Коул

      Склонившись над огромным книжным шкафом он всё не переставал разглядывать каждый переплёт в попытках найти что-то , чего он мог не заметить в прошлый раз. В итоге он таки смог найти несколько книг Набокова и пару книг довольно известного русского классика, фамилию которого Генри даже про себя проговорить мог с трудом, по этой причине она часто вылетала у него из головы, но едва ему стоило увидеть название книги, он непременно догадывался о том, что автор именно «тот человек со сложной фамилией». Его окликнул Тёрнер, когда он едва собирался достать из шкафа книгу.       Бауэр был в его доме второй раз, но это не помешало ему запомнить в квартире всё, что было возможно запомнить, поэтому искать новые детали в интерьере он не спешил.       Но в этот раз ему не могла не попасться на глаза деревянная дверь с блестящей замочной скважиной в конце прихожей. Из-за того, что свет до того места едва добирался, Генри не заметил её в прошлый раз. Дверь была заперта, но Бауэр не заострять на ней внимания, посчитав, что за ней может скрываться или гардеробная или комната со старым вещами по типу кладовой, поэтому его голову даже не посетила мысль спросить Тёрнера, что же там всё-таки находится. — Я не был готов к вашему визиту, поэтому надеюсь, вы простите меня за то, что еда не свежеприготовленная, — уведомил Бауэра Коул, интеллигентно отодвигая стул, на котором в прошлый раз сидел Генри, от стола. — Что вы! — усмехнулся Генри, — вы и так меня балуете. Я сам готовлю что-то простое для себя на неделю вперёд, так что…       Тёрнер приподнял бровь. Его лицо приняло выражение такого воодушевления, которое обыкновенно свойственно ребёнку, которому разрешили сделать то, что давно запрещалось. — Как хорошо, что вы сказали об этом, — весело подметил он, — я это учту.       До Бауэра вмиг дошло, на что намекает мужчина, и он в очередной раз убедился, что ему стоит почаще думать о том, что он говорит. Он было собрался возразить, но Тёрнер прислонил палец к губам, дав понять, что Бауэру его не переубедить. — Мне просто хочется облегчить вашу жизнь, мой друг, — добродушно сказал мужчина, — к тому же, мою жизнь это никак не усложнит. Вы правда думаете, что готовка занимает у меня много времени? — Ну, разве вы готовили раньше для своих друзей?       Коул немного растерялся, было заметно, что вопрос смутил его. — Нет, — неуверенно ответил он, отводя взгляд, — но что не делается в первый раз? Если вы так переживаете, в утешение вам скажу, что заниматься этим на постоянной основе я не собираюсь.       Последнее предложение он протараторил настолько быстро, словно оно было первым «оправданием», которое пришло ему в голову. Но он явно не хотел продолжать обсуждение этой темы, поэтому завёл разговор другое русло.       Вообще Бауэр не планировал сегодня заходить к Тернеру, у него просто возникла мысль заглянуть к нему на работу. Там его встретила знакомая девушка, и она же сообщила Генри о том, как много «бедному мистеру Тёрнеру» бумаг придётся тащить домой. Разумеется, после этого Бауэр не мог не помочь мужчине с этим.       Поэтому как бы тот не убеждал Генри, что сам справится, Бауэр всё-таки проводил его до самого дома. Точно так же потом у порога дома Коула, мужчина настоял, чтобы Генри у него поужинал. Разумеется, Генри пытался отказаться, ссылаясь на то, что у него ещё куча дел, но вкупе с тем, что он не торопился по делам, когда помогал Тёрнеру, это звучало очень неубедительно, и Бауэру пришлось остаться. — Вам Бенсоны случайно не сообщали о том, что он собираются устроить у себя очередное сборище в ближайшие выходные? — поинтересовался Коул. — Нет, — удивлённо ответил Генри, — может, они звонили, когда меня дома не было… — задумался Генри, — а кто вам звонил? Лиззи? — Чарльз, — ответил Тёрнер. Генри усмехнулся. — Тогда ясно. — Думаете, он до сих пор сердиться? — поинтересовался Коул, и продолжил, не дожидаясь ответа, — глупости! Он, конечно, может обидеться на вас, но чтоб настолько сильно из-за такой мелочи… Нет. Будь это обычный день, Генри бы полностью согласился со словами Тернера, но сегодня, как и в последнюю неделю почти все мысли Бауэра были заняты ссорой Юджином. Чёртов Лейдлоу. Как ему удалось заставить Генри испытывать такое сильное чувство вины? Бедный, несчастный Лейдлоу.       Вообще, Генри чувствовал себя очень странно. Отчасти потому что он почти всю рабочую неделю провёл в одиночестве. Немного непривычно было ощущать на себе косые взгляды почти каждого коллеги, причём не все эти взгляды выражали какую-то явную неприязнь к Генри, скорее, они были следствием того, что многие были удивлены такой выходкой от человека, который всегда вёл себя сдержанно и терпимо со всеми, даже с Лейдлоу, в меру своих возможностей.       Бауэр толком не знал, каким образом о его необдуманном поступке узнал весь преподавательский состав, но что-то ему подсказывало, что основным распространителем информации послужил мистер Кларк, даже Мейси, наверное, узнала о случившемся от него, если от не Юджина, никакая Дженис ей ничего рассказывать не стала бы. Мистер Кларк всегда славился своими высокоморальными убеждениями и слишком длинным языком, поэтому все обо всех можно было услышать от него. Мало того, что он рассказывал то, что не стоило бы выставлять на всеобщее обозрение, он зачастую давал свою субъективную оценку этому. Генри никогда не был человеком, который следит за слухами, поэтому и не придавал большого значения такой особенности мистера Кларка. Но теперь, когда из-за этой особенности все внимание коллектива было приковано к нему, он ощутил неприязнь к этой черте коллеги в полной мере. Да и к самому учителю тоже, по правде говоря. Его неловкое положение подкрепляли размышления о том, что он и правда мог быть в чём-то виноват перед Юджином. Он пару раз сталкивался с ним, и в моменты их встреч тот выглядел таким поникшим и обиженным, что у Бауэра было искреннее желание его пожалеть. Он был уверен, не будь он так знаком с Лейдлоу, он бы сделал всё возможное для его душевного благополучия, но судьба распорядилась так, что им просто не суждено испытывать эмпатию друг к другу. — Генри, — тихо позвал Бауэра Тёрнер, отвлекая его от размышлений.       Бауэр чуть вздрогнул и, улыбнувшись, кивнул головой. — У вас всё хорошо? — поинтересовался Коул, — вы более задумчивы, чем обычно. Если это из-за Чарли…       Почему-то Бауэр не сразу воспринял эту интерпретацию имени Бенсона из уст Тёрнера, ведь только Лиззи его так называла. — Дело не только в моих с ним разногласиях,— начал Генри, несколько виновато отводя взгляд, — я не так давно повздорил ещё с одним человеком… У меня ужасный характер, чёрт подери.       Тёрнер удивленно посмотрел на него и с не меньшим удивлением в голосе попытался переубедить его. — Вы самый приятный человек из всех, кого я знаю, — он потянулся за чайником, чтобы подлить Бауэру чая, — к тому же, разногласия случаются в жизни каждого, с этим ничего не поделаешь.       Бауэр долго молчал, глядя на чашку, снова наполнившуюся горячим чаем, и на пар, который исходит от неё и постепенно растворяется в воздухе. Ему проще было разглядывать это, нежели смотреть на собеседника, которому в очередной раз удалось смутить его. И как у это выходило? Или, скорее, как у Бауэра выходило вести себя, как подросток, каждый раз когда он слышал что-то приятное в свой адрес от Коула. Он ведь достаточно спокойно реагировал на тёплые слова о себе от остальных, а сейчас… Нет, дело в том, что ему нечасто такое говорят. Дело только в этом. — На самом деле, вы правы, — наконец начал Генри, — второй человек, с которым я повздорил едва не оскорбил меня, но… Понимаете, не могу отделаться от мысли, что это было вполне заслужено. Наши с ним отношения нельзя назвать хорошими, они просто никакие. И я не хочу этого менять, понимаете? Не хочу, чтобы мы явно ненавидели друг друга до конца своих дней.       Генри едва снова не начал грустить, но Тернер не дал ему погрузиться в раздумья. Кажется, он понял, о каком человеке говорит Бауэр, но озвучивать этого не стал. — Раз он, как вы говорите, едва не оскорбил вас, слегка поссориться с ним — было самым лучшим стечением обстоятельств, — он коснулся плеча Генри, — но если вы так сильно переживаете, просто поговорите с ним.       Генри отчего-то напрягся. Тёрнер сказал вполне очевидную вещь, он и сам понимал, что если бы ему рассказали подобную проблему, он бы посоветовал точно такое же решение. Но Бауэр в глубине души надеялся, что ему поведают о каком-нибудь ином способе. — Я так надеялся, что вы скажете что-то другое, — он усмехнулся, — в любом случае, именно к такому исходу все и ведёт. Если я, конечно, не хочу обрести кого-то вроде заклятого врага на всю жизнь.       Сейчас Бауэру обиженный Лейдлоу показался действительно реальной угрозой. Такой изворотливый человек как он вполне мог бы доставить Бауэру кучу неприятностей на работе и при этом остаться незамеченным. Удивительно, почему же Бауэр не задумывался о таком раньше, ведь поведение Юджина с ним вполне указывало на то, что Лейдлоу не составило бы никакого труда превратить работу мужчины в сущий кошмар. Почему же он до сих пор не сделал что-то подобное?       Слабый поток ветра, проходивший в комнату, негромко захлопнул форточку. Этот хлопок заставил Генри вздрогнуть. В тот момент, когда он снова вернулся из размышлений к реальности, Тёрнер уже не сидел напротив. Мужчина убрал со стола чашку Генри, единственную оставшуюся на столе посуду. — Вы действительно часто витаете в облаках, — снисходительно произнес Коул. — Прошу прощения, мистер Тёрнер, — растерянно ответил Бауэр, пытаясь найти себе оправдание, — я просто… — Всё хорошо, — вновь усмехнулся Коул, — я вовсе не упрекаю вас в этом. Люди, которые склонны к такому, обычно очень умны.       Бауэр не понял, было ли это похвалой, поэтому молча улыбнулся, ничего не ответив.       За окном солнце уже все ближе опускалось к горизонту, а небо становилось розовато-фиолетовым, оставались считанные минуты до заката. Были слышны крики спешащих домой детей, звонок велосипеда и почти бесшумный звук двигателя автомобиля.       Генри на долю секунды показалось, что этот вечер чем-то напомнил ему вечер из детства. Самый обычный теплый вечер, когда отец в очередной раз задержался на работе, а он с мамой коротали вечер на кухне, рассказывая друг другу истории, Генри, в силу своей юношеской ненасмотренности, рассказывал выдуманные истории, но это было не важно. Они могли просидеть за разговорами вплоть до полуночи и быть настолько увлечёнными, что не замечали, как возвращался отец, всё время удивляющийся, как он говорил, их выдержке. Это воспоминание о словах отца возвратило Бауэра в настоящее, и он вспомнил о времени. Он буквально соскочил со стула да так резко, что тот едва не упал на пол. Тёрнер, протирающий махровым полотенцем только что помытую тарелку, вздрогнув, едва не выронил её из рук. — С вами всё в порядке? — спросил он, будто бы испуганно смотря на мужчину. — Просто я понял, что если не уйду сейчас, — затараторил Генри, ежесекундно кивая головой, что по-видимому должно было убедить Коула, что всё и правда в порядке, — то опоздаю на автобус. — Но вы могли бы посидеть у меня ещё полчаса, — переубеждал уже направляющегося в прихожую Бауэра Тёрнер.       Генри уже стоял у двери, надевая пальто в тот момент, когда Коул посмотрел на него несколько расстроенным взглядом. — Нет, мистер Тёрнер, — твёрдо произнёс Генри, — иначе мне снова придётся оставаться у вас ночевать, а завтра снова на работу. Мне куда удобнее добираться туда от моего дома. Тёрнер кивнул, но его выражение лица не изменилось. — В другой раз, хорошо? —  дружелюбно спросил Бауэр.       У него снова возникло ощущение, что он общается с Коулом, как с ребёнком. И хотя оно казалось ему очень неправильным, он едва мог противиться желанию погладить мужчину по голове и взъерошить его аккуратно уложенные рыжие волосы. Тёрнер наконец расслабился и даже посмеялся. — Не забудьте в следующую нашу встречу вернуть мне книгу, которую вы взяли в прошлый раз, — Коул снова сделался серьёзным, каким бывал обычно.       Бауэр замешкался. Кажется, теперь на ребёнка был похож он. Снова. Он не знал, что и сказать Коулу, ведь он пока что не прочёл и страницы. Пока он, переводя взгляд с одного угла прихожей на другой, лишь бы не смотреть на Тёрнера, пытался придумать оправдание, Коул едва сдерживал смех. — Это шутка, Генри! не переживайте вы так.       Этот возглас показался Бауэру настолько внезапным, что он как-то не успел на него среагировать сразу, лишь через некоторое время выдав притворно непринужденное «Хорошо, мистер Тёрнер».       Прощаясь, Генри, как ему показалось, пожимал руку мужчины несколько дольше и несколько мягче, чем обычно. Тёрнера это вроде бы не слишком смутило, во всяком случае, виду он не подал, но всё-таки Бауэр пообещал себе, что больше подобного не повториться.       Покидая улицу, на которой жил его друг, Бауэр не могу не взглянуть на домик Лейдлоу. Пока он смотрел на него, к нему пришла мысль заглянуть к Юджину и поговорить с ним прямо сейчас, но Генри вмиг осознал всю абсурдность и глупость этой мысли. — В школе, — пробормотал он себе под нос, — все вопросы решим в школе…

***

      На одной из перемен Бауэр попытался найти Лейдлоу. Они таки пересеклись у кабинета физики. Юджин направил свой пронзительный взгляд на Бауэра и замедлил шаг, что явно свидетельствовало о том, что убегать он не собирался. «Хорошо.» — подумал Бауэр и, сделав многообещающий глубокий вдох, начал говорить. — Думаю, нам нужно обсудить, что произошло, если мы не хотим, чтобы наши разногласия не мешали нашим рабочим взаимоотношениям, верно? — Да, — с придыханием ответил Юджин, плавным движением руки поправляя волосы, которые совсем ему не мешали.       Он явно сделал этот жест специально. Но для чего — было для Бауэра загадкой. Однако это как-то повлияло на его восприятие их разговора в целом. Создало некое впечатление того, что он пытается помириться со своей девушкой после ссоры. Это заставило Бауэра чувствовать себя немного неприятно, поэтому он решил, что этот разговор стоит закончить как можно скорее. — Обсудим это сегодня после уроков? Юджин кивнул. — Только вот, — Лейдлоу наигранно вздохнул, — у меня сегодня уроков больше, чем у тебя. — Это не проблема, — твёрдо произнёс Бауэр, прежде всего пытаясь убедить себя, что перспектива просидеть в школе лишних пару часов совсем не тяготит его. — Значит, после уроков на том же самом месте, на котором нас угораздило поссориться в прошлый раз.       Едва Бауэр успел открыть рот, чтобы сообщить о своем согласии, Юджина уже и след простыл. Генри почему-то сильно удивило то, что Лейдлоу хочет встретиться на том же самом месте. Но кто знает, может, этот, непонятный ему молодой человек видел в этом нечто символичное.       Бауэр фыркнул и направился к своему кабинету, заранее переживая о том, что он потратит два часа своего драгоценного времени впустую.       После последнего урока Генри к нему подошёл один из учеников. Это был тот самый злосчастный Чес Палмер, вечно смеющийся рыжеволосый мальчуган с кучей веснушек на лице. Для всех учителей, в том числе и для Бауэра, работа с этим парнем была пыткой. Даже не оттого, что он и не пытался вникнуть в материал, который ему доносили, а из-за того, насколько этот парень способен говорить «острые» словечки, доводящие учителей до белого коленья. Раньше он мог запросто сделать учителю какую-нибудь гадость: что-то вроде кнопки или клея на стуле (на Бауэре, благо, он это не испытывал); теперь же, повзрослев, он мучил учителей, в основном, словесно. А эта его вездесущая мамаша, которая всё время бегала за учителями, утверждая, что её сынок — ангел во плоти, была отдельной причиной неприязни преподавателей к Палмеру. Стоит ли после говорить, что Бауэр совсем не обрадовался ученику. — Ты что-то хотел, Чес? — сухо спросил Генри. — Я хотел спросить, — неожиданно спокойно начал Чес, — почему у меня тройка за эссе?       С этими словами он едва не швырнул свою тетрадку под нос Бауэру.       Бауэр тяжело вздохнул, давая ученику понять, что сие действие ему не особо понравилось, открыл тетрадку, и, быстро пробежавшись взглядом по работе, ответил: — Ну как же, указано ведь, что название темы «Свобода», а ты написал исключительно о минусах её отсутствия… Бауэр закрыл тетрадь и протянул её ученику. — Можно я перепишу? — уверенно спросил Палмер, не торопясь забирать тетрадь у учителя. «Сейчас снова начнётся», — с досадой подумал Генри. Он, как можно спокойнее, попытался напомнить, что он разрешает переписывать работы ученикам только в особых случаях. — Сделайте для меня исключение, — продолжал настаивать парень, повышая голос. — С чего бы это? — с неким азартом в голосе спросил Генри, стиснув зубы, — чтобы твои родители больше не донимали меня, как остальных учителей?       Бауэр позволил себе повысить голос, но тут же понял, что сделал это зря, зря было упомянуто и о родителях. Мужчина понимал, что поступил крайне непедагогично, поэтому тут же извинился перед раскрасневшимся учеником.       Парень опустил глаза и чуть слышно снова начал упрашивать учителя: — Ну пожалуйста, мистер Бауэр. Я просто хочу хоть немного исправить своё положение с успеваемостью, понимаете? — Хорошо, — безмятежно вздохнул Генри, ему тут же на ум пришла мысль о том, что он вполне мог бы сказать ученику, чтобы тот переписал работу сейчас. Тогда получится, что Бауэр потратит два часа не зря, — ты свободен сейчас? Чес радостно закивал и, швырнув портфель на пол, уселся за парту и принялся черкать ручкой по тетрадным листам. Бауэр в это время попытался обдумать, что он скажет Юджину.       Вообще самым рациональным решением будет просто извиниться за своё поведение, не больше. И какой бы соблазн Бауэр не испытывал, он пообещал себе, что ни слова не скажет Лейдлоу о его обычных выходках, дабы не подливать масло в огонь их «бушующих отношений». Генри стал задумываться, насколько изменится отношение коллег к нему после того, как он примириться с Лейдлоу. Исчезновения косых взглядов с их стороны будет вполне достаточно.       Взглянув за окно, он увидел Уоттс, вприпрыжку уходящую от школы. «У неё сегодня нет уроков. К Юджину что ли приходила…» — подумал Генри, но тут же остепенился, убеждая себя в том, что девушка посещала школу по рабочим делам. Кстати, именно её реакция на примирение Генри с Лейдлоу интересовала Бауэра больше всего, если, конечно, она уже не узнала о предзнаменовании этого события. «Какая чушь!» — Готово, — окликнул учителя Палмер, моментально оказавшись у учительского стола, — вы проверите сейчас?       Он смотрел на Генри умоляющими щенячьими глазами, будто бы заранее подготовившись к тому, что учитель ему откажет. Однако Бауэр вовсе не планировал этого делать. Он внимательно изучил то, что добавил к эссе ученик. Палмер всё это время буквально дышал ему в спину, стоя рядом с учительским столом, и взволнованно дёргался временами, нетерпеливо пытаясь дождаться слов учителя. Такое волнение обычно было свойственно отличникам, трясущимся из-за каждой своей оценки, но никак не ему. — Неплохо, Чес, — наконец сказал Генри, — пожалуй, четвёрка тут вполне заслужена. Палмер буквально подпрыгнул от радости. — Спасибо! Спасибо вам! — счастливо вопил ученик. Казалось, он едва сдерживался сейчас, чтобы не наброситься на шею Бауэра и не задушить его в своих объятиях. — Но учти, следующий шанс пересдать работу будет дан тебе ещё очень нескоро, — предупредил Палмера Бауэр, стараясь сохранять серьёзный тон, хотя его самого невероятно воодушевила такая радость ученика. Чес кивнул и с горящими глазами направился к выходу у двери он приостановился. — Мистер Бауэр, — окликнул он учителя. Генри посмотрел на него. — По поводу мамы можете не беспокоиться. Она вас больше не потревожит. Когда ученик покинул кабинет, в глубине души Генри понадеялся, что после такого, остаток его дня не омрачит уже никакой Лейдлоу.

***

      Когда Бауэр в назначенное время вышел на задний двор школы, Юджин был уже там. Едва заприметив Генри, он достал сигарету и стал нервно чиркать спичкой по коробку в попытках её зажечь. Он понял, насколько глупо это выглядит, поэтому занервничал ещё сильнее. Бауэру впервые в жизни предоставилась возможность узреть «великого и ужасного» в таком положении. Но даже это не удивляло его так, как место их встречи, которое Лейдлоу предпочёл выбрать. «На том же самом месте,» — прокрутил Бауэр в своей голове еще раз. Юджин не счёл это странным. Они будто пара школьников, которые выясняют отношения после уроков. Неужели он не мог выбрать место получше? Впрочем, это же Юджин, мать его Лейдлоу. От него можно многого ожидать. — Снова здравствуй, — сказал Генри, чуть спустив шляпу на лоб. — Здравствуй, — ответил Юджин, наконец разобравшись с сигаретой.       Он бросил в сторону Бауэра взгляд, который, судя по всему, должен был заставить мужчину подумать, что его только что заметили. — Ты не хочешь? — спросил Лейдлоу, вынимая сигарету изо рта.       Почему-то Бауэра на долю секунды посетила мысль о том, что Лейдлоу вполне был способен предложить ему уже использованную им сигарету. Мужчине стало неприятно от этой мысли, поэтому напряжение, с которым они начали беседовать, усилилось. — Нет.       Юджин пожал плечами и отвёл взгляд. Его чёрные глаза отражали неяркий солнечный свет, пробивающийся через листву невысоких зеленых деревьев. Из-за темноты его глаз, отражение солнца в них становилось похожим на луну. Лейдлоу изредка прикрывал их, медленно смыкая свои веки, словно специально привлекая внимание к его густым длинным ресницам.       Он молчал, не слышно было даже его дыхания. Изредка кивая головой, он пытался дать понять Бауэру, что тот может начинать говорить. Но тот молча прожигал его взглядом, по которому было заметно, как он волнуется. Тогда он подошёл к нему чуть ближе, дабы, как подумал Бауэр, заставить его чувствовать себя ещё неприятнее, и, чуть закатив глаза, начал диалог сам: — Оказывается, ты совестливый, кто бы мог подумать.       Томно вздохнув, он отвёл взгляд, так как понимал, что Бауэру скорее всего не понравилось, что он построил своё высказывание именно так. Несмотря на язвительность его фразы, Генри заметил, что он говорит совсем неуверенно. — Ну, я ведь всё-таки задел тебя, — на удивление спокойно ответил Генри. Лейдлоу нервно хихикнул и засунул освободившиеся от окурка ладони в карманы пальто. — Да, — негромким голосом произнёс он, начиная медленно покачиваться на месте.       Генри ощутил ещё большее напряжение. Сейчас объект его нелюбви выглядел каким-то уж слишком уязвимым и человечным что ли… Он так же, как и Бауэр, с трудом находил слова; также нервничал, только тут было отличие, что он как-то показывал это внешне. От осознания этого Генри должен был чувствовать себя увереннее во время беседы с ним, но всё было с точностью до наоборот. Казалось, что он несмотря на явную неуверенность, может в любой момент выдать что-нибудь похлеще его обычных выходок. — Ты, конечно, сказал глупость, сам понимаешь? — Генри вопросительно посмотрел на Юджина, тот хмыкнул, уткнувшись себе под ноги, — но я поступил не менее глупо, так отреагировав на неё.       Юджин снова улыбнулся и как-то заметно повеселел, словно выжидал, когда Бауэр начнет винить себя. Когда тот едва набрал воздуха, чтобы продолжить говорить, Лейдлоу резко дернулся с места и подошёл к Бауэру ещё ближе. Генри вздрогнул, внезапно заметив глаза Юджина буквально в паре сантиметров от его лица. Разумеется, его это смутило, и он тут же попытался чуть отдалиться от мужчины, после чего тот снова приблизился к нему. — Продолжай, — тихо прошептал он.       На его лице стало появляться подобие ехидной ухмылки. Он видел, что Генри растерялся, и его явно это забавляло. Заметно было, что он рад, что ситуация снова находится под его контролем.       Такое поведение Лейдлоу также было одной из причин, по которой Генри не любил коллегу. Как можно воспринимать человека всерьёз, когда он даже в тяжелых обстоятельствах не может вести себя искренне? В голове Бауэра снова мелькнула мысль о Мейси. Он всё ещё задавался вопросом, каким образом она смогла влюбиться в этого человека.       Тем временем Лейдлоу всё не собирался увеличивать расстояние между ними. Он в ожидании прожигал Бауэра взглядом, и уголки его губ каждый раз приподнимались, когда Генри тяжело вздыхал, пытаясь перевести взгляд на что угодно, лишь бы не смотреть в глаза Юджина. От его частого неровного дыхания Бауэр ощущал легкий холодок, ставший причиной мурашек, покрывших всё тело. Когда мужчине таки удалось вырваться из «объятий» Лейдлоу, он смог внятно сформулировать то, что собирался сказать обиженному. Он выдал ненамеренно чувственное «прости» после чего из вежливости попытался пожать ему руку. Юджин некрепко обхватил своими тонкими пальцами его ладонь. — Всё хорошо, — с его обычной раздражающей ухмылкой ответил он. Он произнёс это «всё хорошо» настолько манерно и наиграно, что у Бауэра появилось предчувствие того, что он вот-вот ехидно добавит «дорогой мой». — Ещё хочу сказать, — продолжил Генри, после того как убедился, что его предчувствию не суждено подтвердиться, — что прекрасно понимаю, насколько неприятен тебе.       Именно в этот момент Лейдлоу отдернул свою ладонь от руки Бауэра. Его ухмылка на долю секунды исчезла, но тут же вернулась и приобрела ещё более неестественные и раздражающие черты. — Ты, чего уж таить, сам мне не слишком нравишься, — наконец отвернувшись от коллеги, добавил Бауэр, — поэтому зачем нам страдать друг от друга?       Мужчина замолчал, словно ждал очевидного ему ответа на свой вопрос. Разумеется, никакой реакции не последовало. Только шум шелестящих листьевкак-то прокомментировал слова Генри. — Я просто хочу, чтобы ты понимал, что, — он замешкался, — что этот наш разговор он… — Ни к чему не ведёт, — дополнил Юджин тихим голосом. — Именно, — Бауэр щелкнул пальцами, — я просто хочу, чтобы ты не думал, что я после этого захочу сблизиться с тобой. Бауэр расхохотался. Этот хохот скорее был вызван, скорее, тем, что он всё ещё нервничал, нежели тем, что его действительно развеселили собственные слова. — Я не доставлю тебе больше никаких неудобств, надеюсь на ответные действия с твоей стороны. — Разумеется, — прошептал Юджин. — Просто давай сведём всё наше взаимодействие к минимуму? Общение вне рабочего процесса исключим вовсе. — Это означает, что мы даже не здороваемся? — с толикой сожаления в голосе спросил Юджин. — Именно так. Юджин, отвернувшись, негромко, но отчетливо произнес сквозь зубы: — Это уже позволь мне решать.       Эти слова прозвучали для Бауэра как гром среди ясного неба. Он понятия не имел, почему Лейдлоу снова так отреагировал, ведь он же действовал в интересах их обоих. Они не нравятся друг другу, так почему бы тогда каждому не забыть о существовании второго, тем самым делая свою жизнь проще? — Я не в праве запретить, — собрав остатки терпения в голосе ответил Бауэр, после чего поспешил покинуть это злосчастное место. — Именно, — истерично прокричал Лейдлоу ему вслед.