С перебитыми сердцами

Осенний бал — это скорее дань уважения старым традициям, уходящим своими корнями глубоко-глубоко в землю, что когда-то была похожа здесь на обычный, неприметный пустырник. Поэтому и по сей день, когда листва начинает золотиться, первокурсники выряжаются в свои лучшие вечерние наряды: девушки, все как на подбор, в длинных платьях, струящихся до самых щиколоток, кто-то даже не боится покупать целое «облако» из шифона, взгляд на который вызывает во мне слабый смешок. Далее, конечно же, следует упомянуть высокие прически (одна затейливее другой) с парочкой выпущенных локонов, обрамляющих милые девичьи личики. Что касается ребят, то нельзя сказать, что они не старались, просто не настолько, чтобы действительно поддаться этому напускному слову «бал», от которого осталась только сама суть праздничного вечера. Ведь если серьезно, то звучит тут совсем не бальная музыка, да и джинсы с рубашками, кедами далеко не назовешь подходящей одеждой для такого события, зато они отменно подходят для того, чтобы наслаждаться роком, поп-музыкой и R&B, что заполняют зал своими звуками. Я пробегаю глазами по толпе, выискивая копну блестящих угольных волос, но это все равно, что искать иголку в стоге сена. Поэтому остается надеяться, что Сэм сама найдет меня, когда раздобудет нам напитки. Впрочем, внутренний голос подсказывает, что Адам бы и сам прекрасно справился с этой миссией, когда предложил взять что-то для нас, но кто я такая, чтобы портить свидание. Я веду ладонями вдоль бедер и разглаживаю невидимые складки на коротком платье, которое в один тон с рубиновой помадой на моих губах — как легко внешне казаться сильной, бросающей вызов. Притворяться, что ладони не липкие, а сердце в груди до сих пор не заходится в бешеном ритме и не стучит так надоедливо и громко, что с каждым разом все труднее уловить звук в стерео колонках диджея. Плевать. Всего-то нужно расправить плечи, держать осанку и наконец вспомнить, что я Флоренс Хилл. «Снежная королева». Так что, к черту все, что портит меня. Мне нравится быть собой. Быть той, кто не убегает, не пасует — быть победителем. И никому это не изменить. Я чувствую, как внутри меня растет чувство облегчения, удовольствие разливается по венам, и ноющая боль в голове становится почти незаметной. Набираю побольше воздуха в легкие и проталкиваюсь сквозь липкие тела поближе к зоне танцпола. Сегодня никаких мыслей. Этой ночью мне будет весело. Этой ночью я буду собой. Я позволяю бедрам скользить в такт музыке, руки у меня над головой извиваются словно маленькие змейки, а по всему телу бежит приятный разряд, что проходит от кончиков пальцев ног до самой макушки. Сэм с Адамом вернулись, и мне не приходится уговаривать Смит немного поимпровизировать на танцполе. Про себя я отмечаю, что зрелище должно быть впечатляющее, ведь ее парень не может отвести от нас глаз. Мы заливисто смеемся, и она тянет свои руки к нему, закидывая их за шею Томаса и прижимаясь ближе. Я же вновь закрываю глаза и поднимаю голову вверх, встряхивая распущенные волосы, что намокли от пота на голой спине. Когда открываю глаза, голова немного затуманена, но жжение, медленно расползающееся вдоль рук, невозможно игнорировать. Я говорю себе, что поворачиваться не буду. Поэтому вздергиваю подбородок повыше, а губы сами складываются в едкую ухмылку, и я снова начинаю покачивать бедрами в такт. Не проходит и минуты, когда я слышу позади себя знакомый хриплый голос: — Кажется, мы это уже проходили, — шепчет Эванс совсем рядом с моим ухом, задевая губами волосы, что растрепались от танцев и пота. Низ живота стягивает моментально, но сегодня я намерена довести свой план до конца. Никаких поддавков. — Никаких колких ответов? — смеется парень, позволяя мне оставаться спиной к нему. Я нахожу, что так даже лучше. Мне легче контролировать ситуацию, когда я не вижу его. — Даже не скажешь, чтобы я к тебе не приближался? Я чувствую его грудь лопатками. Он стоит совсем рядом, пытаясь спровоцировать меня, но ему это не удается. Черт, я действительно надеюсь, что не у д а е т с я, хотя готова почти просить его сама, чтобы дотронулся до меня, как в прошлый раз. — Хорошо, — в его голосе слышен смех. Он медленно и уверенно обходит меня. Наконец мы встречаемся взглядами — два очень настойчивых и пристальных взгляда. Мгновение так и стоим, замерев, почти не дыша, только удерживая глаза друг друга. И мне интересно, что он видит в моих? Потому что в его — мед плавится под теми полыхающими искорками, что я замечаю. — Я тут пытаюсь повеселиться, Эванс, — равнодушно бросаю я, решаясь заговорить с ним. Дилан еще немного молчит, выискивая что-то в моих зрачках, а потом отвечает мне: — Это я заметил, — он ухмыляется. — Нравится танцевать, когда на тебя смотрят, да? Я подавляю в себе желание вмазать по его смазливому лицу, но руки все равно непроизвольно складываются в кулаки. — А тебе нравится говорить девчонкам высокопарные слова, а потом тискаться в углах с другими? Считаешь, это работает? Дилан теряется. Всего секунда, но я замечаю, как тяжело он сглатывает, выдыхая, как меняется его восхищенный, игривый взгляд на тот, что был на парковке, когда он звал меня — такой боязливый. Секунда. Он быстро прячет все это, но я улыбаюсь уголками губ, зная, что попала прямо в цель. — Фло… — Брось, — грубо обрываю его я. — Во-первых, ты не должен ничего объяснять, а во-вторых, я не хочу ничего слушать. Я жду, с замиранием сердца, когда он похолодеет от моих слов, от моей манеры: колючей, злой и ледяной. Но, пожалуй, это тоже самое, что ждать снега в Майами на Рождество. Дилан делает шаг ко мне и подходит впритык, снова впираясь взглядом, теперь уже мне приходится тяжело сглатывать и делать вид, что я не замечаю глупой дрожи из-за близости. Приходится сцепить зубы. — Хорошая попытка, Флоренс, — от его тягучей, игривой манеры кидать мне свои слова, я вновь хочу залепить ему фингал под какой-нибудь глаз. — В следующий раз старайся лучше, а то я могу подумать, что… — его губы снова рядом с моим ухом, едва касаются, но я чувствую и пропускаю удар под ребрами, задерживая дыхание, — нравлюсь тебе, — выдыхает он, запечатляя почти невесомый поцелуй на моей щеке. Он отступает, ухмыляется, как ребенок, только что получивший лучший гребаный подарок в мире, и уходит, шкодливо подмигнув и растворяясь в толпе. По его губам я читаю, что мое платье высший балл, но это уже не имеет значения, потому что я словно порох, в который только что упала подожжённая спичка. Страх сковывает горло. Надеюсь, эта идиотка Хаас не побежала размахивать моим рисунком перед его лицом? Потому что я готова поклясться, что она не станет надевать мне ленточку с надписью «лучшая девушка для моего друга», ведь ей оно не нужно, верно? Надо взять себя в руки. У меня нет никаких доказательств, что он видел его. Дилан и без этого всегда не боялся высказывать мне в лицо подобные вещи. Только раньше это все походило на шутку — что-то, вроде того, что он знает, как я чертовски презираю его и его подружку, но он все равно попытается, а сейчас… Сейчас я ощутила уверенность, я ощутила почти победу в его словах. Вот только это я та, кто всегда выигрывает. Дилану Эвансу нравится играть со мной? Что ж, он получит свою игру.

***

У Адама дома я первым делом нахожу ванную комнату и ополаскиваю лицо, от выпитого алкоголя слегка кружится голова. Ребята продолжают веселиться, но вместо официантов с шампанским, тут барная стойка с любым напитком на выбор, девочки, так прилежно выглядевшие в своих очаровательных, длинных платьях, сейчас задергивают их повыше и выставляют свои стройные ноги напоказ в танцах, ну, а мальчики… тут даже говорить не о чем. Спускаясь к ним по лестнице, я выхватываю лицо Вероники, что смеется, удобно устроившись своей головой на коленях лучшего друга, который о чем-то жарко спорит с Адамом, сидящим напротив них. — Вы серьезно? Да это же игра для школьников! — Да ладно, будет весело! — Морис, ты вообще в курсе, что такое «веселье»? Если ты не целовал девчонок в школе, это не значит, что сейчас они все сядут в круг и начнут с тобой перецыловываться, — смеется Дилан, толкая Люка Мориса в плечо. Я улавливаю обрывки диалога, когда подхожу ближе и падаю на подушки рядом с Адамом и Сэм. — О чем речь? — интересуюсь я. К моему удивлению Вероника поворачивает свою голову, все еще покоящуюся на коленях Эванса, ко мне и отвечает: — Мы выбираем, в какую игру поиграть. Морис хочет в бутылочку, — она морщит нос при последних словах, явно выражая нежелание целоваться тут с каждым подряд. Мне хочется пошутить, что у нее просто нет опыта, и она стесняется слишком сильно обслюнявить парня, при попытке поцеловать, но я сдерживаюсь, думая, дать ей сегодня иммунитет от своего сарказма. С другой стороны, я все еще не знаю насчет своего рисунка, который она не очень-то вежливо вырвала у меня из рук. В общем, решаю я, посмотрим по ситуации, чего будет заслуживать маленькая мисс Хаас. — Правда или действие? Я слышу голос Саманты, которая сидит по другую руку Адама, и прикидываю в уме, какие бы вопросы и действия я могла бы придумать для этих людей вокруг себя. — А ты во что бы хотела? Эванс всегда найдет повод обратиться ко мне. Он в с е г д а заметит меня. Пора привыкнуть к этому, но я все еще не могу. Поэтому, когда я понимаю, что его слова обращены ко мне, внутри что-то предательски сжимается. КАЖДЫЙ ЧЕРТОВ РАЗ ЧТО-ТО СЖИМАЕТСЯ. — Правда или действие подходит, — передергивая плечами, отвечаю я. — Тогда решено, — подхватывает он, откидываясь на спинку дивана. Я вижу, как Вероника закатывает глаза и выпрямляется на месте, поднимая свою гребаную голову с его гребаных коленей. — Если никто не против, и если ни у кого нет еще каких-то идей, то давайте, — разводя руки подводит итог Адам. — Можешь попробовать заставить кого-то тебя поцеловать, — улыбается Хаас, обращаясь к Морису. — Ага, я посмеюсь, если это будешь ты, — я не могу удержаться и не пошутить над ней. — А ты умеешь смеяться? — едкость срывается с ее губ тут же. Я молчу. Не хочу превращать милую забаву в очередной переброс колкостей между нами. — Поехали! — объявляет Адам, и мы начинаем.

***

Несколько часов спустя я уже знаю достаточно грязных секретов своих сокурсников, если кто-то и врет, выдавая свою версию правды, по крайней мере, это всегда смешно, и ты точно знаешь, кто пытается тебя облапошить, потому что безнаказанным никто не остается — выпить несколько рюмок текилы за раз, мы решаем достаточной мерой. Вокруг очень шумно и я уже почти не обращаю внимания на ребят, медленно потягивая колу из своего стакана, вопросы с каждым разом становятся все откровеннее. Конечно, о чем еще имеет смысл спрашивать? Не о том же, когда ты первый раз встал на коньки или упал с велосипеда. Я поднимаю взгляд от соломинки в стакане и стараюсь снова влиться в разговор, хотя ноги уже порядком затекли, и я бы с удовольствием прошлась. — Народ, — говорю я как можно громче, чтобы меня было слышно, — может, пойдем к бассейну? У меня уже голова кипит от этой музыки и шума, а еще вас вот приходиться слушать. — Да без проблем, — поддерживает Адам, тут же подскакивая с дивана и протягивая руку Сэм. Отлично, я хоть пройдусь немного. Скидываю туфли и хватаю их за лямочки, босиком топая в сторону бассейна. Дилан с Вероникой, щекотя друг друга, следуют за нами, и я подавляю в себе раздражение, что пытается сорваться с губ шумным выдохом — они что сиамские близнецы? Что за вечная потребность трогать друг друга? Проехали. Можно подумать, словно это первый раз, чтобы так удивляться. Надоедливая версия меня в голове отмечает, что я смотрю на все по-новому, а значит, как в первый раз. И я велю этой версии меня заткнуться и катиться на все четыре стороны, удобно устраиваясь на самом мягком шезлонге, который я только видела, — мать Адама знает толк в обустройстве дома — и разглаживая ладонью белую ткань матраца. Рядом со мной на шезлонг падает второй человек, обхватывая мои ноги и двигая их, чтобы ему было удобнее сидеть. Я хмурюсь, не обращая внимания на мурашки, что расползаются по коже там, где он только что касался ее. — Тебе мало свободных мест? — выдавливаю я сквозь зубы, упирая взгляд в улыбающееся лицо Эванса. — Мне нравится вид, открывающийся с этого, — пожимая плечами, отвечает Дилан, словно я спросила его о погоде. Приходится снова заглушить в себе возрастающий возглас недовольства. Окей. Мне не терпится посмотреть ему в лицо, когда он поймет, что выбрал место рядом с дьяволом. — На чем мы остановились? — интересуется Кэт. Кэт Гамильтон выглядит безупречно в своем нарядном темно-синем платье с откровенным разрезом на бедре, выставляющим на показ загорелую кожу, так что я не могу осуждать Люка за те взгляды, что он бросает на нее. Мне почти жаль его, потому что дочка дипломата, одна из лучших на курсе, насколько я знаю, никогда не будет встречаться с парнем, который еле дотягивает до среднего балла, обожает участвовать во всех возможных потасовках, из-за чего получил отстранение от игры в команде, а наши с трудом одержали одну из главных побед в прошлом году. Адам до сих пор до конца не простил его за эту глупость. К тому же, этот человек ни разу не состоял в отношениях — для него такого понятия просто не существует. — На том, что Адам должен поделиться со всеми нами, с кем был его лучший секс. Давай, чувак, — Морис откидывается на спинку своего шезлонга, и я вижу какое удовольствие ему доставляют вопросы на тему секса. Что взять с парней, правда? Адам растягивает губы в озорной ухмылке и смотрит на Сэм, которая сидит у него между ног, загадочно улыбаясь в ответ. Со стороны они выглядят двумя заговорщиками, у которых один огромный секрет. Это вызывает и у меня легкую улыбку. — Ямочки на твоих щечках очаровательны, Хилл. Дилан тянется через меня, «случайно» задевая как можно больше раз, и ставит свой стакан на столик рядом, а потом невыносимо медленно тянется обратно, скользя своей рукой по моей голой коже. Сердце беснуется от его близости. И я молюсь, чтобы он его не слышал. Да уж, это чертовски напрягает. Дурацкая физическая реакция. Кажется, мне просто нужен парень, который поможет разобраться с этой фигней, и я снова смогу реагировать на Эванса не как пятнадцатилетка. В любом случае, я пропускаю его фразу мимо ушей — точнее, делаю вид, что мне все равно на то, что какой-то там чувак считает мои ямочки очаровательными. Ему стоит перестать читать любовные романы своей подружки, а то добром это не закончится. Я также совершенно «случайно» подставляю руку под его локоть, пока он елозит, чтобы снова усесться на месте, и также «случайно» он задевает мою колу, что в мгновение ока оказывается на его белоснежной рубашке, а часть даже на джинсах, которые, ему чертовски повезло, черного цвета. — Эй, мой напиток! — возмущенно восклицаю я, изо всех сил стараясь держать губы в тонкой линии негодования. Всем вокруг плевать на сцену, разыгравшуюся между нами, поэтому пока Дилан пялится на свою испорченную рубашку, я добавляю очков в свою пользу и слышу Мориса: — Да ладно, — не веря своим глазам тянет Люк. — Так хорошо? Ты же чертов Казанова! Сэм не лезет за словом в карман: — Тебе показать, что ли? — Еще спрашиваешь, крошка? — А в понедельник Морис будет показывать нам свой беззубый рот, — отпивая из бутылки пиво, совершенно серьезно говорит Адам, бросая другу насмешливый взгляд. Ребята смеются, я и сама присоединяюсь к ним, замечая, что безумно рада слышать такой ответ Томаса. Это хорошее начало для них обоих. Позади меня начинается какое-то движение, и я оборачиваюсь, застывая на месте и наблюдая, как Дилан тянется своими длинными пальцами к пуговкам на рубашке. — Если хотела увидеть меня без рубашки, Фло, могла просто попросить. Но я не против, что ты ее постираешь и вернешь мне в понедельник. — Ага. Мечтай, — я отворачиваюсь, когда он начинает стягивать белый хлопок с плеч, очень даже мускулистых плеч, должна заметить. Когда они успели стать такими? Эванс заканчивает с рубашкой, и я вижу, как она падает с краю от меня, сжатая в его ладони. Снова это странное, ноющее чувство внизу живота, похожее на дикий спазм. — Правда или действие? — Лили обращается к парню, имя которого я узнала только сегодня вечером — Кай, кажется, он тоже в команде, но перевелся из другого университета в наш только в этом году. — Действие, Лил, — легко отвечает он. — Ты все время выбираешь «действие», — возмущается блондинка, складывая руки на груди. — Что поделать? — Кай пожимает плечами, точно не при чем. — Я не слишком люблю откровенничать, зато запросто могу исполнить любое твое желание. Он подмигивает девушке и упирает руки в колени, показывая свою готовность. Щеки Лили розовеют, и она опускает ресницы, закусывая губу. — Ладно, — подумав, отвечает она. — Тогда, Морис, ты тоже участвуешь. — Что? — Тебе понравится приз. Не возражай. — Уже интересно. И что я получу? — Тот, кто выиграет, получит поцелуй. Лили не сводит глаз с Кая, а тот, кажется, угадывает ее настроение, потому что голубые глаза парня блестят. — И что нам нужно сделать, чтобы получить поцелуй красавицы? — улыбаясь, прищуривается Кай. Лили подскакивает, поправляет свою пышную юбку, одергивает короткий топ, открывающий неплохой вид на стройный живот, и бежит в дом, а через минуту уже шагает в нашу сторону с целой горой рюмок и бутылкой текилы на подносе. — Все просто. Шесть стопок. Кто окажется быстрее, тот получит поцелуй. Кай и Люк переглядываются между собой. Парни улыбаются, как два болванчика, которым удача буквально свалилась в руки, так что я не удивляюсь тому, с какой прытью они выстраивают рюмки перед собой. — Я хочу нормальный поцелуй, — предупреждает Морис, разливая обжигающую жидкость. — Ты сначала победи, — одергивает его Лили, кусая губы. Кай воздерживается от комментариев, просто дожидаясь, когда нападающий из их команды закончит свое дело. — Ну что? Один… — Два, — продолжает Люк. — Три, — объявляет Лили, и парни трогают губами первые стопки. Мы все застыли в нетерпении. Я вижу, как Адам машет руками и выкрикивает:  — Пей. Пей. Пей. А Лили такими темпами скоро сгрызет свои губы в кровь, если не перестанет нервничать. — Он выиграет, — шепчет Вероника, сидящая рядом с девушкой на шезлонге, и обнимает ее за плечи. Я хмыкаю, потому что, если тебе так хочется поцеловать парня: загадай ему это сделать, а не устраивай спор с тем, с кем не хочешь целоваться. Но видимо, я мыслю по-другому. — Думаешь, что поступила бы иначе? — раздается шепот позади меня. — Да, точно, Флоренс Хилл не убегает от своих желаний. Этот говнюк насмехается надо мной. Поверить не могу. Руки непроизвольно снова сжимаются в кулаки в его присутствии. Я оборачиваюсь, и мой взгляд упирается в его голую грудь — я и забыла, что он снял рубашку. Быстро поднимаю ресницы и въедаюсь своим взглядом в его. — Аргументы? — спрашиваю я. — Мы оба их знаем. — Дилан, тебе не приходило в голову, что я не хочу тебя? Действительно. Совершенно по-настоящему. Не. Хо-чу, — в очередной раз, разжёвывая каждое слово, пытаюсь донести до него я. Эванс резко отрывает лопатки от спинки шезлонга, и теперь мы сидим почти вплотную друг к другу лицом. Кажется, что я чувствую, как его грудь поднимается от ровных вдохов. Как обычно, он пробегает взглядом по моему лицу, выискивая что-то — постоянно пытается там найти нечто невиданное мне. А его горячее дыхание достает до моих нервных окончаний. Я успеваю посчитать несколько родинок на его лице, а также краем глаза добавить к ним те, что рассыпаны на голых плечах — кончики пальцев покалывает от желания дотронуться до них и пересчитать заново, касаясь каждой из них. — Ага, точно, — бросает он, поднимаясь со своего места и оставляя меня точно чем-то одурманенную. — Твою мать, — ругается Морис. — Мы закончили одинаково! — Умей проигрывать, Люк. — с улыбкой на лице успокаивает его Хаас. — Черта с два, я проиграю этому сопляку! — Ну, у этого сопляка больше шансов попасть в NCAA, чем у тебя, — смеется Адам. — Плевать! Если бы не отстранение… — Но оно есть, — рычит капитан, — и некоторым из нас не плевать. Я чувствую, что обстановка накаляется, поэтому ребятам срочно нужно выпустить пар и сменить больную тему. Сэм кладет ладони на грудь Адама, аккуратно проводя по ней руками и успокаивая того. — Люк, — зову его я. — Если тебе нужен поцелуй, чтобы почувствовать себя мужиком, то иди к мамочке, она еще и по головке погладит, и скажет, какой ты молодец. Девчонки начинают тут же смеяться, а ребята кивают, одобряя мои слова. — Это всего лишь спор. Твое мужество не пострадало бы от того, что Кай выиграл у тебя в скорости поглощения стопок текилы. Но, — я драматически останавливаюсь и кладу руку на сердце, — я не могу быть уверена, что оно не пострадало от того, что ты начал говорить после. Сомневаюсь, что девушки любят целовать плакс. — А ты иди сюда, маленькая рыжая крошка, я тебе покажу, пострадало или нет мое мужество. — Тронешь ее, и страдать будет нечему. Мы оборачиваемся к дверям, ведущим из дома к бассейну. Дилан. Я не заметила, когда он вернулся. — Это смешно. Вы тут все, что ли, под каблуком? Господи, может, мне стоит отвести вас в приличный бордель, чтобы вы снова вспомнили, что мы, блядь, еще слишком молоды для всей этой чуши? Я выгибаю бровь, смотря на Эванса, а тот протягивает мне новую колу и снова падает рядом, двигая мою задницу на шезлонге. У Вероники на лице та же выгнутая бровь, застывшая в немом вопросе, но она быстрее теряет интерес к нему, бросая последний недовольно-обреченный взгляд на друга. — Уже не уверен получу ли свой поцелуй, — шутя, подает голос Кай, когда всё наконец возвращается в прежнее русло. — Еще как! — подталкивая блондинку в бок, восклицает Хаас. Кай встает со своего места и за считанные секунды оказывается перед ними. Он по-мальчишески улыбается Лили и наклоняется к ее губам, придерживая за подбородок, сначала только пробует их вкус, а потом углубляет поцелуй. Парни улюлюкают, девчонки умиляются, и я, кажется, тоже становлюсь чересчур восприимчивой барышней, потому что мне действительно хочется улыбнуться этой картине, а это совсем не похоже на меня. — Кто следующий в очереди за поцелуями? — спрашиваю я, смеясь. — А что? Я вижу, как Сэм снова бросает странный взгляд на своего парня, а потом задает мне вопрос: — Правда или действие, Фло? Она подмигивает мне, а ее щеки вот-вот треснут от улыбки, честное слово, мне уже страшно. Но ведь я никогда не пасую. — Действие, Саманта, — говорю я, называя ее нелюбимым полным именем. Сэм передергивается от такого обращения, хмурит носик, а потом кидает в меня свою бомбу: — Поцелуй Адама. — У-у-у, — выдыхает Люк. — Да у тебя девчонка — извращенка! Я склоняю голову, изучая взглядом подругу. Что она задумала? Зачем мне целовать Адама? В чем подвох? Но я скорее отрублю себе руку, чем сейчас включу заднюю. — Ты уверена в этом? — я даю им обоим последний шанс, потому что, если я буду целовать капитана нашей команды по футболу, я собираюсь сделать так, чтобы он, как и они все, запомнили этот поцелуй. Сэм встает, уступая мне место и даже приглашая меня рукой к нему. Я начинаю думать, что моя подруга действительно извращенка. — Если вас двоих заводит, когда вы смотрите на свою половинку с кем-то еще, то я не собираюсь быть этим кем-то, — предупреждающе шепчу я Томасу. — Расслабься, Хилл, — едва слышно шепчет Адам и тянет меня к себе на колени, впиваясь в мой рот. Он толкает язык внутрь, и я с таким же напором исследую его рот, проводя кончиком своего языка по небу. Его руки сжимают мою талию, а я плотнее прижимаюсь к нему, страстно отвечая на поцелуй. Практически задыхаюсь, но мы не останавливаемся. Он продолжает играть с моим ртом, прикусывает нижнюю губу, оттягивая ее слегка, в порыве мы цепляемся зубами, и я слышу хриплый выдох. Но это не Адам. Я открываю глаза, поддаваясь закравшейся в сознание мысли. Дилан. Он смотрит на нас — на меня. Смотрит, как я прижимаюсь своими бедрами, обтянутыми коротким платьем, к Адаму, как я путаю пальцы в его волосах, как я целую его. И это сводит меня с ума также, как я свожу сейчас его. Поддаваясь еще одной глупой мысли, я начинаю елозить на коленях парня, платье тянется по голым бедрам вверх, и Адам опускает одну ладонь на него, а вторую тянет в мои волосы. Я продолжаю целовать его: еще глубже, еще жестче, но не отвожу глаз от Эванса. У него на шее желваки двигаются. Я замечаю, сколько сил ему стоит сейчас же не кинуться на друга, и у меня расцветает улыбка на лице, которую последний раз целует парень моей подруги, отклоняясь от меня. Я слезаю с его колен и на шатающихся ногах иду к себе на место — рядом с тем, кто только что наблюдал за всем этим сумасшествием. — Повеселилась? — рычит он мне на ухо, как только я сажусь. — Один:один, Эванс, — чуть сбито отвечаю я. — Это было действительно неплохо, — говорит Кай, пожимая губами. — Должен же кто-то показать вам, что такое «настоящий поцелуй», — наслаждаясь вниманием отзывается Адам, снова устраивая Сэм у себя между ног. — Сэм, — я стараюсь, чтобы мой голос звучал спокойно после нашей перепалки с Диланом. — Правда или действие? — Ха. Действие. Я верю в тебя, малышка. Проще простого. — Видишь бассейн? — Так. — А теперь я хочу видеть тебя в нем голой. Сплавай туда и обратно. — Девочки сегодня жгут. Я слышу Люка, но игнорирую, смотря на подругу. — Проще не бывает. Ей снова приходится встать, что она делает так, что все парни глаз не могут отвести. А потом начинается целое шоу с тем, как она расстёгивает и снимает с себя платье, выпрыгивает из туфель, и как сексуально позволяет кружевным бюстгальтеру и трусикам, в тон платья, упасть на плитку у бассейна. Саманта не несется сломя голову в воду, чтобы скрыть наготу — она наслаждается ей и вниманием. А потом точно синхронистка ныряет в воду. На обратном пути Адам уже с полотенцем в руках ждет ее у кромки бассейна и аккуратно закутывает в него, как только ее ноги касаются плитки вокруг, затем поднимает на руки, и они исчезают в доме, не сказав и слова. Я замечаю только средний палец Сэм, который она показывает из-за плеч Томаса. — Думаю, их можно не ждать. — Определенно. — У меня вопрос созрел, что-то наши милые девушки, — Люк обращается к Веронике и Кэт, — затихли. Не думайте, что мы о вас забыли. — Давай, — бросает Хаас, расправляя плечи. — Правда или действие? — Правда. — С кем лишилась девственности наша принцесса? Мои брови сами ползут вверх, когда я слышу вопрос. Может, если бы он был задан кому-то другому, я бы не обратила внимания, но, когда я вижу, как тут же поникли расправленные плечи Вероники, у меня не остается сомнений — это запретная тема для нее — слишком личная. — Давай действие, — мямлит блондинка, упирая в него свой взгляд. — Нет, — ухмыляясь, стоит на своем Люк. — Правила для всех одинаковые. Никаких привилегий, принцесса. Тут вон, что девчонки творили, а тебе-то всего и нужно, что имя назвать чувака, который смог залезть тебе в трусики первым. — Ты пьян, — заступается Лили. — Придумай другой вопрос. — И не подумаю. Вероника, давай. Или ты трусиха? Я с замиранием слежу за ними, ощущая спиной, как напрягся Дилан. — Она ничего не должна тебе, мудак. А вот и он. — Все в порядке, Ди, — успокаивает его Хаас, поднимая руку ладонью к нему. — Мы ждем, крошка, — подстрекает Люк, не понимая, что если он сейчас перейдет черту, то я уверена, парень позади меня сорвется с цепи. — Обязательно быть таким придурком? — хмурится Рони. — Я пьян. Хотя нет, пожалуй, да, я всегда придурок. Мне обязательно быть таким. Брось, я не прошу тебя раздеться или целоваться с кем-то. Что за нежности, Хаас? Он что, был особенным? Или, наоборот, это была ошибка? — его глаза затуманены алкоголем. — Вероника, назови уже любое имя, если тебе это важно, — я слышу свой голос раньше, чем понимаю, что вообще открыла рот, защищая ее. Рука Дилана находит мою и крепко сжимает ее. — Его звали Джозеф, — тихо отвечает Вероника, а потом встает и молча уходит. — Твою мать, — Дилан кидается на Люка, хватая того в тиски. — Ты чертов идиот! Эванс испепеляет Мориса взглядом, а потом отталкивает от себя, словно он бесполезный мусор, и бросается вслед за подругой. Но мое внимание к ним рассеивается. Я чувствую, как из легких выбивается весь воздух, когда немыми губами повторяю знакомое имя: — Джозеф.