Шелковое сердце

Они договорились посвятить своему свиданию весь следующий день. Том был относительно свободен, выторговав у Курта еще пару недель на обдумывание сюжета нового романа, чтобы потом уже плотно засесть за работу, а Адам смог перенести свои планы на следующую неделю. Том подумал, что буквально полгода или даже месяца три назад о таком переносе планов не просто бы не шла речь, а даже бы и не поднималось для обсуждения. Кино и все, что с ним было связано, всегда стояло для Ламберта на первом месте. И уже лишь после него… Задумавшись над всем происходящим у них во все еще существующей их семье, Том никак не мог уснуть. Он походил по своей половине пентхауса, выпил кофе, посмотрел на ночное небо, расцвеченное огоньками пролетающих экскурсионных вертолетов и мигающими небоскребами Манхэттена, вернулся в спальню и раскрыл свой ноутбук, решив немного поработать. Но и обычное его вдохновение никак не хотело посетить своего подопечного. Том повалялся в кровати и внезапно вспомнил, что, в принципе, для вдохновения, ну вы сами помните про розовые стринги. А тут у Рэтлиффа как раз тот случай, когда автор, сопереживая собственному персонажу, так сказать, воплощается в него в реальной жизни, или, если хотите, влезает в его шкуру. Том покопался в шкафу, а он предусмотрительно запрятал все подальше и от домработницы, и от еще, ну, мало ли кого, и в самой глубине ящика с носками отыскал те самые кружевные трусики, что в свое время так потрясли его впечатлительно-артистичного супруга. Натянул на себя и принялся внимательно рассматривать себя в зеркальной двери раздвижного шкафа. Крутился, крутился, думал, думал и придумал, что можно дальше развить по ходу сюжета. Плюхнулся обратно в кровать и бодро застучал по кнопкам клавиатуры. Потом еще посмотрел, отметил, что розовый все-таки, очень хорошо смотрится на его… , скажем так, на его теле и опять двинулся строчить в черновике романа. Так он еще работал остаток ночи, а под утро глаза совершенно не хотели смотреть ни в монитор, ни куда-либо еще. Он закрыл крышку и уснул. Адам как раз наоборот – уснул, едва голова его коснулась подушки, а утром проснулся в удачное время: не слишком рано и не слишком поздно, в самый раз, чтобы не спеша позавтракать и отправиться в запланированное им раньше путешествие. Или не то, чтобы путешествие, а на свидание… Адам вышел из своей спальни, побродил по дому, попутно обнаружив, что Том все еще спит и пошел в столовую пить кофе. Он запустил кофемашину, соковыжималку и тостер. Осмотрел запасы в холодильнике и подумал, что их главная домработница пополнила их продуктовый запас ровно по списку и даже купила пюре из шпината, которое Адам ел из вредности, чтобы не дать разгуляться скрытому в нем маньяку-сладкоежке. Если его не усмирять такими изысками в виде шпината и морской капусты, то он грозился вырваться на волю и испортить Адаму его безупречную фигуру – подтянутую, с рельефом мускулатуры на руках, с длинными ногами и сильной шеей. И он по-прежнему выглядел моложе своих лет, благодаря общему обаянию и юношеской свежести и даже, возможно, некоей наивности, так и свозившей в его веснушках, прозрачности серо-зеленых глаз, каштане волос и мягкой улыбке. Том задерживался и Адам решил его разбудить. Он неслышно подкрался к дверям его спальни и прислушался. Было тихо. Тогда Адам постучал. Опять тишина. Может быть, и надо было бы остановиться на этом, но если Том не проснется сию минуту, они опоздают на запланированное Адамом свидание. Постучав еще раз для верности и вновь не получив ответа, Адам Ламберт распахнул дверь в спальню своего мужа. Да, по всей вероятности, розовые кружевные трусики-стринги просто были созданы для того, чтобы снова и снова выбивать почву из-под ног любимца публики. Видимо, Создателю пришлось немало потрудиться, чтобы этот прямо скажем, не очень большой кусочек прозрачных кружев проделал такой долгий путь, чтобы поразить несчастного в самое сердце. Да и не только в сердце! Разумеется, дело тут было не только в этих кружевах, а и в том, что они прикрывали, то есть, наоборот, не прикрывали. Все это пиршество круглой аккуратной попки, разделенной пополам тонюсенькой кружевной лямочкой-веревочкой, или как там ее еще назвать, которую сразу и не заметишь, а заметив, ощутишь жар во всему телу и шум солнечного удара в ушах. А потом еще то, на что эти кружева были надеты, бесстыдно дернулось во сне, перевернулось, во сне же, и явило взору потрясенного Ламберта еще и переднюю часть этого роскошества. Тут бедный разум, и соответственно и весь остальной организм Адама непроизвольно среагировал единственным возможным спасительным для него самого способом. - Том, - воскликнул Адам, - Том, черт тебя подери! Сколько сахару тебе положить в кофе, милый? Рэтлифф дернулся вместе со своими абсолютно пошлыми розовыми кружевами и тем, что они ну никоим образом не скрывали, и сел на кровати, открыв недоуменно свои не вполне проснувшиеся глаза. - Какого хрена ты ко мне в спальню ломишься, Адам! Ну просил же не мешать моему творческому процессу, когда я работаю! – машинально произнес Том, не совсем понимая, проснулся он или все еще в своем творческом полусне беседует с Музами. – Две ложки положи и хватит! - Разговор двух сумасшедших, - пробормотал Адам, выбираясь из спальни мужа. – Я жду тебя в столовой, не засни снова! – крикнул он Тому, - нас не будут ждать, а еще ехать! - Ну, извини, Адам, - сказал смущенно Томми, когда они уже мчались по автобану из города. – У меня никак роман не придумывался, вот я и решил немного пофантазировать. - Что за роман такой ты там себе задумал? – пробурчал Адам, глядя на дорогу, - Какая-то сплошная эротика, а не приличная литература, как и подобает приличному автору. - Я тебе потом расскажу. – пообещал Том. – только вот знаешь, что-то и у меня есть такое предчувствие, что никто и не возьмет его в печать, Курт мне голову оторвет, заявит, что не мой жанр и вообще… Ладно, я попозже с тобой посоветуюсь, как будет побольше написано и наработано. - А долго нам еще ехать? – спросил он чуть погодя. – И куда? Адам кивнул вперед. - Немножко еще осталось. Вон, смотри! Том поднял голову, всматриваясь в небо за стеклом машины, и увидел… Парашютные купола, словно яркие вспышки усеяли небо за инерционной полосой маленького самолетика. Три огромных разноцветных цветка, друг за дружкой, они парили, медленно снижаясь, прибиваясь к летному полю, к которому Адам и подъехал и остановился у его кромки. - Парашют? – изумился Том. - Да, - неуверенно начал Адам, - я подумал, что… - Это самая безумная и самая великолепная идея из всех, что приходила в твою голову! – остановил его Томми. – Я так давно мечтал, так давно, что даже почти забыл о своей мечте… Свободное падение, когда ты там в небе, и ничего не держит тебя… - И еще, - не удержался и дополнил Адам, - наконец-то, шанс почувствовать себя выше всего этого серого города, который останется где-там, внизу, а мы, только мы будем там вместе, как птицы! - Да, - ответил Том. – Ты все же неисправимый романтик! Почему ты не показывал мне этого раньше? - Не знаю, - сказал Адам. – Я многого в себе не видел, пока ты не показал мне это. Бежим, сейчас будет наша очередь прыжка! Инструктаж был долгим, тщательным и нудным. Потом они переоделись в комбинезоны, получили парашюты и всю остальную экипировку. Небольшая «Сессна» разбежавшись по взлетной полосе, взмыла в небо, набирая нужную высоту. И вот, шум двигателя и знак пилота, что можно прыгать. Адам прыгнул первым и за ним выпрыгнул из самолета Томми. Казалось, что они провалились в ветер. Адреналин от первого шага в пустоту, ощущение, что ничего не держит, ни к чему не привязан, словно весь организм превратился в одни огромные невидимые крылья, которые и несут всего человека сквозь бушующий воздушный океан. Том ждал, что автоматическое раскрытие парашюта будет сопровождаться резким рывком, но нет, этого не произошло, наоборот, мягко потянуло вверх, и он увидел, запрокинув голову, как над ним словно распустился гигантский цветок – раскрылся желто-красный яркий купол парашюта. Чуть правее и пониже на несколько метров выхлопнулся оранжевый купол парашюта Адама. Они сидели на зеленой траве летного поля друг напротив друга и смеялись, как дети. - Это было… незабываемое свидание! – отсмеявшись, проговорил Том. – Как тебе только пришло такое в голову? - Давно хотел прыгнуть, все некогда, а тут, - Адам лукаво глянул на мужа исподлобья, - все так сложилось, одно к одному и ты и это свободное падение… и… - И мы в небе, вместе! – поддакнул ему Рэтлифф. – Невероятно! Адам, все также лукаво продолжал смотреть на взволнованного и постоянно улыбающегося Томми. - Что? – Том заметил оттенок вопроса в его глазах. - А как там … как там пари? – почти шепотом спросил Адам. - Я еще не определился, хотя, должен признать, ты делаешь грандиозные успехи. - И у меня есть шанс? - Огромный. - Тогда прекрати меня дразнить этими своими кружевами! – воскликнул, все еще смеясь, Адам. – Это уже переходит все границы! - Ты сам вломился ко мне в спальню! – закричал еще громче Том. – Мало ли в каком виде я могу там находиться! А потом Адам просто закрыл ему рот поцелуем. Пресс-конференция с журналистами и критиками, устроенная тремя крупнейшими литературными агентствами была призвана подтвердить репутацию Нью-Йорка как самой читающей столицей штатов и, заодно, привлечь внимание к новым тенденциям в работе как уже известных авторов, издающихся в этих агентствах, так и только начинающих. Томми сидел за длинным столом рядом с Куртом. Он уже ответил на адресованные ему вопросы по поводу его уже вышедших романов и по поводу того, который находится в работе. Журналистов было много, репортеры известных журналов, интернет-порталов и представители радио- и телеканалов, посвященных культуре и, в частности, литературе. Том сидел совершенно спокойно, расслабленно, мысленно все время возвращаясь к этому невообразимо сумасшедшему их прыжку, который дал им ощущение их единства, возможно, даже больше, чем все их сексуальные свидания в прошлом, когда они встречались для коротких свиданий, где основным и главным, да, это была их интимная сторона жизни. Пресса, не выбиваясь из регламента, задавала соответствующие вопросы, а Том думал, что сегодня у них свидание было запланировано на вечер, потому что Адам был занят в первую половину дня, да и он сам тоже, а вот вечером, скоро уже и конференция закончится, вон и Михаэль, репортер из «Кроссовера», задает свой вопрос, а он всегда это делает последним из своих коллег … Как вдруг… - Том, - с места в первом ряду подняла руку незнакомая Тому журналистка, - а как вы прокомментируете это громкое заявление Норта Найта, которое он сделал на канале СРТ сегодня утром? Том вздрогнул от неожиданности. Норт Найт, режиссер, это имя он хорошо запомнил, но… прокомментировать его какое-то заявление? О чем? Публика в конференц-зале оживилась, головы закрутились от Тома к этой незнакомой журналистке. Курт наклонился к уху Тома. - Про какое заявление она там талдычит? - Понятия не имею. – Том обратился непосредственно к даме. – Поясните, пожалуйста, какое громкое заявление вы имеете сейчас в виду? - Ну как же. – Журналистка ткнула пальцем в свой планшет. – Известный режиссер таких популярных сериалов, как «Побег за горизонт» и «Сфера» был задержан по подозрению в харрасменте, то есть в сексуальных домогательствах к представителям своего пола. Отрицая это, Найт ссылается на то, что многие актеры сами предлагали ему свои интимные услуги, в обмен на получение у него роли. Среди подобных актеров Найт называет Кристофера Прайнна, Свена Грэшема и Адама Ламберта. Гул голосов перекрыл речь репортера. - Уважаемые коллеги и журналисты! –Курт поднялся со своего места и успокаивающе замахал руками. – Это не имеет никакого отношения к теме сегодняшней пресс-конференции! Это совершенно не при чем здесь! Том кинулся к выходу из зала, на ходу выхватывая из кармана телефон и нажимая на вызов Адама. Но телефон Ламберта не отвечал, постоянно сбрасывая Тома на автоответчик. «Да что же такое! – в отчаянии подумал Том. – Только бы ничего не случилось!»