Вопреки всему, мой выбор - ты

С одной стороны, ты уже не здесь С другой стороны, ты еще не там Родился здесь, так туда не лезь А почему — догадайся сам Между да и нет единственный вздох Ты можешь подумать, что мир сдох А просто нет ни домов, ни дорог Там, куда ты шел без головы и без ног Плох, плох тот солдат Который не хочет вернуться назад Который тупо прет вперед Туда, где его никто не найдет Туда, где он ничего не найдет И нет никакой другой стороны. © Умка и Броневик

- Больно, - стонет Злата и Витя вздрагивает, шумно выдыхая, второпях следуя за каталкой вместе с врачами. Вид любимой, лежащей на больничной каталке, бледной и с начинающим наливаться синяком на скуле, делает из него подобие бракованной гранаты без чеки - понятно, что рванёт, но вот в какой момент пока не ясно. - Конечно, больно, - соглашается с ней врач, торопливо сопровождая каталку. - Здесь подождите, вам дальше нельзя, - обращается к Пчёле мужчина в белом халате и уходит в операционную. Витя останавливается и мрачно переглядывается с Сашей, точно также хмурым и беспокоящимся за подругу. - Сань, - хрипло обратился Пчёлкин к другу. - Всех вырежем, - мрачно пообещал ему Белый. - Этих тварей уже ищут. Беременная женщина - самое беззащитное создание на этом свете, в этом убеждены все, и даже среди блатных трогать беременных жён противников считается низостью и осуждается. Это уже не говоря о том, что неизвестные решились тронуть Княгиню, которая и сама по себе не простая девочка с окраины, не говоря уже о сильной Бригаде за её спиной. Если раньше она была сильным элементом, стоящим за их спинами, то теперь они друг для друга стали поддержкой и опорой, и прикрытие работало в обе стороны. Особенно в такие моменты чувство семьи становилось как никогда острым. В больнице в считанный час была вся бригада с жёнами - мужчины мрачно отдавали приказы своим людям, девушки тревожно переглядывались, не зная чего ожидать. Со слов Вити, избили Злату несильно, не сильнее чем тогда в школе, но самое страшное, что девушка находилась на восьмом месяце беременности и предсказать, как повлияет на ребёнка это происшествие, пока не могут даже врачи. - Почему с ней охраны не было? - спрашивает Тома, посмотрев на Витю. - Была, - кивнул Пчёла, потерев бледное лицо ладонями. - Её до квартиры проводили, а саму квартиру не проверили: Злата не любит домой посторонних пускать. Выдохнув, мужчина взъерошил волосы и откинулся на спинку стула, затылком упираясь в стену. Счастье, что он не намного позже жены вернулся домой и успел её найти. Плохо, что его не было с ней в момент нападения. Космос садится рядом с ним и пару раз ободряюще хлопает по его ноге. - Она сильная, - напомнил Кос другу. - Выкарабкается только для того чтобы лично выпустить кишки тому, кто это сделал. - Я сам выпущу кишки тому, кто это сделал, - мрачно пообещал Витя. - Или живьём сожгу. Пока не решил. От его убийственно-холодного тона пробрало даже Фила, но возразить Пчёле никто не решился, ведь речь шла о его семье, о ребёнке и жене, и каждый из них, наверное, поступил бы также, как намеревался поступить Пчёлкин. Даже издалека было заметно как у него дрожат руки и как он боится, и к несчастью окружающих, он был из тех самых людей, страх которых переливается в агрессию. Учитывая ресурсы и холодный рассудок, этот факт делал из мужчины хладнокровного убийцу, способного с добродушной улыбкой пустить пулю в лоб практически кому угодно. Он и сам не заметил, когда вдруг в этом стал похож на Злату, когда мысль об убийстве перестала пугать и начала наводить на его лицо пугающую ухмылку, так похожую на ухмылку жены. Витя всегда считал, что жена у него человек более страшный, чем он, но сейчас вдруг понял, что они два сапога пара, что они сравнялись в сволочизме, и что картина мира у них теперь уж точно одна на двоих. Хорошо это или плохо - покажет время, а здесь и сейчас ему даже нравится мысль, что они спустя столько лет вместе стали "одной сатаной". - Вы муж Златы Александровны? - к нему подходит врач спустя несколько часов мучительного ожидания и Пчёлкин подрывается, глядя на мужчину, кивнув на его вопрос. - Успокойтесь, не всё так страшно. Обошлось без переломов, только вывих левой ноги, гематомы и ссадины, но мы были вынуждены провести кесарево сечение, опасались внутреннего кровотечения. Всё обошлось, ваша супруга сейчас спит, можете приехать завтра утром к ней, сейчас ей лучше выспаться и отойти от наркоза. - С ребёнком что? - хмурится Витя. - Всё в порядке, - кивнул доктор. - Я не акушер, поэтому больше вам сказать не смогу, так что завтра утром всё узнаете. Пожав ему руку, врач уходит, а Пчёлкин не понимает как реагировать. С одной стороны радоваться надо, он вроде как отцом только что стал, а с другой, при таких обстоятельствах, что мама не горюй. Может и к лучшему, что она сейчас спит, у него будет время разобраться с козлом, покусившимся на его семью, тем более, что их люди уже доложили, кто это сделал. - Я Томку и Олю к нам домой отправил, от греха, - уведомил Саша, устроившись на заднем сидении мерса Вити. Пчёла глянул на него через зеркало заднего вида и кивнул, поворачивая ключ в замке зажигания. - Фил, адрес какой? - мрачно поинтересовался Витя, выезжая с парковки больницы. Валера диктует адрес, Пчёла прикидывает как добраться до этой окраины города и разворачивается прям через двойную сплошную, по зеркалам приглядывая за тремя машинами сопровождения. Старый местами ржавый ангар не впечатляет внешне, и раньше Пчёлкин недолюбливал это место, но сейчас даже рад, что у них есть подобный схрон. Тут можно делать что хочется - ни воплей никто не услышит, ни труп никто не найдёт в леске, окружающим местность. Припарковав машину, Витя выходит и быстрым шагом идёт ко входу, чувствуя, что способен снести любого, кто вздумает встать у него на пути. Кажется, подчинённые настроение начальника чувствовали или даже просто понимали, что он в этот конкретный момент опаснее бешеной овчарки, а потому молча и без вопросов проводили в подвал. Под жёлтым светом одинокой тусклой лампочки на потолке помещение казалось ещё более унылым и маленьким, чем было на самом деле. Низкие потолки, бетонные серые стены с кое-где чудом уцелевшими кусками побелки, напоминающими карту неизвестного мира с неизвестными очертаниями континентов, ближе к полу и на самом полу пятна крови, которые уже вряд ли когда-либо удастся отмыть и отвратительный запах сырости вперемешку со страхом. У стены сидит привязанный к стулу мужчина, лицо которого Витя вспоминает не сразу и не без труда. - Ба! - жутко улыбается мужчина, снимая пальто и закатывая рукава рубашки. Бригадиры с опаской наблюдают за другом, но вмешаться не решаются, да и не считают нужным. - То есть, с первого раза тебе было непонятно, что с нами связываться не надо? Подкинув на ладони простой кухонный нож, прихваченный с кухни, Пчёлкин с отстранённым равнодушием наблюдает, как у сидящего перед ним округляются глаза и он испуганно смотрит на подходящего к нему Витю. - Жена у тебя отмороженная и ты такой же псих, - гулко сглотнул мужчина, на что губы Вити только растянулись шире и нагнали на сидящего перед ним ещё больше страха. - Верно, - не переставая улыбаться, Пчёла с коротким размахом вгоняет нож ему в бедро и присаживается напротив на корточки, как будто с удовольствием наблюдая за стонущим от боли сквозь зубы таджиком. - А ещё у нас с ней одна на двоих любовь дырявить людей. Так что смотри как мы поступим, - мужчина едва заметно коснулся рукоятки ножа, лезвие которого оставалось в бедре таджика, замечая как тот стискивает зубы и мелко дрожит, - ты сейчас мне рассказываешь всё: кто помогал, как ты попал в нашу квартиру, от кого узнал как попасть и когда Княгиня придёт домой, а я не превращаю последние сутки твоего существования в сущий ад. Короткая схватка взглядов даёт понять таджику, что сидящий перед ним Виктор Пчёлкин в любом случае убьёт его, убьёт хладнокровно и своими руками, и вопрос только в том, насколько долго это убийство будет длиться и кто пострадает после. С Вити станется сделать с его семьёй тоже самое, приумножив попутно на свою ярость и боль его беременной жены. Но это осознание не останавливает мужчину от язвительной ремарки, как будто рассудок подёрнулся дымкой и мысль о семье не предостерегает его от распущенного языка: - Что, Княгиня оказалось не той бабой, которая ответить может? - припомнил мужчина давний разговор в ресторане. - Я твою жену по кругу пущу, - прищурился Витя в ответ. - А потом с ней, беременной от русского, сделаю тоже самое и посмотрю, сможет она мне ответить или нет. - Ты-ы! - взревел мужчина и рыпнулся на Пчёлу, но тот схватился за нож, удерживая взвывшего таджика на месте. - Я, - отрезал Пчёлкин. - Не моя Княгиня, а именно я утоплю всю твою семью в крови, если ты, сучий потрох, не дашь мне весь расклад. Дрожащий от боли таджик покрылся потом, а Витя терпеливо ждал, пока он осознает происходящее и пугающую реальность угроз Пчёлкина. Чёрт, он же даже имени его не знает, но при необходимости выйти на его семью труда не составит. Никто из них вообще-то не знает, они этого чёрта с той посиделки в "Узбекистане" больше не видели ни разу, Фархад только как-то раз обмолвился, что намеренно отправил его в Душанбе, с глаз Княгини подальше. Видимо, со смертью Фары, этот решил, что больше ему ничего не грозит. Глупая и опасная для него самого мысль привела его сюда, в этот маленький вонючий подвал, из которого он больше никогда самостоятельно не выйдет. - Не трожь семью, - хрипло попросил таджик, смиряясь со своим положением и прикрывая глаза, которые начало неприятно щипать от пота. - Фархад ещё при жизни отправил к Княгине своего человека работать, приглядывать, выйти на него несложно было, он мне должен был, всё рассказал. Мужчина успел поведать имя этого и остальных причастных, перед тем как Пчёла, одним быстрым и плавным, как будто отрепетированным заранее движением вынул нож из ноги таджика и ударил в горло. Абсолютно невозмутимое выражение лица слабо вязалось с захлёбывающимся собственной кровью хрипящим таджиком, как будто подкуривающий Витя не человека только что убил, а одним глотком допил чай из чашки. - Семью не трону, - пожал плечами Витя и выпустил дым в потолок, откинув голову назад. - Остальным не поздоровится. Белый хмуро наблюдал за другом и понимал, что Княгиня была права тогда на балконе, и что на мужа она оказала, пожалуй, даже большее влияние, чем на всех остальных. Пчёлкин реально без тормозов и без жалости к людям, у него даже выражение лица от повседневного не изменилось, только холодные голубые глаза как-то жутко оттеняла лужа ненатурально-бордовой крови на полу. Княгиня с её фирменным полу-сумасшедшим оскалом и Пчёла с этим вот холодным блеском глаз были реально шикарной парой. Шикарной, идеально подходящей друг другу, безумной парой. Главное, чтобы в своём уме оставались, а то лёгкость, с которой у обоих поднимается рука на убийство, уже начинает настораживать. Хотя, с другой стороны, уж не Сане размышлять об этом, он сам не так давно спокойно и хладнокровно отдавал приказы об убийстве Бека и его людей, причастных к смерти Фархада. - И что дальше? - хмурится Валера, скрестив руки на груди, пока Пчёлкин, не вынимая сигареты изо рта отмывает руки от попавшей на них крови. - А что дальше? - хмыкнул Витя в ответ, не поднимая глаз от грязной раковины на кухне, куда они поднялись, не имея желания оставаться в загаженном кровью подвале. - Закопать, хлоркой присыпать. Я поехал к ней в офис, лично пообщаюсь с Князем, пускай принимает решение, что с их людьми делать. - Князь в Москве? - вскинул брови Саша и протянул другу чашку с водой. - Уже должен быть, - кивнул Пчёлкин, глянув на наручные часы и благодарно кивнул другу. - Есть здесь водка? - Есть, а зачем? - заглянул в небольшой холодильник "Бирюса" Космос и достал небольшой початый четок. - Да я ж вроде как отцом стал, - хмыкнул Пчёлкин и растерянно улыбнулся. - Пару часов назад. - А точно, - улыбнулся Валера, отвлекаясь от мрачных мыслей. - Кос, наливай. Рюмок в старом ангаре, разумеется, не было, здесь и кухня-то была весьма импровизированная и то только потому что здесь жили некоторые пацаны, кому вообще было некуда податься или кто был в розыске. Четыре гранённых стакана наполнились водкой едва ли на четверть и все четверо встали, как будто бы этот старый ангар хоть сколько-нибудь располагал к празднованию рождения ребёнка Вити. - Давай, брат, за Дмитрия Викторовича, - усмехнулся Белый и поднял стакан. - Или за Алину Викторовну, - дополнил Витя, поддерживая тост. - Меня оба варианта устроят. Фил усмехнулся, но промолчал, понимая, что Злата, как и хотела, до последнего сохранила интригу пола будущего ребёнка. Наверняка, даже врача подговорила молчать, может даже у неё в карточке это подписано, с неё станется такой фокус исполнить. Она же до последнего упиралась, не хотела озвучивать кто у них будет, ну и не озвучила. А сам Фил... Фил, конечно, был в курсе, всё же недаром он на лучшей подруге Златы женат уже который год, но Томка взяла с него клятву молчать - он и молчал, не подставляя жену. - Привет, родная, - негромко здоровается улыбающийся Витя, входя в палату. Злата улыбается, подняв глаза на мужа, и опускает глаза обратно на маленький свёрток у неё в руках. Отложив цветы на столик, мужчина на цыпочках проходит к постели жены и заглядывает в свёрток. Вопреки ожиданию, с первого взгляда понять, кто именно у них родился, Витя не смог, понял только, что дитё до боли похоже на мать - такое же чернявое и зеленоглазое, как его ведьма. - Привет, отпрыск. - Пчёлкин, ты ужасен, - закатила глаза Злата, но улыбаться не перестала. - Возьмёшь? - Конечно, - хмыкнул он. - Только покажи как. - Голову на локоть и придерживай, он сам пока не может держать, - шёпотом объяснила девушка. - Он? - посмотрела на жену Пчёлкин и та улыбнулась, кивая. - Дмитрий Викторович, - подтвердила девушка, наблюдая за улыбающимся супругом, с трепетом разглядывающим продолжение себя. Продолжение также с интересом рассматривало предка, и Злата про себя подумала, что если у сына будет такой же характер как у отца, то все девчонки будут его. Но до этого ещё лет пятнадцать, пока есть другие дела. - Злата Александровна, - тихонько в палату заходит медсестра, держа в руках ещё один свёрток. Девушка улыбается, кивает ей и осторожно берёт бесценный груз с её рук. - Девчонка у вас капризная. - Пусть лучше капризная, чем боевая, - улыбается Злата медсестре. - Боевая в нашей семье я, пусть так и остаётся. - Отдыхайте, - кивнула молоденькая девушка в униформе и ушла, а Злата взглянула на мужа. У Пчёлкина, кажется, случился разрыв шаблона - вскинув брови, парень встретился с хитрыми глазами жены и сам не сдержал улыбки. Про пол у неё он спросил всего один раз и вопрос звучал дословно: "И какого пола будет мой первенец?", на что получил закономерный ответ: "Понятия не имею". Потому что Злата и правда понятия не имела, кто родится первым, а о том, что детей двое, видимо, решила умолчать. Этакий, киндер-сюрприз. - Да ну нахер? - хрипло спрашивает Витя. - Рановато туда, нашей дочери день, - хихикнула Злата в ответ. - Лет через семнадцать, может быть. - Значит, я выиграл джекпот? - широко улыбнулся Пчёлкин и посмотрел на своё семейство, неожиданно для него выросшее в два раза. - Посмотрю я на тебя, когда они вдвоём по ночам орать будут, - усмехнулась Злата. - Джекпот, блин. - Ай, не порти мне кайф, суровая реалистка, - отмахнулся бы Витя, не будь на руках сына. - Я план на жизнь в один присест выполнил. Димка первый? - Злата кивнула на вопрос мужа. - Ну вот и всё, сын первый и старший, дочь младшая и любимая, а я молод и хорош собой. - А-а, - понятливо кивнула Злата. - А супруга в твоих планах на жизнь фигурирует, или мне можно вещички паковать? - А супруга у меня на первом месте в списке жизненных приоритетов и это даже озвучивать не надо, - выкрутился Пчёлкин, а Злата невольно улыбается на это. - "Самое лучшее, что может сделать отец для своего ребёнка - это быть хорошим мужем для его матери"* - процитировала Княгиня в ответ. - Я люблю тебя, девочка моя, - тихо ответил ей он, встал, переложил детей по кроваткам и сел на её постель, нежно обнимая любимую. - Больше жизни люблю. - И я тебя, родной, - тихо ответила она, обнимая мужа за шею и отвечая на его поцелуй. Когда-то, несколько лет назад, на падающую звезду она загадала быть счастливой всегда и безусловно. Кажется, звезда её услышала, несмотря на тысячи и тысячи световых лет между ними. Иначе объяснить ни Вите, ни тем более самой себе щемящее чувство в груди и наворачивающиеся на глаза слёзы счастья Злата просто не может. Плевать, что бывает больно и бывает страшно. Они вместе и им теперь ещё больше чем раньше есть за что сражаться. В целых два раза больше как минимум.