Неожиданная неожиданность

Утро в прошлом началось со звонка десятков будильников, которые злой и взвинченный Поттер выключал один за другим, бессловесно размахивая палочкой не вставая с постели. Северус уже проснулся и встал, а тот всё ещё лежал лицом в подушке, рассыпая магию направо и налево, вертел палочкой над головой, не отрывая локоть от дивана, ещё и фырчал и порыкивал от досады. Но в итоге и ему пришлось, пусть со стоном, но подняться, сесть, хмуро рассматривая выпуклость в штанах, и, зевая, переодеться. По такому поводу комната значительно добавила света, и теперь лампочки мигали отовсюду, перемежаясь со свечками, создавая такую яркость, что продолжить спать здесь и мёртвый бы не сумел. В уборную они шли вместе, умывались рядом, и Гарри даже успел принять душ, заклинанием распугав всех парней слизеринского факультета. Так что Северус получил относительно спокойное утро, без лишнего внимания со стороны своих же. И завтракал за общим столом, пока пришелец из будущего вертелся рядом, скрытый магией, вглядываясь в лица и иногда кидая в рот что-то с общего стола. Но для него, не привыкшего в это время суток давать желудку что-то помимо кофе, пища вовсе не являлась предметом интереса. Он исследовал общественность на отношение к Северусу. И понимал насколько всё запущенно. Как если бы Гермиона не завела друзей, а ещё больше погрязла в учёбе, преисполнившись некоторого высокомерия за багаж своих знаний. И все вокруг, чтобы уязвить, от зависти или тому подобного тыкали бы её носом в нечистокровное происхождение и, мягко скажем, не уважали. Это можно поправить, научившись достойно давать отпор или окружив себя тем самым холодным высокомерием, которое покрывало профессора Снейпа в будущем, но Гарри не пытался заговорить с ним об этом. Что бы ни твердили взрослые о терпении, дети воспринимают его лишь слабостью. Если ты не бросаешься на них с кулаками в ответ на обиду, значит боишься. А если показательно игнорируешь, но позволяешь над собой издеваться физически… И на занятиях тоже не отходил дальше, чем на два метра — для его удобства Северус сел в задних рядах и он мог дотягиваться до шкафа и читать книги, чтобы хоть чем-то заниматься. Гарри бы не назвал себя прилежным учеником, совсем нет, и в учебниках находил много того, чего не замечал раньше, но всё же не почерпнул почти ничего полезного. Это бы скорее понравилось Гермионе, вот уж кто поглощал в себя знания и главное — всегда находил им применение. После войны она не сумела его оставить, и даже когда герой магической Британии стал аврором — продолжала помогать. И раздавать тумаки. Сейчас ему бы не помешала пара оплеух от неё. Или просто она. Гермиона бы точно знала, что нужно делать и почему вообще это всё произошло. Единственное же что пришло ему в голову, это то, что две даты неизвестным ему образом связаны. Возможно всему виной какие-то магические законы или космические, вроде дня Сатурна или прочей ереси, которой он никогда в достаточной мере не интересовался. А когда Северус, тоже размышлявший в подобном ключе, задал вопрос профессору Макгонагалл после урока, та только удивилась и посоветовала в эту область не лезть. Со временем не шутят. И не попеняешь ведь ей, что отдала Маховик Гермионе просто для посещения нескольких лишних уроков? Поэтому они пошли в библиотеку сразу по окончании всех занятий. Народу в ней немного — пока проходили вдоль стеллажей, встретили всего двоих, так что Гарри позволил себе расслабиться, отпуская магию. Вот уж где не стоит сильно беспокоиться, что тебя увидит много лишних глаз. Поэтому, взяв с собой едва ли не всю полку по артефакторике, они сели за дальний столик и занялись поиском информации. Гарри пролистывал страницы, больше внимания уделяя не их содержимому, а взглядам редких посетителей читального зала. Многие, задерживаясь на нём глазами, замолкали и таращились, и он прекрасно понимал, какое впечатление производит на ребят. Не страдал от лишней скромности с некоторых пор. Прекрасно знал себе цену и устал слышать донимающие вопросы прессы о своём холостом образе жизни. Они полоскали это в каждой газете, и всё новые волшебницы вешались на него, и каждая пыталась доказать, что именно она «та самая». Конечно, никакую «ту самую» он не искал и на самом деле после весьма коротких, но достаточно измотавших его отношений с Джинни, от девушек держался подальше. От мужчин, впрочем, тоже. Взгляды же в сторону Северуса преисполнялись презрением, тёмной завистью и непониманием. Так смотрят на собаку, влезшую на стол хозяина, с этаким недоумением. Что возомнила о себе эта шавка? Вот о чём они думали каждый раз, когда видели его успехи, превосходящие результаты всех остальных. Северус пыхтел едва слышно, кожей чувствуя их мысли, прятался за чёрными волосами, а Гарри впервые задумался о чём-то настолько глупом, как о детстве. Какие волосы у него росли первыми? Такие же чёрные или светлее? У всех детей первый пушок отличается. Дети чистые. Не запятнаны косыми взглядами, невзгодами и разочарованием. Если бы всё можно было изменить и переписать с самого рождения, сделав всех счастливыми… — Не обращай ты на них внимание, — посоветовал, когда тот в очередной раз вздохнул. — Если хочешь — научу парочке заклинаний, сможешь дать отпор. Снейп открыл рот, чтобы что-то сказать, но Поттер продолжил говорить, не дав ему и слова вставить: — Дети жестоки, глупы и многого не понимают. Если они не хотят просто оставить тебя в покое — заставь их это сделать. Если не помогают слова — обратись к силе. Простая логика этого мира. Конечно, Северус знал, что тот прав. Знал, но… Боялся. А ещё… — От одного отбиться проще, чем от группы. В следующий раз придёт не один. — Могу научить с армией справляться. Парень закрыл рот, не став возражать. «Ему просто не понять, — думал он, бегло пробегая глазами по тексту. — Его вряд ли донимали в школе задиры». — И не тяжело тебе… в одиночку? — и только когда произнёс, понял, что этого не стоило озвучивать. Конечно, тяжело и хочется кому-то довериться, вот только некому. И в полной тишине они просидели около получаса, пока Поттер не увидел на одной из страниц зарисовку камня. Аккуратный кристаллик хрусталя висел на серебряной цепочке, зацепленной за крохотную петлю вкрученного внутрь штопора. — Артефакт «Истинной любви», — зачитал вслух Гарри, приглушая голос, чтобы посторонние не слушали. — Так… способен перенести к надевшему его человека, к которому он испытывал самую сильную любовную привязанность для имитации уз судьбы. Артефакт питается чувствами, поэтому если те не проявляются — призванный возвращается обратно спустя пять оборотов… Поттер задумчиво прочёл ещё раз всю небольшую информацию, имеющуюся в главе. Получается, что амулет способен вырвать человека из лап смерти или другого временного потока, чтобы исполнить свою обязанность. Чаще всего он переносит будущих мужей или жён… Северус потянул у него из руки потрёпанный томик, который любой из учеников взять бы побрезговал, желая лично ознакомиться, и тот безропотно отпустил, устремляя взгляд в пустоту. — Пять дней, — перевёл и ему кивнули в подтверждение. — Да. Не так уж и много. Тебе надо сегодня что-то делать? Может, были какие-то планы? — уточнил, и тот, ссутулившись, помотал головой. — Точно? Что-то же наверняка есть, — не поверил, читая его в этот момент легко и просто. Намного понятнее, чем в будущем или даже вчера. — Ну… мне надо в оранжерею сходить. И в комнату. Гарри только кивнул, согласный следовать за ним куда угодно. Он собирался проверить кое-какие мелочи, а для этого придётся прогуляться по школе. А ещё его беспокоила загнанность Северуса. Как-то слабо верилось, что из этого парнишки вырастет тот профессор, которого будут бояться все ученики школы. Отыгрываться, что ли, начнёт? Возвращали книги на место они вместе, и Поттер запоздало понял, что стоило бы скрыться магией, потому что теперь на них смотрела куча набежавших учеников. Что характерно, большинство из них оказались девушками, постоянно шушукающимися и стреляющими в него глазками. И если сам он реагировал на внимание и любопытство флегматично, то Северусу это явно приносило дискомфорт на грани боли. Так что в какой-то момент он обнаружил, что сам пытается закрыть его от чужих взглядов. И если бы Снейп понимал это правильно… Ему же казалось, что Гарри просто стыдится находиться рядом с тем, кого с первых дней кличут «Сопливусом», «Нюнчиком» и уродом. — Не обращай на них внимание, — вновь повторил Поттер. — Они никогда не будут и вполовину такими же сильными и значимыми, как ты. Часть из них вообще умрёт безымянной… А в самых дверях он снова скрылся от чужих глаз,поймав момент, когда никто не смотрит. Только на этот раз заклинание изменилось, и из восприятия Северуса он не пропал. Наблюдая за тем, как незримый мужчина лавирует в толкотне школьников, Снейп совершенно не знал, что делать и как к этому всему относиться. Как-то к мысли, что влюбится в парня, он привык и даже понимал, во что именно влюбился. Принял Гарри, но вот что с этим пониманием и знанием делать… Ведь сейчас любви между ними нет, значит, артефакт перенесёт его обратно через три дня. Всего три дня… *** Комната преобразилась к их приходу. По собственному ли желанию или же всему виной было настроение Поттера, но теперь их встречал горящий камин и сотни праздничных огоньков, светящих со стен и гор забытых, потерянных и выброшенных вещей. Напоминая новогоднюю ночь во всех её лучших традициях, если позабыть о ёлке и носках над камином, замок Хогвартса создавал свою «особенную» сказочную атмосферу. Неподготовленный к подобному Северус охнул, когда увидел. Да и сам Поттер удивился. Получается, замок… благоволил им? Хотя он всегда помогал тем, кто нуждается в помощи. Особенно это место. Появлялось тогда, когда нужно, и давало то, что необходимо… Сколько воспоминаний с этим связано… Перед очагом лежала тёмная шкура какого-то животного и на мгновение, всего на крохотное мгновение Гарри представил то, на что намекало это помещение — раскинувшегося на ней бледного Сева… Сева… Когда он начал сокращать его имя в мыслях? — Это… так должно быть? — спросил Снейп, роняя сумку с учебниками и в каком-то замешательстве разглядывая кровать, появившуюся вместо старого дивана. Щёки его медленно багровели от смущения. — Сам удивлён. Не знал, что здесь есть подобное, — признался Поттер, сгружая дополнительные книги на стол. Его увиденное ошеломило не меньше, но оставалось только смириться и принять то, к чему всё шло. Неизбежность их отношений, раз уж даже сам замок считает, что это верно. — Тебе нужна горелка, да? — осведомился, доставая палочку. Одна небольшая спиртовка нашлась в завале и, поймав её, он вновь подал голос, наблюдая за тем, как всё ещё изумлённый Северус трогает матрас и аккуратно садится: — Зато спине удобнее. Мягко ведь? Тот кивнул, беря себя в руки и быстро перемещаясь к своей литературе. Собирался сегодня «варить домашнее задание». Гарри ему не мешал — маялся от безделья, топчась возле стола и разглядывая ту красоту, что устроила им Выручай комната. Обычно ему банально не хватало времени на приём пищи и отдых, не то что на мысли о прошлом, бесцельное и бессмысленное самоедство и ничегонеделанье. Сейчас времени имелось с лихвой, и он пытался зацепиться хоть за что-то, чтобы иметь возможность продолжать убегать от прошлого. Пусть Гермиона, гордо задрав подбородок, называла это «житьём в настоящем», он не оправдывался. Простая попытка забыть, не думать. Даже не принятие, не смирение, а бег. Он не мог ничего изменить, не мог вернуть умерших, но вместо того чтобы хоть на миг остановиться и признаться в этом — продолжал бежать вперёд, отвлекаясь на что только возможно и протаскивая за собой шлейф горя и скорби. Разноцветные лампочки разукрашивали комнату и только две обычные светились на столе, где Северус ловкими движениями готовил своё варево. Небольшой котелок висел на каркасе над спиртовкой, а уже вскипевшая вода исходила паром. В неё иногда что-то добавлялось, а занятой и сосредоточенный парень склонился над столом, что-то постоянно то шинкуя, то выдавливая или выковыривая. Вместе с этим он не переставал что-то дописывать в учебник и постоянно сверялся с тем, что кипело в котелке. Нюхал, помешивал, рассматривал цвет и консистенцию. Такой серьёзный и сосредоточенный, что похож на себя в будущем. Гарри сам не заметил, как c разглядывания помещения переключился на него, полностью сосредотачивая внимание на ловких пальцах, немного поджатых тонких губах, насупленных чёрных бровях, видных сквозь прорези прядей. Однако стоило Снейпу заметить это, как весь переменился, словно теперь его спокойствие заменила нервозность. — Мне не смотреть? — уточнил Гарри, продолжая нависать над ним и не отводя взгляда от теперь дёрганых движений. После этих слов парень разволновался ещё больше, теперь нож в его руке мелко подрагивал, и Поттер решил, что такое явное наблюдение действительно сильно мешает. Он сел на стул напротив и, делая вид, что увлёкся книгой, продолжил … любоваться. Да, работающий Северус и правда заслуживал любования, как и многие другие люди, увлечённые тем, что им нравится. Через пару выдохов Северус успокоился, продолжая в том же темпе, в котором начинал. Он творил. Знал, какое из составляющих что делает, и просчитывал ту дозировку, которая не изменит, а лишь раскроет больше свойства зелья. У него имелся талант такой, какого Поттеру и не снилось. Да что там, та же Гермиона варила всё по рецепту, не сомневаясь и до последнего следуя печатной букве. Гарри бы поставил руку на отсечение на то, что Снейп — самый гениальный зельевар за всю историю Хогвартса. — Я что-то не так делаю? — не выдержал «величайший зельевар», с пыхтением откладывая нож. И поднял взгляд, встречаясь с зелёными глазами напротив. Тот не стал прикрываться книгой, просто улыбнулся тепло и немного неловко, как застигнутый за чем-то неприличным. — Я не настолько хорош в этом, чтобы судить, — ответил негромко, прекрасно понимая, что вопрос прозвучал не для таких слов. — Тогда… — Северус сглотнул и Гарри отчётливо видел, как заалела закушенная пару мгновений назад губа, и как дёрнулся кадык. — Почему вы так смотрите? — Любуюсь, — признался, улыбаясь ещё шире. — Никогда не доводилось видеть подобного. Талант. Снейп засмущался, покраснел весь, и Поттер понял, что вариант, где молодой Сев влюбляется в него взрослого, вполне достоин жизни. Этому ребёнку так не хватало любви, внимания и заботы, что, наверное, он может привязаться к кому угодно, кто приблизится достаточно близко и не предаст. С Лили получилось так же. Комната расцветала едва заметным звоном, и Гарри первый отвлёкся от интимности момента, обращая на это внимание. И по увеличивающейся частоте звука догадался, что происходит. — К нам гости. Северус вздрогнул, опустил глаза на своё зелье, явно не зная как быть. — Это Джеймс с друзьями, они наблюдали за тобой весь день, — просветил его Поттер, подымаясь с насиженного места. — И на самом деле у меня к ним есть разговор, ничего, если ты его не услышишь? Снейп хмыкнул и мотнул головой больше из интереса к тому, что сделает мужчина, чтобы отгородить его от разговора. Но тот превзошёл все его предположения — растянул блокирующий звуки барьер от одной далёкой стены до другой. Линия появилась как раз за столом, не мешая ему варить зелье и давая мужчине достаточно места для манёвров. Хотя он очень сомневался, что этой четвёрке друзей хватит дурости что-то сделать взрослому волшебнику. Дверь открылась, и внутрь почти ввалились ребята, резко захлопнув за собой, и замерли, открыв рты от удивления и восхищения. — Что это за место? — просипел Джеймс, первым углядев завалы столов, парт, каких-то штор, тумб и прочей мебели и другой мелочи, заполнявшей Выручай комнату не один десяток лет. Люпин первый догадался открыть карту и в полнейшем шоке толкнул того, кто стоял ближе — Сириуса, тыча в пергамент со словами: — Этого места нет на карте! — А я говорил, — выдохнул негромко Бродяга, не выскакивая с этим, а удивляясь наравне с остальными. Догадывался или нет, а комната ошеломляла. Один только Хвост прятался за спинами и рассматривал больше самого Гарри, мелко подрагивая. Да и было от чего. Незнакомый мужчина сверлил его таким кровожадным и ненавидящим взглядом, что впору убегать. Что он и сделал, бросив друзей одних. Сбежал, едва заметно приоткрыв дверь. — Крысы они и в прошлом крысы, — сплюнул Гарри, совершенно не понимая, как Питер умудрился заслужить чьё-то доверие. И теперь троица повернулась к нему, сосредотачивая свои взгляды, а он только улыбнулся, едва заметно растянув губы. — Так и знал, что вы следили. — Не мог знать, — осторожно, но уверенно возразил Джеймс, и Гарри продолжил за него: — Мантия слишком мощная, чтобы кто-то мог заметить, да? Теперь Джеймс повёл себя осторожнее и умнее, промолчав. Не спросил, откуда тот знает, просто обратил внимание на любопытно разглядывающего их Северуса за пологом. Его сбивало с толку то, что мужчину с поляны заменил этот вот, не менее эффектный, но, кажется, более опасный. — Кто ты такой? — спросил он, хмурясь. — Гарри Поттер, — раскрылся уже без улыбки. — Если станешь рядом — Сириус и проф… Лунатик увидят в чём дело. Он, конечно, не хотел, но тут уже Блэк упёрся, толкая поближе к незнакомцу, кого-то ему напоминающему. И когда Джеймс повернулся к ним лицом, оба охнули. — Что? — Да вы… как отец и сын, — высказался Ремус, вглядываясь в зелёные глаза Гарри. — Только… — Глаза матери, — кивнул, снимая очки. — Да, Лили — моя мать. А ты… — уцепив вертящегося Джеймса за шиворот. — Мой отец. И я очень разочарован тем, что довелось увидеть за эти неполные два дня. И не давая им опомниться, что-то понять и переварить услышанное, продолжил: — Я не очень хотел показывать своё лицо после оборотного, но раз уж сами пришли — поговорим. Начнём, пожалуй, с того, что воровать артефакты нехорошо, а уж испытывать их на ком-то ещё хуже. И, конечно если не хотите топать к Дамблдору с повинной — забудьте о Северусе. Не вашего полёта птица, поверьте. Иначе в следующий раз отделаетесь магической комой. Если повезёт. Джеймс открыл рот, и Гарри пришлось его тряхнуть, чтобы не вякал. — О будущем я вам ничего говорить не буду, не просите, я всё ещё надеюсь вернуться в своё течение событий. Лунатик, просто знай, с твоим сыном всё будет хорошо даже после твоей смерти. Сириус… спасибо, что спас. Там я тебе не успею этого сказать при жизни, но ты был… не худшим крёстным. Уж явно получше родного отца. Джеймс вздрогнул, огромными глазами глядя на таких же пришибленных друзей. — А… у меня будет сын? — проблеял Люпин, наблюдая за тем, как тот вновь надевает очки. — Сын? И как… от кого? — Ты её не знаешь. Пока что. — Лили? То есть она всё-таки … — Джеймс замолк, мысленным бегом зацепившись за Северуса. И с ещё большим возмущением, чем раньше, выкрикнул: — Каким таким образом мой сын свяжется с Нюниусом?! — Да, это определённо интересный вопрос, — согласился Гарри, сам не понимая. — Но поверь, мы будем счастливы. Просто невероятная любовь. Про невероятную даже не соврал. — Не верю, — прошипел севшим голосом. — Просто не верю. — И не надо. Могу доказать, конечно, но не хочешь — не верь. Суть в другом, я… — Нет! Суть как раз в этом! Пусти меня! Он и отпустил, и тот, стукнувшись и отбив пятки от неожиданности, присоединился к друзьям, разглядывая стоящего напротив «сына». — А это что? — спросил, только заметив полог. — Щит? Не важно, докажи! — Я что, ребёнок, доказывать что-то? — Вот, потому что ты просто прикрываешь его! Он настолько жалкий, да? — Джеймс, — попытался призвать его к порядку. Но парня уже несло: — Нет, ты докажи! Докажи, и я обещаю, если там, в будущем, Нюниус хоть что-то значит для кого-то, если от него есть хоть какая-то польза — мы больше не будем его трогать! Гарри щёлкнул пальцами, и воцарилась тишина. Если Джеймс и понял, что наговорил в горячке, ничего изменить уже не мог. И голос пришельца из будущего сквозил таким льдом, что до внутренностей пробирала сила, переполнявшая его: — Хорошо, ты сам сказал. И если ты считаешь, что следующим после Дамблдора директором мог стать слабак — я докажу, что он что-то для меня значит. И тогда ты выполнишь своё обязательство. Вы все выполните. Полог перед ним прогнулся, расплылся и закрылся сразу за спиной, сомкнулся, не оставив и шва. — Что-то не так? — уточнил Северус, вскидываясь, чтобы посмотреть в его потемневшее от чувств лицо. Гарри пришлось пару раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы усмирить силу. — Пытаюсь им объяснить, что отныне ты для них недосягаем. — И как? — Ну… почти. Только надо кое-что сделать. Ты же мне подыграешь? Снейп нахмурился, размышляя, но всё же кивнул. Он боялся, но сумел совладать со страхом. И когда Поттер, пригнувшись, коснулся его губ, сначала не совсем понял, что тот делает. А потом понимать стало поздно. Большая ладонь зарылась ему в волосы, не давая отстраниться, ощущения от искрящейся магии, исходящей аурой от Гарри, захлестнули, а горячие сухие губы нажали, размыкая его собственные, и мокрый язык протиснулся сквозь них, лаская нежно и напористо. Северус вцепился пальцами в рубашку, повис на нём, потеряв чувство опоры под ногами, и в животе всё перевернулось. Он позволял себя целовать, вылизывать себе рот, отдавался совершенно без сопротивления, уже не помня ни себя, ни почему это началось. Только пульсирующее возбуждение имело смысл, подымающееся изнутри тёмной волной, забирающее способность мыслить. Гарри с трудом заставил себя отстраниться от податливых мягких губ, дыша загнанно, и только обнял, прижав его голову к груди и зажмурившись, чтобы парни с той стороны полога не заметили случайно его замешательство. Теперь он даже понял. Точнее уверился в одной из догадок. И у него ушло всего несколько мгновений на то, чтобы принять решение. Его ведь повело не меньше Северуса, а это что-то да значит… — Ты в порядке? — уточнил и более глупого вопроса сейчас задать не мог, сам это осознал. — Мне нужно отойти, я очень скоро вернусь, Сев. Всего минута. Правда. Но парень, скорее всего, не слушал. Он прижимался к нему, мелко подрагивая, и унимал дико бьющееся сердце. Поэтому Поттер вышел только когда усадил его в кресло и убедился, что он пришёл в себя. Магия ли их так оглушила или неожиданность реакции, но Гарри не мог отойти даже когда выпроваживал мародёров, закрепив договор, когда отбивался от нападок так и не поверившего до конца Джеймса, и, честно говоря, не стукнул его только благодаря Бродяге, быстро смекнувшему, что дело уже попахивает костерком. Люпин, запиравший за ними дверь, успел поймать последний странный, переполненный болью и отчаяньем взгляд, и едва слышный шелест, сорвавшийся с губ: — Не верьте Хвосту. При желании можно сделать вид, что это лишь послышалось в мелких шумах комнаты. Но он не мог так поступить, просто забыть о предостережении, прекрасно помня и то, что услышал ранее. Некоторым из них не дожить… Хвост всегда вился рядом, смотрел преданно в рот, поддакивал и удирал первым. Не верилось, что это ничтожество может доставить неприятностей, но парень кивнул. В груди Поттера защемило. Понимание, что видел их всех последний раз, затопило, отодвигая всё остальное. Хотелось броситься вдогонку, объяснить, рассказать. Северус наблюдал за тем, как Гарри, пошатываясь, бредёт к кровати, как садится, опустив низко голову, сгорбившись и отчаявшись что-то изменить. Ему хотелось как-то помочь, что-то понять, облегчить, но в этот момент он полагал, что сам повинен в таком его состоянии. Пиджак лежал недалеко, тот самый, который мал в плечах, но Гарри взял его и комкал, как единственную ниточку, доказывающую откуда пришёл. Поттер замер неожиданно, нащупав или по звуку обнаружив в кармане кусочек пергамента. Разворачивал его дрожащими руками. «Спаси Сева. Ему мало слов, докажи, сделай так много, как сможешь, возьми его, что угодно, но докажи свою любовь, даже если её нет». Без подписи, но он и по почерку понял, что сам написал эту записку. Когда? Перечитывая десятый раз, цеплялся за каждое слово, пытаясь понять. Прошлое, будущее, настоящее — всё смешалось в этот момент, и словно сам мир заколебался, подталкивая его избавиться от бумажки, сжечь её, убрать. Нельзя так издеваться над временем. Когда Гермиона передавала ему пиджак, уже после оборотного, она удивилась. По её словам, Гарри стоял секунду назад не там, секунду назад говорил ей что-то, обыскивая карманы. А потом ушёл в одну дверь и почти сразу вышел из другой. Он тогда и не придал этому значения, спешил. Сжав руками голову, наблюдая за догорающим посланием от себя самого, Поттер дышал глубоко, стараясь не сойти с ума. — Простите. Всё из-за меня, — прошептал Северус, вбиваясь в его бестолковым роем жужжащие мысли. Это позволило отвлечься, взять себя в руки и успокоиться, сосредоточиться на главном. Значит, этого мало. Что бы он ни сказал, что бы ни сделал — этого будет мало. И всё бесполезно — ни крёстного, ни отца, ни профессора спасти не получится. — Нет, ты ни в чём не виноват, — мотнул головой, догадываясь, что тот сейчас чувствует. Представлял, как выглядит, и как его вид пугает парня. — Просто… сложно. Поттеру пришлось набраться смелости, чтобы поднять голову и посмотреть на него. И очень постараться подавить все свои переживания. — Понимаешь, в будущем многие умрут. И наблюдать сейчас всё это… без возможности предупредить, как-то спасти — мучительно. Снейп сел рядом с ним, беря за руку. Жалкие крохи сочувствия, участия, но больше он не знал что сделать. — Мои родители умрут и все они сейчас в Хогвартсе. Я могу пойти к Дамблдору и рассказать как победить в последней войне. Могу сказать от кого следует ждать предательства, кого надо убить уже сейчас… но … в том-то и дело, что я и могу, и не могу. Я не знаю, насколько это сломает течение событий, не знаю, чем в итоге всё закончится, если что-то изменю. И единственный, спасти которого мог бы — это Северус. Этого он не сказал, побоявшись, но подумал. Обдумал так хорошо, как только мог, потакая своему эгоизму. Да. Таким образом и сохранит своё будущее и спасёт хоть кого-то. Маленький компромисс со своим эгоизмом, ставившим собственное место выше сотни жизней тех, чья смерть позволила случиться тому, что случилось. — Спасибо, — прошептал Гарри тихо, сжимая руку сильнее. Ладонь Снейпа сейчас помещалась в его, и это казалось даже трогательным. — У тебя что-то горит. Сев подпрыгнул со своего места, подлетел к котелку, высматривая и сразу анализируя степень испорченности. К счастью, само оно не пострадало, только последний ингредиент, который требовалось однородно затемнить на огне, прикреплённый рядом с горелкой, подгорел. Так что следующие минут пятнадцать он убил на работу с новой ягодой гоги, а Поттер достаточно успокоился, чтобы переместиться на ту самую шкуру перед камином. Мягкий длинный ворс щекотал не закрытую майкой кожу, а место позволяло наблюдать за Северусом, хоть такой угол зрения и закрывал его тонкую работу. — Я тоже умру, да? — спросил он, не подымая взгляд. — Да. Но я над этим работаю. Признание далось с трудом, но Гарри продолжал прикрывать лицо книгой, следя за малейшими проблесками эмоций на лице Сева. Как тот закусывает губу, делая сотни мелких проколов на кожице ягоды, как медленно опускает её в котелок, завешанный своими чёрными волосами. И как в удивлении вскидывает брови, слыша ответ, а продолжая разговор — кусает губы: — Но вы же сказали, что нельзя ничего изменить. — Но я постараюсь. — А… каким я стану там? В будущем… — Великим зельеваром. Профессора Снейпа боялись многие из учеников. Требовательным, безжалостным, но… очень добрым и заботливым. Правда я пойму это слишком поздно. В итоге ты займёшь место Дамблдора. Он доверится тебе, как и многие другие. И ты до конца останешься верен… светлой стороне. Северус в замешательстве присел, прячась за облаками пара, хоть рукой продолжал помешивать варево. Слова растрогали и одновременно с тем… не похоже, чтобы его любили. Хоть когда-нибудь. Ни будущие ученики, ни, наверное, коллеги. Ни Гарри с Лили. Когда зелье доварилось, точнее, когда Снейп оказался доволен степенью готовности и пригодности, исходящий паром котелок со стола пропал, а место заняли тетради и книги. Не то чтобы Гарри раздражала его тяга к знаниям, но слова с записки всё больше бередили душу, заставляя думать и представлять. Словно это так просто, «взять его». Размышляя о своём психологическом состоянии, он всё больше приходил в уныние. — Северус… — окликнул приподымаясь. Тот поднял взгляд, отрывая его от ровных строк, и моргнул. — Сколько тебе лет сейчас? — Шестнадцать… Гарри выдохнул с облегчением, осознавая, что никакой он не педофил, и завалился обратно, пряча лицо буквально под книгой. Не доверял себе и контролю мимики в этот момент. — А что? — Да нет… испугался, — пробормотал из-под страниц, и Снейп отодвинул кресло, слез, подошёл ближе, ступая тихо, но Поттер его слышал. — Чего испугались? Догадка у него появилась не очень радостная. Пришлось присесть, чтобы потянуть за обложку и прекратить эти «прятки». Гарри не противился, открывая свои покрасневшие от мыслей скулы и блестящие глаза, а такой близкий Сев заставлял вспоминать тот головокружительный поцелуй и пунцоветь ещё больше. Поддавшись порыву, он потянул парня за руку, опрокидывая на себя, и обнял, не давая вырваться. Потолок над ними расцветал чем-то невероятным, но настолько красивым, что дух захватывало. Северус замер, поражённо разглядывая тонкую паутинку, переливающуюся на тёмном фоне серебром, формирующую узоры и рисунки. Как-то неожиданно для себя Гарри расслабился, приобнимая его, поглаживая запястье. Больше он не смущался, а просто спокойно отдыхал, чувствуя странный покой и умиротворение. Северус позволил уложить себя, откинулся, чувствуя открытыми участками кожи щекотку шерстинок, и сдался. Для него словно что-то изменилось. Сломалось, возможно. Но вся та боль, всё недоверие, напряжение и негатив — всё стёрлось, залезло куда-то очень глубоко, оставляя только детскую радость и взрослое спокойствие. Его никто не дёргал, никто не насмехался, не пытался уязвить. Просто лежал рядом, показывая красоту, волшебство и сказку, и внутри теплело. Как в такого можно не влюбиться? Хоть и понимал, что это говорят только гормоны, всё ещё не убитые вера и наивность, но теперь он осознавал, почему артефакт притянул вовсе не Лили. — Не хочешь ночью сходить в астрономическую башню? Посмотреть на небо, — предложил Поттер, поддавшись всё тому же настроению. И Сев просто кивнул, слишком завороженный, чтобы отвечать в голос. А над ними свои сети плела комната, сотней паучьих лапок ткала прекрасное звёздное небо, в котором сверкали капли воды, переливающиеся оттенками огоньков.