Вопреки всему, мой выбор - ты

Гори, но не сжигай, иначе скучно жить! Гори, но не сжигай — гори, чтобы светить! ©Lumen

Двое: мужчина и женщина. Он ведёт на поводке двух собак, твёрдой рукой не позволяет ротвейлеру и немецкой овчарке тянуть поводки. Она держит его под руку и окликает двоих ужасно похожих друг на друга трёхлетних детей, вероятно, предупреждает их не убегать далеко от взрослых. На том, чтобы завести собак, Витя настоял после того нападения, в ответ на категорический отказ Златы пересмотреть свои привычки и всё-таки впускать хотя бы одного доверенного человека в дом. Злата подносит к губам белоснежную чашку с контрастным чёрным кофе внутри, вытаскивает из пачки сигарету, закуривает и отвлекается от картины за окном на подошедшего к ней со спины мужа. - Смотри, что нашёл, - усмехается Витя и протягивает ей фотографию. На губах Златы тоже вырисовывается усмешка: какими же наивными они были, когда в свои шестнадцать считали, что окружающие не замечают их чувств друг к другу. Смешно. На фотографии они с Витей и его родители, на фоне новогодняя ёлка и старенький, тогда ещё чёрно-белый телевизор. Злата знает, что на те деньги, которые она оставила им, когда сбегала из Москвы, они купили как раз цветной Горизонт, даже с инфракрасным пультом. Мишура на снимке кажется жёлтой, хотя Злата прекрасно помнит, что она была серебристой в жизни, и ей было ужасно весело пытаться намотать её Вите на шею, отчего он всеми силами пытался отбрехаться, но она победила в этом противостоянии - на снимке мишура на его шее перекликается с мишурой на подоле её голубого шелкового платья. В этом платье она играла Снегурочку на утренниках младших классов, благодаря чему училка по химии и по совместительству завуч в споре между четвёркой и пятёркой за полугодие выбрала пятёрку. И впрямь наивно было считать, что никто ничего не видит. На снимке видно, какими особенными глазами они смотрят друг на друга, отвернув лица от камеры и глядя друг на друга. Злата не помнит этот момент досконально, но понимает, что после этого они, скорее всего, отвели глаза и подумали об одном и том же - их первом разе в её постели и её категорическом отказе от его предложения. Усмешка на её губах невольно превратилась в ностальгическую улыбку по былым временам, и она совсем не удивилась, когда обнаружила на губах мужа точно такую же. - Неужели вообще никто ничего не замечал? - невольно поинтересовалась Злата у мужа. Витя по-мальчишески усаживается на подоконник, болтает в воздухе ногами и закуривает. Вообще-то, ни Злате, ни Вите, идея снова жить с его родителями совсем не нравилась, но Павел Викторович сказал своё веское слово, мол, нечего маяться дурью и мотаться с детьми и животными невесть где, пока в новом доме идёт ремонт, а в квартиру уже въехали другие, чуть менее удачливые коммерсанты, чем они сами. Злата, конечно, порывалась отказать, мол, они уже очень давно не дети и сами разберутся, но её вовремя перехватил Витя и обрисовал ей ту сторону этого вопроса, на которую ему мягко намекнула ма: с момента родов не было ни одного момента, когда у них была бы возможность побыть наедине дольше пары часов. Конечно, далеко не каждую и даже не каждую вторую ночь, они ночевали дома у родителей, но в те ночи, которые они проводили в квартире их юности, оба не могли угомониться до самого утра - бесконечно вспоминали, ностальгически улыбались и до хрипоты спорили над своим видением той или иной ситуации. Сейчас, зная, что из этого всего вышло, вспоминать свои юношеские метания было весьма забавным. - Да все всё видели, - хмыкнул Витя в ответ. - Мама точно, но отцу не говорила. - Как она отнеслась? - вдруг полюбопытствовала Злата. - Она надеялась, что мы эту грань не переступим, - пожал плечами мужчина. - Но когда я забухал, решила, что переживёт такой неоднозначный союз, лишь бы я перестал сам себя в могилу сводить. Когда Алинку с Димкой обмывали, сказала, что если бы не ты, то я бы по кривой пошёл. - Так ты и пошёл, - усмехнулась девушка и уселась рядом с мужем. - М-да? А ты представь, что было бы, если бы тебя не было рядом со мной, но был Кос и его дурь, - Пчёла приобнял жену, а та положила голову ему на плечо и прикрыла глаза. - Если бы не я, у Коса и не было бы доступа к дури, - справедливо заметила Злата. - Ты правда в это веришь? - Ну-у, - протянула она и посмотрела на мужа снизу вверх. - Кос родился с золотой ложкой в заднице, - констатировал Витя. - У него никогда не было границ "можно" и "нельзя", а мы и без тебя усиленно лезли в криминал. Ты на этом пути стала поправкой, благодаря которой он сидит на коксе, а не на гере. - Ещё не вечер, - мрачно вздохнула Злата. - Кто знает, куда его заведёт. Слишком уж он горячится на тему войны. - Да больше выёживается, патриот хренов, - закатил глаза Пчёлкин. - Белый его просто задвинул, потому что опасается, что он угашенный рано или поздно нарвётся - чечены всё же не самый миролюбивый народ. Вот он и бесится. - Я бы тоже бесилась, если бы в моей собственной теме меня же задвинули, - хмыкнула Злата. - Ты его защищаешь? - нахмурился Пчёла, но Злате хватило одного взгляда, чтобы понять, что муж это не всерьёз, и пихнуть его локтём под рёбра. - Ещё и дерётся. Несмотря на столь вероломное нападение на свою персону, Пчёлкин только чмокнул жену в затылок, и не стал развивать тему. На его взгляд, Холмогорова и так было слишком много в их разговорах в последнее время, и хотя Витя понимал, что обусловлено это большой частью беспокойством за друга, разговоры эти всё равно его утомляли и даже в какой-то мере выводили из себя. Во-первых, Холмогоров не ребёнок, и сам прекрасно должен понимать, куда его приведёт выбранная дорожка - сам занимался наркотой и всё прекрасно видел. Во-вторых, Витя прекрасно знал, что Космос всё ещё неравнодушен к Злате. Это была не ревность, нет, он прекрасно знал, что Холмогоров Злате не сдался, да и не осмелится тот покуситься на жену друга. Это было скорее глухое раздражение волка, прекрасно знающего, что он отхватил лакомый кусок леса, и вожак соседней стаи не покушается только в понимании, что просто не справится: ни с самим волком, ни с территорией. - Вить, - тихонько позвала Злата. Он открыл глаза и взглянул на жену, глядящую на него снизу вверх этими своими изумрудами. - Давай обвенчаемся? - Ты же в бога не веришь, - лениво заметил мужчина, не понимая, откуда супруге надула такая мысль. - И я, кстати, тоже. - И что? - хмыкнула она в ответ так просто, как будто вера в вопросе венчания являлась вообще не главным признаком. - Бригаду же свою ты в крёстные нашим детям протащил. Никитос до сих пор мне мозги делает, что крёстным Алинки должен был быть он, а не Белый. И вообще, тебе сложно, что ли? - Давай обвенчаемся, - поспешил согласиться Пчёла, пока его любимую не понесло возмущаться дальше. - Я понял: ты просто хочешь лишний раз утвердить, что принадлежишь мне. - Нет, я хочу лишний раз утвердить, что это ты принадлежишь мне, - успокоенно мурлыкнула Злата. - Серьёзно? - Витя коротко хохотнул. - Родная, из нас двоих не я уже однажды слинял не попрощавшись. - Я прощалась! - возмутилась она в ответ. - Ага, - кивнул Витя и состроил такую моську, что ей очень срочно захотелось откусить ему нос. - "Пообещай, что постараешься забыть меня и этот поцелуй", - передразнил мужчина. - Это не прощание, Злата. Даже не намёк на него. - Это именно прощание, - важно покивала девушка в ответ. - Просто ты был молодой и глупый, и поэтому не понял. Сейчас бы ты точно сообразил. Но не быстро, всё-таки, возраст. Звонко расхохотавшись, Злата срывается с места и даёт стрекача от мужа, вознамерившегося догнать свою ведьму, утащить её в своё логово, вжать хрупкое тело в матрас и напомнить, что они, вообще-то, ровесники. А заодно заставить её признать, что никакой старостью от него и не пахнет, и вообще, он молод, горяч, и чертовски хорош собой, раз такую девушку как Княгиню он способен каждый раз доводить до дрожащих коленок и закатывающихся в удовольствии глаз. Мудрые у него всё-таки родители. Очень мудрые. Введенский раздражает Белого. Не только как лицо "Министерства добрых дел", но и сам по себе, как человек. Бесит его высокомерие, бесит взгляд как на пыль под ногами, бесит этот его плащ и эта его зализанная причёска. Вообще-то, Белого бесит только одно: Введенский, будучи тем, кто он есть, может диктовать ему, что ему делать, а он этого очень не любит. Злата тоже не любит, когда ею помыкают, но Введенского воспринимает просто как неизбежное зло. Быть той, кем она является, и не привлекать к себе внимание разных там волшебников на голубых вертолётах, невозможно, и она это очень хорошо понимает. Если раньше просто знала, как ещё одну истину, вдолбленную ей в голову отцом, то сейчас она даже лучше, чем хорошо, понимает, что такой вот Введенский есть у каждой крупной шишки в тени. Она, Белый, Кабан, Князь - над каждым из них есть вот такой вот соглядатай. Таковы негласные законы страны, в которой они живут: расстреливая Белый дом из танков во имя свободы, на самом деле, все находятся под колпаком тех, в чьих руках находится реальная, а не номинальная власть. Саша знает, что Злата находится под колпаком Введенского, от самой же Златы. Они практически заочно обозначили это друг другу, и больше никогда не возвращались к этой теме, пусть даже Белый и намекал ей пару раз, мол, может нам объединиться и избавиться от него раз и навсегда. В первый раз Злата только молча покачала головой и в этом жесте Саша узнал его собственный категорический отказ пускать наркоту в Москву. Во второй раз Княгиня только скривила губы и спросила у Белого: "А какая разница?". Саша понял, что по её мнению, если не Введенский, то найдётся другой, тот, кто придёт на его место, и далеко не факт, что будет также лоялен, как первый. И это только в том случае, если враг по ту сторону баррикады не решит отомстить за своего человека и не сотрёт обе группировки с лица земли. На каждую рыбу найдётся рыба побольше, и уж точно не бандитам тягаться с целой правительственной машиной и их ресурсами. - Поздравляю, - тонко улыбается Введенский, давая понять, что венчание четы Пчёлкиных для него отнюдь не тайна. - Лезете, куда вам не надо, Игорь Леонидович, - грубее, чем нужно, бросила брюнетка, не глядя на мужчину, усевшегося на пассажирском сидении её машины. - Вам тоже было бы слегка не по себе, если бы я поздравила вас с пятилетием дочери. - Один-один, - признал мужчина, про себя согласившись, что если бы такой человек как Княгиня прозрачно намекнул на такую посвящённость в его личную жизнь, он бы как минимум напрягся. - Злата Александровна, а что вам известно о планах нашего общего знакомого? - Которого из? - нейтрально уточнила девушка. - Белова, - любезно пояснил ей визави. - Очевидно, меньше, чем нужно, и меньше, чем известно вам, - прохладным тоном постановила Княгиня. - Очевидно, - согласился с ней Введенский и перешёл на серьёзный тон, отличающийся от того вальяжного, которым они разговаривали друг с другом каждый раз в качестве прелюдии. - Есть информация, что Белый намерен сдать эту поставку федералам, что идёт в разрез с интересами конторы, да и с вашими вряд ли совпадает. Будучи хорошим сотрудником, Введенский безусловно знал, что, кому, когда и в какой форме нужно сказать. Злата же, будучи лидером своего собственного движения уже много лет, также хорошо умела разбирать эти конструкции и читать между строк. Сейчас, например, он сказал ей, что как хорошо он знает планы Белого, так и прекрасно понимает, что Княгиня об этих планах ни сном, ни духом. Белый определённо не был дураком, и Злата от души не понимала, почему он снова решил наступить на эти грабли и не поставить её в известность относительно их общих дел. Как будто не понял, что это всегда, всегда заканчивается плохо. - Предлагаете мне упасть ему в ножки и просить не делать этого? - криво ухмыльнулась Злата и впервые за всю беседу посмотрела на Введенского. - Ну что вы, кто я такой, чтобы так портить княжескую репутацию, - усмехнулся тот в ответ. - Я предлагаю вам сопровождать груз... - его перебил звонкий женский смех, но поддержать его он не торопился - только чуть приподнял бровь и хмыкнул себе под нос. - Вам кажется это смешным? - Да, очень, - признала Княгиня. - Вы всерьёз считаете, что я, будучи матерью двоих детей и лидером ОПГ, добровольно сунусь под перекрёстный огонь двух одинаково недолюбливающих меня сторон? - А кто говорит о добровольности? - тонко улыбнулся Введенский, а у Златы зачесались кончики пальцев: захотелось вынуть из-за пояса брюк пистолет и застрелить ублюдка. - Думаете, у меня нет рычагов давления на вас? - Допустим, - кивнула девушка, всё также не трудясь взглянуть на сотрудника спецслужб. - Что взамен? - Взамен Княжевский Никита Александрович не попадает под суд, - Введенскому было достаточно одного только взгляда на лукавую усмешку собеседницы, чтобы вынуть из рукава последний козырь, который ей нечем бить и он прекрасно об этом знает. - А я лично и мои коллеги не прикладывают усилий, чтобы он получил высшую меру. Злата откидывается на сидении и прикидывает варианты, а Введенский молчит и даёт ей возможность осознать всю сложность ситуации. Они оба знают, что Княжевские за свою жизнь натворили достаточно, чтобы обоим попасть под высшую меру, но из них двоих под вышак попадал только старший брат по причине пола. Хотя, вообще-то, попади Злата под суд и окажись в руках следствия абсолютно все эпизоды её вины перед законом, для неё могли сделать и исключение, так что девушка вполне могла стать четвёртой женщиной в Советском Союзе, попавшей под расстрел. Впрочем, сейчас это было совсем неважно. Угроза расстрела повисла Дамокловым мечом не над её головой, а над головой брата. Злата, конечно, могла рискнуть, могла послать Введенского и постараться откупить брата... Вот только в этой жизни были вещи, которыми она никогда не станет рисковать, и жизнь Князя была в списке этих вещей четвёртой, сразу после детей и мужа. Оба собеседника прекрасно понимали, что Злата готова рискнуть своей головой, но никогда не рискнёт головами тех, кого любит. Она не знает, как Князь это допустил, и сейчас ей остаётся только надеяться, что у неё ещё будет возможность надрать ему за это уши. Введенский изящно расставил свою ловушку. Если Белый сумеет отозвать федералов, то Введенский добьётся своего и груз будет доставлен. Если нет, то не так важно, удастся ей выжить или нет, Белый всё равно не жилец. В обоих случаях, контора в выигрыше: либо всё пойдёт по плану, как завещал Летов, либо с доски уйдут сразу две слишком сильные фигуры, играющие в тандеме. Следом их с Белым империи растащат на куски: у Пчёлы даже вместе с Князем просто не хватит сил удержать вожжи обеих группировок, и даже как бы тепло к Филу и Косу Злата ни относилась, помощники из наркоши и безопасника не так чтобы очень. Злата понимает, что во втором варианте она труп в любом случае, Введенский просто не допустит, чтобы она выжила. Он ведь не дурак, понимает, что Княгиня сделает абсолютно всё, чтобы не допустить войны с частью своей семьи, а Белый, как ни крути, был ей семьёй. Да, она набьёт ему морду и Белов узнает очень много подробностей из личной жизни своей и всей своей семьи до самого седьмого колена, о которых даже и не догадывался, но будет жив. И в таком раскладе сам Введенский уже не жилец - Белый точно также не потерпит покушения на свою семью, потому что Злата для него тоже семья, и плевать он хотел, что будет дальше, просто потому что к тому моменту он уже не будет так сильно зависеть от Министерства. Проще говоря, пока живы Княгиня и Белый, Введенский не жилец. Догадка скользнула на губы Княгини усмешкой, она сунула сигарету в растянувшиеся губы, прикурила, приоткрыла окно и повернулась на мужчину, терпеливо дожидающегося, как себя поведёт волчица, попавшаяся в его силки. А она... Она усмехалась ему так дерзко, как умеют только самые отчаянные самоубийцы, каким уже совсем нечего терять. - Вот это вас прижало, - оценила Злата и коротко хохотнула. - Мне нужны гарантии, - она выпустила в воздух кольца дыма, а Введенский приподнятой бровью уточнил, чего именно она хочет. - Я хочу, чтобы из архивов и текущих дел конторы исчезли все папки, с фамилиями Пчёлкин, Княжевский, Белов, Филатов и Холмогоров, вне зависимости от исхода поездки. - Договорились, - слишком легко согласился Введенский. - Но Белов до последнего не должен знать, что вы находитесь там. Злате захотелось досадливо цыкнуть - надо было просить больше. Впрочем, этот же самый факт говорил о том, что службиста и впрямь прижало дальше некуда. И этот самый факт позволял ей развернуть свою собственную игру. Пока у неё ещё есть такая возможность. Службист покидает её машину не прощаясь, а Злата, несмотря на просто сумасшедшее желание побиться головой о руль, проворачивает ключ в замке зажигания, переключает передачу и трогается с места. У неё не так много времени, а сделать нужно много. Пусть даже завещания в списке дел и не значилось, оно уже давно лежит у её нотариуса, подписанное и заверенное, но и без этой нужной бумажки, нужно было сделать многое, прежде чем отправляться... Злата тяжёло вздохнула и решила быть с собой до конца честной: готовиться следует к самому плохому варианту. Она очень постарается выжить, но папа учил, что готовясь к охоте на мышь, экипироваться надо для охоты на тигра. В конце концов, ей ещё есть ради чего и кого жить, так что несмотря на клеймо "самоубийство" повешенное ею самой на задуманную авантюру, самым главным элементом в её экипировке была просто сумасшедшая тяга к жизни. А если и уходить, то уходить красиво. Так, чтобы последняя вспышка навсегда ослепила врагов, а остаточное пламя грело любимых до самого конца.