Сердце во тьме

Красное и чёрное. Закатное солнце и морская гладь плавно сливаются в единое целое. Как и души двух людей, которые так долго счастье своё найти пытались, что сейчас, обретя его, поверить в это до конца не могут. Но гораздо важнее, что они поверили друг в друга. — Крис, мы уже два часа находимся рядом с морем. Ты даже вдохновилась морем. Но всё ещё ни разу не искупалась. Пойдём- ка! Серёжа Кристину за руку заботливо берёт и делает шаг вперёд. Потом ещё один. На руки девушку подхватывает, покачивает медленно, приговаривая: «Всё будет хорошо. Отпусти всю свою боль, отпусти прошлое, уже ничего не изменить, живи настоящим. Родная моя, любимая». Кристина глаза закрывает. Момент старается прочувствовать, чтобы в памяти он навсегда остался. И говорит тихо: «Поехали домой». Вечером Кристина решила приготовить ужин, но не нашла в холодильнике Трущёва ничего кроме молока и пельменей. Пришлось отправить непутёвого хозяина в магазин. Справедливости ради, стоит сказать, что он и не сопротивлялся.Мужчина довольно быстро сделал все покупки и в приподнятом настроении вернулся домой. — Крис, я дома! В ответ тишина. — Ауу! — Я в спальне, — раздался голос, от которого веяло отстранённостью и печалью. Будто бы не бегала она буквально двадцать минут назад по кухне, активно раскрывая все полки и список продуктов попутно составляя. Серёжа в спальню, что на втором этаже находится, бежит. Сердце снова во тьму беспросветную погрузилось при мысли, что стряслось что-то непоправимое, что сломало что-то девочку его любимую. А ведь он обещал, что всё будет хорошо. Кристина на полу сидит. Глаза, от слёз опухшие, на Трущёва поднимает и говорит отстранённо, словно и не ему вовсе: -Ты телефон оставил. Назима тебе три раза звонила и смски писала. Я не стала брать трубку. Вот, держи, перезвони ей. — Кристин, я не понимаю… — А нечего тут понимать, Серёжа. Ты только мне честно скажи, если она вернуть всё захочет, тебя вернуть захочет, ты уйдёшь? — Нет. — Правда? Ты уверен? — Да, Крис. Мы с Нази любили друг друга, но теперь это в прошлом. Она сама за нас всё решила. Теперь мы друзья, коллеги. И я даже готов сказать ей «спасибо» за это решение. — Я подумала, что могу тебя потерять. И сразу так плохо стало. — Глупенькая моя, куда я от тебя денусь? Кристина к Трущёву медленно подходит. В глазах его отражение своё находит, щеки пальчиками тонкими нерешительно касается. Серёжа замирает от действий этих непривычных, а затем к себе девушку притягивает, по волосам рукой проводит и в висок невесомо почти целует. — Ну что, хозяюшка? Я продукты все по списку твоему купил. Пойдём на кухню? — Я пойду, а ты всё же поговори с Назимой. Вам это нужно. — Хорошо. Кристина отправилась на кухню и включив лёгкую музыку принялась за приготовление ужина. Тем временем Серёжа с волнением набирал номер Назимы. Гудки. Сергей уже хотел отключиться, но в последний момент девушка всё- таки ответила: — Алло. — Алло, привет, Нази…ма. — Серёж, ты всё ещё на меня злишься? Мы ведь так нормально и не поговорили. — Нет, что ты. — Я звонила тебе несколько раз. Просто хотела узнать, как ты. Надеюсь, у тебя всё хорошо? — Да, вполне. Знаешь, я даже счастлив. А ты? — У нас с Амелькой всё прекрасно. Она часто спрашивает про тебя, с мишкой, которого ты ей подарил, не расстаётся. Может мы могли бы встретиться в парке, прогуляться? — Не думаю, что это хорошая идея. Амелька отвыкнет от меня также быстро, как и привыкла. Она славная, но всё же нам лучше не встречаться. Ты ведь сама всё понимаешь. — Да, конечно. — Нази… — Что? -Спасибо тебе за всё. — И тебе, Серёж. Пока. — Пока. Когда Серёжа пришёл на кухню, на сервированном столе уже стоял салат «Цезарь». Кристина, покачиваясь в такт музыке, мыла фрукты. Увидев Трущёва она улыбнулась и спросила: — Надеюсь, ты ничего не имеешь против «Цезаря»? — Нет. Он, конечно, неоднозначная историческая фигура, но никаких претензий у меня к нему нет. — Тогда приятного аппетита. После ужина Серёжа предоставил Кристине возможность побыть одной. Этот день выдался очень насыщенным. У девушки было очень много впечатлений, эмоций, поэтому ей хотелось побыть в тишине, наедине со своими мыслями. Она раз за разом прокручивала у себя в голове признание Серёжи, его слова о том, что не предают они Макса чувствами своими. Да и можно ли говорить в сложившейся ситуации о предательстве? Нет. Конечно, нет. Кто знает? Может быть, это сам Максим соединил сердца дорогих ему людей лентой алою, чтобы боль их заглушить, чтобы счастье излучали глаза карие. Хотелось бы верить, что так оно и есть.