Коул

      В тот вечер Бауэр действительно был настроен уйти домой, однако Коул снова убедил его остаться. И не абы как, он сказал, чтобы Бауэр остался, потому что ему хорошо, когда он рядом. Обдумывать это Генри начал только когда они легли спать, и Тёрнер повернулся к нему спиной. Они снова легли спать на его кровати, в этот раз Генри был даже не в пижаме, благо ему удалось намекнуть Тёрнеру, что он немного мёрзнет, чтобы тот дал ему отдельное одеяло. Более тёплое и более тяжёлое. Перед тем, как уснуть, они очень долго говорили о работе. Коул рассказал, что в ближайшие пять лет планирует уйти на законный отдых, ибо то, чем он занимается, постепенно начинает ему надоедать. — Почему пять лет? — Как раз за это время я успею обеспечить себе беззаботную старость. — он усмехнулся. Затем вдруг спросил: — Ты никогда не думал сменить род деятельности? Бауэр повернулся к Коулу и, подпирая ладонью голову, облокотился о подушку. — Бывает, — он вспомнил разговор с Дженис, — особенно в последнее время. — Кем бы ты хотел стать, Генри? Бауэр задумался. Вопрос для Генри был действительно серьёзным, особенно в связи с последними событиями. — Так и вижу тебя библиотекарем, — негромко произнёс мужчина, не дожидаясь ответа. — Я настолько точно попадаю в типаж? — с усмешкой спросил Генри. — Я встречал много библиотекарей за свою жизнь, — он повернул голову к Генри, — с первого взгляда узнать непросто. Но если знакомиться с этими людьми чуть ближе, можно заметить общие черты. Они преображают любую атмосферу, от них так и веет теплотой, — он замолчал, поймав на себе взгляд Бауэра, — ты очень хороший, я вот к чему. Генри снова смутился. Он не знал, что ответить, но его губы будто бы сами по себе прошептали: «Ты тоже.» Мужчина прикрыл глаза и укутался в одеяло. — Спасибо, что согласился прийти. Бауэр снова замешкался. Ему было приятно от этих слов, но вдвойне приятнее было то, что он будто бы начал ощущать какую-то отдачу от этого человека. — Почему на кровати? — спросил Генри. В его голове этот вопрос снова звучал куда лучше, он уже был готов начать оправдываться за него, ведь он даже знал ответ на него, но Тёрнер сухо сказал: — Можешь уйти на диван, если тебе там удобнее.       Вполне обычные слова, но Генри отчего-то они задели. Он сам не понимал, какой ответ хотел услышать, но точно не такой. Он долго не мог уснуть, думая о нём.       Ему вновь вспомнились слова Юджина, будь он проклят. Дело было не в них, Генри вновь и вновь возвращался к своим чувствам во время того диалога. Лейдлоу его оскорбил, но не тем, что предположил, а тем, что высказал это предположение так нагло. Слышал бы его Коул, слышал бы.       Если бы слышал, что бы сделал он? Наверное, послал бы Юджина куда подальше. Точно также он поступит и с Бауэром, если он заикнётся о чём-то подобном. «Стоп.» Генри осторожно взглянул в сторону мужчины, чтобы убедиться, что тот спит. Затем он вцепился в свои волосы. О чём таком он собрался заикаться? Какие планы уже успело построить его подсознание? Тёрнер всё ещё воспринимает Бауэра как друга. Они очень сблизились за время их знакомства. Генри понимал, что не хочет терять этого человека. Хотя с чего бы ему его терять?       С того, что он краснеет, как мальчишка, после каждого тёплого слова от этого мужчины, с того, что теряет дар речи от каждого его прикосновения, с того, что хочет как можно дольше смотреть на его прекрасные глаза. С того, что у него приятные руки, чёрт возьми! Бауэр поднял свои руки над лицом и начал рассматривать их, пытаясь понять, что Тёрнер нашёл в них такого особенного. Ничего, совершенно ничего.       Тёрнер часто сам создавал неловкие ситуации между ними. Причём в этих ситуациях он вёл себя куда страннее, чем Генри. Кто знает, может, он тоже питает симпатию к Бауэру. «Идиот, » — Генри стиснул зубы.       Если симпатия и есть, то за ней больше ничего не следует. Почти всегда Тёрнер держит дружескую дистанцию. Он продолжает сохранять её даже во время неосознанных попыток Генри её сократить. Но сегодня, в той комнате что-то было, что-то точно было. Может, что-то было и раньше. Может — с самой первой встречи.       С этими неудобным размышлениями под неудобным одеялом Генри уснул только под утро, а проснулся и вовсе после обеда от того, что Коулу кто-то позвонил. В полусонном состоянии Генри слышал, как Тёрнер мило общается по телефону. Он то ли говорил, что встретит кого-то, то ли его самого нужно было встречать.       Бауэр выпил с ним чай и, захватив книгу, отправился домой. В этот раз они попрощались уж слишком обычно. У Генри даже никаких вопросов это прощание не вызвало. В вечер этого же дня к Бауэру постучались соседки и вручили ему ключи. — Те цветы, что стоят в гостиной, нужно поливать два раза в неделю, — проинформировала Энн, — все остальные можно по одному. — Лучше во вторник и в субботу, — добавила Карен, — но можете в среду и в воскресенье. Генри кивнул, поняв, что ему лучше это записать. — Когда едете? — Завтра рано утром. — Вас не нужно проводить? — спросил Генри, — я мог бы помочь с вещами. — У нас один чемодан на двоих, — махнула рукой Дэвис, — не стоит. — Зато вернёмся с четырьмя, — буркнула Карен. Энн легонько толкнула её локтем в бок. — Удачного вам отдыха, — улыбнулся Бауэр. — Спасибо, — в унисон произнесли девушки. Перед тем, как выйти из квартиры Энн добавила: — Вам тоже. Об отдыхе Генри как-то не особо думал. У него даже планов на лето не было. Это не являлось проблемой, обычно лето было не слишком насыщенным, поэтому Генри успевал отдохнуть. В этот раз он слишком был занят переживаниями насчёт своих чувств и опасался, что из-за этих переживаний может произойти событие, выбивающее из колеи привычный ход дел.       Генри планировал начать читать «Луизу» сегодня же, однако едва он взглянул на первую страницу, тут же отложил книгу. Он понял, что сейчас она напоминает ему о Коуле, как ничто другое. А Бауэр был слишком уставшим, чтобы искать этим мыслям рациональное объяснение. Он снова включил радио и заснул под нечто то ли на французском, то ли на немецком языке. Сквозь сон он почти ничего не разобрал.       Прочтение «Луизы» началось спустя два дня после того вечера. Бауэр как-то неосознанно откладывал его на потом, загружая себя срочными делами. Он даже заглянул в школу, хотя в этом не было особой надобности. В надежде увидеться с Дженис он пробыл там с самого утра до обеда. Встретился он только с миссис Кларк, которая с ним особо не разговаривала, лишь сухо поприветствовав его.       В этот раз Бауэр даже не боялся повстречаться с Лейдлоу. Более того, будь его воля, он бы с радостью обсудил его поведение при встрече с ним. Откуда такая смелость, из-за отсутствия учеников или из-за разговора с Дженис, одному Богу известно.       За книгу он взялся под утро следующего дня, когда проснулся почти с рассветом. Даже не позавтракав, он открыл первую страницу и начал читать. Изначально было тяжело воспринимать главную героиню. Как ни странно по той причине, что она была слишком живой. Видимо, именно эта книга была отредактирована не полностью, поскольку повествование от первого лица часто перемешивалось с обычным авторским повествованием. Может, это было сделано для лучшего погружения.       Дружба Оливии и Луизы началась крайне странно. В институте Оливию Эллис чуть не исключили из-за Луизы Мэннинг. Если судить по личному опыту, Бауэр с подобным человеком никакого дела иметь не стал. Ему на ум тут же пришла неуместная ассоциация с Юджином, но он быстро отогнал её, продолжив чтение. И всё же, было очень интересно, повлияли бы на него такие же слёзные мольбы о прощении, которые повлияли на Эллис. «Любопытно, -думал Генри, — если после редактирования Оливия стала Оливером, то чем же стало исключительно женское образовательное учреждение?»       Вопросы касательно того, как выглядит отредактированная версия произведения не раз появлялись у Генри в процессе чтения, ибо Оливию в некоторых сценах ну никак нельзя было заменить Оливером. Например, те сцены, где Луиза приезжает в гости к подруге на несколько дней и спит с ней несколько ночей в одной комнате возможна только в контексте того, что Оливия-это именно Оливия. Если бы это был Оливер, у матери Эллис, наверняка, возникло бы немало вопросов. Даже тот факт, что девушка приехала в гости к её «сыну» на несколько дней, вряд ли был бы принят ей спокойно.       Либо при редактировании пришлось ввести пару новых персонажей, которые помогали бы героям двигаться в нужном направлении, либо, что было бы просто ужасно, сцены, подобные этой, просто были вычеркнуты из истории и заменены на что-то более «правильное».       В принципе сама история была вполне безобидной. Даже сцены, в которых Оливия откровенно восхищалась телом Мэннинг, были описаны вполне невинно. Чего только стоит сравнение её полуобнажённого силуэта с цветущей вишней. Додуматься нужно.       Чувства, которые начали расти в душе Эллис с момента, когда Луиза извинилась перед ней, даже можно было бы назвать платоническими. Можно было бы, если бы не событие, произошедшее в одной из предпоследних глав книги. Поцелуй на тех страницах был далеко не невинным. Я держала её руку своими сомкнутыми ладонями. Луиза дрожала, словно в лихорадке. Я впервые сказала ей о своих чувствах в открытую, вот так. Я не знала, о чём она сейчас думает.       Её это испугало, и она ненавидит меня теперь? Или же ей невероятно грустно, что я сказала об этом так поздно?       Пока она смотрела на меня, выпучив блестящие глаза, я старалась смотреть хотя бы на её шею, но взгляд непроизвольно то и дело переходил на губы. На её прекрасные губы, которые и без помады были краснее тех роз, которые дарил ей Джеймс. И зачем она красит губы? Чем Джеймс лучше меня, если он не ценит эти прекрасные губы, когда на них нет помады?       После моего тяжелого вздоха, Луиза делает резкое движение, чтобы приблизиться ко мне. Она обхватывает моё лицо и быстро накрывает мои губы своими.       Опуская свои руки всё ниже и ниже, она не отстраняется от меня ни на секунду.       Осознание того, что всё происходящее со мной — реальность, пришло ко мне не сразу. Тепло, которое я почувствовала внизу живота, стало сигналом к тому, что я тоже должна действовать, но едва я стала отвечать на поцелуй, она отскочила от меня, словно обожглась.       Она промямлила что-то, что я не в силах была разобрать и собралась уходить. Я вцепилась в её запястье так, что едва не поцарапала его своими ногтями, но стоило ей дать мне лёгкую пощёчину, я тут же её отпустила. Пускай идёт хоть на все четыре стороны.       Генри захлопнул книгу. Это, по-видимому, и был тот самый момент, из-за которого перекроили всё произведение. Он взглянул на дату выхода романа. Выпущена почти двадцать лет назад.       Да, вернись он в свою юность, книга, скорее всего, очень бы смутила его. Однако как раз через пару лет после её выхода, он поступил в университет, где познакомился с Аланом. Может, тогда она даже помогла бы ему чем-то.       Бауэр открыл оглавление. До конца оставалось ещё две главы, и что-то ему подсказывало, что подобное поведение Луизы после поцелуя ничего хорошего не сулит. В добавок ко всему, у Мэннинг есть молодой человек, который усердно набивается к ней в женихи. Концовку Генри будто бы уже знал наперёд, однако упорно хотел верить, что она будет хоть немного счастливее, чем он себе воображает.       Он решил пока что повременить с парой последних глав. Он и так читал почти целый день, пару раз прерываясь на чаепитие. На часах было почти восемь, поэтому не было смысла выходить на прогулку или что-то вроде того.       Генри вдруг понял, что очень хочет есть. В попытке приготовить блины он едва не сжег кухню. Запах гари, кажется, успел разойтись по всей лестничной площадке, прежде чем Бауэр открыл окно. Обычно у него не было всё так плохо с готовкой. Возможно, дело в практике. В итоге ему всё-таки пришлось избавиться остатков теста, и он приготовил себе обычный омлет, спустя час после употребления которого его снова начал мучить дикий голод, потому что весь этот час он натирал кухню до блеска.       Всё же он завалился спать голодным. Но таким уставшим, что ни это чувство, ни какие-либо другие чувства и мысли не беспокоили его до утра.

***

      Во вторник он зашёл в соседскую квартиру, чтобы полить цветы. На кухонном столе девушки оставили ему небольшой подарочек в виде коробки конфет. На записке рядом с ней они настрочили целое благодарственное письмо. Можно подумать, он за такую тяжёлую работу взялся. Но всё равно, это было очень мило.       От цветов, конечно, не ломились подоконники, но их было достаточно не мало, чтобы Генри едва не запутался, какие он уже поливал, а какие — нет, поэтому ему приходилось периодически проверять землю на влажность.       В одной из ваз в гостиной Генри заметил цветы, похожие на те, что выращивал Тёрнер. Присмотревшись, он понял, что это всё-таки не гиацинты. Он даже расстроился немного, хотя они были не менее прекрасны.       Вечером этого же дня ему позвонила Лиззи, дабы сказать ему что-то важное. Под скрипучий голос миссис Плойд, временами доносившийся из-за двери, Генри всё же смог с ней поговорить. — Звоню тебе, чтобы сказать самой, ибо он, наверняка, скажет за день до этого, и ты не успеешь подготовиться. — К чему? — в недоумении спросил Бауэр. — У Коула день рождения в следующий вторник. В ступоре Бауэр долгое время не мог подобрать слова. — Я уверена, что он собирается тебя позвать, — не дожидаясь ответа, продолжила Бенсон, — учитывая, как вы спелись. — У него день рождение во вторник? — глупым голосом переспросил Бауэр. — Да, у него день рождения во вторник, — передразнила девушка, — он начинает звать всех впритык к дате, мы с Чарли это уже давно уяснили. В прошлом году он то ли не хотел никого видеть, то ли уезжал. — ненадолго задумавшись, она продолжила: — Короче, нас он не звал. Не знаю, как насчёт этого года, но он никуда не уезжает. А тебя он точно пригласит, можешь не сомневаться. Генри замешкался, почему-то эта новость вызвала у него и радость, и панику одновременно. — Что ему дарить? — всё ещё не думая, спросил Бауэр. Элизабет хихикнула. Генри был уверен, что она сейчас скажет что-то в духе: «Уж тебе лучше знать.» Но она спокойно произнесла: — Вообще, он всегда утверждает, что никакие подарки ему не нужны. Но ты точно не придёшь к нему с пустыми руками, я права? Генри молчал. — Я специально позвонила, чтобы у тебя было время купить что-то, — она ненадолго задумалась, — и, конечно, разобраться со всеми своими делами до вторника. Предвижу, он очень огорчится, если ты не появишься.       «Он меня даже ещё не звал!» — сомневался Бауэр.       Однако он поблагодарил Бенсон за действительно своевременный звонок, после чего всю ночь провёл в раздумьях о том, какой же подарок вручить Коулу. Эти раздумья спасали его от мыслей о чувствах.       Утром Бауэр сразу же отправился в сувенирную лавку в поисках чего-то стоящего. Он с радостью пошёл бы по проверенному пути: купил бы книгу и конфеты. И если последний вариант вопросов не вызывал, то первого у Тёрнера явно было в избытке. И вообще, хотелось подарить ему что-то особенное, чтобы Генри сам запомнил этот подарок.       Единственным удобоваримым из того, что он нашёл в лавке, был чайный сервиз эпохи средневековья. Нет, Тёрнер, конечно, старше Бауэра, но не настолько ведь. Однако этот сервиз натолкнул его на мысль о том, что Тёрнеру можно подарить.       Помниться, он очень любит чай, в особенности зелёный, но тут уж как повезёт. Главное, найти набор с крупно листовым, иначе это будет выглядеть как явное неуважение.       За оставшееся время Бауэр объехал примерно третью часть города в поисках того, что ему нужно. Ничего подходящего он не нашёл. В следующие пару дней было то же самое и он успел несколько раз мысленно поблагодарить Элизабет за то, что она предупредила его заранее. И вот в субботу вечером, зайдя в очередной чайный магазин, продавец буквально с порога предложил Бауэру то, что было ему нужно. В одном большом наборе было шесть коробочек с разными сортами зелёного чая и столько же с сортами чёрного.       Когда уставший он возвращался пешком домой из-за того, что дошёл до остановки спустя минуту после того, как уехал последний автобус, Генри подумал, что этого для подарка будет мало. Он даже с радостью подарил бы ему цветы, но это как-то неправильно. Не принято как-то, чтоб мужчина дарил цветы мужчине.       Коул создаёт о себе впечатление человека, который любит за собой ухаживать, но если дарить ему гель для душа или какой-нибудь увлажняющий крем будет глупо, то парфюм вполне сгодится.       До понедельника он проходил по магазинам сначала в поисках хороших духов, потом очень долго выбирал конфеты. Воскресным вечером часов в восемь ему позвонил Тёрнер, чтобы пригласить его в гости. «Даже меньше, чем за пару дней. Всё, как и говорила Лиззи.» — Если у тебя получается, — неуверенно добавил Тёрнер после приглашения. — Получается, — решительно произнёс Бауэр. — Чудно, — обрадовался мужчина, — как раз удастся познакомить тебя кое с кем. Бенсоны заедут за тобой во вторник в четыре, будь готов, пожалуйста.       На секунду Генри подумал, что на дне рождении Тёрнера будет Одри Томпсон, однако вспомнив, какие чувства вызывает у Коула только лишь это имя, он сразу понял, что предположение ошибочно. Наверное, кто-то из друзей.       В понедельник вечером он вернулся домой уже с полным набором для подарка. И хотя он пришёл отнюдь не поздно, миссис Плойд всё равно до ужаса рассердили его «слишком громкие» шаги, и она в очередной раз предложила ему поселиться в каком-нибудь мотеле, раз ему нравится допоздна шляться не пойми где. Бауэр не обратил внимание на её ворчание и, стараясь не смотреть в её сторону, быстро прошмыгнул в свою квартиру.       Сначала он подумал, что неплохо было бы дочитать книгу, чтобы завтра вернуть её Тёрнеру. Но понял, что, скорее всего, при остальных гостях её не удастся обсудить. Потом он понял, что ему сейчас не хочется её дочитывать ещё и потому, что она вызывает у него странные ассоциации, которые к завтрашнему празднику совсем некстати.       Во вторник утром Генри специально встал пораньше, он подготовил белоснежную рубашку, черный костюм и чёрный галстук, который Бауэр, как он надеялся, всё-таки сможет завязать, даже если будет очень торопиться.       С цветами в соседской квартире Генри управился не так быстро, как обычно, из-за слабого напора воды сегодня, так что собираться он начал чуть меньше, чем за час до момента выезда. С галстуком он действительно справился, а волосы расчесал так, что в этот раз ни одна прядь не торчала там, где не нужно. Перед выходом он взглянул в зеркало. « Прямо как на свидание собрался.»       Когда Генри вышел из подъезда, рядом с ним уже стоял синий Форд, за рулём которого в непривычно напряженной позе сидела Элизабет. Она вздрогнула, когда заметила Бауэра. — Ну вот, я же говорила, что он не опоздает, — сквозь зубы проговорила она. Чарльз, сидевший на сидении рядом, закатил глаза. — Почему ты так огорчён? — спросил Генри, когда расположился сзади. — Мы спорили, опоздаешь ты или нет, — с ехидной улыбкой объяснила Бенсон. — Она выиграла, — промямлил Чарльз. — Что выиграла? — Трёхмесячные поездки с личным водителем, — усмехнулась девушка, — он всё лето будет меня возить. При любых обстоятельствах. Ещё это означает, что он сегодня не пьет. — Серьёзные ставки.       Машина тронулась с места. Бенсон повернулся к Генри. Сегодня Чарльз выглядел аккуратнее обычного, хотя его врождённая неопрятность всё же полностью его не покинула. Она останется с ним навсегда, в какой бы костюм жена его не нарядила. Однако эта тёмно-бежевая жилетка чертовски ему шла. — Я надеюсь, ты купил подарок, — со строгой снисходительностью в голосе поинтересовался Чарльз. — Разумеется, — Генри едва не покраснел. — за кого ты меня принимаешь? — Что ты даришь? — с интересом спросила Лиззи, не сводя взгляд с дороги. — Чай, конфеты и духи. — Как мило, — улыбнулась девушка, — мы дарим сервиз. Бауэр поперхнулся. — У него периодически бьются чашки, поэтому лишним не будет.       Генри пожал плечами, в очередной раз убедившись, как хорошо, что он взял не сервиз.       Элизабет вела машину, периодически переглядываясь с Чарльзом. Между ними чувствовалась странная и немного напряжённая атмосфера, будто они думали о каком-то секрете и не решались рассказать его Генри. Наконец, Чарльз заговорил: — Мне кажется, нас позвали, чтобы использовать в качестве декораций. Генри в недоумении посмотрел на Бенсонов. — Коул позвал Шелтона, — пояснила Элизабет, — будь он неладен. — Готов поспорить, — продолжил Чарльз, — что он устроил это всё только для того, чтобы вас познакомить. — А нас позвал, чтоб всё выглядело, как обычный день рождения. Чарльз закивал. — О ком вы говорите? — Коул пригласил своего друга, — наконец начала объяснять девушка, — Натаниэль Шелтон. Моложе его года на три, а ведёт себя так, будто младше на все пятнадцать.       Тут Бауэр вспомнил о фотографиях в доме Тёрнера. На них был именно этот мужчина. Возможно, в тот день Коул разговаривал по телефону именно с ним. — Он вам так не нравится? — удивлённо спросил он. — Нет, боже, — усмехнулась Лиззи, — просто он очень странный. Очень. Мы удивлены, как в окружение Коула попал такой человек. Да ещё и удержался у него в друзьях со студенческой скамьи. — Я тоже его давно знаю, — продолжил Чарльз, — Натаниэль преувеличил все положительные качества, которые только возможны. Слишком открытый, слишком дружелюбный, слишком свободный. — Может, это и неплохо, — вдруг перебила его жена. — Может, — согласился мужчина, — и может, он тебе даже понравится. Просто учти, что он немного своеобразная персона.       Генри настороженно кивнул. Если судить по описанию, то даже для него было удивительно, что такой закрытый человек, как Тёрнер, подружился с ним. Хотя раз так, ему тем более не о чем волноваться. Может, он так хорошо к себе располагает. — Если он предложит тебе «настоящую амстердамскую сигарету», — Бенсон снова повернулся к нему, опираясь локтем на спинку сидения, — мой тебе совет — лучше не бери.       Генри кивнул, не сразу поняв, о каких сигаретах он говорит. На самом деле, сколько бы он себя ни убеждал в том, что Шелтон ему понравится, волнение всё же нарастало с каждой минутой, когда они всё ближе подъезжали к дому Тёрнера.       Когда они приехали, Коул успел выйти на улицу, пока Лиззи парковала машину. Бауэр вышел из машины и, подойдя к Тёрнеру, тут же вручил ему подарки. — Не стоило, Генри, — произнёс мужчина, — мельком взглянув на подарок. Бауэр обнял его. — Я надеюсь, чай тебе понравится, — прошептал Генри ему на ухо. — Я в этом не сомневаюсь, — ответил Тёрнер, — но то, что ты пришёл, нравится мне куда больше. Когда он отстранялся от Бауэра, снова коснулся носом его щеки. Снова так, что у Генри пошли мурашки. Интересно, он со всеми так делает? — Чарли, Лиззи, — он всплеснул руками, — как я рад вас видеть.       Сегодня он был слишком восторженным. Из-за чего это? Из-за праздника или из-за гостя, с которым он хотел познакомить Бауэра. Пока Генри думал об этом, Коул успел поблагодарить Бенсонов за подарок. — Генри, — Коул взял его под руку, — я хотел тебя кое с кем познакомить.       Перед тем, как Коул поволок его в дом, Бауэр заметил усмешку на лице Элизабет.       В доме в гостиной Бауэр увидел этого кое-кого, сидящего на диване. При первом взгляде на мужчину Бауэр не поверил своим глазам: он был уверен, что будь он сам немного постарше, выглядел бы примерно так. Однако вспомнив ту чёрно-белую фотографию, Бауэр понял, что в молодости этот человек был не так уж сильно похож на него. Заметив Бауэра, он резко встал и направился к нему. «Видимо, он действительно любит свободу.» — подумал Генри, глядя на одежду мужчины. На нём была красная удлинённая рубашка с коротким рукавом, она была настолько свободная, что если бы Генри не заметил тёмно-синие брюки, у него сложилось бы впечатление, что он расхаживает в каком-то халате. Пара верхних пуговиц на рубашке тоже была расстёгнута. Остальные гости в сравнении с мужчиной одеты уж слишком строго. — Натаниэль Шелтон, — мужчина протянул руку растерянному Генри, — к вашим услугам. Генри Бауэр, правильно?       Кивнув, Генри протянул ему руку. Шелтон сжал её достаточно крепко, причём сделал это так резко, что не ожидавший этого Бауэр вмиг пододвинулся к нему почти вплотную.       Этот «тесный контакт» дал Бауэру заметить, что мужчина чуть выше, чем он. Генри не мог найти ясное объяснение тому, для чего он искал отличительные черты во внешности Натаниэля, кроме того, что это почему-то его успокаивало. Пододвинувшись к Генри еще ближе, мужчина произнёс: — Коул очень много о вас рассказывал. Бауэр собрался ответить, что он, напротив, многого о Натаниэле не знает, однако тот быстро переключил своё внимание на Бенсонов. — Лиззи, дорогая, — он поцеловал девушку в щёку, — с каждым годом краше. — он посмотрел на Чарльза, который метнулся в сторону от него, ожидая, что его он тоже поцелует. Однако он просто обнял мужчину: — Ты тоже прекрасно выглядишь. — Ты забыл добавить «на удивление», — съехидничал Бенсон, высвобождаясь из его объятий. Шелтон, рассмеявшись, назвал Чарльза слишком самокритичным. Пока он с Бенсонами разговаривал о чём-то в гостиной, Бауэр решил помочь Тёрнеру с сервировкой. Коул сказал ему, что в гостиную нужно заранее отнести только бокалы. — Ещё раз хочу поблагодарить за подарок, — ласково произнёс он. Бауэр улыбнулся. Тёрнер прямо светится сегодня, от этого Генри как-то легче находиться рядом с ним и легче думать о своих чувствах. Когда Генри взял тарелки, чтобы отнести их в гостиную, Коул легонько дёрнул его за рукав пиджака. — Не волнуйся ты так, — негромко проговорил он. — О чём ты говоришь? — включил дурачка Бауэр. — Нат очень хочет с тобой познакомиться поближе, он тебя не съест. Генри усмехнулся. — Любопытно, что ты ему обо мне наговорил. Коул ничего не ответил, легонько толкнув его к дверному проёму, рядом с которым уже поджидал Шелтон. Бауэр вздрогнул. — Позвольте помочь, Генри, — он протянул руки. — К-конечно, — замешкал Бауэр, но через пару секунд всё-таки догадался отдать ему пару бокалов. Когда все расположился в гостиной, Коул всё не отходил от окна, наблюдая за проезжающими машинами. — Мы ещё кого-то ждём? — спросил Натаниэль. — Да, — односложно ответил Тёрнер, скрестив руки на груди. — Ты позвал Майка? — Я его и правда звал, — отмахнулся Коул, — но у него важные дела. — Обидно, правда? — ухмыльнулся Чарльз. — Подумаешь, — Тёрнер махнул рукой, — мы созванивались с ним за год раз пять. — Что за Майк? — поинтересовался Бауэр. — Да так, старый знакомый. Коул взглянул на часы и подошёл к столу. «Видимо, больше мне ничего знать не нужно, » — с досадой подумал Генри. — Она должна прийти через полчаса. У неё просто всегда есть манера приходить раньше, но, — он присел на диван, — видимо не в этот раз. — О ком ты говоришь? — спросили Бенсоны. — Софи Мэтьюс, девушка с работы. Вы её не знаете. — взглянув на Бауэра, он добавил: — Кроме Генри. — Надо же, — усмехнулась Лиззи и прошептала что-то мужу на ухо, после чего на его лице появилась едва заметная улыбка. Генри тяжело вздохнул. — Давайте хоть музыку пока что включим, — Натаниэль соскочил с дивана и принялся рыться в красной коробке, стоящей рядом со шкафом. Он достал оттуда большой бумажный конверт и, разорвав его, включил проигрыватель и поставил пластинку. — Как у себя дома, — с наигранным возмущение произнёс Тёрнер. — Но ты же не против, — усмехнулся Натаниэль. — Разумеется. Когда заиграла музыка, он будто бы недовольно повёл ухом в сторону проигрывателя. — Что это? — Всего лишь The Animals, — Натаниэль шутливо приподнял руки.       Коул снисходительно вздохнул.       Бауэр всё это время непонимающе наблюдал за двумя друзьями, в глубине души испытывая сильное негодование от того, что не понял произошедшей ситуации. Он хотел было узнать что-то у Бенсонов, но увидев их сияющие глазки, тут же передумал. Шелтон приземлился рядом с Бауэром. — Какую музыку вы любите? Генри почти минуту таращился на Натаниэля, по-глупому хлопая ресницами. Он словно по щелчку пальцев забыл имена вообще всех исполнителей, чего уж говорить о любимых. — Ну, Элвис неплох, — промямлил он, отворачиваясь, — Джонни… — Серьёзно? — с досадой вздохнул мужчина, — у меня всегда было ощущение, что этот город отстаёт от остальных лет на десять. Тёрнер бросил строгий взгляд в его сторону. — Не в обиду тебе, Генри, — оправдательным тоном продолжил Шелтон, — просто наблюдение, которое я сделал, исходя из того, что обычно слушают и читают некоторые его жители. — Его ещё и книги не устраивают, — всплеснул руками Коул. — Он у нас просто сама современность, — усмехнулась Лиззи. — Нам за тобой не угнаться, — подхватил Чарльз. Натаниэль пробубнил что-то себе под нос, затем выжидающе уставился на Генри. — Животные ничего, — Бауэр кивнул в сторону проигрывателя, — Rolling Stones… — Уже лучше, — он наклонился, — если вспомните что-то ещё, дайте знать. — Хорошо, — оттарабанил Генри так, словно речь шла о каком-то отчёте. Натаниэль снова рассмеялся. Генри замешкался. — Перестань его смущать! — воскликнула Элизабет, нахмурив брови. Было в этой фразе нечто похожее на подстрекательство, хоть она и произнесла её с серьёзным видом. — Я просто знакомлюсь, — запротестовал Натаниэль.       Тернер подошёл к нему и, наклонившись, прошептал что-то ему на ухо. Бауэру было до жути любопытно, что такого он ему сказал, что Шелтон аж во взгляде переменился. Он смог разобрать только сухое «прекращай».       Натаниэль выдавил улыбку и собрался уже что-то сказать Генри, как вдруг с улицы донёсся шум. Громкий сигнал автомобиля, скрежет колёс и крик сразу нескольких голосов перемешались в нечто неразборчивое. — Наша машина! — подскочили Бенсоны.       Тёрнер выскочил за дверь, Бауэр, всё ещё пребывавший в замешательстве, пошёл за ним.       Когда они оказались во дворе, им уже отчётливо стала слышна словесная перепалка двух голосов. Оба из них были хорошо знакомы Бауэру. Машина Чарльза и Элизабет была в порядке, но это отчего-то никого не успокоило. Пройдя чуть ближе к повороту, всё же удалось найти источник шума. — Потому что надо включать фары по вечерам! — надрывался голос Софи. — Нечего на своих шпильках бегать прямо по центру дороги!       Бауэр подошёл чуть ближе и увидел покрасневшее лицо Лейдлоу. Юджин стоял рядом с открытой дверцей светлого Ламборгини. «Откуда он у него?» — это был первый вопрос, который пришёл Бауэру на ум после увиденного и услышанного. От этого стало очень стыдно. — Молодые люди, — окликнул их Тёрнер, — что здесь происходит?       Лейдлоу так злобно посмотрел в его сторону, что Генри решил, что с ним говорить лучше ему. Юджин, видимо, так не думал, он упорно делал вид, будто не замечает Бауэра. — Меня едва не сбили, — тяжело вздохнула Мэтьюс, отряхивая платье.       Тёрнер подошёл к машине. — Но никто не пострадал? — с осторожностью спросил он. — Вы смеётесь? — сквозь зубы проговорил Юджин. — у меня вся жизнь перед глазами пронеслась!       Казалось, он становился всё свирепее с каждой секундой. Однако несмотря на это, было заметно, как сильно он напуган. — По-моему, мисс, — он подал Софи знак, чтоб та отошла, — тоже пришлось несладко. Всё-таки её жизни грозила опасность.       Лейдлоу махнул рукой и направился в сторону машины. Нет, он точно не мог так спокойно уйти, думал Бауэр. — Потому что дорога — не подиум, чтоб по ней так расхаживать, — прошептал он сквозь зубы, бросив высокомерный взгляд в сторону Мэтьюс. — Можно подумать, ты у нас профессиональный водитель! — сорвался Генри.       Фигура Лейдлоу мгновенно скривилась. Он сверкнул глазами в сторону Бауэра. В этом взгляде читалась вся обида, вся злость, вся ненависть, которую Юджин успел накопить после своего неудавшегося признания. Сейчас, как никогда, Генри осознавал, что тот, взгляд, которым Лейдлоу смотрел на него раньше, был вполне себе спокойным. По сравнению с этим уж точно. — Я бы попросил, — он метнулся в сторону Бауэра, — если ты о чём-то не знаешь, это не означает, что этого нет! — Давайте без перепалок, — спокойно сказал Тёрнер, преградив ему путь, — основной вопрос улажен? Никаких проблем. — Даже близко не улажен, — выпалил Юджин, грубо отталкивая его, снова переключая внимание на Генри, — а ты, гляжу, только и ищешь повод… — Не смей прикасаться к нему! — достаточно громко и достаточно жёстко произнёс Бауэр.       Остальные в недоумении наблюдали за происходящим. Чего-чего, а того, что конфликт провоцировать начнёт Генри, не ожидал никто. Вообще, кроме Тёрнера, здесь никто не знал, что они с Лейдлоу знакомы. — Как мило, надо же, — Лейдлоу ехидно улыбнулся.       Отчего-то у Генри появилось ощущение, что Юджин вот-вот скажет что-нибудь компрометирующее. Он так этого испугался, что у него даже в горле пересохло. Хотя с чего бы вдруг? Лейдлоу ведь не может придумать того, чего нет.       Пока Бауэр собирался с мыслями, чтобы сказать хоть что-нибудь, из машины вышел человек, сидевший на задних местах. Видимо, никто не заметил, что в машине есть ещё кто-то, что удивительно, поскольку этот мужчина был под два метра ростом с широкими плечами. Его густые усы делали его лицо ещё более угрожающим. «Это кто ещё?»       Он положил свою увесистую ладонь Юджину на плечо и подвинул мужчину к себе. — Простите, — сказал он, обращаясь ко всем, — мы спешим.       Генри замер. Он почувствовал и страх, и облегчение одновременно. Этот мужчина явно не был настроен враждебно, даже напротив, казалось, только он мог предотвратить набирающий обороты конфликт. Бауэра почему-то пугало, что этот человек сейчас стопроцентно на стороне Юджина, а он точно на его стороне, иначе вмешался бы раньше. — Извините, — он посмотрел сначала на Софи, потом на Бауэра, — мистер Лейдлоу просто очень устал сегодня. Надеюсь, серьёзных неудобств вам это не принесло? — Н-нет… — почти шёпотом ответил Генри. — Хорошо, — спокойно произнёс он, снова занимая место в машине.       Лейдлоу направился к водительского креслу. — Я тебя услышал, — обратился он к Генри, после чего захлопнул дверь, и машина скрылась в неизвестном направлении.       У Генри прошёл мороз по коже от этой фразы, уж настолько мерзко она прозвучала. Настолько, что он подумал заранее начать продумывать план действий на любую ситуацию, которая может произойти из-за Юджина. — Всё хорошо? — обеспокоенно спросил Тёрнер. — Да, — отмахнулся Генри.       Он чувствовал, что Коул серьёзно обеспокоен, но в таком кругу в такой день он не станет говорить с ним о том, что произошло между ним и Юджином. Он засомневался, что вообще решиться когда-нибудь поднять эту тему. — Софи, вы в порядке? — обратился он к девушке, переводя внимание всех остальных на её персону, как никак, она пострадала сегодня от Лейдлоу больше всех. — Да, — выдохнула Мэтьюс, — правда, у меня тоже, как сказал этот мистер, «вся жизнь перед глазами»… Хорошо, что вы пришли вовремя, иначе, бог знает, чем бы всё кончилось. — Мы обязательно отвезём вас домой, — любезно произнесла Лиззи. — Вы очень великодушны, — с благодарностью произнесла девушка и потянула Бенсон руку, — Софи Мэтьюс. — Элизабет Бенсон, — Лиззи пожала её руку, — это мой муж, Чарльз.       Чарльз тоже пожал руку девушки. — Очень приятно.       Они вновь пошли в сторону дома. Перед входом Чарльз всё же проверил, полностью ли в порядке машина. На всякий случай.       Перед тем как войти в дом, Генри и Коул непонимающе переглянулись. Бауэр в смятении отвернулся от мужчины. Ох, как не нравилась ему эта недосказанность.       Натаниэль, находившийся всё это время в доме, успел начать искать себе подходящую литературу в шкафу с книгами. Увидев новое лицо, он оставил это занятие.       Он направился к Мэтьюс и протянул ей руку. — Натаниэль Шелтон. — Софи Мэтьюс. — Очень рад знакомству, — он поцеловал руку девушки, что почему-то очень удивило Генри.       «Смотрите, какой кавалер.» — Что произошло на улице? — спросил он у Софи. — Да так, — махнула она рукой, — обычные дорожные разборки.       Бауэр хотел было заострять внимание на всей серьёзности ситуации, но его опередил Тёрнер. — Её чуть не сбил мой странноватый сосед. — Какой кошмар! — с не наигранным ужасом вздохнул Шелтон. — Всё уже хорошо, — заверила его Софи.       «Она очень отходчивая, » — подумал Бауэр, наблюдая за её спокойным поведением. Подумать только, ощущение, будто бы «встреча» с Лейдлоу больше навредила ему, а не по-настоящему пострадавшему человеку. Насколько странно выглядело то, как остро Бауэр отреагировал на грубое обращение Лейдлоу с Тёрнером? Коул, скорее всего, это заметил. А может быть, нет. В любом случае, нужно вести себя осторожнее.       Вечер был вполне обычным. Тёрнер приготовил очень вкусное мясо, как обычно. Софи принесла какие-то пирожные, которые были почти такими же сытными, как основное блюдо. Переместившись в гостиную, Чарльз пытался настоять на том, что пиво в такой вечер пойдёт лучше, чем вино. Лиззи, в свою очередь, напомнила мужу, что ему сегодня лучше вообще не выпивать.       Поздравления были вполне обычными. Софи пожелала Коулу получать больше положительных эмоций от работы, Чарльз и Элизабет пожелали ему, чтобы он всегда был в окружении людей, которые ему нравятся. Они ехидно переглянулись перед тем, как произнести это, но слова их звучали абсолютно искренне. С Натаниэлем было интереснее. Сначала он очень долго говорил, насколько рад, что у него есть такой друг, как Коул, затем, мельком взглянув на Генри, произнёс: — Я очень хочу, чтобы ты был счастлив.       После этого он снова посмотрел на Бауэра. Перед тем, как Шелтон опустошил бокал, он подмигнул Бауэру. Этого точно никто не заметил, Генри сам не был уверен до конца, что это движение действительно было, но это не помешало ему смущённо отвернуться. Отчего-то у него сложилось впечатление, будто Натаниэль залез в его голову.       Настала его очередь что-то говорить. Было сложно сконцентрироваться, когда его мысли перебегали с анализирования поведения Шелтона к банальной злости на Лейдлоу. Но сказать какую-нибудь двусмысленную чушь Тёрнеру в окружении стольких людей гораздо проще, чем сделать то же самое, когда они находятся один на один. Однако фразы вроде «я постараюсь сделать всё, чтобы ты был счастлив» были слишком прямолинейными и неуместными. Хотя очень хотелось сказать что-то подобное. — Начну с того, что очень рад, что мы с тобой познакомились. Ты первый за многие годы человек, с которым мне очень интересно.       Генри как-то внутренне покоробило, оттого что он сказал не «хорошо». Он даже на секунду покосился в противоположную от Тёрнера сторону. — Я хочу, чтобы ты знал, — он проникновенно посмотрел Коулу в глаза, — ты всегда можешь положиться на меня. Я сделаю для тебя всё, что смогу.       Он залпом выпил вино, оставшееся в бокале и упал на диван, не смотря в сторону Тёрнера. У него было чувство, будто бы он только что прилюдно признался Коулу в любви. Сердце колотилось так, что Бауэр отчётливо слышал каждый его удар.       Коул любезно поблагодарил всех за поздравления. Бауэр решился посмотреть на него ровно в тот момент, когда он сам смотрел на него. Как только их взгляды встретились, они тут же отвернулись друг от друга. — Нат, — он присел на диван рядом с Генри, — можешь снова включить музыку. — Какую? — Что душе угодно. — махнул он рукой. Затем, подвинувшись к уху Генри, прошептал: — Спасибо за такие тёплые слова. Я ценю это. — Пожалуйста.       Генри постарался поставить голос так, чтобы звучать как можно непринуждённее, но трепет в его душе очень сильно этому мешал.       Наконец заиграла музыка. Её звучание было настолько необычным, что в нём чувствовалось нечто мистическое. Не сказать, что Коул был от этого в восторге. — Что это? — сухо спросил он. — Твои любимые, — осклабился Шелтон. — Ладно, бог с тобой. Пускай играет.       Он поднялся, чтобы добавить себе вина. — Что-то знакомое, — вслушиваясь, произнесла Лиззи.       Бауэру это тоже показалось знакомым, пока он не услышал слова песни. Вполне безобидные, но очень живые, удивительно, что Коулу не нравится.       Тёрнер встал у окна. Натаниэль занял его место рядом с Бауэром. — А правда, кто это? — наконец решился заговорить с ним Генри.       Натаниэль подвинулся чуть ближе. — Песня I'll be your mirror входит в одноимённый альбом группы… — Это же The Velvet Underground! — выкрикнула Софи, перебив Шелтона. — В точку! — он снова посмотрел на Генри, — ещё вельветовый, но уже не такой уж андеграунд. Нравится? — Очень нравится. — Коул, — обратился он к Тёрнеру, — ты ведь точно не будешь против, если я отдам твоему другу их пластинки? — Мне не на чем их слушать, — вздохнул Бауэр. — Жаль.       Мэтьюс, несмотря на это, решила предупредить Генри: — Это самое безобидное, что у них есть. — Верно. В их песнях есть всё: секс, наркотики, алкоголь, — он ехидно посмотрел на Тёрнера, — поэтому они тебе не нравятся, да? — Не поэтому. Просто стиль не мой. но эта песня очень даже ничего.       Шелтон пожал плечами. — Что ты искал в шкафу? — поинтересовался Чарльз.       Коул не стал дожидаться, пока Натаниэль что-то ответит. — Зная тебя, мне кажется, ты надеялся найти у меня Де Сада. Ну, или «Венеру в мехах», как минимум.       Натаниэль сконфузился. — Всего лишь «Цену соли». Ну, или «Луизу», как минимум, — он передразнил мужчину.       Отчего-то выражение лица Коула стало слишком серьёзным после упоминания второй книги. Генри как-то сам удивился, что Шелтон заговорил он ней. Интересно, он читал её в оригинале? Что за глупые вопросы! Разумеется, читал, он всю свою сознательную жизнь дружит с редактором, который, наверняка, при случае делится всем необычным. Бауэр на мгновение пожалел, что не дочитал эту книгу.       Об интересной ситуации с «Луизой» здесь знали только Тёрнер, Шелтон и Бауэр. Софи никак не отреагировала на это название, значит, она ничего о ней не знает, поэтому тут обсуждать было нечего. Генри больше смутило, что Натаниэль мог искать Де Сада. Хотя, может быть, это просто шутка Тёрнера. — Кстати, — вдруг встрепенулась Софи, — что с рукописями того мужчины?       Тёрнер сразу оживился. — Пытаюсь сделать всё, что в моих силах. Но не особо весело вычёркивать каждый второй эпитет на каждой странице. — И двух часов не прошло, как начали обсуждать работу, — проворчал Чарльз. — У него праздник, может себе позволить, — Элизабет прислонила бокал к носу мужа. — Вообще, задумка мне нравится, — продолжал Коул, не обращая внимания на Бенсонов, — реализация тоже не слишком ужасная. Но я планирую вычеркнуть главу. И не одну. — Снова слишком категорично.       Коул отошёл от окна и, остановившись у дверного проёма, вновь обратился к Мэтьюс: — Тебе самой нужно это увидеть. Пойдём.       Девушка пошла за ним. Они направились в комнату с пианино. Кто бы мог подумать, что Коул будет работать там. Интересно, он будет сегодня играть на нём? — Мы оставим вас ненадолго, — прокричал из комнаты Тёрнер, — развлекайтесь. На кухне есть ещё пара бутылок вина. — Без этого нельзя было, — усмехнулась Элизабет.       Чарльз, Натаниэль и Генри вышли на улицу, Элизабет сказала, что хочет открыть ещё вина, потом присоединится к ним.       Выйдя на улицу, Бенсон тут же достал сигарету. — Пытаешься восполнить? — с усмешкой спросил Генри.       Чарльз не очень-то искренне хихикнул, протягивая Бауэру другую сигарету. — Я не хочу. — Можно мне, пожалуйста, — Шелтон выхватил её из рук Чарльза.       Бенсон пошарил по карманам и с досадой вздохнул. — Генри, есть зажигалка?       Бауэр достал зажигалку из кармана брюк и протянул её мужчине. Когда она к нему вернулась, Шелтон легонько потянул Бауэра за рукав. — Мне тоже, будьте добры.       Он слегка наклонил голову, стиснув сигарету в зубах. Генри протянул Натаниэлю зажигалку, но тот, прикрыв глаза, будто и не думал её брать. «Неужто он хочет, чтоб я…» Генри сам зажёг его сигарету. Шелтон едва заметно улыбнулся. — Нат, — начал Бенсон, выдохнув табачный дым, — ты давно приехал? — Пару дней назад. Ожидал, что приеду чуть раньше, но мой поезд задержался. Сильно задержался. — Где остановился. — Какая-то гостиница рядом с центром.       Чарльз едва не поперхнулся. — Там же так плохо. Чего не остановился у Коула?       Шелтон потянулся. — Я не хочу его смущать. К тому же, для проживания с ним я слишком шумный. Но, — он щёлкнул пальцами, — в день перед отъездом я всё равно загляну к нему. Не люблю находиться в гостинице в последний день. Всё время что-то идёт не так: или утюг перестаёт работать, или горничных уж слишком не устраивает состояние ванной комнаты. — он посмотрел на Бауэра. — Одним словом — кошмар. Сущий кошмар.       Чарльз пожал плечами. — Как Изабелла? — Прекрасно, — Натаниэль стал выглядеть немного отстранённо, — Сэм тоже хорошо, если тебе интересно. Ну так, вдруг.       Чарльз как-то переменился в лице, однако любезность его никуда не исчезла. — Это просто замечательно.       Бауэр чувствовал себя некомфортно, будто он не своём месте. Он хотел было зайти обратно в дом, но тут к ним присоединилась Элизабет. Она задала Шелтону примерно те же вопросы, разве что, она сама решила узнать о Сэме. С ней Натаниэль вёл себя более непринуждённо. Заметив, что Бауэр уж слишком отстранён, Шелтон обратился к Бенсону: — Чарли, не хочешь вернуться домой? — Да нет, мне и тут нормально, — как ни в чем не бывало ответил Чарльз.       Томпсон с виновато покосился на Генри. Бауэру страшно хотелось рассмеяться, и он сделал бы это, если бы не Лиззи. Хоть кто-то из Бенсонов понимал, что этим двоим нужно побыть наедине, чтобы поговорить по душам. Бенсон подхватила Чарльза под локоть и, убеждая его, что на улице весьма прохладно, а она не хочет, чтобы её личный водитель простудился, всё же затащила его в дом. — Целоваться будете — зовите, — усмехнулась девушка, перед тем как захлопнуть дверь. — Обязательно, моя радость, — ласково протянул Натаниэль, улыбаясь.       Бауэр уже был готов к продолжительному неловкому молчанию, но оно не продлилось и десяти секунд. — Вы познакомились в этом году, правильно? — пытаясь убедиться, поинтересовался Шелтон. — Всё верно.       Генри сам не понимал, почему его смущают вопросы о Коуле, но надеялся, что внешне это незаметно. — Он вам нравится?       Это вопрос разрушил надежды Генри в пух и прах. Он прекрасно осознавал, в каком контексте этот вопрос был задан. Тем не менее, он ввёл его в ступор. — Разумеется, — он опустил глаза, — разумеется, да. Конечно, да.       Шелтон похлопал его по плечу. — Хорошо. Просто хотел услышать лично.       Чёрт, почему это звучит настолько странно? Словно Бауэр с родителем второй половинки знакомится. Нет, это обычный вопрос с обычной целью получше узнать человека. А с чего ещё можно начать, как не с вопроса об общем друге? Бауэр попытался направить свои мысли именно в сторону дружбы, но отчего-то ему очень захотелось узнать, что Коул о нём говорил. Шелтон будто его мысли прочёл. — Он сказал, что вы очень хороший. Робкий, но приятный. Он не слишком открытый, удивительно, что вы настолько его впечатлили. Значит, вы и правда очень приятный и интересный человек. Даже Бенсоны удивлены, что вы спелись так быстро и так хорошо.       Генри почувствовал, как его щёки начинают гореть. Коул Тёрнер сказал, что он приятный человек! И не абы кому, а своему лучшему другу. — С-спасибо, — неуверенно произнёс он.       Натаниэль по-доброму усмехнулся. — Друг моего друга — мой друг, — он снова пожал Генри руку, но на сей раз сделал это совсем иначе: плавнее, нежнее, приятнее, — берегите его, пожалуйста.       Генри резко вздохнул. Ему будто на физическом уровне было не по себе от двусмысленности этого разговора.       Со стороны дома послышалась приятная мелодия. Коул всё же решил поиграть. Бауэр без раздумий вошёл в дом.       Элизабет сидела справа от инструмента, облокотившись на него. Чарльз стоял рядом с женой и держал в руке её полупустой бокал. Софи, опустив голову, наблюдала за тем, как двигаются руки Коула.       Он играл что-то из Равеля. Во всяком случае, Генри так показалось. Ему вновь вспомнилось, как Тёрнер назвал его руки красивыми. «Как жаль, что ты не играешь на пианино». У такого учителя он бы с радостью взял пару уроков. Коул закончил играть. — Ты бесподобен, как всегда! — сказал Шелтон, всё это время стоявший у Бауэра за спиной.       Генри вздрогнул. — Спасибо, — он захлопнул крышку, — играть без нот — не лучшая идея, но это я помню, как мантру, ещё со школы. — Ты учился в музыкальной школе? — удивлённо спросил Бенсон. — Нет, мой отец играл на пианино.       Мэтьюс, засмотревшаяся в окно, всё же заметила почти стёртые надписи. — Что это? — Это, — Коул поднялся с места и взял девушку под руку, — ничего.       В этот момент Генри почему-то испугался. Удивительно, что Тёрнер вообще впустил гостей в эту комнату. Тёрнера этот вопрос, кажется, не огорчил.       Все снова расположились в гостиной. На этот раз Натаниэль включил Элвиса. Достаточно опьяневшая Лиззи потащила Чарльза танцевать, а Софи и Шелтон начали говорить о музыке. Генри было бы интересно поучаствовать в их разговоре, но наконец поговорить с Тёрнером было гораздо интереснее.       Он присел на диван рядом с мужчиной. — Вы с Софи как-то быстро разобрались с рукописями. — Мэтьюс очень убедительна. Она разложила по полочкам, почему я должен реанимировать главу, вместо того чтобы полностью от неё избавляться. К тому же, — он усмехнулся, — её очень заинтересовало пианино.       Генри хотел было поинтересоваться, почему Тёрнер решил впустить гостей в ту комнату, но не решился.       Коул взял открытую бутылку, стоящую на столике рядом с диваном и налил себе ещё вина. — Ты не хочешь? — Нет, — покачал головой Генри.       Тёрнер сделал глоток и запрокинул голову назад. Тяжело вздохнув, он дёрнул Бауэра за рукав рубашки.       Генри наклонился. — Останешься? — негромко спросил он.       Отчего-то этот вопрос был похож и на просьбу и на выяснение пожеланий сразу. — Конечно, — без раздумий ответил Генри.       Тёрнер явно повеселел ещё больше. Бауэр сам был счастлив, что останется. Он с радостью поможет ему привести дом в порядок, поговорит с Тёрнером о чём угодно, возможно, ещё раз послушает его игру. — Кстати, я хотел спросить, — замешкался Бауэр, — не сочти за грубость… — Пятьдесят два, — перебил Тёрнер.       Генри как-то не ожидал такого быстрого ответа. — Ты такой красивый, — как-то неосознанно вырвалось у Генри, — удивительно, что у тебя сейчас никого нет.       Мгновенное осознание того, что он сказал последнюю фразу вслух, ввело Бауэра в ступор. Ему было настолько неловко, что он был готов соскочить с места и выйти из комнаты, но что-то не давало ему даже отвести взгляд от мужчины. Он пытался найти в своей голове хоть какое-нибудь рациональное оправдание тому, что он сказал это вслух. Но он даже не мог понять, почему о таком подумал. — Прости, я несу чушь. Мне не стоило выпивать. Совсем не стоило.       Тёрнер улыбнулся. Не до конца читалось во взгляде искренне добрая эта улыбка или просто снисходительная. — Спасибо, Генри. Спасибо.       Он поднёс руку к лицу Бауэра и убрал за ухо локон, выбившийся из его причёски. Бауэр почувствовал, что его лицо побагровело. — Потанцуйте с нами, Генри, — выкрикнул Натаниэль, сменивший пластинку на другую, с ещё более энергичный музыкой, — Коул, ты тоже присоединяйся. — Даже не проси, — покачал головой Тёрнер.       Вздохнув, Шелтон протянул Бауэру руку. — Я не, — Бауэр попытался задержать взгляд на чём-то другом, — не танцую. — Под дулом пистолета не заставишь, — усмехнулись Бенсоны. — Да бросьте, — Натаниэль взял Генри за руку. — Я не умею, — упирался Бауэр. — Я тоже, — Шелтон продолжал легонько тянуть его к себе, — но это мне не мешает. И вам, я думаю, тоже не помешает. Генри покачал головой. — Ну ладно, — Натаниэль оставил напористость, но руку не отпустил, — хотя бы поменяйте пластинку. Включите то, что вам нравится.       Бауэр встал, несмотря на то, что по его ощущениям конец песни был ещё не близок. Едва он сделал пару шагов, Шелтон покружился рядом с ним, Генри, в свою очередь, тоже пришлось из солидарности сделать пару движений. Было странно, но ему понравилось.       Когда он наконец добрался до проигрывателя, то под чётким руководством Шелтона снова включил пластинку той самой группы. Снова сев рядом с Тёрнером, он негромко сказал: — Ну, чудесная ведь песня, скажи? Коул кивнул. — Светом из-под твоей двери, показывающим, что ты дома…       Спустя полчаса гости начали расходиться. Элизабет снова напомнила Софи, что они подвезут её до дома. Шелтон тоже напросился к ним в попутчики. — Генри, тебя подвезти? — спросил Чарльз. — Нет, — ответил Бауэр, решив ничего ему не объяснять.       Бенсон пожал плечами и ушёл заводить машину, девушки вышли за ним.       Надев легкий чёрный кардиган, Шелтон перед уходом крепко обнял Коула, ещё раз поздравив его с днём рождения. С Бауэром он попрощался не менее любезно. — Надеюсь, мы ещё встретимся.       На часах было десять. Генри помогал Коулу с посудой. Бауэр на всякий случай спросил, не нужно ли Тёрнеру завтра на работу. Он успокоил его, сказав, что со вчерашнего дня начался его отпуск. Бауэр очень обрадовался этому.       Затем они долгое время управлялись с посудой молча, поэтому Бауэра стало клонить в сон. Коул, по-видимому, заметив это, решил взбодрить его разговорами. — Как тебе Натаниэль?       Генри действительно вздрогнул, будто от будильника. Он всерьёз задумался, какое впечатление произвёл на него Шелтон. Крайне экстравагантная личность, тут больше ничего не скажешь. Есть в нём какая-то загадка, от этого он и привлекал и самую малость пугал одновременно. Он производил впечатление человека, который по одному взгляду на тебя, способен узнать всё. Он был странным, но не отталкивающим, как тот же Юджин. Наоборот, он даже завораживал. — Он ничего. — Разумеется, — Тёрнер усмехнулся, — он вполне себе милый, хоть и излишне сумасбродный для своего возраста. — С языка сняли, — подметил Бауэр, складывая протёртые ложки в шкафчик.       Посуды как-то меньше не становилось, даже притом, что Генри и Коул работали вместе. — Вы знакомы с университета? — Да. Он немного младше меня и, — он вздохнул, — ты не поверишь, в начале нашего знакомства он был просто паинькой.       Бауэр попытался угадать: — А потом попал в дурную компанию? — Нет, — протянул Тёрнер, — он много читал, много гулял, много исследовал. Всё время искал что-то новое. Узнав это самое «что-то», он сразу торопился испытывать это на себе. Это до добра не довело, конечно, но серьёзные последствия, которые заставили его немного остепениться, произошли лет двадцать назад. Он тогда серьёзно переборщил с дозой того, что себе вкалывал. Он был близок к летальному исходу, мне пришлось отпрашиваться с работы и ехать к нему в больницу. Я не отходил от него дня три. Ему до сих пор очень стыдно.       Генри удивился. Друг- торчок у мистера Тёрнера. К такому он точно готов не был. Как Коул вообще умудрился подружиться с ним? — Так что, если он предложит тебе сигарету… — продолжил Коул. — Лучше отказаться.       Коул кивнул. — У него прекрасно выходило оставаться на плаву, когда это было нужно. Во всяком случае, он всегда находил возможность удовлетворить любую свою потребность. При этом абсолютной сволочью он не был, — Тёрнер задумался, — почти никогда. — Он женат?       Этот вопрос почему-то заставил Тёрнера волноваться. — Нет. Точнее, у него есть человек. Точнее, он состоит сейчас в отношениях, да.       Что ж, это был очень странный ответ на достаточно неуместный вопрос. Всё справедливо. — Он очень искренний, всегда таким был. Наверное, поэтому мы до сих пор так хорошо ладим. — Я тоже буду рад найти с ним общий язык.       «Друг моего друга — мой друг.»       Коул вздохнул с облегчением. Генри, на самом деле, был безумно рад познакомиться с кем-то из близкого окружения Коула. Это заставляло его чувствовать себя ближе к самому Тёрнеру.       Коул помыл всю посуду и, пока Бауэр убирал её и расставлял по шкафам, ушёл в ванную. «Интересно, сегодня он попросил меня остаться по той же причине, » — думал Бауэр. В следующий раз при планировании встречи с ним нужно обязательно брать с собой пижаму, раз уж система какая-то получается.       Он расположил приборы по местам и сел за стол. Он посмотрел в окно на закрывшиеся бутоны цветков. Интересно, распустилось ли что-нибудь ещё? Он отвернулся и снова погрузился в свои мысли.       Натаниэль Шелтон. Весьма интересный человек. Бауэра всё не покидало любопытство, что Коул рассказал ему о нём, чтобы он общался с ним такими двусмысленными фразами. Генри даже стал тешить себя надеждами, что Тёрнер представил его Шелтону, как кого-то более значимого, чем друга. Хоть это и было очень глупо, Генри наконец решил позволить себе немного помечтать. Он усмехнулся. У Шелтона и Тёрнера, должно быть, особые отношения, раз они обмолвились парой слов о «Луизе». Ещё и в такой обстановке.       И всё же в сон его клонило. Его раздумья только сильнее расслабляли его. Он опустил голову и, скорее всего, точно свалился бы со стула, если бы в этот момент не вернулся Тёрнер. Бауэр даже не услышал, как он вошёл на кухню. Мужчина что-то произнёс. Бауэр вздрогнул, резко подняв голову. — Ты хочешь чего-нибудь? Чай? Пирожные ещё остались.       Генри покачал головой. Когда он подошёл к дверному проёму, Коул окликнул его. — В шкафу лежит ещё один халат. Пришлось купить, — он усмехнулся, — видимо, специально для тебя.       Бауэр замер, эта фраза почему-то его взбодрила. Такая же непонятная причина дёрнула его повернуться к Тёрнеру и сказать, что он очень это ценит. Какой стыд.       Коул улыбнулся, но эта улыбка была такой напряжённой, будто он изобразил её через силу. Может, он тоже смутился?       Обдумать это Бауэру помешал достаточно громкий стук в дверь. Генри вздрогнул. Тёрнер тоже удивился. — Неужели Ната всё-таки выбросили из машины?       Шутка была забавной, но обоим было как-то не до смеха. Коул пошёл к двери, а Генри остался на кухне, не решительно выглядывая оттуда, чтобы наблюдать за тем, как мужчина открывает дверь. Когда Коул достаточно громко спросил, кто за дверью, и ему не ответили, он как-то слишком бесстрашно открыл её.       После секундного молчания, Бауэр услышал радостные возгласы. — Привет! — прокричали в унисон два высоких голоса. — Девочки! Так поздно, боже мой! — Мы ехали на автобусе. Он немного задержался. — информировал более низкий женский голос.       Бауэр услышал какое-то шуршание. — Чего же вы не предупредили? — Да были причины. — голос стал более серьёзным. — Дедушка, — протянул высокий, кажется, детский голос, — ты что не рад нам? — Что ты, Джуди, — голос мужчины стал звучать ещё боле задорно, — это лучший подарок на день рождения!       Бауэр всё же решился выйти из кухни. Он увидел перед собой девушку лет тридцати с ярко накрашенными губами и яркими голубыми глазами. Это точно была Стейси. Рядом с ней стояла маленькая светловолосая девочка с зелёной сумочкой в руках. Она протянула её Тёрнеру. — Открой, там шоколадка.       Коул открыл сумочку и выразил искренний восторг. — Это же моя любимая, спасибо!       По усмешке на лице Стейси можно было сделать предположение, что, на самом деле, это любимый шоколад Джуди, а не Коула.       Поняв, что в доме есть кто-то ещё, девушка удивлённо покосилась в сторону Бауэра. Тёрнер подал ему знак, чтобы он подошёл. — Джуди, Стейси, — он положил руку на плечо подошедшему Бауэру, — это мой хороший друг. Генри. — Очень приятно, — ласково произнесла Стейси, пока Генри пожимал ей руку. — Здравствуй, Генри, — задорно улыбнулась Джуди.       Генри чувствовал себя немного неловко, хоть и замечал, что гостей его присутствие вполне не смущает. — Девочки, вы наверное устали в дороге, — спохватился Коул, — давайте я хоть чаю вам налью.       Когда Тёрнер собрался проводить гостей в ванную, Бауэр притормозил его. — Может, мне уйти? — тихо прошептал он. — Не говори глупостей! — махнул рукой Коул.       Он прозвучал убедительно, поэтому Бауэр остался, хоть и чувствовал себя обузой. Коул предложил ему попить чай вместе с ними, но Генри отказался, прекрасно понимая, что членам семьи нужно побыть наедине. Коул и Стейси говорили так негромко, что даже при желании, Бауэр бы их не услышал. Временами Джуди что-то выкрикивала, но мама тут же просила её быть чуть тише.       Со временем Генри даже перестал волноваться. Наоборот, он стал видеть в ситуации положительное: он наконец познакомиться с семьёй Коула. Бог знает, почему это так его радовало, но за сегодня он испытал слишком много положительных эмоций, чтоб вдруг начать стесняться этих.       Он подошёл к шкафу с книгами и начал искать на полках загадочную «Цену соли», которую Натаниэль Шелтон поставил в один ряд с «Луизой». Значит, там тоже затрагиваются такого рода отношения. Генри почему-то до последнего хотелось верить, что там будет о чём-то, что больше близко ему.       В этот момент послышался громкий выкрик Тёрнера. — Нет. Конечно же, нет!       Это было настолько неожиданно, что, будь у Генри в руках книга, он непременно бы её выронил.       Через некоторое время Коул вошёл в гостиную вместе с Джуди. — Генри, — негромко обратился он к Бауэру, — почитаешь ей что-нибудь?       Генри кивнул.       Джуди села на диван и, скрестив руки, нетерпеливо уставилась на Бауэра.       Где найти тут книги, подходящие для ребёнка, Тёрнер не сказал. По воспоминаниям Генри, такие тут по пальцам пересчитать можно. — Сколько тебе лет, Джуди? — спросил Бауэр, пока перебирал всё, что есть на полках. — Семь, — гордо ответила девочка.       Бауэр улыбнулся. Он никогда не преподавал у первоклашек, но с этим ребёнком, скорее всего, найдёт общий язык. — Тебе нравится дедушка?       Бауэр не ожидал, что его введёт в ступор вопрос от семилетнего ребёнка. Может, дело в том, что такой вопрос он сегодня уже слышал? — Ну, мы друзья, — начал он издалека, — было бы странно, если бы он мне не нравился. — Бабушке не нравятся дедушкины друзья, — вздохнула Джуди, — меня выгоняют, когда начинают обсуждать бабушку.       Генри едва не поперхнулся. Исходя из фактов, которые он знал, в его голове всё стало складываться в более цельную картину, и чёрт его дёрнул спросить, нравятся ли друзья Тёрнера маме Джуди. — Маме, кажется, нравятся, — Джуди задумчиво взглянула на Генри, — ты ей понравился.       Генри этому обрадовался, очень обрадовался.       Между Шарлоттой Бронте и Францем Кафкой, Бауэр наконец разглядел «Маленького принца». Это должно было подойти. Он показал Джуди обложку, девочка явно заинтересовалась.       Он присел рядом с ней. — Ты не читала ещё эту книгу?       Девочка покачала головой. — Но я бы хоть сейчас прочла бы её сама, — гордо заверила она, — глаза устали. — Боюсь, тебе всё-таки придётся временами напрягать глаза, — сказал Бауэр, открывая книгу, — здесь много важных картинок.       Джуди чуть подвинулась к нему и посмотрела в книгу. Взглянув на первую, она махнула рукой со словами, что она сама и лучше вообразит. — Ну, как знаешь.       И Джуди ни разу не взглянула в книгу, даже на моменте с барашками, она всё воображала себе сама, прокомментировав лишь, что принц слишком придирчивый. «Он придирчивый, как бабушка.» — Ты умеешь рисовать? — между делом спросила она. — Нет. Я как-то не пробовал даже. — Я могу потом тебя научить, — Джуди зевнула, — я умею. — Хорошо, — ласково ответил Генри и продолжил читать.       На главе шестой, когда речь зашла о солнце, Генри уже начал чувствовать, как его веки тяжелеют. Он взглянул на Джуди. Её голова уже лежала на подлокотнике дивана, а глаза были закрыты. Для верности Бауэр решил почитать ещё немного, но на восьмой главе уснул сам. Первое время сквозь сон он слышал, как говорят Коул и Стейси и как их интонация меняется с весёлой на грустную и наоборот.       Проснулся Генри, по его ощущениям, далеко за полночь. Лампу, стоявшую рядом с диваном кто-то выключил, а занавески кто-то задёрнул. Бауэр сидел, упираясь рукой в один подлокотник, Джуди всё ещё спала, расположив свою голову рядом с другим. Дверь в гостиную была слегка прикрыта.       Генри разбудили достаточно не тихие крики. По мере того, как он стал осознавать, что происходит, он разобрал, что мистер Тёрнер достаточно грубо спорит с какой-то женщиной. Женский голос точно не принадлежал Стейси, он был более хриплым и низким. — Конечно, я могла без проблем приехать одна!       Это была её первая фраза, которую услышал Бауэр после пробуждения. Эта фраза в принципе была первой, которую он хорошо разобрал. Девушка произнесла «без проблем» с заметной долей иронии. — Но он не видел внучку больше года! — Он мог приехать сам, — отрывисто произнёс хриплый голос. — Чтобы посмотреть на Джуди от силы минут пять, да? — нервно проговорил Тёрнер.       Тут Бауэр услышал, как участие в разговоре стал принимать ещё кто-то. Этот кто-то был явно очень уравновешенным, но не был на стороне Коула. — Скажи спасибо, — начал он спокойным уверенным басом, — что ты вообще… — Закрой свой рот! — воскликнул Тёрнер.       Генри от чего-то ожидал услышать звук пощёчины, но его не последовало. Его сердце стало бешено биться, он почувствовал сухость в горле. Ему вдруг стало очень страшно, он осознал, что ему следует вмешаться, но не знал, что делать. От раздумий его избавила ворвавшаяся в гостиную женщина. По её глазам и причёске Генри понял, что перед ним постаревшая Одри. Она бросила полный ярости взгляд в сторону Бауэра, подошла к дивану, схватила спящую Джуди за руку и рывком сдвинула её с места.       Девочка завизжала от неожиданности и начала вырываться из её рук. Она настолько испугалась, что продолжала вырываться из рук бабушки, пока они шли до дверного проёма. — Что ты творишь? — схватился за голову вбежавший в комнату Коул. — Твой очередной дружок, да? — ехидно произнесла Одри, кивнув в сторону сидящего на диване Бауэра. — Очередной? — возмущённо воскликнул Тёрнер, — что ты вообще несёшь!       Они вышли из гостиной и, захлопнув дверь туда, продолжили перепалку. Бауэр настолько сильно вдавился в диван, что ему стало тяжёло дышать. Он понимал, что происходит, но пока только частично. Почему Одри кричит на дочь? Почему она буквально силой вырывает отсюда внучку? Что за мужчина пришёл с ней? А главное: почему она так отреагировала на Бауэра?       Небо за окном стало чуть светлее. Значит, было уже больше трёх. Что сподвигло Одри ворваться в дом Коула в такое время?       Генри подошёл к двери и осторожно приоткрыл её. Он увидел, что Стейси всё же удалось вырвать дочь из рук разъярённой Одри, которая продолжала ругаться с её отцом.       «Они не могли решить проблемы до того, как будить ребёнка?» — подумал Генри.       Однако, наблюдая за ними дальше, он понял, что их проблемы, скорее, нерешаемые. По этой причине о всё-таки решил не вмешиваться в их спор. — У нас уговор. — вновь забасил высокий полноватый мужчина, — что ты сам к нам приезжаешь, когда хочешь увидеть Джуди.       Стейси попыталась защитить отца, но тут же вступила в перепалку с матерью. — Ты вообще заткнись нахрен, Грег! — прокричал в ответ мужчине Коул. — Кто ты вообще такой, чтобы командовать в моём доме? — Мы сейчас же уезжаем! — скомандовала Одри. — Что он вообще здесь забыл? — продолжал Тёрнер, в надежде перевести все стрелки на этого мужчину. — Ты кто, нахрен, такой? Ты мой брат? Отец? Может быть, ты дедушка Джуди? Нет! Ты никто! Так какого чёрта ты вообще сюда притащился? Выметайся из моего дома!       Слова Тёрнера были пропитаны искренней ненавистью. Эта была не та ненависть, которую Бауэр испытывал по отношению к Юджину, нет. Чувство Тёрнера было в разы глубже и ярче. Казалось, ещё секунда и он вцепится ему в глотку и перегрызёт её. Примерно это и произошло после слов того мужчины о том, что он, по крайней мере, не такой омерзительный, как Коул. Одной рукой Коул схватил его за воротник, другой замахнулся на него. Услышав визг Джуди, он тут же остановился. — Мы уезжаем. — повторила Одри, на сей раз более спокойно. Она выжидающе уставилась на дочь. — Прости, пап, — с грустью произнесла она, погладив отца по плечу, — ты же сам понимаешь, что я не могу оставить Джуди наедине с ними. — Прекрасно, — довольно произнесла Одри, протянув дочери ключи, — садитесь в машину.       Джуди заплакала. Обнявшись с Тёрнером, они с дочерью ушли.       Грег взял Одри под руку. — В следующий раз, — обратился он к поникшему Тёрнеру, — ты хотя бы дружка своего выпроводи.       Не успел он ухмыльнуться, как Тёрнер всё-таки дал ему по лицу. Одри Дёрнулась. — Что ты…       Грег поднёс палец к её губам. — Всё хорошо, — произнёс он, легонько толкая женщину к выходу, — это того не стоит.       Когда Одри отошла на достаточное расстояние, он метнулся в сторону Тёрнера и схватил его за воротник.       Он прошептал Тёрнеру нечто, от чего у того взгляд изменился еще сильнее. Затем, оттолкнув его, поспешно вышел из дома.       Тёрнер будто бы едва мог устоять на ногах. Оперевшись головой о стену, он поправил свой воротник. Услышав хлопок дверей машины, он выбежал на улицу. Когда он оказался за пределами двора, уже послышался звук мотора.       Генри вышел из дома и увидел, как Тёрнер бежал за машиной несколько метров, но остановился, когда та полностью набрала скорость. — Сука! — прокричал он надрывистым голосом и вновь вернулся в дом.       Только когда Тёрнер подошёл, Генри заметил, что он бежал за машиной даже без тапочек.       Коул вошёл в дом, даже не глядя в сторону Генри. Бауэр осторожно последовал за ним. Им овладело какое-то странное неприятное чувство, что-то вроде тоски вперемешку со страхом, но оно отчего-то было таким приглушённым, что у Бауэра создавалось впечатление, будто всё происходящее просто ему сниться. Хорошо бы было, если бы это был простой плохой сон. — Коул, всё хорошо? — осторожно спросил Генри, когда они вошли на кухню.       Мужчина ничего ему не ответил. Бауэр вновь начал мысленно ругать себя за глупые вопросы, как вообще можно было спросить такое после увиденного?       Коул залпом выпил три кружки воды. Когда жажда отступила, он поставил кружку на самый край так, что она всё-таки упала на пол и разбилась. Посмотрев на то, что осталось от неё на полу, примерно минуту, Тёрнер подошёл к столу и столкнул оттуда остальную посуду. Её было не так много, но вполне достаточно для того, чтобы Бауэр вздрогнул от грохота. Он наконец решился подойти к мужчине. Он обхватил его плечи и повернул Тёрнера к себе. — Перестань, прошу тебя!       Коул посмотрел на него абсолютно отрешенным глазами. Вырвавшись, он ушёл в свою спальню и захлопнул дверь. Бауэр было хотел открыть её, но остановил себя.       Он несколько минут держал руку на дверной ручке, обдумывая, что ему сейчас лучше сделать. Никто не ожидал, что весь праздник закончится вот так. Тёрнер явно не хотел, чтобы Бауэр всё это видел. Генри на мгновение подумал, что ему всё же стоило уйти, когда пришли Стейси и Джуди. Но уже поздно об этом жалеть, ничего не поделаешь. Зато он может уйти сейчас. Да, сейчас он явно лишний.       Генри вошёл на кухню и помыл лицо холодной водой. Почему-то именно сейчас ему захотелось заплакать, но он подавил это желание, и подступающий к горлу ком перестал его беспокоить. Он посмотрел вокруг и решил собрать осколки, чтобы Коул не порезался в случае чего. В таком состоянии он мог бы.       Он даже не задавался вопросом, зачем Тёрнер разбил столько посуды, всё было слишком очевидно. Собирая стеклянные осколки в мусорное ведро, Генри думал, что ему делать дальше. На часах было три пятьдесят, небо за окнами стало ещё чуть светлее. Но даже при этом время для прогулок небезопасное. Однако если он пойдёт нормальным путём, ему обязательно встретиться круглосуточно работающий бар, в котором он сможет пересидеть хотя бы часов до шести, а потом пойдёт домой. Так и нужно сделать. Генри больше не мог думать ни о чём. Точнее, ему не хотелось.       Когда Буэр разобрался с осколками, он ещё раз осмотрел всю кухню, а потом вышел из дома. Когда он собирался выйти за ограду, ком снова подступил к горлу.       Тут он услышал шаги за своей спиной. Через мгновение Тёрнер схватил его за руку. Генри повернулся к мужчине. Он стоял, опустив голову и, кажется, слегка дрожал. — Прости, — произнёс он на выдохе, — прости меня. — Всё хорошо. — тихо ответил Бауэр, пододвигаясь к нему чуть ближе.       Тёрнер уперся лбом ему в грудь и обнял его. — Не уходи, пожалуйста.       Его голос дрогнул. Бауэр прижал мужчину к себе и начал осторожно поглаживать его по голове. — Я никуда не уйду, не волнуйся. Всё хорошо.