Шелковое сердце

- У меня больше нет вопросов к мистеру Ламберту, - сказал Сутан и вернулся на свое место подле Тома. - Тогда ваша очередь задать вопросы, миссис Райт, - судья посмотрела на Синтию поверх очков. Та вышла из-за своего стола. - Мистер Ламберт, мы поняли, что предложение вступить в брак исходило от мистера Рэтлиффа. Но, ведь и предложение о разводе поступило от него же, что мы собственно и наблюдаем сейчас здесь. Не так ли? - Да, это так. – ответил Адам. – Инициатором развода был мой муж. Они поженились сразу же после Нового года и это время, эти две недели после того, как они обменялись кольцами и клятвами верности без шумихи, без пафоса, без помпы и прочей ерунды, присущей даже мало-мальски известным личностям (правда, Ламберт - коварный завсегдатай Инстаграма, не утерпел и выложил-таки фотографию со свадебным букетом, лимузином и двумя авиабилетами на Мальдивы), эти две недели были наполнены совершенным новым чувством – чувством покоя и безоблачного обладания друг другом. Чувство было настолько новым, что им обоим тогда казалось, что и они тоже стали другими, не такими как раньше. Это особенно было заметно на Адаме. Нет, он не стал выглядеть старше или серьезнее, в нем не появилось никакого даже намека на домоседа или благоразумного среднеамериканского муженька, как говорится, «мясо с картошкой», нет, но внутренне он стал более уверенным в себе, словно постоянно чувствовал за собой надежную защиту. Этой защитой и был для Адама Томми. И потом, это чувство не притупилось, оно стало для Адама постоянным, и он даже в привычках и поступках своих стал более уверенным, более спокойным и более сдержанным, что с его темпераментом было сложно. И это не скрылось от Тома, хотя с его стороны, его собственные чувства были вполне понятны и однозначны – он просто любил Адама и не задумывался о том, изменился он или нет. Ему было достаточно видеть, что Адам спокоен и защищен. Вернее будет сказать, казалось, что достаточно. Адам не изменился в главном, он по-прежнему ставил свои интересы превыше всего, и если речь шла о его работе и о времени, которое он мог бы провести с Томом, то он не колеблясь, выбирал кино. Буквально через месяц после их женитьбы, Адаму позвонил сам Алекс Вайцер – знаменитый режиссер уже не сериалов, а реального полного метра, давно уже входящий в десятку самых топовых и раскрученных режиссеров страны. - Том, ты только представь себе! – Адам бегал по комнате, сбивая мебель и расшвыривая одежду по полу. – Он сам, сам позвонил! - Я представляю, - смеясь, ответил Том. – Только, пожалуйста, не убейся, так бурно радуясь! Помнишь, ты обещал мне сегодня сходить к Сутану, у него сегодня на ужин собираются наши старые приятели… - Точно! – Адам откинул ногой случайно попавшийся на его пути каталог одежды от известной фирмы. – Я сегодня не смогу, у меня запись в салон красоты и еще я хотел посмотреть те туфли, вот я тебе на той неделе говорил, что видел… - Адам! – закипая, воскликнул Том. – Ты не можешь так сейчас поступить! - Как так? – пожал плечами Адам. – Ничего такого не случится, ну, съездишь к Сутану без меня, ничего такого. - Ничего такого?! – Том разозлился еще больше. – А отложить свой салон ты вот прямо совсем никак не можешь! Там вообще-то, ждут нас обоих, а не только одну половину семьи! - Ну, котик, ну не сердись, пожалуйста! У меня завтра ответственная встреча с самим Вайцером! Я должен его покорить, мне эта роль просто жизненно необходима! Адам украдкой глянул на часы на прикроватном столике. - И если ты хочешь, чтобы я попросил прощения за то, что я не пойду с тобой к Сутану на эту занудную вечеринку с умными разговорами и анализированием отрывков из романов Уайлдера и Вулфа, то давай поторопимся и переместимся поближе к постели! - К постели! – возмутился Том. – Адам, у меня просто нет слов! Ты настолько привык к этому всему, что даже не замечаешь, насколько пошло это звучит! - К чему это всему я привык? – сузил свои светлые глаза Адам. – Договаривай, раз уж начал. Я с удовольствием послушаю про свою привычку все решать через секс, да? Это ты имел сейчас в виду? - Не начинай. – Том отвернулся. – Теперь ты хочешь меня сделать виноватым в нашей ссоре. Адам хотел что-то еще сказать, но промолчал, оделся, взял со столика ключи от квартиры и машины и хлопнул дверью. И Томми тоже не пошел к Сутану в тот вечер, позвонил и сказал, что по всей вероятности, стал жертвой вируса гриппа, который как раз блуждал по Нью-Йорку в этот период зимней непогоды. Остался дома, один на один со своим почти законченным романом. А когда уже ближе к полуночи, вернулся Адам, освеживший свой каштановый цвет шевелюры, сделав ее еще более роскошной и блестящей, с сияющими глазами после удачной покупки не только новых туфель, но и еще того самого пальто от Версаче, помнишь, я тебе показывал на сайте, Том?, Том не сказал и ни слова упрека. Он просто сам утащил его в спальню, где сначала рассматривал пальто, которое Адам решил продемонстрировать прямо на своем голом теле, ну, до примерки новых туфель дело уже не дошло, потому, что Том уже не стал терпеть его обнаженного дефиле. И ночь любви была бесконечной. И так повторялось частенько. Адам получил свою заветную роль, съемки фильма растянулись почти на год, Том выпустил свой очередной роман, начались промо-туры, конференции с читателями по всей стране. Они снова делили время между телефонными разговорами, ожиданиями рейсов в аэропортах и отелями с самыми лучшими номерами. Между этим они ухитрились купить совместный дом, точнее, роскошный пентхаус в престижном районе города, обставленный итальянской эксклюзивной мебелью и оснащенный разными электронными новинками техники. Адам купался во всей этой кутерьме, он жил в этой мутной воде шоу-бизнеса, он был ее созданием в полном смысле этого слова. А Томми… С одной стороны, он прекрасно понимал, что Адам, да, он был таким всегда, и смешно и наивно было бы надеяться, что его характер изменился бы после их женитьбы. Но с другой стороны, за всей этой сексуальностью, всем этим своим эротизмом, Адам не давал Тому главного – любви. И как попросить его об этом, Том не знал, а Адам, по всей очевидности, не догадывался или не понимал. Адам все принимал, как само собой разумеющееся и его полностью все устраивало. Из поездок по стране, Том привозил Адаму маленькие сувенирчики, какие-то забавные безделушки, игрушки, брелки, иногда даже маленькие флакончики духов затейливой формы. Адам мягко улыбался, принимая эти маленькие знаки любви и больше эти вещички Том не видел нигде. Сам Адам ничего такого не делал, а его единственный подарок был в виде шелкового сердечка, прикрепленного к металлическому кольцу – брелок, который Том повесил на связку ключей. А после выхода фильма Вайцера на широкий экран, слава и известность Адама Ламберта взлетела до небес. Он был на всех афишах, на всех плакатах к фильму, Адам был номинирован сразу на несколько премий самых престижных кинофестивалей, пресса завалила его хвалебными откликами, а поклонники взорвали соцсети и увеличили число потребителей фотографий, сделанных папарацци и читателей статеек в желтой прессе. Но Адам Ламберт в этом плане был безупречен, словно член британского Парламента, в этом Том мог поклясться на Библии. То ли статус женатого мужчины избавил Адама от необходимости искать какие-то приключения на стороне, будь то новые знакомства, или шумные алкогольные вечеринки с излишествами всякого рода, или же Адам просто стал взрослым, как и полагается с течением времени, или он выматывался на съемочной площадке до изнеможения, но не только мысли, а даже и возможности этой самой мысли о какой-то измене, физической или теоретической, просто-напросто не приходила Адаму в голову. Таким образом, у Тома был почти идеальный муж – умопомрачительно красивый, безупречно верный, сногсшибательно сексуальный, звездно знаменитый… и не любящий его в том самом смысле этого слова. Том пытался говорить с Адамом на эту тему. Намеков Ламберт не понимал в силу некоей прямолинейности своего характера, а вот от прямых вопросов уходил с ловкостью настоящей голливудской звезды, утверждающей свой вегетарианский образ жизни и пойманной назойливыми репортерами в ресторане, только что сделавшей заказ на отбивную с кровью. Тогда он и рассказал в одну из их ночей любви эту сказку про шелковое сердце Железного Дровосека. - У Железного Дровосека не было сердца, - сказал Том Адаму. – А ведь он знал, что только сердце может дать ему возможность любить. Адам, уютно устроившийся щекой на груди своего мужа, потерся носом о его сосок и фыркнул. - Какую-то неуклюжую сказку ты мне сейчас рассказал, милый, вот если бы наоборот, Дровосек потребовал убрать из него сердце, вот тогда было бы более изящно и правдоподобно. - Правдоподобно? – удивился Том. – С чего бы? - С того. Во все времена гораздо полезнее и практичнее было жить без сердца. Оно только мешает, отвлекает от главного, от того, чего ты как можно скорее должен добиться в жизни. - Адам, но так же нельзя. А любовь? - Ну что – любовь, что ты заладил одно и то же. Есть же и другие чувства, которые ее заменяют, ну там, дружба или симпатия… Да и вообще, что такое любовь? Инстинкт, тяга к размножению? - Не думал, - обиженно сказал Том, - не предполагал, что мне придется объяснять, что такое любовь своему собственному мужу. - Не сердись, ты же знаешь, что муж у тебя не очень умный, зато нежный… Адам потянулся к губам Тома. Как всегда, желание обладать им, перекрыло в Томе все остальное. - Сейчас я буду таким нежным, покорным, я буду так желать тебя, такого горячего, распаленного мной, и моего, только моего, - бормотал Адам, выдыхая в губы Рэтлиффа. – А ты сейчас, - он уже начал ерзать по Тому и захватил рукой его возбужденный одним только голосом Адама, член, - Сейчас ты войдешь в меня, прямо внутрь, куда можно входить только тебе - моему мужу…. – Томми уже стонал и извивался под ним, потом резко перевернул его под себя и лег на Адама сверху, прижав его запястья к матрацу. - И я сейчас войду в тебя, Адам, это уж точно, - в тон ему продолжил он бессвязным бормотанием. – И я буду двигаться в тебе, вот так… - Он перехватил его оба запястья одной своей рукой, а другой сжал его плотно прижатый к животу, орган. Потом чуть поднял повыше его ногу и вошел в его задницу, добавив и еще один палец. Адам зашипел, выгибая шею и запрокидывая голову. Том остановился, а потом, резко выдернув палец, задвигался, убыстряя темп. Адам застонал низким гортанным голосом, и Том сбросил темп до минимума, сделав три-четыре медленных толчка. Адам сам двинул бедрами вперед, и Том снова убыстрил свои движения, одновременно двигая рукой по вздувшемуся члену Адама. - А теперь, - совершенно сбитым, задыхающимся шепотом едва проговорил Том, - теперь что будет с моим покорным и послушным муженьком? - Теперь, - между стонами выговорил Адам, - теперь муженек готов принять в себя все, до последней капли, ты не осмелишься оставить себе хоть что-то! И абсолютно ровный белый свет, вспыхнувший где-то глубоко в черепной коробке Томми, материализовался в жгучие капли спермы, заполнившие сжимающееся отверстие попы Адама, а у самого Адама почти сразу же, просочившиеся скользкими потеками сквозь томмины пальцы, которыми он рефлекторно поглаживали член Адама. - У меня послезавтра автограф-сессия в Ривер-борде. – переведя дыхание, сказал Том. – Курт сказал, что для лучшей продажи книги нужно обязательно появиться там вместе с тобой. Чтобы читатели полюбовались на нашу крепкую и красивую семью. - Да, я совсем забыл сказать тебе, милый, - безмятежно отозвался Адам, перекатываясь со спины на живот и опираясь на локоть. – У меня завтра ночью рейс в Сан-Франциско. - Что? – Тому показалось, что он ослышался. - Да это ненадолго, фотосессия для журнала и интервью для их местной радиостанции, я через дня три-четыре вернусь. Том молча поднялся и натянул на себя домашние трикотажные штаны. - Ты куда? – удивленно спросил Адам. – Что случилось? - Ничего, - ровным голосом ответил Том. – Вообще ничего. Я переночую в гостевой спальне. - Инициатором развода был мой муж, мистер Рэтлифф, - повторил Адам свой ответ на вопрос Синтии. – Это так.