Лечить от непоколебимого эгоизма

— Не-е-ет, мы такими не были! — стонет Тен-Тен, заедая очередную порцию сакэ кусочком жареного огурца. Сакуре сводит от смеха скулы, она уже практически сползает на пол, но героически трезвит себя всплеском медчакры, делая это исподтишка. Ну разве может она проиграть Ино? Ино, кстати, румяная, счастливая и смешная, требует еще выпивки и закусок, смеется над распустившимся хвостиком Темари, дергает ее за соломенную прядь и тут же получает подзатыльник. — Наруто-кун с этим бы поспорил, — тихо замечает непьющая Хината, смотря на Тен-Тен тепло-серыми добрыми глазами. — Наруто-кун морду вашего Третьего раскрашивал, это да, наслышаны, — Темари отбивается от тянущейся к ее волосам Ино и пересаживается ближе к Сакуре. — Аха-а-а, было дело, — Тен-Тен хихикает и тащит к себе в рот еще один кусочек жареного огурца. — Мы тогда ставки делали: чунины или тот-странный-в-рыжем? Наруто сначала нам всю статистику сбил, а потом и остальным. Всей деревней ржали. — Сакура, а ты уверена, что папа Сарады не Наруто? — ехидно тыкает ее Темари и вздергивает бровь. Сакура не знает, что ответить. Пошутить ли в ответ или оторвать Темари нос. Хинате неприятно тоже. Но раньше всех успевает Ино. — Эй, ну ты язык придержи, — она вскидывает голову с обидой, будто это ее сейчас укололи. — Сарада — ну вылитый Саске-кун. …только змей ей не дари, Сакура, серьезно. Пожалей ползучих. Сакура, ничуть не обиженная, клятвенно обещает: никаких змей, девчонки, ей вас хватает. И проникается к Ино горячей признательностью — уже в который раз. — Сарада твоя — чудовище, — заявляет Тен-Тен, вот уж кто обиделся на змею. — Она же чуть что — и к катанам тянется. А уж о взрыв-тэгах я молчу… И, главное, какая мордашка: это не я, химэ так не поступают, мама подтвердит! И вообще, тетя Тен, это у тебя катаны намагниченные, они к моему рюкзачку притягиваются! Слыша об этом впервые, Сакура прокашливается. — Это еще ничего, — неожиданно вздыхает Ино и подпирает острый подбородок кулачком. — У нее Сарада хотя бы к катанам тянется. Мой тянется исключительно к кисточкам. — И страдают стены, — прищелкивает Темари, которой пару месяцев назад пришлось менять обои. — И Шикадай! — Шикадай просто встал на пути силы Юности, — хохочет Ино и тянется к бутылке. — Девчонки, ей мы больше не наливаем, — мягко, но неотвратимо вытаскивает из яманаковской лапки бутылку Тен-Тен. Но, конечно же, сдается после того, как Ино начинает петь. Когда Ино начинает петь, ее перестает терпеть даже миролюбивая Хината. Ино, удовлетворенная результатом, запивает победу горьким сакэ и жалуется, что Сай уделяет ей мало времени. Потом натыкается взглядом на скептичное лицо Сакуры и покашливает. Переводит разговор на Хинату и требует таинственно, чтобы та уже всем рассказала. Хината, дичайше краснея, рассказывает: — Мы с Наруто-куном… кажется… ждем еще одного ребенка. Темари чуть не опрокидывает стол от возмущения — как это так, целых три с половиной недели такое умалчивать? Тен-Тен округляет глаза и хохочет во весь голос, поздравляет тоже во весь голос и как-то грустно блестит темными глазами. Сакура советует Хинате пройти обследование (у нее, конечно) и обещает проследить за развитием второго ребенка Хокаге тщательно-тщательно. Ино радуется, что сможет наконец-то пойти с кем-то по магазинам — подбирать всякие чепчики, пеленочки и комбинезончики. Хината хочет сшить их сама. Тогда Ино предлагает помощь в подборе цветов — она-то в этом понимает. Хината соглашается, но тему детей никто закрывать не хочет. Темари уверена, что еще одного такого же ленивого карапуза ей не пережить, Тен-Тен не уверена, что хочет детей вообще, а Ино рада тому, что есть. Сакура молчит: ей еще одного ребенка — и повеситься. Счастье (нет), что Ино вспоминает про их соревнование и требует у хозяйки кафе еще выпивки.       Нет уж, милая, так просто я тебе не проиграю, думает Сакура и щурится на ряд мутно-зеленых бутылок. Домой они возвращаются по темноте. Сакура отделяется от их компании первой, сворачивая с главной торговой улицы в сторону жилых кварталов. Она идет неспешно, смотрит в небо сквозь пелену рыжего света фонарей и видит за ней звезды. Саске открывает ей дверь через пару секунд после стука. И давится наверняка заготовленными словами.       Потрепала тебя жизнь, думает Сакура, рассматривая новые пятна на его темной рубашке. Бледное и ровное лицо кривится — чувствует запах алкоголя. Саске теряет свое самообладание мгновенно, втаскивает ее за плечи в дом, встряхивает за воротник и спрашивает: — Ты сошла с ума? — Почему? — Сакура отцепляет его пальцы от своей одежды. — Я не пьяна. Медику сложно надраться до поросячьего визга, ты знал? — Тогда почему тебя шатает? — в полутьме прихожей его глаза подозрительно краснеют. — Это землю шатает, — с полной серьезностью на лице заявляет ему Сакура и отпихивает с дороги неловко. Все-таки не стоило добивать Ино той, восьмой бутылкой… Под коленки врезается что-то теплое. Сакура не успевает вывернуться. Плечо выбивает из нее воздух. Все вмиг становится перевернутым. Пискнув, Сакура пытается сползти с Саске, потому что землю и правда начинает шатать. Но Саске переупрямить сложно, особенно если идти в лоб. — Не дергайся, — ровно предупреждает ее муж и заворачивает в ванную. Сакура не дергается ровно до того, как ее сажают на край ванны. Она мгновенно выпрямляется и, раздраконившись, собирается высказать Саске все в лицо, но замирает.       Чего ты этим добьешься, спрашивает она сама себя и опускается обратно на край ванны. Закрывает глаза. — Я так устала, — с бесконечным безразличием в голосе тянет Сакура и вздыхает. — Убери свой шаринган, пожалуйста. У меня плохие ассоциации. Краснота на радужке стягивается к зрачку и исчезает практически сразу. В кране шипит ледяная вода. На лицо опускается холодная мокрая ладонь. Сакура бессильно вздыхает. Ну хоть так. Ладонь прикладывается то к одной щеке, то к другой. Сакура чувствует, как холодные капли воды текут по коже вниз и срываются на шелковое платье. — Сарада спит, — спокойно говорит ей Саске. — Я ее покормил. — Надеюсь, не жаренной на катоне яичницей, — вспоминает Сакура интонации Темари и улыбается. — Нет, — в голосе мужа сквозит недоумение.       Значит, раменом, думает Сакура и смеется вслух. Но на невысказанный вопрос, отчетливо горящий в темных глазах, не отвечает. Потом. Все потом. А сейчас... ну пускай этот сумасшедший день наконец-то закончится.