Лечить от непоколебимого эгоизма

Сложно сказать, что Сакуре нравится больше. То, что Саске перед ее матерью кажется уже не такой грозной и темной горой, или то, что ей самой не приходится говорить ни слова. Мать говорит за нее, в достаточно экспрессивной, но доходчивой форме. Как старшая — имеет право. Но и Саске не промах. — Это какой муж позволит себе три года где-то шляться? — Мебуке Харуно, женщина в годах, но не потерявшая хватку, смотрит на Саске сверху вниз, при том, что ростом едва доходит ему до подбородка. — Ребенок отца видел в несознательном возрасте, а отцу и хоть по хребту! — Я защищаю Коноху и даю моему ребенку расти в мирное время, — в ответ цедит Саске и расправляет плечи, становясь еще выше. Это продолжается уже больше пятнадцати минут — так подсказывают часы, висящие над холодильником. Градус только повышается. Сакура не вмешивается, потому что перепадет и ей, а она слишком уж наелась всех этих маминых упреков за шесть лет существования Сарады. Саске тоже пора это все попробовать. За те недели две (даже меньше), что они провели вместе за шесть лет (три через три), он каким-то образом умудрялся оставаться нетронутым. Но тут, видимо, мама прошлась по рынку, почуяла мясо — и решила, что превентивный удар за ней. Не останавливать же человека, который так долго этого ждал?.. Тем временем мама расходится, начинает жестикулировать и фонтанирует жуткой аурой. В углах темнеет. Саске не отстает, от него отчетливо веет флером раздражения. Пристающие к нему скандалисты его бесят, и Сакура это прекрасно знает. Почему-то сцена начинает вызывать злорадство. — Улыбаешься?! — гнев Мебуке обрушивается и на нее. — У тебя муж годами на стороне гуляет, а ты?! Позорище! Разве я тебя так растила? Злорадство потеряно. Сакура уже сама чувствует себя неловко, краснеет от обиды, потому что… ну, а что она может сделать? Мужа к батарее приковать? Так не сработает — он вместе с батареей смоется. А как зимой без обогревателя? Опыт поколений, опыт поколений… У мамы такой ситуации точно не возникало. — Мебуке-сан, прекратите, пожалуйста, — крайне вежливо, но холодно одергивает ее мать Саске. — Не обвиняйте меня в том, о чем сами не знаете. Я никогда… — Ты меня сейчас затыкаешь? — Мебуке с легкостью меняет фокус внимания и даже подходит к нему поближе. На месте Саске Сакура отступила бы. Мать и без какого-то оружия кажется опасной до чертиков. — Я не затыкаю вас, а прошу быть тактичнее. Не переходить на голословные обвинения ни в мою сторону, ни в сторону моей жены и вашей дочери, — Саске, знакомый с Мебуке не дольше дня, не улавливает, что пора уже замолчать. Сакура делает ему страшные глаза и жестами показывает: опасно! Но Саске, упертый, глупый, ничего не смыслящий в такого рода отношениях, игнорирует и даже не думает опустить глаза. Мать взрывается мгновенно. И Сакура нахалка, и муж у нее такой же, и дочь — невоспитанная девица. Когда дверь за ней чуть не сносит косяк (с потолка чуть сыплется побелка), Сакура со смачным шлепком впечатывает себе ладонь в лоб. Лоб большой, ладони есть место развернуться. Для большего драматизма она вздыхает и смотрит на Саске с выразительным сожалением. — Саске, зачем ты начал с ней спорить? Ты мог просто извиниться и вежливо сказать, что она не права. И тогда бы не пришлось все это выслушивать. Мы бы просто пообедали. Но теперь мне придется готовить еду, покупать подарки и идти мириться. Всей семьей, — колет немного расслабившегося Саске она и скрещивает руки на груди. — Чтобы там выслушивать еще кучу упреков. — Ты сейчас меня отчитываешь? За то, что я заступился за тебя перед твоей неуравновешенной матерью? — Саске приподнимает брови холодно. — Она из-за тебя пришла, — замечает Сакура без какого-либо смущения. — Придется целый день потратить, чтобы помириться. Представляешь масштаб? Одна Сарада чего будет стоить… Хорошо, что ты умеешь ее успокаивать. Вот бы он еще и мать ее так же успокаивал, честное слово… И чего стоило просто промолчать, минут десять потерпеть, потом еще часик посидеть за столом, послушать рассказы о проделках той же Сарады и на этом закончить? Саске-Саске. Со своей матерью он бы так же разговаривал? — Это обязательно? — Саске медленно подходит к ней поближе и замирает темной и недовольной горой. — Саске, вот если бы твоя мама была жива, и вы бы с ней поссорились… Ты разве не стал бы мириться? Даже если она не права? — она осторожно берет его единственную руку и сжимает ладонь в двух своих. Он темнеет лицом. Челюсть напрягается — едва-едва, но все же заметно, если всмотреться. Но ладонь не вырывает. — Мы не можем просто так причинять боль своим близким, — мягко говорит ему Сакура и смотрит в глаза. — Моя мама не подарок, но и ты тоже, будем честны, не бисквитная рыбка. Саске смотрит на нее тяжело и неприятно. Ему, видно, совсем не хочется навещать Мебуке и извиняться за свое поведение. Сакуре, если честно, тоже. Мама в последнее время слишком много кричит и тыкает ей тем, что она совсем не счастлива замужем за своей первой и последней любовью. Больно, обидно, но мама же. Да и Саске вроде как… в отпуске. …он же не думал, что ему легко придется?