовать себя слегка лучше и дышать чуть свободнее. Оказавшись на первом этаже, Дженсен подошёл на ресепшн и поинтересовался у довольно миловидной барышни о свободном номере. Девушка удивлённо вглядывалась в светлые глаза, но, не заметив в них и тени улыбки, опустила взгляд в монитор.       — М-м... — протянула сотрудница отеля. — Не совсем.       — Да или нет? — Дженсен слегка сдвинул капюшон со лба и навалился на стойку администратора.       — Нет. То есть да, — девушка покосилась на человека, удивлённо вскинувшего бровь вверх. — Номер будет готов через час, но он вам не подходит.       Мужчина вздохнул и оглянулся на парня, подошедшего сдать ключи: пришлось терпеливо ждать, пока вопрос с выездом у клиента будет решён. После чего он проводил его мимолётным взглядом до входной двери и снова повернулся к девушке, задержав внимание на именном знаке, висевшем на её груди.       — Джил, вы можете мне объяснить в чём проблема? В номере снесена стена и выход сразу на улицу? Или он на чердаке, и во время дождя кровать заливает? — Дженсен нервно провёл ладонью по лицу и переступил с ноги на ногу, ожидая ответа. Его раздражал отказ в маленькой прихоти.       — Номер образца Standart. Там одна комната и совмещённая ванна с туалетом. С плазмой, к сожалению, буквально несколько часов назад произошли неполадки. Мастер приедет только завтра утром, так как гостей в этот номер ночью не предвиделось. Мне очень жаль, мистер Эклз, — девушка жалостливо поджала губы и развела хрупкие ручки в стороны, дабы как можно ярче показать насколько ей жаль.       — Устраивает.       Мужчина несколько пренебрежительно и раздражённо взял ключи, расплатившись за номер, и направился к выходу. Ну а чего она хотела? Неужели он похож на человека, который чурается простоты? Неужели он выглядит как зажравшаяся «звезда», которой подавай люкс и проституток в джакузи? Хотя не стоило так агрессивно смотреть на неё, словно Дин захватил власть над телом, нужно было улыбнуться и поблагодарить напоследок. Наверно, теперь думает, что актёр известного сериала конченая хамоватая мразь, а он всего лишь хотел немного тишины и спокойствия перед съёмками. Ну ничего, после прогулки на свежем воздухе, он обязательно подойдёт снова и поблагодарит девушку, пусть даже это будет выглядеть немного нелепо, но свои ошибки нужно исправлять.       Дверь мягко захлопнулась за спиной, и Дженсена тут же поглотила ночь своей огромной чёрной пастью. Где-то далеко слышался гудок сирены полицейской машины, а под ногами раздавался тихий шорох мелких камней. Ветра совершенно не было, но листья на деревьях, возвышающихся над асфальтированной подъездной дорожкой, все равно слабо трепетали, словно читали шёпотом заклинания. Недалеко от здания гостиницы стояла декоративная скамейка со сплавом чугуна, именно к ней и направлялся мужчина. Единственный неработающий фонарь возвышался как раз над ней, что тоже было скорее плюсом, нежели наоборот. Неспешно ступая по дороге, вымощенной камнем, мужчина добрался до тёмного, неосвещённого места и медленно присел на скамью, откидываясь на её спинку. Приятные звуки ночи приносили умиротворение, стук сердца в груди стал спокойным и ровным, дыхание размеренное и глубокое, ресницы слегка сомкнулись, и на губах Дженсена появилась едва заметная улыбка. Если бы это состояние сопутствовало всегда, то его можно было бы считать самым счастливым человеком, но тогда вряд ли бы он стал тем, кем является сейчас. Только трудности, преодоление себя и борьба сделали из него того, кого встречают криками и овациями. Так что не стоит жаловаться на нервозность, импульсивность, гиперактивность и прочие "...ость", рушащие его хрупкий внутренний мир, на которых в последствии он строит огромный замок с крепким фундаментом.       Вдруг в конце аллеи моргнули фары, и послышался хруст камней под колёсами машины. Дженсен неосознанно, интуитивно, глубже втянул голову в плечи и надвинул на глаза капюшон. Вышло это на автомате, подсознательно, он не переживал быть узнанным, вряд ли кто-то специально приехал в столь поздний час к его отелю, чтобы караулить ночь напролёт — он же не рок-звезда, в конце концов. Так что опасаться, сидя в темноте на скамейке, точно не следовало. Между тем, фигура приехавшего человека, покачиваясь, медленно продвигалась в сторону гостиницы. «Да чувак бухой в стельку», — подумал мужчина и ухмыльнулся, разглядывая размашистую походку. Некто в белой футболке и с накинутым на плечи светлым свитером преодолел неосвещённую зону, споткнулся и рухнул на каменную дорожку — джемпер запрокинулся, полностью закрыв голову человека. Дженсен со смешком поднялся и подошёл к парню, чтобы помочь ему подняться и проводить до гостиницы, пока тот не оставил свои мозги на асфальте.       — Чувак, ты как? Нор... — мужчина убрал кофту с головы незнакомца и замер на полуслове. – Какого...       Перед ним нарисовалось помятое лицо Алекса, который сейчас должен был проходить пробы в Элей. Человек, у которого шансов появиться возле этой гостиницы выходило в разы меньше, чем у тех же поклонников Дженсена. Хотелось тут же выведать что именно произошло, почему парень пьян до такой степени, что на ногах не держится. Но растерянный вид партнёра по площадке вселял чувство некого общественного долга, да и не зверь же он, в конце концов, чтобы ради праздного любопытства влезать в душу.       — Д..?! — парень громко икнул и попытался вывернуться в руках, оказывающих ему помощь. — Не-не-не. Я сам могу.       Дженсен недовольно закатил глаза, он и сам был не особо рад такому стечению обстоятельств. Было бы гораздо лучше, если бы Алекс не находился в пьяном угаре и не пытался проорать имя Эклза, с трудом ворочая языком. Какого чёрта он вообще так насинячился? Сжав в кулак свалившийся с плеч свитер, мужчина молча тащил своего приёмыша по сериалу к дверям гостиницы. Тот пытался что-то говорить, но понять смысл его слов Дженсену мешало нарастающее раздражение. Всё должно было сложиться по-другому: он должен был посидеть на скамейке, дыша тёплым воздухом, должен был привести в порядок мысли, должен был настроиться на завтрашний день, в конце концов. Так какого чёрта он теперь, словно нянька, практически несёт этого засранаца?       Придерживая одной рукой дверь, второй сжимая свитер и проталкивая Алекса внутрь помещения, Дженсен жалел, что не остался наверху. Он думал, что ему необходимо побыть наедине с собой — ошибался. Всё, что ему было необходимо в этот вечер — не встречаться с этим парнем. Хуже Миши, право. Вроде бы взрослый человек, а напился словно подросток на выпускном. Подтащив его к ресепшену, мужчина с натянутой улыбкой обратился к администратору:       — Джил, не будете ли вы так любезны проводить вашего гостя до его номера? Если всё же вам некому помочь, то это могу сделать и я, но сопроводите меня до его апартаментов, — мужчина снова растянул губы в улыбке, но вышло даже менее искренне, чем в первый раз.       Девушка спросила фамилию и имя плохо соображающего Алекса, в итоге говорить пришлось снова неудавшемуся отдыхающему. Выяснилось, что еле шевелящая языком «звезда» не числится в отеле и, конечно, ни о какой комнате и речи не может быть.       — Господи, Алекс... Какого чёрта ты решил прилететь сегодня? Никто не бронировал и не оплачивал номер для тебя. Деньги-то хотя бы есть? — раздражённо бросил Дженсен, хорошенько при этом тряхнув Калверта, тот уверенно закивал и протянул кошелёк, в котором одиноко лежало десять долларов. — Та-а-ак... ясно. А кредитка с собой? — Эклз чувствовал себя довольно глупо: почему ему вообще приходится решать проблемы взрослого парня, которому он уж точно отцом не является. Алекс произнёс что-то похожее на то, что карта в кошельке, но её там, конечно, не оказалось. — Как же ты пожалеешь, парень, что доставил столько неудобств... Уж поверь мне, — Дженсен скрипнул зубами и снова обратился к девушке: — Джил, могу я закинуть его в номер, оплаченный недавно? Да, я понимаю, что он одноместный; сам я пойду к себе, в тот, снятый менеджером.       Дождавшись одобрения, изрядно разгневанный Эклз поволок почти безжизненное тело к лифту, уже внутри кабины он разжал руки, и Алекс сразу стал заваливаться набок. Дженсен не обратил на это никакого внимания, лишь проследил, как его новоиспечённый коллега медленно, по стеночке, сполз на пол. Мужчина положил ему на голову светло-серый свитер и недовольно щёлкнул языком. Жалкое зрелище, чересчур пьяные люди всегда выглядят отвратительно. Должно быть, пробы в очередной марвеловский фильм прошли слишком плохо, раз он на ногах не стоит. Но почему тогда этот малыш со смазливой физиономией, словно у девчонки, не рыдает, сидя на полу лифта? Значит ли это, что нализался он от радости, а не горя? Возможно, он прилетел раньше, чтобы объявить о своём уходе?       Дженсен сглотнул, от этих мыслей внутри зародился холодок, который совершенно не понравился своему носителю. Мужчина не мог признаться, что уже успел привыкнуть к молодому парню и абсолютно не хотел с ним расставаться. Он привязался к нему как к другу? Вряд ли. Их нельзя было назвать друзьями в той мере, каким он считал Джареда. Приятели? Возможно. Алекс был слишком хорошей «грушей для битья» на съёмках, Дженсен не мог просто взять и отпустить его. Глумление над Мишей казалось вчерашним днём, когда появилась свежая кровь. Возможно, стоило бы его оставить спать в лифте, чтобы завтра отменно посмаковать эту историю за завтраком. Но что-то подсказывало: это делать нельзя, сначала нужно выяснить о случившемся поводе, прежде чем травить байки на глазах толпы. Но как только выяснится, что Алекс способен пережить нападки, уж пусть держит удила крепче — по нему точно промчится грузовик из издёвок, сдобренный хорошей порцией сарказма.       Дженсен недовольно выдохнул и закатил глаза, когда парень, сидящий на полу лифта, повалился на ногу мужчины, ткнувшись носом в бедро. Его сейчас было уже немного жаль, ведь совсем непохоже, что Калверт каждый раз добирается домой в таком состоянии, когда не занят на съёмках. Парень снова попытался произнести имя Дженсена, но успехом эта затея не увенчалась и теперь: «Д... ик. Д...»       — Да заткнись уже. Как ты только адрес гостиницы-то смог сказать. Таксист, должно быть, телепат. Хотя... что там в твоей голове сейчас происходит? Розовые пони кружат на велосипедах? — Дженсен сделал вид словно постучал по плечу невидимого водителя. — Мистер, нам на остров Удовольствий, где из деревянных мальчиков делают ослов. Хотим работать в цирке! — мужчина взглянул на парня возле своих ног и наклонился, чтобы помочь ему встать. — Поднимайся, Пиноккио. Почти приехали.       Алексу очень повезло, что никто из журналистов не сопровождал его вплоть до отеля, иначе завтра ютуб бы уже поприветствовал новую «звезду», осуждаемую всеми. За долгое время съёмок Дженсен научился справляться с потоками ненависти от недоброжелателей, и чем выше он поднимался, тем больше её становилось. Это неотъемлемая часть любого публичного человека — всегда будут недовольные. И он утирал нос этим недовольным: он не привык проигрывать, ему нельзя проигрывать, иначе шквал злорадства рискует подорвать самооценку, — в этом случае будет не только желчь и неудовлетворение творчеством, к личному огорчению проигрышем примешается радость и злорадство хейтеров, а это вдвойне тяжелей, чем их необоснованное кукареканье. Пустые оскорбления не замечать легко, но очень сложно, когда ты понимаешь, что они не пустые и бьют глубоко и больно, ведь недаром на фейсбуке создали группу поддержки, где одни фанаты защищают их с Джаредом от других, — и это всё произошло после невинной фразы о том, что ненависть и злоба очень расстраивают. Это не должно было вылиться в то, чтобы его, Дженсена, считали нежной фиалкой. Он вполне способен справиться с гневными комментариями сам. Конечно, ему приятна забота поклонников, но он не нуждается в ней.       Лифт мягко открылся: Эклз удобнее обхватил Калверта за талию, взваливая его на себя, словно мешок дерьма. К счастью, парень больше не пытался говорить и сопротивляться, и вообще напоминал овощ: как тогда, на съёмках крупным планом. «Хотя там он был счастливый овощ, который тщетно пытается не заржать», — решил Дженсен, и его губы тронула едва заметная усмешка. В той же тишине он добрался до номера, отворил дверь, прошёл внутрь и спихнул Алекса на кровать. Тот недовольно что-то забурчал, но на человеческую речь это походило мало, поэтому мужчина решил просто проигнорировать странные звуки и удалиться к себе, где по нему, наверняка, уже успели соскучиться. Ещё раз окинув взглядом распластавшееся на кровати тело, Эклз развернулся и направился к выходу уверенным шагом.       – Ос... танься, Д... ин, – тихо прохрипел с кровати Алекс, икая почти после каждого слога.       Дженсен шокировано развернулся на имя, которое весь вечер пытался выговорить парень. «Так у него вообще кукуха поехала», — подумал было мужчина и на несколько секунд задержался на пороге, словно обдумывая предложение, сделанное парнем, но всё же твёрдо сделал шаг вперёд, бросая Алекса в полном одиночестве. С чего бы ему оставаться с ним в номере? Он его папочка что ли? Справится как-нибудь сам. Не сдохнет же за ночь. Лучше бы завтра он просто не попадался на глаза. Грёбаный мальчишка. Весь вечер похерил. Нужно было его довести до порога гостиницы, и кто захотел, тот бы и разбирался с ним. Спал бы на лавке, газетным листком прикрываясь. Дженсен не заметил, как имя, произнесённое Алексом, резко переключило сознание, словно являлось триггером. Даже походка и взгляд изменились. Теперь для полной картины не хватало только войти к себе в номер, открыв с ноги дверь.       Плевать он хотел на просьбы какого-то мелкого засранца, ему вообще не должно быть дела до этого парня... так какого тогда чёрта он сейчас думает о нём? Уже будучи на своём этаже, мужчина заметил, что ключи от недавно снятого номера остались в кармане и, тихо ругнувшись, развернулся и направился обратно к лифту.       В темноте комнаты раздавалось мерное дыхание спящего, слегка тяжеловатое, но и отдыхающий был далеко не в нормальном состоянии. Дженсен, уже выдохнувший и немного успокоившийся, поняв, что Дин захватил тело, словно Михаил, осторожно положил ключи на прикроватный столик, и те негромко звякнули. Уже собираясь уходить снова ему пришла странная идея, сопротивляться которой было невозможно, противный голосок совести пищал в голове настолько громко, что мужчине ничего не оставалось делать, как выудить телефон Алекса из кармана его джинс и написать в заметках мобильника свой номер апартаментов, добавив в конце: «Если меня там не будет, то спускайся вниз, в ресторан. Одолжу деньжат. Тебя тут не ждали, так что завтрак никто не оплачивал. P.S. Ты попал, пацан, — а после подпись: — Дин. Которого ты так жаждал увидеть рядом с собой». Дальше скрин экрана, и фото на рабочий стол, чтобы ожившее завтра тело уж точно увидело эту запись. Вот теперь, кажется, всё правильно, теперь писк в голове должен прекратиться.       Бесшумно затворив за собой дверь, мужчина вышел из номера и направился к лифту.