Коул

       Тёрнер судорожно искал что-то в темно-синей сумочке, которую достал из кухонного шкафчика. «Он ищет успокоительное?» — думал Бауэр. — Как ты себя чувствуешь? — Нормально, — не отрываясь от аптечки, ответил мужчина.       Несмотря на такой спокойный тембр голоса, было заметно, что его руки трясутся. Генри успел сто раз пожалеть о том, что отпустил его руку, когда они вошли в дом. Через мгновение он швырнул сумку на пол, по-видимому, не найдя там нужного. — Генри, — он резко повернулся к Бауэру, — ты хочешь чаю?       Его взгляд был настолько потерянным, что Бауэр решил ничего ему не говорить. Он осторожно положил ладони ему на плечи, дожидаясь, пока мужчина придёт в себя, чтобы хотя бы взглянуть на него. Через какое-то время Коул всё же посмотрел. Их зрительный контакт был недолгим, едва их взгляды столкнулись, Коул почти повалился на Бауэра, вцепившись пальцами в его рубашку.       Бауэр направился в гостиную, придерживая обессилевшего от эмоций Тёрнера. В гостиной он усадил его на диван, сам сел рядом с ним, всё это время не вырывая свою руку из его «объятий». — Ты не должен был быть свидетелем этого.       Генри обхватил его подбородок и повернул лицо мужчины к себе. — Не беспокойся сейчас за меня, — тихо произносил Бауэр. — со мной всё в порядке. — Мне вообще не стоило, — он вцепился в воротник Генри, — не стоило. Прости.       Бауэр сидел вполоборота и не двигался. Пока Коул, упираясь лбом ему в грудь, всё сильнее сжимал воротник, Генри думал, что лучше сделать, чтобы Тёрнер скорее пришёл в себя или, по крайней мере, перестал чувствовать себя виноватым.       Небо стало чуть ярче, однако было недостаточно светло, чтобы Генри смог рассмотреть стрелки на часах. Тёрнер мямлил что-то себе под нос, временами тяжело вздыхая. Нужно было всё-таки попить чаю.       Генри наконец решился приобнять Коула. Он медленно провёл рукой по его спине. Мужчина вздрогнул и, подняв голову, взглянул на Бауэра покрасневшими глазами. Генри отчего-то совсем не ожидал, поэтому замешкался. — Я не ждал, что они приедут, — начал Тёрнер, пока Бауэр пытался собраться с мыслями, — но я очень хотел их увидеть. Забавно, что грусть ощущается гораздо ярче, а радости будто и не было совсем.       Он отстранился от Генри и запрокинул голову на спинку дивана. Бауэр хотел сказать ему, что они ещё обязательно увидятся: не здесь, так хоть на их территории. Было глупо утешать его такими словами, ведь Генри даже не знал всей ситуации. Точно так же было глупо сейчас начинать задавать вопросы, это могло бы сделать всё только хуже. — Я ненавижу её, — холодно произнёс Тёрнер, — я всем сердцем ненавижу Одри. Но каждый раз, каждый чёртов раз, когда я вспоминаю о нашей семейной жизни, о том, какой она целеустремлённый и серьёзный человек, я проникаюсь глубочайшим уважением к ней, и ненависть уходит на второй план. Что с этим делать, а? Он взглянул на Бауэра, который молча внимал его словам, понимая, что ответа от него не ждут. — А вот Грега, — он отвернулся, — Грега я ненавижу всегда. Ненавижу настолько, что периодически пытаюсь забыть о его существовании. В этот раз он напомнил сам. Он адвокат, с ним лучше не спорить. Особенно мне.       Почему он не упоминал его в прошлом разговоре о разводе с Одри? Наверное, вправду настолько неприятное воспоминание. У Бауэра сейчас было столько вопросов. Грег — адвокат, и что с того? У мистера Тёрнера были проблемы с законом? Причина явно не в этом. «Чёрт.»       Наконец в его голове картина начала становиться более ясной. Коул не может видеться с Джуди без присмотра Одри, вероятно, с Робертом и Стейси он тоже какое-то время видеться не мог. Почему лучше не спорить с Грегом? Если вспомнить рассказ Тёрнера о его семейной жизни, можно прийти к выводу, что последней каплей стало близкое общение мужчины с каким-то человеком, а учитывая то, что Одри пренебрежительно назвала Бауэра «дружком» Коула… Нет, ситуация слишком сложная, чтобы сразу делать однозначные выводы. Вопросов ещё больше, ещё больше сомнений, как бы не оттолкнуть этого человека своим интересом к ситуации, в которой он оказался.       В груди у Бауэра что-то защемило, будто он сам вот-вот разрыдается. Он смотрел на разбитого Тёрнера и ему хотелось сжать его в своих объятиях и, поглаживая по голове, повторять, что всё будет хорошо, что он попытается помочь ему, чем сможет. Однако понимание того, что он абсолютно не способен ничего изменить возвращало Генри в реальность. У него даже возникло ощущение, будто он ещё более беспомощен, чем сам Тёрнер. — Коул, — нерешительно произнёс он. Мужчина взглянул на него. — Грег посопутствовал вашему с Одри разводу? — Ему посопутствовал я, когда наши отношения уже нельзя было спасти, — он с грустью усмехнулся, — благодаря Грегу и душещипательной истории Одри, дети остались с ними. — Что за история?       Коул стал выглядеть более отстранённо, по его задумчивому лицу можно было понять, что он пытается подобрать нужные слова. Но он не смог, будто слишком страшно ему было открываться и говорить о том, что он сделал тайной даже для себя самого. — Ты можешь мне довериться, — размеренно произносил Бауэр, надеясь, что он сможет разговорить мужчину.       С учётом того насколько сильно Тёрнер чувствовал себя виноватым, это было невозможно.       Коул снова сказал только, что он толком не виделся с Робертом после суда, пока тому не исполнился двадцать один год. И с Джуди встречаться ему не особо позволено, будто он чужой человек. Или убийца какой-нибудь.       Бауэр не стал давить на него. Да и какая вообще разница, если та ситуация, в которой он находится сейчас, несправедлива от начала до конца? — У тебя нет никого, кто мог бы помочь с этим? — Конечно есть, просто я, старый дурак, люблю страдать! — рявкнул Тёрнер. Генри отпрянул. Как ему вообще пришёл в голову именно этот вопрос. Господи, какой же он дурак. Через мгновение он вздрогнул от того, что Тёрнер сжал его руку. — Я слишком резок, Генри, — грустно произнёс Коул, — уж кто-кто, а ты точно этого не заслужил. Спасибо за заботу. Извини… — Я понимаю, всё хорошо.       Он хотел сказать, что Коулу не за что извиняться, что он слишком любит его, чтобы обижаться на подобные срывы. Слишком любит… Настолько, что ему было совсем не обидно, что незваные гости, испортившие Тёрнеру настроение, пренебрежительно назвали Бауэра его «дружком». Было в этом что-то, что заставило Генри почувствовать свою значимость в жизни этого мужчины. Чёрт возьми, не будь эта значимость реальной, Коул не попросил бы Бауэра остаться с ним, когда ушли все гости, а когда произошёл столь неприятный инцидент тем более. — Коул, я… — начал говорить Бауэр.       Он долго думал, что сказать, пытаясь подобрать самые тёплые, но при этом самые безобидные слова, чтобы как можно точнее выразить свои чувства, касательно того, что произошло сегодня. Он должен был сказать что-то большее, чем вполне обыденная поддержка. Но как это сделать, не сморозив ничего лишнего?       Генри, кажется, был готов задуматься надолго, но внезапно из полуотрешенного состояния его вывело то, что Коул положил его ладонь себе на щеку. Бауэр вздрогнул, он едва решился посмотреть в сторону Тёрнера. Тот с закрытыми глазами, слегка покачивал головой. Его щека была очень горячей, складывалось ощущения, будто у мужчины поднялась температура. Однако прежде, чем Генри об этом подумал, он успел подметить, насколько гладкая у Тёрнера борода. Он кое-как поборол своё желание потрогать волосы мужчины.       Через какое-то время (Бауэру стало невыносимо сложно за ним следить) Тёрнер отстранил лицо от ладони Генри и, не отпуская его запястье, свободной рукой начал поправлять волосы мужчины, изредка невзначай проводя пальцами по его щеке. Он делал это с едва заметной улыбкой.       Бауэр был шокирован тем, что сейчас происходит настолько сильно, что ему даже не хватало смелости спросить: «Что ты делаешь?» Его это настолько смущало, что он чувствовал такой жар на своих щеках, внешние проявления которого, как ему казалось, можно было разглядеть даже при таком не слишком хорошем освещении. Он боялся, что Коул сумеет это разглядеть, но несмотря на это ничего не предпринимал, он был в ступоре и не мог пошевелиться. Причём нельзя было сказать, что ему не нравится происходящее, просто оно казалось ему уж слишком странным.       «Холодные руки, » — думал Генри. Видимо, Коул чувствовал то же самое, когда держал руку Бауэра на своей щеке. Чёрт, это совсем не то, о чём сейчас стоило думать.       Тёрнер приблизился к нему так, что между их лицами оставалась примерно пара сантиметров. Бауэр наконец решился посмотреть в его глаза. Веки мужчины были опущены, его взгляд был сконцентрирован на чём-то, что явно находится ниже глаз Генри. Одна только мысль о том, что Коул собирается его поцеловать, заставила Генри прийти в сознание. Именно тогда, когда Бауэра посетила эта мысль, рука Тёрнера с волос Генри случайно соскользнула на его шею.       После этого Бауэр от неожиданности вздрогнул. Этот вздрагивание был слишком заметным, чтобы оба мужчины смогли опомниться. Тёрнер резко отдёрнул руку от шеи Бауэра, будто его током ударило. Он с опаской посмотрел на Генри. Испуганный и смущенный Генри отчего-то надеялся увидеть в его взгляде отвращение и злость, но нет. В нём читался только страх. — П-прости, — дрожащим голосом прошептал он, — это не то, что ты мог подумать, я просто… Генри не придумал ничего лучше, чем обнять мужчину. Он с осторожностью снова прижал его к себе. Коул опустил голову ему на плечо. «Сколько раз за сегодня он передо мной извинился?»       Нет, в таком поведении не было ничего странного. Бауэр вёл бы себя также, окажись он в подобной ситуации. Хотя… С его постоянной привычкой уходить в себя, возможно всё было бы куда хуже. Как же хорошо, что мистер Тёрнер позволил ему его успокоить. Это очень сильный поступок. — Я хочу сделать всё возможное, чтобы тебе стало лучше. Ты заслуживаешь этого.       Генри снова стало нехорошо, ведь он снова сказал куда меньше, чем ему хотелось. Коул не ответил, а оно и не нужно было.       Бауэр сжимал Тёрнера в объятиях, пока его веки не стали тяжелеть, а руки не начали с каждой секундой всё сильнее ослаблять хватку. Верно, Генри слишком устал, чтобы обдумывать всё случившееся снова.       Он проснулся, укрытый мягким одеялом. Несмотря на то, что он лежал непонятно как, Тёрнер умудрился засунуть подушку ему под голову. Видимо, поэтому болевых ощущений в спине или в шее Бауэр не испытывал.       За окном было пасмурно, через открытую форточку едва просачивался в комнату запах мокрого асфальта. Стрелки на часах близились к десяти. Надо же, поспали совсем немного.       Бауэр услышал какие-то звуки, доносящиеся из-за закрытой двери. Тёрнер точно уже не спал. Генри подумал, что ему тоже лучше встать сейчас, дабы не стеснять и без того обремененного мужчину.       Генри поднялся и мельком взглянул в окно. Его посетило странное воспоминание, будто Тёрнер целовал его утром. Он отчётливо помнил, как сухие губы прикоснулись к его лбу, как он приоткрыл глаза, но, ощутив, что теплота от дыхания мужчины начала ослабевать, сразу же закрыл глаза. А что потом? Нет, это больше похоже на сон, Генри не мог бы уснуть после такого просто так… Точно, сон. Генри просто впечатлили долгие объятия перед сном, дело в этом. На кухне Коула не оказалось. На столе стояла недопитая чашка кофе. Из еды на видном месте ничего не лежало. «Видимо, всё совсем плохо». Бауэр открыл кухонный шкафчик. Почти вся посуда выглядела иначе. Тёрнер уже воспользовался подарком Бенсонов. «Продуманный подарок.» Генри впал в ступор, вспомнив слова Элизабет о том, что у Коула частенько бьётся посуда. То есть, что-то подобное происходит на регулярной основе? Какой кошмар. — Генри, — послышался голос за спиной Бауэра, — ты уже проснулся!       Бауэр вздрогнул. В дверном проёме стоял Коул, держа в руках какие-то бумаги. Он вмиг вернул их на стол и, подойдя к шкафчику, достал оттуда первую попавшуюся чашку. — Остался только чёрный, — прошептал мужчина, потянувшись к заварнику, — или, может, ты хочешь кофе? — Я бы мог сам… — начал Бауэр, но Тёрнер резко покачал головой. — Чай, пожалуйста. Через минуту они уже сидели за столом. Коул перебирал те бумаги, которые швырнул на стол. Только Бауэр захотел узнать, что он делает, мужчина посмотрел на него. — Извини, ты, наверное, голодный. Он распереживался так, будто действительно произошло что-то серьёзное. Генри даже ответить не успел, как Коул подорвался и начал рыться в холодильнике. — Я бы мог предложить тебе пирожные, но оказывается мы с Джуди успели их съесть вчера, — он усмехнулся, — бутерброды? Бауэр подошёл сзади и, захлопнув холодильник, взял Тёрнера за запястье. Мужчина вздрогнул. — Не суетись, пожалуйста. Я же вижу, что ты нервничаешь, у тебя на это очень весомые причины, я не хочу быть одной из этих причин и создавать тебе неудобства сейчас. Поэтому не переживай за меня.       Тёрнер долго молча смотрел в сторону Генри опустошенными глазами, будто бы сквозь него. Потом он опустил голову и прислонил затылок к груди Генри. Бауэр приобнял мужчину, положив щёку ему на затылок. Они стояли так минут три, пока Коул не разомкнул объятия. — И всё же, ты хочешь есть? Генри покачал головой. Тёрнер вздохнул.       Пока Бауэр пил чай, Коул внимательно просматривал бумаги. Когда он потянулся за чашкой, Генри заметил, что у него слегка трясутся руки. Да и в целом, Тёрнер выглядел не особо здоровым.       У Генри возникло желание напоить мужчину тёплым чаем, после чего отправить его в постель и обсуждать с ним что-то приятное, пока тот не заснёт. Профессиональная деформация? Забавно, что он строит такие планы, не зная, что ему делать, после того, как он допьёт чай. Ему совсем не хочется уходить, пока он не убедиться, что Тёрнер в порядке. А он не в порядке. — Генри, — тихо начал Коул, оторвавшись от бумаг, — не мог бы ты выйти ненадолго во двор? Генри удивила эта просьба. — Мне нужно позвонить… Важный звонок. — Ах, да, — Бауэр в считанные секунды оказался у двери. — Я позову тебя, когда закончу.       Генри вышел на улицу. Он был твёрдо уверен, что важный звонок Коула напрямую связан с ночным инцидентом. Как бы ни хотелось ему помочь Тёрнеру, он понимал, что в сложившейся ситуации это далеко не его прерогатива.       Он прошёл до клумб с цветами. Как же красиво. Некоторые уже отцвели, но всё равно красиво. «Нужно не забыть зайти к Энн и Карен» — подумал Бауэр. Воспоминания о соседках ненадолго заставили Генри отвлечься от переживаний, он подумал, как здорово было бы сходить с ними куда-нибудь, когда они вернуться. Коула можно будет взять с собой, Бауэр был уверен, что они точно не будут против… — Хэй, — чья-то ладонь упала на плечо Генри.       Бауэр соскочил с места, едва не взвизгнув. Он обернулся. Рядом с ним стоял Натаниэль в тонком чёрном кардигане и белоснежной рубашке с длинным воротником. Забавно, сегодня он выглядел в разы аккуратнее, чем вчера. Даже причёска его была уложена как-то по-особенному. Нет, волосы всё ещё не были прилизанными и торчали, но выглядело это будто бы так и нужно. Бауэр совсем не мог прочитать эмоцию в его взгляде: удивление, радость, усмешка? Разобрать невозможно. — З-здравствуйте, мистер Шелтон, — произнёс Генри, нервно поправляя воротник, — нельзя же так подкрадываться… — Извини, что напугал. Я люблю появляться неожиданно, — он усмехнулся. — Я вижу, — буркнул Генри.       Всё-таки Шелтон очень странный. Ему волнительно находиться с ним наедине. Он будто бы чувствует ментальное напряжение. И физическое немного. Он очень его смущает. Как Коул в неловких ситуациях. — Ты чего здесь? — он кивнул в сторону дома. — Уходишь?       Генри задумался, стоит ли посвящать Шелтона в подробности произошедшего вчера вечером. С одной стороны, Натаниэль — лучший друг Тёрнера, он точно знает о том, что у того происходило в семье, с другой — Коул вряд ли хотел бы… Внезапно заскрипела входная дверь. — Генри, извини, мне придётся отправить тебя домой, — увидев Шелтона, мужчина замер.       Взгляд мужчины всё ещё был потерянным, а движения прерывистыми. Вдобавок к этому, в его голосе появилась едва уловимая хрипота, которая обычно появляется после недолгих, но громких криков. Телефонный разговор точно не задался — Всё в порядке? — в унисон спросили Генри и Натаниэль.       Это был самый глупый вопрос, который можно было бы задать Коулу. Генри даже хотел сказать об этом вслух. — Да, — отмахнулся Коул, стоя в дверях, — но мне нужно попросить вас уйти. — Не хочешь рассказать, что случилось? — настойчиво интересовался Шелтон. — Нет, — достаточно резко ответил Коул, — уходите оба.       Шелтон пожал плечами и направился к выходу. Бауэр развернулся и было пошёл за ним, но резко метнулся в сторону дома и обнял Тёрнера. Мужчина явно этого не ожидал, но через какое-то время всё же догадался приобнять Бауэра в ответ. — Дорогой, не переживай так сильно, я уже в полном порядке, — он прижал его голову к своему плечу, — можешь всё ему объяснить.       Он выпустил Бауэра из объятий. — Нат, ничего личного! — Хорошо, — отозвался Шелтон. Он выдавил улыбку и попрощался с гостями. «Дорогой» Они с Шелтоном направились в сторону автобусной остановки. — Натаниэль, — Генри взглянул на явно расстроенного мужчину, — не сердитесь на него, вечером кое-что произошло. Натаниэль со снисходительной улыбкой посмотрел на Бауэра. — Я опечален как раз потому что предполагаю, что могло произойти, — он ненадолго задумался, — ему звонил кто-то из семьи? «Ну, конечно же, он знает о ситуации с Одри.» — думал Генри. Он покачал головой. — Приезжали Стейси и Джуди, а потом… Потом появились Одри и Грег… Натаниэль сменился в лице. В его глазах начала читаться злость. — Можешь не продолжать. Они всё испортили, да? — Они забрали Джуди и Стейси и, я не уверен, но кажется… Кажется, Грег угрожал мистеру Тёрнеру. — Сука! — выкрикнул Шелтон, — когда они уже успокоятся! Он остановился и потёр переносицу. — Видимо, они будут отравлять его жизнь до самой смерти. А в такой ситуации загадка: кто же первый уйдёт на тот свет. Генри положил руку ему на плечо. Шелтон рывком выпрямился. — Генри, — он взял его за руку, — как же, чёрт возьми, хорошо, что ты оказался рядом с ним в этот момент! Генри не на шутку испугала эта фраза. — Нет, ты не подумай! — опомнился Шелтон. — Не то чтобы он мог что-то с собой сделать. Просто если бы в тот момент не было близкого человека рядом, ему бы было значительно хуже эмоционально. Он вряд ли бы сегодня стал даже выглядывать на улицу. А тут он даже говорил с кем-то по телефону…       Генри выдохнул. Хотя понимал, что сегодняшний телефонные разговоры Тёрнера вряд ли были приятными. Как и всё произошедшее вчера, слишком сумбурно, очень резко и невероятно неприятно. Бауэру казалось, будто вчерашний день был драматическим кинофильмов с прекрасным началом и ужасным концом. Хотя, кто знает, может, это и не конец вовсе. Может быть, это вообще сериал? — В любом случае, — голос Шелтона развеял мысли Генри, — он вполне жизнеспособен, это радует.       Хотя Шелтон звучал невозмутимо, его мечущийся из стороны в сторону взгляд ясно давал понять, насколько сильно он распереживался.       Мужчины дошли до остановки как-то слишком быстро. Генри не заметил, как они преодолели такой неблизкий путь. Нет, он был не готов отпустить произошедшую ночью ситуацию. Ещё ему до ужаса не хотелось прощаться с Шелтоном, он был уверен, что Нат сможет рассказать ему что-то из биографии Коула, что сможет успокоить его волнение. — Мистер Шелтон… — они переглянулись. — Не хотите посидеть где-нибудь? — Я тоже хотел предложить, — Шелтон смущённо улыбнулся.       Сейчас Генри не особо беспокоило, куда идти, поэтому, пройдя квартал и увидев за поворотом первое заведение, он повёл за собой Шелтона.       В кафе было нелюдно, играла негромкая музыка, какая-то из песен The Who будто бы, шторы были задёрнуты, множество круглых пустующих столиков сумбурно были расставлены по всему периметру помещения. Шторы были занавешены, поэтому даже в такой час было достаточно темно.       Всё же они приземлились за столик у окна. Бауэр взглянул на Шелтона. До него только сейчас дошло, что они и словом не обновились после того, как договорились пойти сюда. — Вы не против, что я выбрал это место? — учтиво поинтересовался Генри в надежде снова вернуться к диалогу с Шелтоном.       Натаниэль присел на стул и безучастно посмотрел на Бауэра. — А, — он будто только очнулся, — конечно. Всё хорошо. Ты поесть хочешь или выпить?       Он вдруг начал выглядеть значительно живее, как по щелчку пальцев. — Я думаю, вначале лучше поговорить на трезвую голову. — И правда, — он бросил взгляд в сторону пустующей барной стойки, — бывал здесь когда-то? — Нет, — пожал плечами Генри, — я не любитель подобных мест. — Я мог бы догадаться, — по-доброму усмехнулся Шелтон, — ведь это, по большей части, вечернее заведение. — заметив, как глаза Бауэра округлились, Шелтон спешно добавил: — но, разумеется, днём они тоже работают. Просто не в полную силу, посетителей ведь намного меньше. — Ясно.       Натаниэль, видимо, был здесь не раз. Причём, в «более подходящее» время. — Что ты хочешь?       Поскольку Генри не заметил меню ни на одном из столиков, и даже вывесок он нигде не видел, кроме той, в которой были перечислены все напитки, которые здесь готовят или продают уже готовые, он решил довериться вкусу Натаниэля. — Ты завтракал? — спросил Шелтон.       Генри покачал головой. Мужчина кивнул и пошёл к барной стойке. К ним вмиг подошла какая-то женщина, Шелтон сказал ей о чём-то, после чего она также быстро скрылась за шторами, которые закрывали пространство левее входной двери. — Я заказал тебе панкейки. После вчерашнего тебе лучше денёк питаться согласно режиму, хотя бы по рациону, чтоб организм испытывал меньше стресса.       «Он так стал беспокоиться о здоровье после передозировки?» — А сам-то что будешь? — Рис с овощами. Надеюсь, спустя несколько лет, он здесь такой же вкусный.       Генри хмыкнул. До того, как им принесли еду, они вместо того, чтобы поговорить о чём-то дельном, просто сотрясали воздух. Бауэр спросил у Шелтона, как часто он бывал здесь раньше и что ему нравилось в этом заведении. Он узнал, что по вечерам тут играет чудесная музыка и сюда захаживают интересные люди. Что ж, интригует.       Когда официантка принесла заказ, помимо еды, она поставила на стол чашку кофе. — Я заказал это для тебя тоже, — он пододвинул её к Бауэру, — тебе не помешает взбодриться.       Генри учтиво принял такой жест внимания. Ему и правда нужно было что-то делать со своими затуманенными и спутанными мыслями. Может, кофе внесёт некую ясность. — Значит, — начал Шелтон, скрипя вилкой по тарелке, — вчерашний прекрасный вечер был бессовестно испорчен незваными и ненужными гостями? — Но ведь… — Я не о Джуди и Стейси, разумеется, — Натаниэль выставил указательный палец в сторону Бауэра, — я ведь специально добавил «ненужными».       Бауэр осклабился. Не стоит забывать, что Шелтон лучший друг Тёрнера. Он нигде не ошибётся, ведя речь о том, что касается Коула. — Получается так, да, — вздохнул Генри, — Грег и Одри силой забрали Джуди и Стейси. И не лень им было ехать… — С языка снял, Генри. — усмехнулся Шелтон. — С учётом того, что из их города до сюда ехать часа четыре на поезде, потом два на автобусе. Хотя, — он хлопнул себя по лбу, — я совсем забыл, у них ведь своя машина. Объездной путь. — На ней они и поехали обратно.       Натаниэль задумался. Он смотрел в одну точку, не притягиваясь к еде, в течение пяти минут. Затем снова взглянул на Бауэра: — Вкусно? — он кивнул на успевшую частично опустеть тарелку Бауэра.       Генри кивнул. Еда здесь, видимо, и вправду, очень хорошая. Даже забавно как-то, что они зашли сюда совершенно случайно, а Натаниэль и здесь всё знает. Может быть, он сможет рассказать больше о Коуле? Какой-то очень интересующий Генри вопрос крутился в его голове, но Бауэр никак не мог дать ему хотя бы абстрактную формулировку, словно его сознание просто закрыло доступ к этой возможности. А может, он просто боялся спрашивать? — Я очень хочу помочь Коулу, — нерешительно начал Генри, — наверное, проще это будет сделать, если я узнаю о ситуации с его семьёй больше.       Шелтон глубоко вдохнул, будто бы уже приготовил долгую речь. — Генри. Ты ему уже помог. И помогаешь, — увидев тень сомнения на лице Генри, Натаниэль заговорил быстрее, — серьёзно. У него наконец-то появился очень близкий человек, помимо меня, я счастлив.       Он сжал своими руками ладонь Бауэра. — Как же хорошо, что вчера ты не ушёл.       Генри уже начал смущаться. — Он бил посуду? — Немного пострадало, — пробубнил Бауэр себе под нос, — я сам рад, что не ушёл.       После этой фразы Натаниэль наконец отстранился, отпустив руку Генри. — Что до его семьи, — вновь начал он, — Одри грёбаная сука. Я — лучший друг Коула, она — его бывшая жена. Нам с самого начала было предначертано ненавидеть друг друга. Коул, как ты мог заметить, зануда. Так вот, она в разы хуже в этом плане. Неудивительно, что они не ужились вместе. — А Грег? — Об этом адвокате с купленным дипломом много сказать не могу. Знаю только, что он претендовал на руку и сердце Одри ещё до Коула, а потом… — он задумался, — всё очень удачно для него сложилось. Чёрт, мне кажется, этот гад получил юридическое образование только для того, чтобы создавать потом проблемы Коулу.       После этого Бауэр задал уж слишком глупый вопрос об отношениях Грега и Коула до женитьбы Тёрнера и Одри. Разумеется, ответ был ожидаемым: они очень не любили друг друга. Натаниэль рассказал, что был случай, когда они подрались на территории института. Грег расшиб Коулу нос. А тот, в свою очередь, едва не выбил ему зубы. Их обоих тогда хотели исключить, но обошлось. Натаниэль не упомянул, по какой причине они подрались. — После того, как Коул женился на Одри, Грег, поскольку неплохо ладил с девушкой, начал набиваться в друзья семьи, после этого их отношения с Коулом стали натянуто-нейтральными. Он однажды даже приходил на его день рождения. По приглашению Одри, конечно, — Шелтон закатил глаза, — сиял целый вечер своей надменной физиономией и притягивал к себе всё внимание. Я предлагал Коулу макнуть его лицом в торт, но он учтиво отказался.       Мужчина рассмеялся. «Раз взаимная ненависть тянется годами, — думал Генри, — значит, такое навязчивое стремление испортить Тёрнеру жизнь становится более оправданным и эффективным.»       И всё же непонятно, зачем это делать настолько радикальным и бесчеловечным способом, да ещё и так долго. Фактически лишать человека семьи, просто ужасно. — Благо, — вновь заговорил Шелтон, — Стейси достаточно взрослая, чтобы поддаваться провокациям своей полоумной матери и непонятно кого. Да и Джуди она внушить ненависть к дедушке не позволяет.       Это заметно. Что Стейси, что Джуди спокойно отреагировали на пребывание Бауэра в доме мистера Тёрнера. — К тому же, Стейси очень повезло с мужем. Он у неё очень понимающий и мягкий человек. В случае чего он может отвлекать Одри и Грега, когда это нужно его жене. Однако, по-видимому, в этот раз у него это не особо хорошо вышло.       Генри прекрасно помнил, что Коул рассказывал ему ещё и про своего сына. Шелтон тоже упомянул Робби. — Роб всё же оказался более внушаемым, — грустно произнёс мужчина, — оно и неудивительно, к разводу Коула и Одри парень был гораздо менее осознанным чем его сестра, в силу своего возраста. В первую встречу с Робби после их с Одри развода, Коул не смог вытянуть и слова из парня. Это очень по нему ударило в тот момент. Потом всё стало проще, Стейси смогла повлиять на брата, однако к матери парень всё ещё прислушивается.       История становилась всё тяжелее и тяжелее с каждым фактом, о котором узнавал Бауэр. Зная теперь столько деталей. Генри сложно было представить, как мистер Тёрнер не пал духом и ведёт себя достаточно жизнерадостно. Даже сегодня утром, когда он казался разбитым что снаружи, что внутри, он первым делом попытался позаботиться о Генри, параллельно пытаясь как-то решить проблемы, возникшие вчера. Бауэр был абсолютно уверен, что вся его утренняя деятельность была направлена на это. Как только у него руки не опускаются? — Но теперь, у него есть ещё один человек, о котором он вспомнит в тяжёлую минуту и десять раз подумает прежде чем…       У Бауэра округлились глаза. Видимо, Коул всё же падал духом настолько сильно, что… — Но мы не об этом! — Шелтон всплеснул руками, — я о том, что сейчас он находится в гораздо лучшем положении, чем в те годы, так что…       К этому моменту заведение стало постепенно заполняться людьми. Значит, пришло более удачное время, чтобы выпивать. Натаниэль подозвал официантку, которая теперь вместе со своими коллегами начала всё чаще мелькать в зале. — Что выпьем? — Я думаю, пока нам не стоит сильно пьянеть. — Верно, — он взглянул на девушку, — принесите нам пока что пару ваших лучших коктейлей.       После того, как официантка ушла, Бауэр и Шелтон переключились на обсуждение куда более лёгкой темы. Генри обратил внимание на музыку, которая стала играть намного громче. — Приятная песня, — подметил он, вслушиваясь в спокойный мотив, — очень знакомый голос. Кто это? — Нико, она пела I’ll be your mirror вместе The Velvet Underground, — Натаниэль на мгновение задумался, — стоило привезти Коулу пару её пластинок. Ему бы очень понравилось. Да и ты бы послушал, пока был у него. — Чудесная песня.       Генри очень польстило, что, говоря о музыке, Шелтон упомянул Коула в связке с ним. Ему вдруг вспомнилось, как они с Коулом слушали музыку вместе. Забавно, сейчас он воспринимал тот вечер как нечто интимное, даже слишком. Хотя загадка, что, связанное с Тёрнером, сейчас воспринимается иначе? — Не хочешь потанцевать под такую прекрасную музыку?       Генри усмехнулся: — Я ещё не выпивал, чтобы хотя бы задуматься об этом.       Как удачно, что именно в этот момент подошла официантка с напитками. Шелтон надменно посмотрел на поставленный перед ним бокал. — Пина Колада в качестве лучшего коктейля? Да уж, в юности я был не привередлив.       Бауэра сбил с толку этот комментарий. Чем ему не угодил этот напиток? Эстет, такой эстет.       Генри сам попробовал коктейль. Он был весьма неплох, даже хорош. Разве что Бауэр понял, что опьянеет он чуть быстрее, чем надеялся. Что ж, пусть будет. — А знаешь, — улыбнулся Натаниэль, наконец сделав первый глоток, — вполне недурно.       Теперь, похоже, тему их разговора определяло то, что первое попадёт в их поле зрения. Они начали говорить об алкогольных напитках. Генри сразу уточнил, что он не любитель крепкого алкоголя в принципе, но хорошего вина не откажется. Глаза Шелтона в этот момент загорелись, будто он смекнул, что они будут пить потом. Хотя, может, Бауэру показалось.       О том, что это были его домыслы, говорил воодушевленный монолог Шелтона о шотландском виски. Это было немного неожиданно, будто бы Нат слишком лёгкий для этого напитка что ли. Но учитывая его жизненный опыт, не стоило относиться к этому факту, как к сюрпризу.       Когда бокалы с коктейлями опустели, Бауэр уже начал чувствовать очень легкое головокружение, однако думать о Тёрнере он начал гораздо смелее. Поэтому решился снова поговорить о нём. — Что ты ещё можешь сказать о Коуле? — А что ещё сказать…       Он подозвал официантку и с согласия Бауэра, попросил повторить заказ. — Коул Тёрнер тоже далеко не святой человек, при всей моей любви к нему, — осклабился Шелтон, — как ни крути, именно из-за него процесс развода произошёл так тяжело.       Генри напрягся. Он, разумеется, не рисовал себе в голове образы ужасных Одри и Греза на контрасте с белым и пушистым Коулом, но всё же эти слова немного выбивали его из колеи. — Он сделал что-то нехорошее? — Он не сделал ничего, чтобы сохранить брак, — вздохнул Натаниэль, — отчасти это хорошо, потому что это помогло ему понять многое в себе. С другой стороны, можно понять, почему Одри так разозлилась на него.       Поскольку Генри частично знал, что происходило в тот момент жизни Коула с его же слов, он начал предполагать, к чему всё идёт. — Он переключился на общение на стороне, так скажем. В момент, когда они начали ссориться с Одри по десять раз на дню, в его жизни появился Джонни Робинсон, — Натаниэль вдруг серьёзно посмотрел на Бауэра. — Он о нем рассказывал?       Генри замешкался. — Он упоминал просто человека. Имени он не назвал. Подробностей тоже не было, никаких. — Так я и думал.       Мужчина нахмурился. Затем, залпом опустошив стакан с напитком, обхватил ладонями руку Бауэра. — Генри, — он посмотрел на него очень серьёзно, — я, разумеется, в тебе не сомневаюсь, но мне нужно прямое подтверждение того, что ты не отвернешься от Коула несмотря ни на что, иначе нам прямо сейчас придётся разойтись. У него было достаточно таких людей в окружении, я не хочу, чтобы они снова возвращались. — Р-разумеется, я слишком л… Уважаю его.       «Люблю», отчего он не сказал «люблю»?       Шелтон выдохнул. — Джонни Робинсон — человек, с которым Коул таскался по съемным квартирам, отелям, гостиницам, помогая перевозить вещи, попутно убегая от ссор с Одри. Он был младше Коула лет на шесть, поэтому можно сказать, что у него жизнь только начиналась. Человек с янтарными глазами и ослепительно белой улыбкой, — он отклонился к спинке стула. — Повторите, пожалуйста!       Он протянул пустой бокал подошедшей официантке. — Неудавшийся поэт, — продолжил Шелтон, — большинство его стишков казались посредственными даже нашему дорогому другу. Но, стоит заметить, пара очень достойных работ у него всё же была. Из даже напечатали в газете под каким-то замудрённым псевдонимом.       Девушка принесла коктейль. Заметив почти пустой бокал Генри, она спросила: — Вам тоже повторить? — Да, пожалуйста, — ответил Генри, не переставая обдумывать историю Шелтона.       Натаниэль, поёрзав на стуле, поднялся с места. — Нужно срочно выйти покурить, я не могу рассказывать это так спокойно без сигарет.       Они вышли на улицу. Отойдя чуть в сторону от входа, Натаниэль начал рыться в карманах. — Чёрт, у меня снова нет зажигалки.       Без лишних вопросов Генри протянул ему свою. Мужчина поблагодарил его. — Генри, не хочешь попробовать… — Нет, — отмахнулся Бауэр, зная, что тот ему предложит. Шелтон рассмеялся. — Нет, Лиззи и Чарльз всё-таки немножко демонизировали меня в своём рассказе.       На улице уже начинало темнеть и Бауэр на автомате задумался, что после посиделок останется ночевать у Тёрнера. Какого было его негодование, когда он вспомнил, где и с кем находится. Он старался меньше вспоминать о Коуле, пока Натаниэль не ведёт разговор о нём, чтобы самостоятельно не додумать ничего лишнего. Пока это получалось на ура, ибо в мыслях был полный бардак. — Извините, — мужчин окликнули два голоса, — не одолжите пару сигарет?       Бауэр и Шелтон обернулись. Перед ними стояли мужчина и женщина в пёстрых оранжево-красных костюмах. Женщина была в пышной юбке чуть ниже колена, а у мужчины был воротник, чем-то напоминающий её юбку. «Они где-то выступают?» — Конечно, — Натаниэль достал из кармана сигареты и протянул им, — вы поёте или танцуете? — Танцуем, — ответила девушка, — в театре через улицу. — Я бывал там в юности. Чудесное место. Незнакомцы улыбнулись. — Спасибо, — в унисон произнесли они и, забрав сигареты, скрылись за углом. — Говорил же, в этом районе много интересных людей.       Вернувшись обратно, мужчины продолжили разговор. Шелтон рассказал, насколько сильно изменилось душевное состояние Тёрнера, пока он общался с Джонни. У него будто открылось второе дыхание.       Снова опустошив бокал, Шелтон принялся говорить о более личных вещах. Сейчас он говорил совсем не скованно то от того, что шум от музыки и от толпы людей вокруг, делал его болтовню совершенно непримечательной, то ли от того, что он-таки опьянел. Даже если он был пьян, это не помешало ему попросить теперь уже другого официанта принести ему стакан виски.       Когда ему принесли заветный стакан, он продолжил свой рассказ. Он упомянул, что даже при регулярных встречах с Джонни Коул старался не забывать о детях. Более того, порой его с Робинсоном вылазки в кинотеатры, театры, галереи, походы на концерты малоизвестных исполнителей давали Коулу больше знаний о городе и увеличивали затем шанс интересного времяпрепровождения с детьми. Он тоже таскал их по местам высокой культуры. Разумеется, он водил их туда, куда они подходили по возрасту. Робби очень нравилось кино, а Стейси любила картины. Несмотря на то, что детям было весело с отцом, им ужасно не хватало обоих родителей вместе рядом с ними. — Где же в этой истории Одри, спросишь ты, — мужчина щёлкнул пальцами, — со временем они с Коулом стали жить так, будто свадьбы никогда не было, будто они чужие люди и просто оплачивают счета вместе. Они даже с детьми возились по очереди. Это будто бы даже их устраивало до определённого момента.       Генри допил коктейль в надежде на то, что это поможет ему снять напряжение, однако ничего не изменилось, не так быстро. — Они как-то удачно сплавили детей родителям Одри. На целую неделю, вообрази, — он сделал глоток виски, — прекрасный шанс, чтобы подольше побыть с прекрасным другом, ха. А для Одри был прекрасный шанс выяснить отношения. — он наклонился к Бауэру чуть ближе, его голос стал чуть тише. — Коул, наверняка, рассказывал, как Одри застала их с Джонни в баре и устроила сцену прямо там?       Генри кивнул. — Ага, — учтиво кивнул Шелтон, — но вряд ли рассказывал тебе, что было потом?       Взгляд Бауэра выражал явное любопытство, дающее понять, что он понятия не имеет, что произошло дальше. — Ожидаемо, — нахмурился мужчина, — потом наш герой послал её куда подальше и не появлялся дома три дня.       Генри хотел было спросить почему, но Шелтон после недолгой паузы продолжил сам: — Мне он сказал, что жил у Робинсона, больше никакой информации не поступало. Спал ли он с ним? — его тон стал более экспрессивным, — мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Одри железно уверена, что спал. Солидарен ли я с ней в этом вопросе? Да. Причём, думаю, что он решился на это именно после этой разборки с Одри, до этого между ними ничего не было. Но думаю, он рассчитывал на то, что со временем будет.       Не дав Бауэру перевести дух от услышанного, Натаниэль продолжил говорить дальше. — Когда он вернулся домой, он застал там Грега. Его вообще не смутило, что он буквально открыл ему дверь. Он молча ушёл в свой кабинет и закрылся там, — он вздохнул и залпом выпил то, что осталось в бокале, — это я уже со слов Одри знаю. В вечер его возвращения она позвонила мне и рассказала о том, какой ужасный у меня друг. Не знаю, зачем. Наверное, хотела, чтоб я пересмотрел свой круг общения, а может, ей просто нужно было выговориться кому-то, кроме Грега. В любом случае в тот момент мне безумно хотелось врезать Коулу как следует.       Потом он рассказывал о том, как его поставили перед фактом, что развод будет проводиться по какой-то ускоренной схеме и что дети останутся с Одри, об этом Грег позаботится. Бауэр был в каком-то то ступоре от такого количества информации. Он несколько раз прокручивал в голове всё, что сказал ему Натаниэль. Он долго не мог выделить что-то конкретное, чтобы зацепиться за это, ибо вся история в целом была очень тяжёлой. — Хэй, — Шелтон заставил Генри выйти из ступора, — ты как?       Генри хотел ответить, что с ним всё нормально, но к его горлу вдруг подступил комок, из-за которого вместо внятных слов Бауэр мог выдавить из себя только сбивчивые вздохи. Он покачал головой.       Шелтон переменился во взгляде и, подхватив Генри под руку, вывел его на улицу. Генри сразу почувствовал, что там довольно прохладно, ровно в этот же момент Натаниэль снял кардиган и накинул его Бауэру на плечи. — Чего же ты не попросил меня перерыв небольшой сделать? — ласково спросил он, наклонившись чуть ближе к лицу Бауэра, — я же не знал, что ты настолько впечатлительный.       Генри пожал плечами и молча облокотился на мужчину. Он сам не знал. Нат обнял его. — Ну, — вздохнул он, — зато ты теперь всё знаешь про Коула Тёрнера. — Да-а, — протянул Бауэр на выдохе. — Давай-ка я тебя до дома провожу.       Генри не стал отказываться. Он понимал, что оставаться наедине со своими впечатлениями сейчас ему нужно меньше всего.       Они зашли в бар, Шелтон молча положил деньги на барную стойку, а потом они с Генри тут же ушли. Бауэр твёрдо, но решил, что вернёт ему деньги, когда они с Шелтоном дойдут до его дома.       На улице значительно похолодало и Генри вернул Шелтону кардиган, чтоб он не подхватил простуду, пока провожает его, да и Натаниэль сам этого не хотел.       Они шли какими-то обходными путями, дабы укоротить путь. Генри не до конца был уверен, что они не заблудиться, но продолжал вести интуитивно. В конце концов, в случае чего, можно поймать такси. Натаниэля, казалось, не особо беспокоило, что любой поворот может оказаться неверным, он лишь просил Бауэра идти чуть помедленнее и временами интересовался, как Генри себя чувствует.Мужчина заверял, что всё хорошо.       Стало и правда лучше, у него снова появилась ясность в мыслях. Правда мысли, которые стали приходить в голову, не слишком его устраивали. Он анализировал свои чувства касательно прошлого Коула и, чёрт возьми он осознал-таки чувство, которое испытывал в глубине души, когда узнал сначала о «хорошем человеке», а потом о Джонни Робинсоне. Чувство, которое он испытывал в глубине души, как только начал догадываться, что с Коулом совсем не подходило к ситуации. Этим чувством была радость, грёбаная радость. Радость, которая кричала, что надежда есть. Радость, которая теперь помогала понять, что все эти двусмысленные моменты наедине с Тёрнером, возможно, происходили неслучайно. Радость, за которую было безумно стыдно.       Вместе с тем, Бауэру было невероятно больно от всей этой истории. Тёрнер поступил неправильно, но не настолько, чтобы проходить через такое. Тем более столько лет. Генри бы не пожелал такого никому. — А что было с Джонни Робинсоном потом?       Генри отчего-то не ожидал, что скажет это вслух так скоро. Он буквально только задумался об этом. — Уехал отсюда вроде, не знаю, — вздохнул Шелтон, — Коул совсем не общался с ним во время суда, а после парень, конечно, пытался выйти с ним на контакт, но по нашему покорному другу так ударила эта ситуация, что он так избегал Джонни, будто при встрече с ним произойдёт конец света.       Нат остановился и, достав сигарету сдвинулся в самый угол тротуара, облокотившись на железный бордюр. В этот раз он протянул Генри сигарету со словами: «Не бойся, это обычная.» Генри в шутку задумался, что сейчас не отказался бы даже от «необычной». — А парень, кажется, правда его любил, — продолжил Шелтон, — он до последнего не терял надежду хотя бы поговорить с ним. Он даже пытался связаться с ним через меня и, Боже мой, я столько раз пожалел о том, что не организовал им встречу. Коул попросил меня, на случай если парень придёт ко мне, всё ему объяснить, ибо сам он был вообще не в состоянии. Я объяснил, Джонни меня понял.       Выкурив первую сигарету, Генри тут же достал вторую теперь уже из своего кармана. Мужчина прикурил ему от своей, ещё не погасшей. — Он сам совсем не хотел контактировать с Джонни? — Очень хотел, — Шелтон выбросил сигарету, — но после суда, на котором помимо Одри против него свидетельствовал ещё и мужчина со связями в судебной сфере, это уже весомый повод даже не пытаться принять его сторону для суда, ему вообще было не до любовных дел. Он пытался восстановить репутацию, ибо запретили общаться с детьми по причине его «недостаточного нравственного развития».       С уст Бауэра сорвался нервный смешок. — У меня была ровно такая же реакция. Нравственность, — сквозь зубы проговорил мужчина, — какой цирк.       Он достал ещё одну сигарету и, когда потянулся к Генри за зажигалкой, едва не свалился на него. — Видимо, нам стоило уйти из бара чуть раньше, — сказал Бауэр. Мужчины улыбнулись. Но непринужденный момент долго не длился. Закурив, Натаниэль продолжил историю. — Потом он год пытался добиться возможности хотя бы встречаться с детьми. В конце концов Одри и Грег снизошли и позволили ему общаться с Робби и Стейси. Правда, только в их обществе, с учётом, что для этого ему придётся ехать за тридевять земель только в позволенное время. Красота — не дать, не взять… Но он был рад и этому.       У Бауэра появился в голове вопрос, почему этот запрет распространяется на уже совершеннолетнюю Стейси, а потом вспомнил о Джуди. А с Робби что? У Грега, видимо, слишком уж много рычагов давления. Кошмар, просто ужас.       Натаниэль докурил сигарету, и мужчины пошли в направлении к дому Бауэра. Они шли медленно, оставалось совсем немного. — С того момента, кажется, он решил забыть, что ему нравятся мужчины, — нарушил тишину Шелтон, — а ему они всегда нравились.       Генри всё ещё немного смущался от того, что Нат говорит об этом так спокойно в открытую. — Я-то знаю, — он задумчиво нахмурил брови. — Зачем он женился, не понимаю, если ему ни одна из женщин сильнее, чем как друг, не нравилась? Ах да, так же нужно, так правильно. Мужчина поморщился. — А тебе? — неожиданно для себя выпалил Бауэр.       Он покраснел после того, как спросил об этом. Он было начал ругать себя за то, что это сделал, но понял, что его почему-то уж слишком смутило это его «я-то знаю.» — Мне? — со странной улыбкой переспросил Шелтон, — женщины мне нравятся, да. Ну, и мужчины иногда тоже.       Тема как-то быстро переключилась, Бауэру было очень неловко, что он сам завёл разговор в это русло, однако возвращаться к прошлой теме он не хотел, слишком много вещей ему надо было бы обдумать. Он будто ощущал, что Шелтон ждёт, что он тоже что-то скажет, но он смог выдавить максимально наигранно, будто его эта тема никак не трогает, почти сухое «я понял».       Ясно ему было только одно, радость насчёт того, что он узнал о предпочтениях Тёрнера, разгоралась в его сердце всё сильнее с каждой минутой и он изо всех сил старался снаружи выглядеть невозмутимым, но был уверен, что у него это плохо получается.       И не зря он так думал, Шелтон будто видел его насквозь. — А что насчёт тебя? — как бы непринуждённо поинтересовался Шелтон.       Генри больше всего боялся услышать этот вопрос. Они почти пришли к его дому, оставалось повернуть направо и немного пройти прямо. Он мог бы буквально уйти от ответа прямо сейчас, и ему очень хотелось, но он же не идиот, чтобы так поступать.       Натаниэль, всё ещё ждущий ответа, спокойно добавил: — Если не готов об этом говорить, ты не обязан.       Это его «если не готов» только убедило Генри, что мужчина обо всём догадывается. Да и чего себя обманывать, ему безумно хотелось наконец открыться хоть кому-то. Хотя вместе с тем он переживал, очень. Одно только мешало говорить спокойно: он снова начал чувствовать себя очень волнительно, почти как вчера, когда они только познакомились. — Я не знаю, — неуверенно начал Бауэр, — за мою жизнь у меня были отношения с женщинами и… и они мне правда очень нравились. Мужчины мне тоже нравились. Нравятся.       Шелтон, заметив, как сильно Генри волнуется, положил руку ему на плечо. — Тебе нравится Коул, верно?       Он задал этот вопрос так спокойно и ласково, что Бауэр ответил на него почти сразу. — Это так заметно? — Для наблюдательного в таких вещах человека да, — он лёгким движением смахнул что-то с пиджака Бауэра, — ты очень неловкий рядом с ним, но вместе с тем, очень нежный и внимательный. Ты очень переживаешь о нём и очень интересуешься его жизнью до встречи с тобой. Всё очевидно.       Генри вздохнул. — Очевидно только для меня, если что, — продолжил Шелтон, — ни Чарльзу, ни Лиззи не надо этого замечать, они и не замечают. — А что насчёт мистера Тёрнера? — решился спросить Бауэр.       Через мгновение он смутился настолько сильно, что теперь ему правда хотелось провалиться сквозь землю. Это «мистер Тёрнер» снова вырвалось у него непонятно, почему. — Он не знает. И говорит о тебе исключительно воодушевлённо и непринуждённо, как о друге. Но я не знаю, что у него в голове.       Генри было выдохнул с облегчением, подумав, что Нат ничего не заметил, пока тот не добавил: — Мистер Тёрнер… Очень интересно.       Бауэр закатил глаза. Теперь он чувствовал себя значительно спокойнее. — Мне тут совсем немного осталось, так что мы можем разойтись здесь, — сказал Бауэр, — если ты, конечно, не хочешь зайти. — Нет, не хочу тебя стеснять.       Они обнялись на прощание. От Натаниэля приятно пахло чем-то. Этот запах даже не перебивали сигареты. Что-то вроде жасминового чая.       Когда мужчина развернулся и собрался уходить, Бауэр, спохватившись, схватил его за запястье. — Нат, я надеюсь, разговор о предпочтениях останется между нами. — Разумеется, — Натаниэль приблизился к Генри и погладил его по щеке, — мистер Тёрнер ничего не узнает.       «Зараза.»       Шелтон прогулочным шагом направился в противоположную от Бауэра сторону.       Оказавшись в подъезде, относительно лёгкое расположение духа Генри почти сразу сменилось на тяжелые раздумья о судьбе Коула. Всё-таки много неприятного ему пришлось пережить. Эти раздумья так на него давили, что до своей квартиры он дошёл не на цыпочках, как обычно старался ходить, если возвращается в позднее время, а обычным шагом.       Разумеется, это неминуемо предвещало то, что миссис Плойд высунется из квартиры.       Когда Бауэр достал ключи, соседняя дверь заскрипела и оттуда донёсся хрипловатый голос. — Сколько можно терпеть этот беспредел? — с недовольством, явно адресованным Бауэру, поинтересовалась миссис Плойд.       Бауэр не ответил ей ни слова, он молча повернул ключ и вошёл в квартиру. Сейчас ему не до разборок, нужно многое серьёзно обдумать.