Коул

      Следующий день тянулся невероятно медленно, несмотря на то, что по расписанию у Генри уроков было не много. Он посматривал на часы каждые пятнадцать минут, в ожидании окончания рабочего дня. После него он планировал заглянуть в кофейню, потому что надеялся, что встретит там Коула и отдаст ему книгу, которая теперь не давала ему покоя гораздо сильнее чем та, что загадочным образом пропала.       С Мейси он не пересёкся ни разу, хотя заходил в учительскую довольно часто. У него создалось чувство, что девушка нарочно избегает встречи с ним. Бауэр не понимал такого поведения, ведь между ними не случилось никакой ссоры. Что ж, ему пора смириться с тем, что все его знакомые будут либо с дотошностью расспрашивать о его личной жизни, либо яростно будут пытаться её устроить. Юджина ему тоже наблюдать не пришлось. У того занятия сегодня начинались позже, чем у Бауэра, однако выходя из школы Генри заметил его рядом с пешеходным переходом, что заставило его пойти иным путём, надеясь, что Лейдлоу мог его не заметить. Он не мог спокойно смотреть на этого человека, после того, что рассказала Бауэру об отношении Лейдлоу к нему Мейси, и, не переставая анализировать его поступки, никак не мог найти логику в таковом поведении. Это было что-то на уровне начальной школы, когда девочка жалуется, что мальчик дёргает её за косички, а ей говорят, что она просто ему нравится, и так он проявляет свои знаки внимания.       Эта дорога была чуть длиннее, чем та, которой Бауэр шёл обычно, но он как раз успел подойти к кафе в то же время, что и вчера, минута в минуту. Войдя в помещение, он внимательно там всё осмотрел в поисках Тёрнера. Увы, его он тут не нашёл. Бауэр решил подождать какое-то время, Тёрнер мог зайти позже. Он сел за столик, который по загадочному стечению обстоятельств снова оказался свободным. Тут же заметивший его знакомый официант пулей подлетел к нему. Его приветливая улыбка мгновенно сменилась на выражение сильного удивления. — А где же… — Без понятия, — равнодушно ответил Генри, не дав мужчине договорить, — зелёный чай, пожалуйста.       Заказ явно смутил его ещё больше, видимо, он подумал, что всё совсем плохо, и сделал лицо, буквально говорившее что-то вроде: «Я очень сочувствую, что вы разошлись, такая красивая пара была.»       Генри не переставал поражаться, как же всё-таки люди любят верить в придуманные ими же отношения, а самое главное — вера эта настолько сильна, что поколебать её не может вообще ничто, включая заявление людей, на которых уже навесили ярлык «парочка», о том, что они простодрузья.       Поднося чай, официант вновь взглянул на Генри с таким сопереживанием и такой печалью, с какой смотрят на похоронах на вдовца. Бауэр попытался не заострять внимание на этом взгляде и сосредоточился на ожидании своего знакомого. Он осторожно сделал глоток чая. Его вкус оказался неожиданно очень ярким, можно даже сказать, бодрящим. И почему Генри раньше его не заказывал?       Время тянулось невыносимо медленно, минута со скрежетом сменяла другую и вот, наконец, прошёл почти час с того момента, как Генри пришёл сюда. На огромных часах стрелки показывали полвторого. Это время, спустя десять минут после которого, Коул ушёл. Однако Бауэр высидел эти десять минут здесь, более того, потом он решил пробыть здесь до двух, но Тёрнер так и не появился, Генри пришлось вернуться домой.       Он снова позвонил ему, и снова не ответил никто. Он снова положил эту книгу на самое видное место, чтобы не забыть о ней, однако этого не требовалось, поскольку она и её владелец и так не выходили у него из головы. Завтрашний распорядок Бауэра не позволял ему снова заглянуть в кафе в то время, в которое, предположительно, был обеденный перерыв у Коула; ведь уроков было гораздо больше, плюс родительское собрание вечером, так что с Тёрнером встретиться явно не получится. Тогда Генри решил набрать Элизабет, может быть, он мог бы передать книгу ей, и уже она отдала бы её Коулу. Трубку сняли мгновенно, и это, к счастью, сделала Лиззи, а не Чарльз. Бауэр поздоровался с девушкой, та тоже поприветствовала его счастливым голосом. Не задавая лишних вопросов, Генри сразу же объяснил ей сложившуюся ситуацию и спросил, может ли она чем-то ему помочь. — Прости, Генри, — с сожалением вздохнула, — на это у меня совсем нет времени, но, — чуть громче сказала она, начиная будто перебирать что-то, шурша какими-то бумажками, — я могу дать тебе его рабочий номер, и ты позвонишь ему. — Нет-нет, — начал открещиваться Бауэр, — на работу ему я звонить не буду. — Это ещё почему? — Будет как-то странно… — замешкался Генри, — ведь он сам не давал мне этого номера. — Ладно, — хихикнула Лиззи, — я позвоню ему сама и всё расскажу. Потом перезвоню тебе и скажу, что он решил. Бауэр охотно согласился. — Вы так быстро сдружились, надо же… — произнесла Бенсон, мечтательно вздохнув, — хорошо же, что ты всё-таки пришёл к нам в субботу, согласись? Генри действительно был бы рад обсудить это с ней, но тут из-за двери одной из ближайших квартир высунулась голова миссис Плойд, невероятно вредной старушки, которая, казалось, не покидала своей квартиры никогда, и также редко давала кому-то из её соседей спокойно поговорить по телефону, при этом сама им не пользовалась. — Мистер Бауэр, — скрипящим голосом сказала она, — можно обеспечить тишину? И Генри пришлось прекратить свой разговор с Элизабет.       Оставшийся день все его мысли были заняты ожиданием звонка от Бенсон, он подбегал к телефону, едва слышал заветные звуки, но по итогу оказывалось, что звонили не ему, а кому-то из соседей. Засыпать ему тоже пришлось в ожидании, вряд ли Элизабет могла позвонить ночью, но выбросить из головы такую возможность развития событий Бауэр не мог. После полуночи он все-таки заснул, причём довольно-таки крепким сном, позволившим ему выспаться за не слишком долгое время.Он вовремя проснулся, спокойно собрался, но снова побежал на автобус, не позавтракав.       Первые три урока прошли наилучшим образом. После них в расписании Бауэра было окно, которое он решил провести в столовой за чашечкой кофе и проверкой тетрадей, он решил заранее начать делать это, чтобы освободить себе вечер.       Едва он успел спокойно расположиться за столиком, таким же светлым, как и вся столовая, рядом с высоким и широким окном, как к нему подлетела Уоттс и присела рядом, бросив свою сумку на стол перед глазами Генри. Мужчина посмотрел на девушку. Сегодня она просто светилась, её невероятно широкая улыбка и самодовольный взгляд дали Бауэру понять, что сейчас она будет чем-то хвастаться. — Здравствуй, Мейси. — Ты был не прав, Бауэр, — не поприветствовав его в ответ, сказала девушка и отвела взгляд, — насчёт Юджина, он гораздо более открытый, чем ты думаешь. Тут Бауэр понял в чём дело. Она всё-таки поговорила с Лейдлоу. И, по-видимому, разговор сложился очень неплохо. — Ясно, — робко улыбнулся Генри, снова переводя взгляд на одну из тетрадей, — поздравляю. — После нашего последнего разговора с тобой я наткнулась на него, когда шла домой, мы с ним разговорились, и я случайно выдала, что он очень интересный человек, после чего услышала аналогичную фразу от него в мой адрес, — она мечтательно подняла взгляд, уставившись в потолок, — дальше — больше. Бауэр кивнул всё с той же улыбкой, не отводя взгляд от страниц. — Неужели ты не можешь отвлечься от работы? — протяжным голосом произнесла Уоттс. — Нет, — невозмутимо ответил Бауэр, — я же сейчас на работе. Но, — добавил он, поймав на себе недовольный взгляд девушки, — это не мешает мне тебя выслушать. Взгляд Мейси сменился на снисходительный. — Он проводил меня до дома, я из вежливости решила напоить его чаем, потом, когда он уходил, то обнял меня на прощание, а я легко дотронулась своими губами до его щеки, так легко, что он, наверное, даже не заметил, — девушка всплеснула руками, — думаю рассказать ему о своих чувствах. Генри поначалу ничего ей не говорил, зная, что его ответ Уоттс не понравится, но она очень ждала, что он скажет что-нибудь. — Мне кажется, не стоит торопить события. Ведь, по сути, это был ваш первый контакт вне работы, поэтому ты ещё недостаточно хорошо его знаешь, так что дружбу с ним начать ты вполне можешь сейчас, а об отношениях с ним я бы на твоём месте пока не задумывался.       После последней фразы Генри прислонил к губам ладонь и резко отвёл взгляд от девушки. Было в этой фразе нечто, заставившее почувствовать Бауэра, будто он сказал какую-то скабрёзность. Девушку рассмешило сие действие. — Ты мне уж точно не конкурент, — задорно подколола его она, рассмеявшись. Генри тоже постарался посмеяться, надеясь как-то развеять назревшую неловкость этой беседы. Его попытки сменить тему разговора прервала рыжеволосая девушка в зелёном платье, вбежавшая в столовую, громко постукивая невысокими каблуками своих туфель. Это была та самая Дженис Кроуфорд, которую так не любила Мейси. Она преподавала математику, как и Юджин. Но ученики любили её больше, ведь она была добрее и справедливее, всегда проявляя понимание по отношению к ним. Лейдлоу же, напротив, все в коллективе знали как того самого противного учителя, чьи уроки с удовольствием не посещал бы почти каждый ученик, за исключением заядлых ботаников. Возможно, Кроуфорд не нравилась Мейси именно из-за такого контраста между ней и объектом её обожания, считая, что Лейдлоу недооценивают. — Здравствуй, милая, — протяжно проговорила Уоттс, улыбаясь сквозь зубы, — что-то случилось? Дженис кивнула, ничего не ответив девушке. — Генри, — отдышавшись начала она, — на телефон в учительскую позвонила какая-то девушка, тебя спрашивает, сказала, что у неё что-то очень срочное. «Элизабет… Как всегда в своём репертуаре.» — подумал Генри, складывая тетради у сумку. — Девушка, — ехидно протянула Мейси, — всё с тобой ясно Бауэр. Сейчас Генри меньше всего хотелось обращать внимания на слова Уоттс, поэтому он пропустил их мимо ушей. Кроуфорд схватила Бауэра за запястье и побежала в учительскую, волоча мужчину за собой. — Не переживай ты так, — успокаивал почему-то обеспокоенную девушку, — с той, которая мне позвонила, уж точно ничего страшного не случилось. — Надеюсь, — кивнула Дженис, подводя Бауэра к телефону. Когда Генри взял трубку в руки, девушка ушла. — Алло, — подал сигнал Бауэр. — Я позвонила ему на работу только сегодня, — виновато произнесла Бенсон, — так уж получилось. Но я поведала ему всё в деталях, как ты и просил. Сначала он предложил, чтобы сам пришёл к тебе и забрал книгу, раз уж это так тебя беспокоит, но я знала, что ты не одобришь этого, и проинформировала его об этом. Он сказал, что у него сегодня сокращённый рабочий день, поэтому он ждёт тебя у себя после шести. Удобно ли тебе? — Вполне, но я приду к нему намного позже шести. — Передам, — ответила Бенсон и тут же бросила трубку.       Бауэру, естественно, соврал насчёт «вполне удобно». Родительское собрание, на котором зачем-то должен присутствовать учитель обществознания, было назначено на пять вечера. Продлиться оно должно не меньше часа, если взять в учёт время, когда Генри доберётся до дома, чтобы привести себя в порядок; Бауэр освободится не раньше семи. Плюс, неблизкий путь до Тёрнера тоже отнимет немало времени. Генри даже в течение дня подумывал перезвонить Лиззи и сказать, чтобы она передала Коулу, чтобы тот всё-таки приехал сам; но не делал этого, он не хотел доставлять какие-то неудобства ни девушке, ни Тёрнеру.       После окончания уроков Генри решил не ходить домой. За составлением плана уроков и проверкой тетрадей он просидел вплоть до собрания. В этот раз пришло на удивление мало родителей. Зато все из присутствующих были чем-то недовольны. И если у некоторых были справедливые претензии к тому же Лейдлоу, например; то остальные придирались к каждой мелочи, начиная с двойки, поставленной кем бы то ни было ещё в начале года за какую-нибудь контрольную, а сейчас дело близилось к его окончанию. Однако к Генри никаких претензий ни у кого не возникло, лишь после собрания, его окликнула мать Чеса Палмера, довольно-таки хулиганистого мальчишки, и попросила почаще давать тому индивидуальное домашнее задание, чтобы он попытался подтянуться со своей твёрдой тройки на четвёрку. С чего бы Бауэру это делать? Поспешно покинув здание школы, Генри вновь столкнулся с Лейдлоу. Его отталкивающе ехидный взгляд давал понять, что он планирует сказать Бауэру что-нибудь не слишком приятное. — Юджин, не сейчас, — сказал Генри, быстро проходя мимо него. Он побежал к остановке. Двери автобуса захлопнулись, едва Генри в него запрыгнул. По приходу домой Бауэр сразу начал приводить себя в порядок. В его шкафу, который никогда не был битком набит одеждой, стало сложно найти нужную рубашку. Как и было всегда, когда мужчина куда-то спешил. Спустя несколько минут перебирания вещей, он, наконец, наткнулся на светло-сиреневую рубашку, которую он редко куда-то надевал, она была невероятно помятой. Сначала Бауэр принял решение погладить её, но утюг сейчас тоже находился непонятно где, поэтому пришлось надеть светло-оранжевую. На заморочки с брюками времени особо не было, поэтому из пар он просто выбрал самую тёмную. Пиджак надевать не стал, а вот снова выйти без галстука он не мог себе позволить и, конечно же, чуть не переломал себе пальцы в попытках завязать его. Хотя он всегда прекрасно справлялся с этим, но когда он куда-то спешил его настигала непонятная череда неудач. Вызывая такси, он снова помешал миссис Плойд, у которой сегодня невероятно болит голова (а когда она у неё вообще не болела?). Автомобиль он решил подождать на улице. Пока он стоял, бессмысленно созерцая горизонт, солнце опустилось значительно ниже, а голубое небо начало приобретать розоватый оттенок.       Дорога на такси тоже была не быстрой. Зато, глядя за стёкла автомобиля, Генри смог рассмотреть новый путь от своего дома к дому Коула в деталях. Поначалу в его поле зрения попадали только несколько этажные дома, ничем не отличающиеся от того, в котором он проживал, разве что выкрашены были все в разные цвета, это и было индивидуальной особенностью каждого. Дальше шло несколько оживленных кварталов, в которых магазины одежды чередовались с продуктовыми. Единственным источником чего-то светлого среди всего этого стало небольшое, но очень выделявшееся здание кинотеатра. Его глянцевый фасад отражал всё, находящееся рядом, получше какого-нибудь зеркала, хотя бы поэтому его уже было сложно не заметить, сверкающая вывеска бросалась в глаза уже во вторую очередь. Рядом с этим зданием почему-то не было ни души, может, потому что день рабочий, и большинство здешних работников этим вечером занято покупкой еды и одежды, не до походов в кино им сейчас.       Вот машина завернула на улицу, на которой находились частные домики, иногда там, конечно, просматривались какие-нибудь небольшие магазинчики, но они меркли на фоне таких разных домов. Поэтому эта улица совсем была не похожа на ту, на которой жили Бенсоны. Тут были всевозможные домики: деревянные и кирпичные, ярко выкрашенные и тусклые, двухэтажные и одноэтажные, с плоской крышей и с выступающей треугольной. Людей на улице было не слишком много, а среди тех, которые всё-таки встретились, преобладали в основном дети, играющие в догонялки или неспешно прогуливающиеся пожилые люди, делающие иногда замечания молодому поколению по поводу их беспокойного поведения.       Наконец они подъехали к нужному дому. Расплатившись с водителем Бауэр подошёл к огромной деревянной входной двери, пройдя через не закрытую оградку, и позвонил в звонок. Пока Генри ждал, когда ему откроют, он решил сразу достать книгу. Когда дверь распахнулась, Бауэр сразу же протянул её Коулу, который и даже поприветствовать его не успел. Он взял книгу, затем пожал руку Генри. — Спасибо, мистер Бауэр, проходите. Тёрнер кивнул в головой в сторону прихожей, приглашая Генри в дом. — Не стоит, — возразил тот, — я не планировал задерживаться. Да и к тому же, как-то неудобно, — он отошёл от двери. — А мне неудобно, что вы проехали полгорода, чтобы отдать мне эту несчастную книгу. Не заставляйте меня чувствовать это неудобство до конца моей жизни.       Тёрнер прозвучал очень убедительно, поэтому Бауэр покорно вошёл в дом. В прихожей было неожиданно светло из-за пола, который отражал свет неяркой лампочки. Бауэр даже зажмурился. Коул помог ему снять пальто и повесил его на деревянную вешалку, после чего проводил его до ванной комнаты. — Кухня с левой стороны от входа, я буду там, думаю, вы меня найдёте. Последнюю фразу он сказал с почти незаметной усмешкой, Бауэр немного смутился.       Зеркало над раковиной блестело так же, как и все остальное в ванной. На подставке над ванной стояло огромное количество разных гелей для душа, шампуней, бальзамов для волос, что это наводило на мысли о том, что у Тёрнера всё-таки есть сожительница, однако одна зубная щётка, стоявшая всё на той же подставке, разрушила это предположение.       Выходя из ванной, Генри проследовал на кухню. Он действительно смог её найти. Едва он вошёл туда, почувствовал невероятно резкий запах жареного, заставивший его желудок напомнить о том, что Бауэр сегодня ни разу не соизволил его наполнить. — Присаживайтесь, куда хотите, — сказал Коул. Рядом с чёрным столом, не накрытым скатертью, стояли два таких же стула. Бауэр расположился за тем, который стоял ближе к углу кухни. — Надеюсь, вы любите французскую кухню. Он поставил в центр стола тарелку с цыплёнком. Генри даже не знал, какое оригинальное название у этого блюда. — Я не привередлив к еде, — ответил Генри, не отводя взгляд от блюда, — так что вам не стоило заморачиваться по этому поводу. — Глупости, — ответил Тёрнер, наполняя тарелку Бауэра, — я всегда готовлю что-то вкусное, не тратя на это много времени, поэтому даже не переживайте. Выложив на тарелки несколько кусков, он отошел, чтобы налить чай. — Чёрный или зелёный? — спросил Тёрнер, расположив руку между двумя заварниками, один из которых был таким же белым, как и тарелки, а другой — светло-бежевый с бордовым узором. — Зелёный.       Налив чай, Коул поставил две чашки, которые отличались друг от друга так же, как заварники, он без вопросов пододвинул бежевую к Бауэру. Затем выставил на стол хлебницу, в которой лежали тонко нарезанные ломтики чёрного и белого хлеба, казалось, что по своей ширине они были одинаковы. — К чаю у меня, увы, ничего нет. Не представилось возможности купить. Извините. — Боже, — воодушевленно вздохнул Генри, — вы и так потратили свое время на готовку ужина и на ожидание меня. Думаете, меня возмутит то, что с чаем ничего пожевать не удастся?       Коул усмехнулся, и они приступили к трапезе. Цыпленок был покрыт аппетитной золотистой корочкой, что вкупе с прекрасным запахом еще сильнее разыгрывало аппетит. Стоит ли говорить, что на вкус сие блюдо было бесподобно? Мясо было невероятно нежным и сочным, при этом оставляя вкус невероятно ярким. Можно считать подобный ужин своеобразным пиршеством для Бауэра. Нет, он, конечно, был вполне способен приготовить что-то подобное, имея рецепт, но он вряд ли стал бы это делать без особого повода, он не любил заморачиваться касательно еды; а что-то ему подсказывало, что Тёрнер не редко практикуется в готовке подобного, раз получается так невероятно вкусно и настолько сытно, что к хлебу Генри и притрагиваться не стал. К слову, Тёрнер закончил есть гораздо раньше, но терпеливо ждал Бауэра, даже не смотря в сторону чашки с чаем. Это было как показателем невероятной вежливости и терпеливости, так и причиной того, что Генри еще сильнее начал чувствовать себя неловко, предполагая, что приносит Коулу много неудобств. Из-за этих чувств он, полностью опустошив тарелку, соскочил с места, и решительно, будто на автомате, направился в сторону раковины, чтобы помыть использованную посуду. — Вы с ума сошли? — удивленно воскликнул Тёрнер, осторожно придерживая его, — сядьте. — Право, мне неудобно, что вам приходится… Тёрнер поднёс указательный палец к свои губам, после чего Бауэр замолчал. — Вы — мой гость, — отрывисто проговорил он, — примите этот факт наконец, не обременяйте свои мысли заботами о моих прямых обязанностях, как хозяина, и позвольте мне поухаживать за вами. Последнюю фразу Коул произнёс с особой теплотой, заставив Генри расслабиться.       Взяв в руки чашку, Бауэр впервые за это время выглянул в окно. За стёклами было расположено несколько больших пустых клумб, справа от которых выделялась одна маленькая, в которой уже распустились не слишком большие по размеру цветки, большинство из которых были сиреневые, чуть меньше было розовых и всего один белый, расположенный прямо посередине клумбы, из-за чего привлекал к себе гораздо больше внимания, чем остальные. — Гиацинты, — произнёс Тернёр, заметив пристальное внимание Генри к тому, что располагалось за стеклом, — не очень люблю эти цветы, но, странное дело, избавиться от них почему-то руки не доходят. Провозился с ними я немало, при этом посадил их только в этом году и уже не могу на них смотреть. — Красивые, — с детским восхищением произнёс Бауэр. — Могу хоть всю клумбу отдать вам, — с манерной решимостью сказал мужчина. Генри рассмеялся. — В пустых клумбах посажена гортензия. Она должна распуститься в июле, если посчастливится, может, чуть раньше. Бауэр начал рисовать в воображении картины сада, наполненного этими распустившимися гортензиями. Это должно быть невероятно красивым зрелищем. — Вы необычный человек, Генри, — сказал Тёрнер, глядя на увлеченного своими фантазиями Бауэра. Эта фраза заставила мужчину вздрогнуть не то из-за того, что внезапно прервала тишину, не то из-за неожиданности своего содержания. — Почему? — робко поинтересовался гость. — Вы, — начал Коул, — просто очень внимательны. Тёрнер перевёл взгляд на окно и вновь занялся загадочным созерцанием горизонта, наконец прервав зрительный контакт с Бауэром. — Да и сами посудите, — тоном в разы непринужденней добавил он, — станет ли обычный человек так переживать из-за книги, стараясь вернуть её как можно раньше. В самом деле, это очень великодушный поступок. Это высказывание прозвучало настолько весело, что создалось впечатление, что Коул попытался перечеркнуть им предыдущее, видимо, потому что счёл его не слишком уместным; однако в памяти Генри оно все равно осталось. Бауэр опустошил чашку и улыбнулся, пожимая плечами. После запоздалого ужина они проследовали в гостиную, которая была довольно-таки темной по сравнению с комнатами, которые Генри видел до этого; несмотря на то, что окно, расположенное в ней, было невероятно огромным. Из окна открывался вид на не слишком оживлённую часть улицы, всё бы ничего, но высокий столб фонаря, расположенный близко к этой стене дома, значительно портил вид. Справа и слева висели бордовые шторы из слегка поблескивающей напоминающей шёлк материи. На стенах были персиковые обои, они были светлыми, но на фоне остальных предметов интерьера, комната от них светлее почему-то не казалась. На полу лежал бордовый ковёр, по своему оттенку слегка нежнее цвета штор. Почти посреди комнаты стоял массивный диван, рядом с которым располагалась тумбочка, на которой стояла небольшая лампа. Но главными атрибутами интерьера были огромный шкаф с книгами и книжная полка, по своему размеру ничем ему не уступающая. — Можно я посмотрю, что здесь есть? — Генри указал на полку. Тёрнер кивнул.       Генри начал рассматривать книги, осторожно проводя пальцами по переплетам каждой. Тут, казалось, была целая библиотека. Были книги в обложках всех цветов, в переплетах любой твёрдости, с разными произведениями разных авторов, начиная романом «Отверженные» Виктора Гюго, заканчивая всеми четырьмя томами «Войны и мира» Льва Николаевича Толстого.       Также Генри отметил, что было уж очень много книг Томаса Вульфа, плюс, было даже несколько экземпляров одного и того же произведения. Хотя это неудивительно, если вспомнить разговор Генри и Тёрнера о литературе. Бауэр взял в руки первый том «О времени и о реке» и, не спрашивая разрешения у хозяина, начал шелестеть старыми желтоватыми страницами. — Если заинтересовались, могу одолжить на время, — сказал Коул, напоминая Генри о своем существовании. — Простите, — Генри мгновенно поставил книгу на место, испытывая невероятное чувство стыда за своё поведение. — Я говорил абсолютно серьёзно, — вздохнув, сказал Тёрнер, — не волнуйтесь вы так. Меня радует, что вы стали чувствовать себя более раскованно. Это даёт мне понять, что вам комфортно в моём обществе. После этих слов Генри вновь потянулся за книгой и после кивка Коула уверенно взял её. Присев на диван рядом с мужчиной, Генри шутливо поинтересовался: — Когда же я вам эту книгу буду возвращать? — Когда посчитаете нужным, мой друг, — Тернёр снова улыбнулся.       Бауэр поймал себя на мысли, что невольно слишком часто стал замечать такие мимолетные улыбки Коула. Было удивительно, что во время такого, казалось бы, незначительного движения его голубые глаза становились немного ярче. Вообще, оттенком глаз Коула можно было восхищаться бесконечно, он был сравним разве что с глубиной оттенка неба в очень жаркий летний день. После таких ассоциаций, Бауэр взглянул за окно. Это самое небо уже стало почти совсем тёмным. — Время, — воскликнул Генри, — сколько сейчас времени? Он не стал дожидаться ответа Коула, и его взгляд сам начал бегать по комнате в поисках часов. Часы были расположены почти за шкафом, поэтому бросались в глаза не сразу. Стрелки на циферблате показывали десять часов сорок пять минут. — Нужно идти. С этими словами Генри в панике соскочил с дивана и побежал к входной двери. Он уже надел свои туфли, когда Коул подошёл к нему. — И вы в такое время собираетесь уходить? — спросил Тернёр. — Вызовите мне такси, пожалуйста, — сказал Генри, проигнорировав вопрос Коула. — Послушайте, хотите добраться домой к рассвету? Сейчас машина быстро не подъедет, плюс, вы живёте на другом конце города. Генри вытаращил глаза на Тёрнера. «Неужели он собирается…» — Переночуете у меня? — непринужденным голосом предложил Коул, — утром такси отвезёт каждого из нас к нужному нам месту работы. Если вам будет нужно забрать что-то из дома, то тоже заедете за этим утром.       Генри ничего не нужно забирать, он управился с рабочей рутиной ещё в школе. Он не был до конца уверен, стоит ли ему уйти. В добавок ко всему, ему не хотелось на цыпочках пробираться по к своей квартире в страхе, что из-за скрипящей двери одной из квартир может показаться силуэт миссис Плойд, чей слух в будние ночи был особенно чуток, а та своими замечаниями и претензиями может поднять на уши весь этаж. Однако он ждал, что Тёрнер назовёт еще одну причину, почему Генри лучше остаться. — Я никак не стесню вас? — неуверенно спросил он. — Как вы можете стеснить меня ночью во время сна, находясь в другой комнате? — Коул похлопал Бауэра по плечу, — не глупите. Бауэр дал ответ, который с большой натяжкой можно было назвать конкретным согласием.       Тёрнер выделил ему пару полотенец и даже зубную щетку, которая, как он утверждал, была лишь одной из нескольких запасных. Постелил он ему на том самом диване в гостиной, после чего оставил Бауэра, чтобы тот спокойно подготовился ко сну.       Очевидно, пижамы у Генри с собой не было, это стало очередным поводом для него, чтобы почувствовать себя неловко, поэтому сняв одежду, он мгновенно юркнул под одеяло, чтобы Коулу, который мог войти в комнату в любой момент, не пришлось любоваться его нижним бельём. — Ну, — обратился к гостю вошедший в комнату Коул, — ещё раз напомню вам, чтобы чувствовали себя, как дома. Если что-то будет нужно, не стесняйтесь обратиться, — он задёрнул шторы, — я в комнате, что справа от этой. Касательно утра, я разбужу вас в шесть двадцать. Наш рабочий день начинается примерно в одно время, поэтому вы успеете, — после этих слов Коул погасил основной свет в комнате, — спокойной ночи.       Генри выключил светильник на тумбочке, ничего не ответив хозяину. Когда тот ушёл, он укутался в одеяло, очень легкое и мягкое, подушка была такой же. Само постельное бельё было очень гладким, приятным на ощупь и прохладным. Диван был не слишком мягким, но долго ворочаться не пришлось. В любом случае, в этой обстановке ему удалось быстро заснуть, не допуская мыслей о каких-либо заботах.       Он проснулся утром чуть раньше, чем должен был. Через небольшой промежуток между шторами просматривался клочок розоватого предрассветного неба, а через открытую форточку было слышно, как едва-едва начинали чирикать птицы. Генри не стал дожидаться назначенного Тёрнером времени, он поднялся с дивана, оделся и убрал постель, аккуратно пожив её на тумбочку. После этого он тихими осторожными шагами направился на кухню, с которой уже слышались какие-то звуки. Войдя туда он увидел Тёрнера, уже закончившего с готовкой завтрака. После того как Генри окликнул его, Коул вздрогнул. — Я чувствовал, что вы проснётесь раньше назначенного времени, — он щёлкнул пальцами, после чего указал на стол, — яичница или тосты? — Можно, пожалуйста, только чай, — ответил Генри, усаживаясь за то же место, на котором сидел вчера, — или кофе, если есть. Тёрнер протянул ему чашку с ароматным напитком. — Относитесь к тем людям, которые пренебрегают завтраками? Бауэр кивнул. — Как угодно. После окончания трапезы, Тёрнер вызвал такси, которое пришлось прождать около двадцати минут, но даже при таком раскладе времени оставалось немало, и они успевали.       Генри не заходил в автомобиль, остановившись около него, и ждал, когда подойдёт Тёрнер, запиравший дом на ключ. Из оранжевого домика с пёстрой красной крышей выбежал очень торопившийся человек. Быстро запирая дверь, он не сразу смог повернуть заевший в скважине ключ, поэтому пару раз выругался. Это было не громко, но достаточно отчётливо, чтобы Бауэр услышал знакомые нотки в этом голосе. После того, как мужчине удалось закрыть дверь, он, спустившись по лестнице, ускорил шаг, собираясь направиться в сторону автобусной остановки. В этот момент он невзначай бросил взгляд в сторону дома напротив и заметил Бауэра.       Предположения Генри касательно личности этого человека оказались верны. Юджин Лейдлоу собственной персоной. Сегодня он был в другой одежде, в добавок к этому, он нацепил на свою голову нелепую шляпу. Генри не разу не доводилось видеть Лейдлоу в шляпе, Бауэр даже думал, что он в принципе не признаёт этот предмет гардероба, однако нет. Юджин, судя по всему, так торопился, потому что опаздывал на автобус. Это заставило Бауэра вспомнить, что сегодня его рабочий день начинается позже, чем обычно. В который раз поражаясь своей рассеянности, он решил не сообщать Коулу об этом, поскольку счёл это бессмысленным при таких обстоятельствах.       Остановившийся Лейдлоу тоже был удивлён такой встрече, от чего его лицо будто бы скорчилось, однако вмиг переменилось, когда Юджин, по-видимому, собирался что-то сказать Бауэру. Его глаза засияли, а уголки губ приподнялись, изображая что-то отдалённо похожее на улыбку. Но стоило ему набрать воздуха для того, чтобы что-то сказать, как к машине подошёл Тёрнер, после чего Бауэр спешно запрыгнул в автомобиль.