Зазеркалье: Синдром Алисы

*Зеркало 6* *** - Ну и зачем? Зачем ты так поступил? Это ведь ложь! - упрекающе произнесла медсестра, с грустью смотря на лежащего, на столе юношу, обращаясь к коллеге, стоящему у окна морга. Тот вздохнул и закурил сигарету. - Были причины - Тео. Слишком много причин! Георгу и Алише лучше думать, что Сорей мертв. Так будет лучше и для них и для Сорея, а если начистоту, то и для всех! - покуривая сигарку, произнес он, хмурясь. - Вот, значит, как… Знаешь Айзен, а ты стал бессердечным! Видимо прожитые в мире людей годы все же негативно на тебе сказались! - задумчиво протянул вошедший в помещение светловолосый мужчина, опираясь об дверной косяк и так же печально глядя на лжетруп. - Ты, как всегда не прав Лафарга! В корне не прав! Лучше помоги мне отвезти его в палату! Может, он и в коме, но это не отменяет того факта, что его избили и пырнули ножом! К тому же, мне не нравится состояние его шеи. Нужно будет сделать мрт и узнать, насколько велики повреждения. В любом случае, придется подключить беднягу к аппарату искусственного жизнеобеспечения! - мрачно произнес Айзен, делая очередную затяжку и принципиально не глядя на Лафаргу. - К тому же серафим, нужно узнать, кто им стал - вытягивает из него все жизненные соки и еще неизвестно: выкарабкается парень или нет! Вернее, выкарабкаются ли они оба! - пространно и уже с сомнением в голосе добавил он, взглянув в окно, за которым шел дождь, и заунывно выли собаки. - Сплюнь и постучи по дереву, Айзен! Еще и не такое бывало! Вспомни, из каких передряг мы выкручивались, когда сами были Пастырями! - произнес Лафарга, вскинув взгляд на коллегу, набирая препарат в шприц и делая инъекцию, на вид мертвому юноше. - Я помню, Лафарга! Я все очень хорошо помню! Проблема в том, что сейчас ситуация кардинально поменялась и суть проблемы также изменилась в корне! Возможно, нам придется пойти на крайние меры и все же попытаться разбудить их всех. Это было бы в идеале, но я до сих пор не уверен, сработает ли и выгорит ли это дело? Соединение между мирами не стабильно, но они все равно продолжат резонировать, время от времени выдергивая души из тел! - еще более мрачным тоном произнес Айзен, туша сигарету об руку и открывая окно, тем самым впуская в комнату холодный дождливый воздух. *** Тео с грустью посмотрела на Сорея. - Он такой молодой, а уже Пастырь. Мне его жаль. Правда! - с болью в голосе, тяжело вздохнув, произнесла она, еле сдерживая слезы. - Не плачь по напрасному - Тео! Как говорится: яблоко от яблоньки не далеко падает! Его отец, тоже был Пастырем, хоть и темным! Так что не мудрено, что он пошел по его стопам! Все-таки это наследственное! - мрачно произнес зашедший в комнату еще один молодой человек, катя перед собой тележку, сплошь заставленную реактивами. - Возможно, ты прав, Луннар. Я как-то не смотрела на эту проблему с этой стороны… Все же это все слишком невероятно и сложно… Даже спустя столько времени… - печально произнесла она, слабо улыбнувшись и смахнув выступившую слезинку. - Ладно, хватит об этом! Пока суть - да дело, нам еще нужно проверить остальных! Вдруг кто-нибудь все-таки проснулся! Сигналы Эдны меня в последнее время сильно беспокоят. Да и Лейла… Она на грани, но разбудить ее я все-таки не смог, какие бы сыворотки я ей не вводил. - Мрачно добавил Айзен, плотнее запахивая халат и вместе с Лафаргой перекладывая Сорея на привезенную Теодорой каталку. *** Они отвезли его к лифту и спустились на третий подземный этаж. В огромном помещении стояли кровати, на которых под капельницами и с кислородными масками спали люди. Много тысяч людей… Синдром Алисы в их мире имел несколько специфическую форму… Он поражал людей, вырывая душу из тела и отсылая ее в параллельный мир. В мир, незримыми связями связанный с их… Причем, вернуться в реальность могли далеко не все, и вот этот-то факт и огорчал. Ведь, побочными эффектом этого «вечного сна» было беЗсмертие… Павшие жертвой Алисы люди не старели и не умирали. Они просто спали вечно. Спали, существуя и не существуя при этом. То же касалось и «пробужденных». Хоть они и были в сознании, но время обходило их стороной, навек заперев в нестареющих телах. Они подозревали, что это было связано со специфическими нюансами духовных контрактов, что были заключены ими с жителями Мидгарда. Ведь связав души с «серафимами», «пробужденные» в некотором роде поддерживали жизнь «спящих», служа вечными энергогенераторами. *** Остановив каталку, в секторе для «новичков, Лафарга вернулся обратно, а Айзен, проверив климат контроль и уже собираясь уходить, внезапно услышал тихий шепот, кого-то из спящих: - Сорей… Я люблю тебя, Сорей… Не уходи! Останься со мной! Останься со мной навсегда, мой Пастырь! Это шептал юноша, имевший отношение к династии медиа-магнатов Рулеев. Почти все представители этой семьи рано или поздно попадали в цепкие пальчики «Алисы»… Вот и сейчас, сын Музы Рулей, Миклео Рюлей звал во сне сына Георга Хельдальфа Сорея Шепарда. То, что он звал именно его сына, Айзен не сомневался. При этом Айзен знал наверняка, что юноши никогда не встречались раньше и заочно знакомы тоже не были. Слишком разные сферы - Сорей и биоинженерия, Миклео и мультимедия, одним словом, ничего общего, кроме миллионов. *** Тяжело вздохнув и выругавшись, Айзен подкатил каталку с Сореем к Миклео, после чего связал обе спец цепью, поставив маркер о том, что он вычислил новую «пару»- пастырь/серафим… Его это несколько расстроило. Ведь это означало, что Миклео Рюлей никогда больше не проснется, навсегда оставшись в объятьях Алисы. Ведь как бы то ни было, но члены семьи Сорея все поголовно были Пастырями, а, следовательно, Миклео стал серафимом, что в свою очередь вытекало уже из его родословной. Ведь представители его семьи слишком часто становились серафимами, хоть и бывали исключения в виде Пастырей, тот же Михаил, к примеру. Айзен мрачно взглянул на спящую, на соседней кушетке мать юноши и его отца. Эти двое, не были ни Пастырями, ни серафимами. Они были жертвами генных мутаций, обрекших их на вечное забвение. Вернее, с отцом Миклео - Лафикетом-Маотеррусом Колбранде все обстояло куда сложнее… У парня были слишком сильные геномные повреждения, сделавшие его несовсем нормальным серафимом, находящемся в специфической форме резонанса с другими членами уже своей семьи. С теми же дядюшкой и тетушкой, из коих проснулась пока только тетушка, Вельвет Кроу, что теперь денно и нощно присутствовала в исследовательской лаборатории. К тому же, хоть она проснулась, но в некотором смысле все же частично осталась в Мидгарде. Осталась, став бессонным стражем Лафикету. О том, что в их роду все плохо, семья Рюлей узнала совсем недавно и эта информация напрягала их по полной программе. Все-таки в семьях Кроу и Колбранде синдром «Алисы» был у всех, и поэтому передался по наследству внукам и правнукам. Бабушка и Дедушка Маотерруса, его отец и мать, тетка и дядя, также пали жертвой сдвига миров, а потом еще и жена с ее братом, и, к его вящему ужасу, собственный сын. Но самое мерзкое было то, что это проклятье коснулось и жены брата его супруги… *** Айзен вообще подозревал, что «синдром Алисы» заразен и поражает людей, мало-мальски близких к изначальным носителям вируса и как бы зараженным пассивно. Он так же считал, что это действительно некое подобие вируса, или на крайний случай, невероятное стечение обстоятельств, вызванных неизвестными генетическими мутациями. *** Он подошел к спящей на соседней койке Лейле Рюлей и проверил ее показания. Они ему тоже не понравились. Они были даже хуже чем у Эдны Райфалк-Спиритс. К тому же ему на дисплей пришел сигнал тревоги. Одна из боле старых и наиболее проблемных пациенток - Симонна Мист - явно была в критически нестабильном состоянии. Эти приступы происходили с ней все чаще и чаще, все сильнее сказываясь на ее здоровье… Чертыхнувшись, Айзен нажал отбой, зная, что от этого она не помрет, а проверять ее состояние лишний раз только себе дороже и вообще - геморно. *** Идя по коридору, он на всякий случай проверил состояния Бориса. Брата Сергея Стрелки, попавшего к ним при весьма странных и загадочных обстоятельствах. Его отец - генерал Стрелка, вооруженный силами нацбезопасности, лично принес своего младшего сына, скрыв от старшего, что же именно случилось с его братом… Он сказал Сергею, что брат уехал в Непал и работает на сверхсекретном производстве виманов. Сергей поверил и лишних вопросов задавать не стал, сославшись на выдуманную генералом секретность. *** Борис был в норме, но легче от этого Айзену не становилось. Он знал, что его старший брат - Сергей встречается с несостоявшейся невестой Сорея Шепарда - Алишей Дифдой. От воспоминания об этом факте он помрачнел сильнее. Мачеха девушки - Мальтрана Дифда так же пала жертвой синдрома Алисы, а это косвенно ставило саму Алишу и ее настоящего бойфренда в зону риска. Ведь как ни как, но они оба были в зоне удара, если природа заболевания, действительно, была вирусной, а не радиационной или еще какой-нибудь еще. *** Он также проверил и других поступивших недавно пациентов, а именно: Эгила Шварца и Розу Спарроуз. Их обоих привез в институт приемный отец Розы Бред Спарроуз. Эгил был его компаньоном. Алиса свалила их обоих внезапно, заставив изрядно понервничать всех членов концерна «Дикая Роза». Участь же самой Розы Спарроуз была до сих пор не вполне ясна. Девушка находилась в резонансной группе между Пастырем и серафимом, а вот Эгилу, как в итоге выяснилось, не повезло совсем… Его геномные мутации были сродни мутациям семей Кроу, Рюлей и Колбранде. Брэд же, нашедший адрес института через знакомых, находился под постоянным наблюдением медиков. Ведь как выяснилось, он сам в любую минуту мог погрузиться в сон без сновидений, вызванный Алисой. Вернее, перешагнуть грань миров и воссоединиться с другом и дочкой, но подобная перспектива его все же, не вдохновляла и не устраивала. Ведь, по сути, радоваться этому было нельзя… Мидгард, забирая к себе, на самом деле обратно уже никого не выпускал… Руководствуясь этой трезвой мыслью, он согласился носить браслет, измеряющий его состояние и, надеясь, что беда его все же минует. *** Айзен также прошел мимо представителей духовенства нескольких культов, таких, как ринский папа Маседра и францимсканский кардинал Фортон, также павших жертвами Алисы. Его взгляд пробежался по вечно мрачному лицу анлийского канцлера Бартлоу и румяному лицу франдийского легата Мельхиора Мейвина, уже почти двести лет спящему в обители ангелов…. Он прошел мимо четы Драгония, участвовавших в ликвидации взрыва на АЭС Каламити, в префектуре Нагола. Прошел мимо и остановился. Остановился, взглянуть на бледное лицо Элеоноры Хьюм, являвшейся младшим научным консультантом одного из президентов Эмерики и ее коллеги хрониста Маджиру Мейвин, что вместе со своим сыном Мельхиором Мейвином оказались не в том месте и не в то время… Он вздохнул, когда его взгляд задержался на напряженных лицах братьев якудза, так и не смогших выяснить, кто же из них унаследует сан главы клана и возглавит мафиозный синдикат Томио. Затем он нашел взглядом и чету Колбранде-Кроу… Айзену стало тоскливо. На лице Селики Колбранде цвела улыбка. Будучи знаменитой художницей, она так и не закончила свой шедевр - « Инноминат - Безымянный бог»… Ее младший брат Райфсет Кроу не улыбался. Он выглядел изможденным и изнуренным тяжкой болезнью. БеЗсмертие Алисы подарило ему шанс на жизнь, остановив острый лейкоз. Его шурин, Арториус Колбранде и по совместительству команданте Баржелоны, пребывал в покое. Лишь иногда на его бледном лице возникала тень печали и беспокойства, но его сон оставался беспробудным… Просыпаться в ближайшее время он не собирался, как и не торопился жить, явно смакуя проклятый дар Зазеркалья… Пройдя еще пару секций, Айзен подошел к своим друзьям, павшим жертвой Алисы. Завейд Винд и Дезель Скай спали неспокойно. По их бледным лицам скатывались капельки пота, а от тел, казалось, исходило слабое свечение... Долгое пребывание в Мидгарде понемногу меняло их тела. Меняло, словно действительно превращая в духов-серафимов… *** Айзен нахмурился сильнее. Стабильные сигналы глубокой комы исходили из параллельного сектора, где в беспробудном анабиозе спали первые жертвы Алисы. В нем спали: исследователь синдрома профессор Зенрус, бывший, как в итоге выяснилось, прадедом Миклео по материнской линии и жители одного из городов, находившегося в зоне взорвавшегося, в ходе двенадцатибалльного землетрясения двести лет назад, коллайдера. Как ни как, но Алиса началась именно с этого… Но, согласно декрету правительства всех стран, ситуация с жертвами «вируса» держалась в секрете, дабы не вызывать поголовную панику у населения ввиду возможного заражения всех… В некотором роде, это была хорошо охраняемая военная тайна. Ведь, как бы там ни было, но все пробужденные и подверженные вирусу стали беЗсмертными, а также описывали один и тот же мир, за исключением временных эпох. Ведь с временем там явно творилось что-то аномальное и из ряда вон выходящее. Вычислить его ход банально не представлялось возможным или было сложно выполнимой задачей, для которой иногда использовались даже Шумановские колебания… Иногда, день в реальности мог обернуться тысячью годами в Мидгарде. И один в Мидгарде - годом на Земле. Или, вообще, час в Зазеркалье, как кодово называли Мидгард военные, мог обернуться секундой в реальности... *** Врач смотрел на жителей с нескрываемым сочувствием. Ему становилось грустно и горько только от одного взгляда на них, ведь он и сам был жертвой Алисы... Он вернулся на Землю. Вернулся, отдав Мидгарду часть своей души… Вернулся, потеряв там свою младшую сестренку Эдну… Потеряв ту, что за эти восемьдесят лет не постарела ни на день, равно, как и он сам… Ему были вечные двадцать шесть, а ей вечные тринадцать… Он со злости ударил в стену кулаком. Его разозлило то, что он знал, что со временем спящих будет становиться все больше и больше, и СМИ в конце концов узнают об их секрете, и тогда… Тогда-то и начнется настоящая паника и уж тогда все действительно будет кончено… Да, кончено для них для всех, ведь, как известно: все тайное рано или поздно становится явным. И прежде, чем оно им стало бы, он и его коллеги, любой ценой собирались отыскать лекарство от Алисы. И вернуть в мир живых всех, кто попал в ее цепкие лапки… И именно поэтому велись активные исследование штамма «Орфей», а сама операция носила кодовое название «Эвредика». Да, они собирались вновь спуститься в царство Аида и, не совершая ошибок истинного Орфея вернуть уже свою Эвредику обратно в мир живых, даже если она сама и была бы против… Кандидатом в «Орфеи», как раз таки и стал сын Георга Хельдальфа - Сорей Шепард, который, из-за некоторых разногласий между родителями, взял девичью фамилию своей матери. Да, он станет изумительным Орфеем, а Миклео… Миклео станет его первой Эвредикой... *** - Надеюсь, что он вернет мне Эдну, а Завейда Теодоре, и возможно проснутся и Дезель, и Роза с Симонной, и Зенрус, и все остальные, кого украл безжалостный Морфей… Да, я думаю, у нас нет ничего другого кроме веры, в него. Нам действительно остается только верить в него и ждать. Ждать чуда, что должно произойти… - тихо, надтреснутым голосом произнес Айзен, подойдя к спящей сестренке, которая во сне все еще сжимала кукольного монстрика, подаренного ей на тринадцатый день рождения... Монстрика, ставшего ее ангелом хранителем, но, к сожалению, так и не сумевшему уберечь ее от Алисы… Наклонившись, он поцеловал ее в лобик и, попросив проснуться, как можно скорее попросил прощения за свое бессилие перед вирусом. Произнеся это, он направился к подъемнику. Он шел, не оглядываясь, и поэтому не увидел, как из закрытых глаз девочки названной им Хефсин Юлинд - Цветущей Эдной, согласно традиции на древнем наречии давались имена отправляющимся в последний путь, скатилась, сверкнув магией Алисы, одинокая слезинка, а ее губы разомкнулись, чуть слышно позвав его по имени… *** В огромном подземном ангаре воцарилась тишина… Тишина, нарушаемая лишь писком приборов и мерным дыханием тысяч спящих. Запретный город спал, а мир живых продолжал жить… Продолжал жить своей жизнью, ничего не зная о Зазеркалье, что безумным шляпником заглядывало в их души, даря им всем улыбку чеширского кота, безнравственно раздавая опиум для народа, как панацею от всех болезней. Ведь выкрашенные кровью алые розы дамы червей все же прорастали в самое сердце. Прорастали, рассыпаясь на ветру карточным домиком несчастья, что так отчаянно пытались разрушить те, кто выпил воды Леты… Ведь сон и реальность порой были неотличимы. И, как известно, сон разума порождал чудовищ. И самое страшное, чего боялись жители мира живых, было то, что драконы могли вырваться из «своего подземелья». Выбраться и устроить истинный пир во время чумы, что в образе прекрасной Алисы, укравшей роли Авроры и Белоснежки поселились в их жизнях. Поселились, став прекрасными спящими красавицами, которых охраняли Сырко и неспящие семеро гномов-богатырей, что вольными каменщиками чистого разума, возвели бастион доблести, отчаянно пытаясь удержать надежду в ящике Пандоры, но безуспешно… *** Дождь лил, а золотой ретривер Сорея Ойш, скользя по линиям колдовства, бежал, ища своего заплутавшего в паутине Шарлотты хозяина. Искал в паутине, что тонула в океане лжи… Он хотел стать нитью Ариадны и вернуть его домой, к Солнцу. Ведь там, в мире дождя, его все еще ждали… Ждали, не веря в то, что его жизнь оборвалась... Хоть теперь его отец и был уверен в обратном… Уверен в том, что его сын был мертв, но его мать - прекрасная Селена - не верила в это... Она знала. Знала, как может знать только мать, что ее сын жив. Что он жив, и что однажды он вернется домой. Вернется, когда взойдет солнце. И, она ждала… Ждала его… Ждала, смотря в окно… Ждала, как несчастная мать Белоснежки. Ведь иногда участь матерей - было ожидание их сыновей, возвращающихся с войны. А ее сыну и было суждено вернуться с поля боя. С поля, что было в душе… Ведь именно истинный бой добра и зла происходил в душе людей за их души… Причем сражались там самими душами… И она ждала, а свернувшись белоснежным клубком, персидская кошка Моргрим, спала в изголовье у Миклео… Спала, тихо мурча колдовской напев, а дождь… Дождь продолжал лить. Все спали. Селена ждала.