Лечить от непоколебимого эгоизма

— Ты собираешься молчать? На кухне светло. Сакура первым делом щелкает выключателем, чтобы любые тени на стенах испарились. Она рассматривает мужа, который становится напротив. Саске ждет, терпеливо и молча, он это умеет. Но хватает в этот раз на пару минут. Как назло, успокоиться не дает вставшая перед глазами плачущая утром Сарада. Сакура чувствует хватку призрака на своем бедре и машинально проводит по нему рукой. — Я собираюсь кое-что спросить, — тихо говорит она, упираясь взглядом в нестерпимо любимое лицо. — Но не знаю, как потом не устроить скандал. — Если ты знаешь ответ, — Саске подходит ближе, на пару шагов, так, чтобы оказаться почти вплотную, — зачем вопрос? От него не пахнет ни кровью, ни потом, ни железом. Сложно сказать, что он совсем недавно возвращается из своего личного изгнания. Только ради чего? Сакура знает себя и знает — думает, что знает — его. Он возвращается не потому, что она отправляет ему письмо. Хотя в момент, когда он действительно приходит, хочется торжествовать. У Саске свои причины. Но если дочь — не причина, если она сама не причина… возможно, она ждет зря? — Я хочу ошибиться, — Сакура слабо улыбается, приподняв голову. Саске прищуривается. — Наруто впихнул тебе отпуск, — она смотрит в лицо, хотя больше всего хочет отвернуться, — но… ты ведь уйдешь после того, как он кончится? Снова на несколько лет? — Я не могу остаться, — Саске, ее Саске, смотрит на нее, не меняя выражения лица. Она молчит. У горечи нет края. Сакура знает, еще до того, как спрашивает. Но она хочет верить в Саске, который любит ее и Сараду чуть больше, чем хочет продолжать поиски неизвестно чего. Существует эта угроза? Существовала ли когда-нибудь? Есть что-то кроме подозрений? Это… это — да и что угодно другое — всегда будет важнее? Мне больно, хочет сказать Сакура, всегда так больно, от того, что ты не учитываешь нас в своей жизни. Она баюкает эту откровенность на руках иногда мимолетом в письмах, иногда и вслух. Для того, чтобы спросить в лицо, всегда нужно подождать. Зато всегда есть время на оттачивание формулировки. Но сейчас первостепенно не это. — Мы нужны тебе? — спрашивает она, решив заполнить четкий список четкими ответами. То, что стоит нагнать, если опоздала на семь лет. Саске выдыхает. У этого нет эмоциональной окраски. Все эмоции, даже те, что Сакура изредка может поймать на его лице, оказываются за стабильной бесстрастной прослойкой. — Ты женился на мне из-за Сарады? — Сакура задает этот вопрос, и язык предупреждающе колет. — Если не я, то хотя бы она тебя волнует? Она стоит так близко, что стоит протянуть руку и согреться о чужую кожу. Только о Саске не согреешься. Об него можно обрезаться, разбиться, раскрошиться в песок. А Сакура однажды тащит домой призрака так тщательно, будто умеет оживлять. Когда она думает перед тем, как послать письмо, о них — о Сараде! — как об ошибке… она неправа. Ее малолетняя химэ, такой умный и такой хитрый, такой любимый ребенок, не ошибка. Ни в одной из существующих реальностей. Но во всем остальном… — Она моя дочь, — Саске смотрит сверху-вниз, и, кажется, этот ответ дается ему тяжело, — а ты моя жена. Сакура улыбается. Губам больно. Внутри тоже не сладко. — Это твой ответ? — она усмехается. — Я знаю, что тебе не хочется говорить ни о чувствах, ни о жизни здесь. Ты хочешь сбежать. Я очень-очень хочу тебя понять, помочь, как-то… дать понять, что ты имеешь право на мирную жизнь. С нами! Но тебе ведь это не нужно. Он не отвечает, но смотрит еще внимательнее. Ожидание обвинений. Хочется даже как-то разочаровать. — Я… — она пропускает вырвавшийся смешок, потому что в нем скапливается столько горечи, что разъедает рот изнутри. — Я так люблю тебя. Но тебе и это не нужно. Зачем ты соглашаешься на семью и ребенка, если они тебе не нужны, Саске? История скандалов несет историю множества слез. Сейчас Сакура ощущает только бесконечное горе внутри, тяжелое, громкое — как удар в колокол. Вот-вот пойдет рябь по воде. Ей ли не знать, чем это все кончится? Но хочется, действительно хочется ошибиться. Узнать хоть каплю нового о том, что Саске к ним чувствует. Хоть что-то, что может дать ей повод остаться рядом. — Это не отменить, — он слабо приподнимает углы губ, словно вспоминает собственную дочь. Потому что вряд ли Саске станет так улыбаться от слова «семья». Под другим углом, но все же… это ничего не меняет. Тот вопрос, который мучает ее столько времени, буквально проедает изнутри в бессонные от детского плача ночи. Он наконец-то оказывается в прошлом. Сакура входит в воду боли, заранее сняв сандалии и закатав штанины до колен. Я шиноби, говорит она себе, занемевшей, вот-вот заплачущей, я могу переплыть море, не сразу, но ведь могу. Боль от этого не холоднее. — Я узнала то, что хотела, — говорит она вслух и осторожно, чтобы не показать, какими мягкими стали колени, отходит. Саске провожает ее взглядом, оставаясь на кухне собственной тенью. Он не останавливает ее и не спрашивает: что подтверждает узнанное? Глупо ждать этого от Саске. Сакура прокрадывается в комнату дочери. Замечает, что Сарада перекатывается ближе к Боруто и закидывает на него руку. Боруто, выглядящий во сне безобидно и трогательно, держит в кулачке деревянный кунай. Откуда только… Она вздыхает, вытягивая игрушку из детских пальцев, убирает подальше. Перепад с Саске на эту комнату, где до сих пор горит ночник, позволяет ей на время задержать дыхание. Сакура ложится на свободный край футона, рядом с дочерью. Смотря в ее маленькую и беззащитную спину, медленно засыпает. Она справится. С Саске или без. Утром она машинально просыпается раньше Сарады и замирает камнем. Вчерашний разговор наваливается на нее неизмеримой тяжестью и — одновременно с этим — отложено наступает облегчение. Его невозможно противопоставить плите, рухнувшей на плечи. Но отголосок дает ощущение покоя. Теперь, когда она слышит то, чего не хочет слышать… Это похоже на освобождение. Сквозь незашторенное окно в комнату проникают длинные серые подтеки утреннего света. Сакура подставляет им лицо и чувствует их прикосновения, пытаясь набрать внутрь как можно больше стойкости. Потому что для того, чтобы встать, она ей очень понадобится. Сарада подкатывается ей под бок, сопя, закидывает Сакуре на шею ручку. Сакура не удерживается — бережно гладит теплый и влажный от пота детский затылок. Жарко? Краем глаза она замечает: Боруто во сне шарит ладошкой по футону. Не нашарив то, что ищет, детёныш Наруто подкатывается в сторону Сарады… И устраивается у нее за спиной. Сарада ворочается и пыхтит. Сакура очень старается не рассмеяться. Но даже не смотря на эту предосторожность, дочка сначала морщится, потом выдает длинный «ф-ф-ф-ф»-звук… и расклеивает черные глаза-щелки. — Ма-а-а-а, — тянет она и опускает веки, делая вид, что еще не проснулась. — А-а-а-а, — зевает. — Ага, и тебе доброе утро, — улыбается Сакура, чувствуя, как внутренняя темнота становится всего лишь тенью. — Не у-утро, — капризно выпячивает нижнюю губу дочь, — доутро… солнца нет. — Ты же знаешь, что солнце бывает не каждый день? — фыркает Сакура и гладит ее по плечу. — Ну ма-ам, — ребенок смотрит проникновенно, — ну давай подождем?.. Вдруг еще рано? Сакуре хочется ответить что-то очень ироничное, но сзади громко зевает Боруто. И Сарада неприязненно морщит маленький нос и косит через плечо взглядом. Пихает приваливашегося к ней мальчика пяткой. — Ты чего дерешсь… — бормочет он и зевает еще раз. — Так-так-так, — шепотом останавливает дернувшуюся Сараду Сакура, — раз вы оба проснулись… — Не проснулись… — обиженно смотрит дочка. — Пр-роснулись! — соглашается Боруто под третий зевок. — Тетя Сакура, а как думаете, мне домой уже можно?.. Сакура даже приподнимается на локте, чем вызывает у Сарады неподдельное возмущение. — Папа просто вчера маме говорил, — Боруто понижает голос, — что я тот еще ночной перерыв… Но ночь уже прошла. А мама мне обещала сестренку! Думаете, они ее мне сегодня покажут или до дня рождения подождут?.. У Сакуры дергается веко. Наруто что, не умеет говорить с Хинатой так, чтобы ребенок не слышал? — Твоей сестренке нужно много времени, чтобы появиться, — успокаивающе поглаживает она ребенка по спине, пододвинувшись ближе. — Месяцев, — она прикладывает указательный палец к подбородку, — девять, я думаю. Тебе столько хватит, чтобы подготовиться? Сарада вертится между ними, почувствовавшая, что мамино внимание перешло на кого-то другого. Требовательно дергает Сакуру за прядь волос. Приходится пригладить и дочь, чтобы компенсировать. — А что, нужно готовиться? — Боруто распахивает огромные голубые глаза во всю ширь, и Сакура ощущает ностальгию. — Ага, — шепотом соглашается она. — Твоя сестренка будет совсем маленькой, когда появится. Твоей маме придется за ней много ухаживать. А тебе придется присматривать за ними обеими. Думаешь, справишься без подготовки? — Ого, — ребенок подпрыгивает. — Ого! А как подготовиться?! — Ну, — заговорщически начинает Сакура, замечая, что Сарада слушает с большим интересом, — для начала… Присмотреть за мамой. Она через пару недель придет ко мне на обследование. Приведешь ее? Это очень важно. — Конечно! — Боруто расплывается в широкой улыбке. — Как скажете, тетя Сакура! Сакура одобрительно улыбается ему в ответ. Посматривает на притихшую Сараду. Та встречает ее взгляд и резво забивается под бок. — Не хочу сестренку! — заявляет она глухо, уткнувшаяся Сакуре в ребра носом. — Хорошо, нет так нет, — покладисто соглашается Сакура, почувствовавшая болезненное колыхание внутри. — Давайте-ка умываться и завтракать! Наруто врывается к ним домой через открытое окно. Он проносится рыжим вихрем по кухне, подцепляя одной рукой отпрыска, второй вручая Сакуре букет из пионов, и со сверкающей улыбкой заявляет: — Спасибо, что присмотрела, Сакура-чан! Наблюдающий за ним от холодильника Саске многозначительно хмыкает. Наруто оборачивается на него с какой-то непонятной гримасой. — Они еще не позавтракали, — категорично прерывает их Сакура и кладет пионы на край стола. — А нам с тобой надо поговорить. Наруто осторожно ставит сына на пол. По глазам видно — проводит анализ настроения. Подыгрывая, Сакура ненароком похрустывает костяшками. — Через окно просто быстрее, — смеется он, когда выходит вместе с ней на задний дворик ее дома. — Ты же не разотрешь меня по газону, Сакура-чан? Может, вчера она бы восприняла эту легкую льстивую нотку с самодовольством. Но сейчас сил нет ни на что. — Пожалуйста, следи, чтобы твой маленький ребенок не подслушивал ваши взрослые разговоры с Хинатой, — с нажимом сообщает ему Сакура. Вид на задний дворик как раз открывается с кухни. Сакура замечает на себе темный взгляд мужа через оконное стекло. — Чего? — Наруто округляет глаза. — Да я же!.. клона… Да-а-а… Сама знаешь, дети. Боруто везде просачивается. — Иногда они как вода, — соглашается она, посмотрев с сочувствием. Наруто как никогда напоминает ей вовлеченного родителя именно сейчас. — Поговори потом с ним. Скажи, что любишь его, что второй ребенок на это никак не повлияет… Хорошо? — Ты нечасто даешь советы, — Наруто прищуривается на нее чересчур проницательно для самого себя. И Сакура с усмешкой одергивается. Конечно. Он больше не лопоухий мальчишка, который способен сложить что-то только в экстренной ситуации. — Как родитель родителю, — бесстрастно отвечает она, смотря в голубые глаза. — А ты мне как друг — другу. Хотя бы одно доказательство того, что поиски Саске… Наруто на смену темы не дергается, а ухмыляется и перебивает: — Сакура-чан, ну ты же уже спрашивала! — Хочешь сказать, за семь лет никаких подвижек? — обрубает Сакура, зная, с чем сталкивается. — Мне не нужны подробности. Я просто хочу знать: Саске гоняется за призраками? Наруто становится еще внимательнее. Да, так он смотрит на нее далекие семь лет назад, когда Сакура оказывается напротив него, яростная и дышащая огнем. Тогда он говорит ей о том, что это засекреченная информация. И если это засекреченная информация, значит, что-то там есть. Ради чего-то же ее засекретили! Тогда она принимает ответ, скрипнув зубами, и решает ждать. Сейчас она требует ответа на заднем дворике своего дома. Абсолютно неподходящее место, чтобы его получить. Но если понадобится, она доведет Наруто и до его кабинета, самолично проследит, чтобы все охранные печати активировались, и вытрясет из него чертово «да», чертово «нет» или чертово «прошло семь лет, но мы так и не определились». — Мой ребенок растет наполовину сиротой. Это имеет смысл? — спрашивает его Сакура еще раз. Она смотрит на друга и думает: что в нем сыграет больше? Кем он становится за эти годы? Ей нужно знать, ради чего это все. И если не поможет Наруто, то никто уже не поможет. Когда-то они стоят плечом к плечу и вытаскивают друг друга. Теперь Наруто стоит напротив, и от его решения зависит, нужны ли ей мосты. Может, он понимает, о чем она думает. Может, только догадывается. Но… — Зайди ко мне сегодня вечерком, — Наруто без улыбки похлопывает ее по плечу, а потом крепко-крепко сжимает. — Только Саске на день одолжи, хорошо?