Шелковое сердце

Зал Суда был небольшим, с отделанными лакированным деревом стенными панелями и такой же коричневой мебелью, а слушание дела – закрытым и оттого немноголюдным. После всех церемоний начала процесса, когда обе заинтересованные стороны уселись на свои места, председатель - судья Эмма Солинг пригласила к своему Столу Судьи обоих адвокатов. Синтия и Сутан поднялись со своих мест, и Том увидел чеканный профиль Адама на фоне широкого окна зала. Такой же профиль, как и тогда, в маленьком совершенно не пафосном кафе в обычном, не звездном районе Нью-Йорка, в кафе, которое они долго еще называли «наше кафе». - Как тебе удается чувствовать себя среди всех этих шоуменов как рыба в воде? – спросил тогда Том, когда они уже изрядно выпили, и не только кофе, что расслабило их тела и развязало языки. Общение стремительно перерастало в дружеское, им было приятно и весело болтать между собой, не заботясь о подборе слов и правильном построении фраз. - Так я среди них, дай бог памяти, - задумался над подсчетом лет Адам, - да, в рекламе я снялся лет в пять… - Господи, да что ты там мог рекламировать в пять лет! – засмеялся Томми. - Я бы попросил проявлять больше уважения к звездам широкофо… широкоформатных экранов, вот. – с удовлетворением выговорил Ламберт. – Я снялся в рекламном ролике детских автомобильных кресел. Ну, такое милое креслице, тебя туда впихивают и ты такой веселый сидишь и лыбишься как придурок. Том осмыслил услышанное за минуту и засмеялся. - Шедевр рекламного бизнеса! - И что? – обиделся Адам. – Я был потрясающе красив и невероятно убедителен в этом ролике! - Ты совсем не изменился с тех пор! – Том выдал этот комплимент совершенно рефлекторно, лишь потом поняв, что это могло со стороны выглядеть… Ну, впрочем, так оно и выглядело. Как флирт. И Адам тогда тоже все правильно понял. Он цепко взглянул на Тома своим неуловимо-прозрачным взглядом, словно уже привыкший не доверять своему первому впечатлению о человеке, или не доверять истинному смыслу им сказанного. - Выгляжу, как пятилетний? - еще один пробный шар подбросил Ламберт. - Нет. Потрясающе красив и невероятно убедителен! – отбил шар Рэтлифф. И снова Адам посмотрел на Тома, как будто ожидая подвоха в его словах, но Том сказал тогда чистую правду. И не лгал ему и потом. Никогда. - Итак, - председатель Суда возвестила о начале слушания своим хорошо поставленным голосом. – Слушание дела о бракоразводном процессе мистера Рэтлиффа и мистера Ламберта объявляется открытым. Уважаемые адвокаты, довели ли вы до сведения ваших подзащитных о возможной приостановки слушания, в случае, если Суд сочтет недостаточным или неубедительным количество веских оснований для развода? - Да, Ваша честь. – синхронно ответили оба юриста. - В таком случае, вызывается для дачи показаний мистер Томми Джо Рэтлифф, истец. Том поднялся на свидетельскую трибуну. - Мистер Рэтлифф, - судья смотрела на него прямо, серьезно и бесстрастно. – Скажите, пожалуйста, как долго вы были знакомы с мистером Ламбертом, прежде чем вступить с ним в законный брак? Как долго… Они встречались с того вечера, проведенного в их кафе, встречались, но не признавались самим себе, что для них значат эти встречи. Да, для Адама это было нелегко – сделать так, чтобы его напряженный график не дал сбой. В то время, это было три года назад, Адам Ламберт только что начал съемки во втором сезоне нашумевшего сериала про депрессивных подростков Америки. Пилот сериала вышел годом раньше и привлек к себе внимание и взрослого населения и тинейджеров, как сериал показывающий жизнь старшеклассников, которые пытаются переживать свои вечные проблемы, проблемы роста, взаимопонимания, отношений с родителями и учителями, проблемы первой любви и первой настоящей вражды. Адам Ламберт, уже сыгравший несколько эпизодических ролей в разных подростковых сериалах, здесь впервые был утвержден на одну из главных ролей и практически без проб и прослушиваний. Так что, приходилось им видится не так часто, как им хотелось бы обоим, но… Возможно, именно это – нечастые встречи в период узнавания друг друга и подогревало их взаимный интерес и давало постоянный источник желать общения друг с другом все больше и ближе. Тогда почти месяц они говорили по телефону, каждую ночь, они действительно, разговаривали до такого уровня нагревания телефонных трубок, что были вынуждены прерываться, чтобы остудить пылающие от такого накала свои уши. Разбавляя свои телефонные разговоры болтовней по скайпу, они часто удивлялись синхронному совпадению мыслей или суждений о всякой ерунде или не ерунде. Потом они начали делать кассу авиакомпаниям. Хорошо, что перелеты Нью-Йорк – Лос-Анджелес регулярны и практически никогда не переносятся. В Калифорнии тогда стояла прекрасная осень, практически ничем не отличающаяся от лета, но, прилетев тогда из уже моросящего мелким дождем Нью-Йорка, Томми не сразу понял, от чего ему стало жарко – от все того же жаркого полуденного солнца, или же от вида Адама Ламберта, в стильных рваных джинсах, низко сидящих на его идеальной заднице, стоящего возле своего пижонского Порше и совершенно спокойно не обращающего внимания на снующих вокруг него девочек-поклонниц и нескольких папарацци, которые помня о запрете на съемки в аэропорту, терпеливо выжидали в засаде из кустов и скамеек, того, кого же встречал Адам. Наверное, именно в тот момент, охватив Адама взглядом сразу всего, такого юного, Адам всегда выглядел гораздо моложе своего истинного возраста, такого горячего под этим калифорнийским солнцем, усыпанного веснушками, с хитрым проблеском рыжины в густых блестящих каштановых волосах, такого, казалось бы, недосягаемого простому смертному, но в то же время, терпеливо ждущего его, Тома, возле машины…. Вот тогда Тому впервые пришлось успокаивать свое взволнованное видом Адама, сердце. - Привет, дорогой, - Адам кинул сумку Тома на заднее сиденье. – Какие у нас планы? - Ты мне отель забронировал? - Обижаешь, - притворился Адам. – Отдал распоряжение ассистентке, она все оформила. - Буржуй и зазнайка. – Они давно уже переросли все формальности и сейчас находились в стадии почти хороших друзей. Почти – потому что не хватало личного общения, этого неповторимого ощущения близости рядом идущего человека, его запаха, его прикосновений к руке, таких теплых и мимолетных, словно бы ничего и не значащих, а на самом деле – значащих многое. - Тогда - в отель, и ты наверняка еще, есть хочешь? – Адам уверенно вырулил на автобан. – В самолете еда отвратная, а в «Шерри» прекрасный ресторан. - А ты живешь в этом же отеле? – мимоходом поинтересовался Том, разглядывая холмы, пальмы и снова холмы, мимо которых они мчались в город. - Ну, собственно, - Адам не сбавляя скорости, свернул на въезд в Даунтаун. – Почему бы и нет? - Как съемки? - Как там Нью-Йорк? Они спросили это опять синхронно и рассмеялись такому привычному попаданию в мысли другого. - В Нью-Йорке дождь и прохладно. - Съемки как съемки, ничего особенного. В просторном лобби отеля было приятно из-за работающих кондиционеров и пустовато из-за его удаленности от туристических районов. - А что так далеко от центра? – спросил Том. - От центра далеко, до Голливуда близко, - отозвался Адам, сдавая сумку Тома портеру и подхватывая самого Рэтлиффа под руку. – Сначала обед. Я угощаю. - Почему это ты? – возмутился известный писатель, внезапно вспомнив о своей платежеспособности. – Я тоже могу тебя угостить! - Давай, лучше ты меня потом в гости пригласишь. – усмехнулся Ламберт. - В Нью-Йорк? – нелогично спросил Том. - В свой номер. – игриво подмигнул ему Адам. И после обеда они действительно, отправились осматривать номер Томми. - Десерт? – скручивая косячок, предложил Адам. Через некоторое время начались мужские разговоры под душам. - А с женщиной ты целовался? – спросил хихикая, Том. - Ну, знаешь, да любой мужчина стопроцентно целовался с женщиной! – качая головой, важно и размеренно ответил Адам. – Уж с женщиной-то точно! Это же совсем не то, что с мужчиной! - Тонко подмечено! – резвился Рэтлифф. – Хорошо, ну, а секс, секс с женщиной у тебя был? Это ведь тоже, совершенно не то, что с мужчиной! Адам ухмыльнулся. - Дааа? А я все время задавался вопросом, то или не то? - Ты мне не ответил! – настойчиво повторил Том. – Был или не был. - Вообще, он как бы был, но его и не было. – ответил Ламберт. Том помотал головой, словно отгоняя мошкару. - Поясни. - У меня в колледже была подружка. – начал пояснения Адам. – И мы с ней, короче, решили мы с ней переспать. - Ну, - поторопил Том. - Ну, остались мы у нее дома, отец ее на работе был, а мать, она стюардессой была, так вообще в рейсе. И вот, только мы вроде бы разогрелись, поцелуйчики, обжимания, потирания и прочее все такое… - Ну! – азартно сверкая глазами, воскликнул Том. - Ну и все. – мрачно закончил Адам. – Папенька ее с работы вернулся, раньше времени, секс-террорист еще тот. - Погоди-ка. – переварил информацию Томми. – Папенька… ? - Ну, да. – подтвердил его догадки Ламберт. – Той же ночью я влез по садовой лестнице к нему в спальню, и… Отымел он меня тогда по полной программе. - Ты переспал с отцом своей подружки, вместо того, чтобы переспать с ней? - А что? – Адам облизнул губы с парой отчетливых веснушек на нижней. – Мне он показался более привлекательным. В сексуальном плане. Том уставился на Адама в упор. Тот сперва не обратил на это никакого внимания, а после… После он словно утонул в теплом шоколаде томминых глаз. Том смотрел на него, не отрываясь, словно настойчиво ища в его глазах какой-то важный для себя ответ. Их первый поцелуй был совершенно однозначным вопросом и таким же прямым ответом. Поцелуй был как прелюдия, как самое начало всего важного. - Поцелуй – это слово. – Писатель в Томе не отдыхал никогда. - И что же? – Адам провел рукой по его щеке. - И у меня к тебе будет серьезный разговор. – Том увлек Адама на кровать. Шелк волос, шелк кожи, Адам был весь словно шелк, струящийся сквозь пальцы Томми. Он уже ничего не соображал связного, страсть была темной и терпкой, словно переваренный кофе. - Адам… - и Том как во сне увидел под собой кипящие страстью, потерявшие свою прозрачность и ставшие темно-сиреневыми непроницаемые глаза Адама, мимолетно мазнувшие по нему быстрым размазанным взглядом. Адам был весь горячий, голодный, зацелованный. - Я хочу видеть тебя, Том, - едва проговорил Адам, задыхаясь, - всего тебя видеть, скорее… Том чувствовал, как его ведет, как вся комната номера кружится в бешеном ритме, голова уже отключалась и он боялся, что от такого выброса адреналина в кровь, он просто потеряет сознание. Но Адам сжал руку на члене Тома и тот словно воскрес, пока рука Адама с характерными чавкающими звуками, немного нервно скользила вверх-вниз, ритмично доводя Тома до удовольствия, он ласкал его рукой, а сам Том уже был готов молить его о нежности и плакать от наслаждения, как ребенок. - Я сделаю тебе еще приятнее, - прямо в томмино ухо сказал Адам., опрокидывая Тома навзничь и опуская свою голову к низу его живота. И Том почувствовал его поцелуи уже прямо там, на своем члене, и выгнулся, отдаваясь во власть адамовых губ, а Адам уже яростно захватывал его снова и снова. Том отвечал ему высокими стонами, потолок кружился бело-черными кругами, и они уже оба балансировали на самой грани беспамятства. Том уже двигался в такт глотательным движениям Адама и чувствовал, что проникает глубоко в его глотку и наконец, судорожно толкнувшись в его рот еще несколько раз, кончил с низким гортанным рыком. Оргазм накрыл его тело, прорвался в него огромной волной, сжав голову в тиски и оставив после себя ощущение свободного падения и гул зашкалившего натиска адреналина в крови. Адам быстро поднялся к его лицу, прошептав еще раз его имя, и Том словно сквозь толстый слой выветривающейся из его сознания травки, поймал его судорожный сладкий стон и ощутил рядом с собой его безвольно обмякшее тело. - К тому моменту, когда я попросил мистера Ламберта стать моим супругом, мы были знакомы шесть месяцев, Ваша честь. – ответил Том на вопрос судьи Солинг.