*
Холмс, задыхаясь, рывком сел на постели. Сердце заполошно металось в груди. Пульс гулко отдавался в ушах, на языке чувствовалась становившаяся почти привычной горечь, а желудок подкатывал прямо к глотке. Майкрофт со стоном утопил покрытое испариной лицо в ладонях, но тут же отнял их, с ненавистью наблюдая, как дрожат собственные пальцы. Кошмар — чёрный и вязкий как болотная топь — долго мучил его подсознание, вытаскивая на поверхность самые потаённые страхи и перемешивая их со страшным видением, посланным ему на месте преступления позвавшей его тварью. Окровавленные клыки, усеивавшие раскрытую пасть чудовища до самой глотки, багровые выпученные глаза, пустые и не имевшие и проблеска осмысленности, острейшие когти на лапах и липкие щупальца, покрытые присосками, внутри каждого из которых находилась жуткая мясорубка из мелких клыков — Майкрофту хватило бы и частичного запоминания чудовища, но подсознание открывало ему жуткие смерти каждого из тех, кто вставал у монстра на пути. Его путь утопал в крови тех, кто говорил ему нет. Тварь поставила его перед фактом, не скрывая истинного облика. От возникшего перед глазами воспоминания о изломанном и изрезанном теле сотрудника его офиса, на Майкрофта накатила волна тошноты. Сорвавшись с места, он едва успел добежать до туалета, где его вывернуло наизнанку. Он даже не ужинал, но воспоминание о торчавших из тела обломках костей, висевшей на скуловой мышце выдернутой челюсти и пустых кровавых глазницах заставляли Майкрофта снова и снова отхаркивать горчащую желчь. Внутренности невыносимо болели. Он в изнеможении лёг на плитку рядом с унитазом и прикрыл глаза, щекой ощущая блаженную прохладу пола. Он мог укрыть своё сознание от вторжения, но сам от ужасов собственного подсознания спрятаться был не в состоянии. Сдаваясь во внутренней борьбе со страхом и усталостью, Майкрофт с трудом разлепил пересохшие губы и прошептал, зная, что его услышат: — Грегори. Изнурённое недосыпом и кошмарами сознание мстило ему за годы уверенности в его недосягаемости. Он пребывал в полном смятении от произошедших событий, уязвимый и слабый, как никогда прежде, и уступил собственному страху находиться в одиночестве под гнётом ужасающего давления извне. Он уже истратил слишком много сил, но продолжал чувствовать далёкий зов ищущей его твари. В уши словно натолкали ваты. Сквозь неё он слышал треск рвущего реальность портала и шагов в соседней комнате. Выдохнув, Майкрофт закрыл глаза, позволяя сознанию, наконец, скользнуть в блаженное небытие.*
Ему было удивительно тихо. Следующее пробуждение оказалось спокойным, хотя отдохнувшим Холмс себя не чувствовал. Ещё бы, практически неделю оттягивать засыпание до рассвета, чтобы избежать кошмаров, и работать на износ в толстых защищённых стенах кабинета, лишь бы не появляться дома. Но сейчас в голове царила потрясающая тишина. Он бездумно смотрел в потолок спальни и глубоко дышал, с наслаждением прикрыв глаза. В комнате царила прохлада и пахло свежестью хвойного леса, пряными ароматами золотой сентябрьской осени и спелыми лесными ягодами. Сев и оглядевшись, Майкрофт заметил несколько пентаграмм и обереги у окна; замысловатые письмена кровью были вычерчены на поверхности зеркала, а в крошечной плетёной корзинке прямо над постелью дымились неизвестные мужчине травы. За открытыми шторами солнечные лучи отражались от зыбкого и дрожащего марева мерцающих реальностей, накладывавшихся одна на другую. Спустив ноги с постели и собираясь встать, Майкрофт взглянул на пол и вскрикнул от неожиданности — сквозь прозрачное стекло портала на него смотрел огромный чёрный волк, лежавший у корней какого-то дерева, какого именно — рассмотреть было невозможно, портал ограничивался видением зверя. Тот понаблюдал немного за изумлённым взглядом Холмса и положил голову на скрещённые лапы. Портал схлопнулся у Майкрофта под ногами и остался лишь полупрозрачной тенью пентаграммы со странным рисунком, больше похожим на магическую печать. И остался этой тенью даже в душе, где Майкрофт и обнаружил на своём запястье плетёный браслет, собранный из неведомых ароматных трав, соединённых между собой кольцами из меди, железа и серебра. Поборов раздражение от того, что за ним наблюдает огромная зверюга, Майкрофт привёл себя в порядок, надел домашние брюки и свободную рубашку, и уже на пороге спальни коснулся витых переплетений браслета рядом с замком. Тот мгновенно запульсировал под пальцами, распространяя по запястью приятное тепло. — Будь добр, — мгновенно послышался строгий голос с первого этажа, — не зли меня ещё больше. Майкрофт нахмурился и пошел на аромат еды из кухни. Лестрейд, сердито скрестив руки на груди, в брюках и рубашке стоял спиной к вошедшему Холмсу и наблюдал за кофеваркой. Его пиджак был небрежно скинут на мягкий угловой диван, стоявший возле панорамного окна, за которым все так же дрожала реальность, искажая видение сада. От взгляда на накрытый стол у Майкрофта предательски заурчал желудок, напоминая о том, что он нормально не питался уже Бог знает сколько дней. — Готовил не я, предупреждая твои сомнения. Столько злости в рычащем голосе Майкрофт не слышал уже давно. И решил благоразумно промолчать, тем более, что коробки из ресторана на пустом отрезке кухонной столешницы подтверждали слова иного. Холмс был уверен, что тот специально не выкинул их сразу. — Я завтракал, спасибо, — предупредил его вопрос иной, и Майкрофт снова нахмурился, практически обжёгшись о злой взгляд огненно-золотых глаз. А ведь не чувствовал вторжения. — Плевал я на то, что тебе не нравится моё пребывание в твоей голове. Ешь. Потом поговорим. Грег, тем не менее, спокойно поставил перед ним большую кружку чая, себе взял кофе и отошел к окну. Напряжённые плечи и приподнятый подбородок буквально кричали о его раздражении. Ожидание непростого разговора едва не лишило Холмса аппетита, но сама мысль о том, что протест вызовет сейчас лишь новую волну ярости, заставила его взяться за приборы. Проглотив яичницу с беконом и какой-то немыслимо калорийный, но вкусный мясной салат, Майкрофт поймал на себе удовлетворенный взгляд иного, когда доедал блинчики с вишневым джемом. Вытерев рот и пальцы салфеткой, Холмс, наконец, поднял глаза на тёмного и натянуто улыбнулся: — Было вкусно. Спасибо. И за то, что пришёл — тоже. Посуда исчезла из-под его носа так неожиданно, что Майкрофт вздрогнул. Несмотря на вложенную в благодарность искренность, она не смогла усмирить его ярость, и над мужчиной иной навис, буквально пригвождая к стулу полным горящей ярости взглядом. Сильная хватка, правда, не причинявшая боли, сомкнулась на горле, лишая возможности опустить голову. — Я бы мог подобрать много нелестных эпитетов к твоему поступку, но, кажется, только безрезультатно буду сотрясать ими воздух, — прорычал иной. Именно иной сейчас — мрак расползался по его ауре, укрывая всё вокруг звенящим куполом его гнева. Майкрофт сглотнул, понадеявшись, что тёмный еще помнит о данной когда-то им Холмсу клятве. — Ох, надо же... — иной оскалился, обнажая вытянувшиеся клыки на обеих челюстях, — ты боишься. Меня. МЕНЯ, Майкрофт! — человек зажмурился от оглушительного окрика. — А должен бояться того, что видел в памяти той твари! Он показал тебе заведомо просчитанный для него итог, а ты понадеялся неведомо на что! На что только?!! На свою силу? Потому столько дней мучаешься кошмарами? Потому не можешь спрятаться и защититься как следует?! Как мне, мать твою, выбить из тебя эту глупую самонадеянность, видящий?! Майкрофт вздрагивал от его крика, поминутно надеясь, что впившиеся в шею когти не проткнут кожу. Он боялся открывать глаза, боялся увидеть перед собой другого, того, кого Лестрейд ему никогда не показывал, обладая достаточной мощью, чтобы укрыться от взора. — Пожалуй, тебя надо хорошенько проучить, чтобы ты не забывал, в каком мире ты живёшь! — рявкнул иной. Майкрофт распахнул глаза, зависнув в невесомости, и на мгновение ощутил под собой абсолютную пустоту, чтобы в следующее с размаху упасть на собственную кровать. Подушки и одеяло взметнулись вокруг, путая движения и без того непослушного тела. Майкрофт рванулся в сторону под бешеный стук сердца в груди, пытаясь скатиться с постели, но его мгновенно скрутили, уткнув лицом в подушку. Браслет на запястье почти горел огнём, не позволяя сознанию выстроить ментальный барьер, однако, иной и не думал, кажется, одурманивать его. Лишь показать свою силу, и его бешеная ярость пугала Холмса до дрожи в коленях. Рубашку безжалостно разодрали острые когти, и та рваными лоскутами слетела с плеч. Незавидная участь постигла и брюки, но, пока иной рвал их, Майкрофт сумел извернуться и оттолкнуть того сильным ударом ноги в живот. На что в ответ получил впившиеся в бедра когтистые пальцы, больно потянувшие его ближе к иному. Майкрофт уже готов был вырваться, даже через боль в разорванной когтями коже, когда с него сдёрнули последнюю защиту и вжали в кровать немалым весом, раздвигая напряженные бедра жёстким нажимом ноги. — Думаешь, эта тварь будет договариваться с тобой, если пробьёт твою защиту?! — разъярённо прошипел Лестрейд. — Или ты хочешь ей что-то предложить в обмен на жизнь? В этом причина твоей безалаберности? Рука нырнула под подушку, но спасительного кинжала там, по понятным причинам, не оказалось. Действие не укрылось от иного, и у Майкрофта зазвенело в голове от удара наотмашь, обжёгшего болью левую половину лица и сопровождавшегося громким утробным рыком. Противно заныла лопнувшая губа, но даже через накатившую дурноту и головокружение Майкрофт попытался выстроить спасительный барьер. Провалится в чертоги ему не дали, а щиты сминались силой настолько превосходящей собственную, что он чуть не взвыл от злости на самого себя и мысленно проклял решение позвать Лестрейда. Отчаяние и боль, подогреваемые бессильной ненавистью, смешались под властью сильнейшего из тёмных, и Майкрофт внезапно провалился в тот самый жуткий кошмар, в котором над ним нависала разверстая пасть, утыканная зубами так часто, что не видно было даже нёба. Горячая кровь брызнула ему в лицо, и Майкрофт закричал, утопая в кромешном ужасе и темноте гаснущего сознания. Отчаянно вздрагивая, он пришёл в себя и невидящим взглядом уставился в потолок спальни. Дыхание сбоило, тело и лицо горели в пострадавших от жёстких прикосновений местах, его трясло отголосками пережитого, а сердце, кажется, готово было выпрыгнуть из груди. Виска коснулись чужие губы, собирая соленую влагу. Майкрофт не сразу почувствовал, что из уголков глаз текут слёзы. Попытка взять передышку от давления твари обернулась для него ещё большим кошмаром. — Успокойся, родной мой, тише, тише... Его обняли и сильно стиснули знакомые руки, прижимая к горячей даже сквозь ткань груди. Лестрейд с беспокойством поймал потерянный взгляд, и в его жёлтых глазах отразилась лишь боль. Ярость ушла, словно её и не было. Иной лежал рядом, прижимая Холмса к себе, всё ещё в рубашке и брюках, и баюкал, будто тот был маленьким ребёнком. Волны тепла, исходившие от его тела, грели закоченевшего от страха Майкрофта, но, едва придя в себя, он попытался оттолкнуть иного. — Пошёл вон, — прошептал Майкрофт. Горло саднило от малейшего напряжения связок. Он сорвал голос. Разумеется, требованию никто не внял. — Прости меня, — прозвучало в ответ. Руки иного сильнее сжались вокруг него, и тот перекатил его на спину, снова укладываясь сверху. Майкрофт бессильно опустил ладони на измятую постель и покорно застыл под ним изломанной, уставшей от постоянной борьбы игрушкой. Слишком уставшей. Тёплые губы продолжали ласкать лицо легчайшими поцелуями. Майкрофт ощущал остатками ментальных барьеров, как на тело воздействует иная сила — упругие быстрые волны струились под кожей, унимая причинённую тёмным боль. Саднившие отметины его жестокости прекращали ныть, ушла тупая ломота в мышцах, переставало гореть огнём лицо, и Майкрофт был уверен, что на нём не останется никаких следов удара. Последней иной залечивал ранку на губе. Горячий язык влажно облизнул подбородок и щёку, собирая растёкшуюся кровь, коснулся нежной лопнувшей кожи, словно извиняясь... Это место слегка защипало, но вовсе не магическим покалыванием. А иной продолжил поцелуями спускаться по подбородку к шее, дошёл до чувствительного местечка за ухом и мягко лизнул, чутко прислушиваясь к чувствам Холмса, безучастно принимавшего его ласку. — Ты совсем ослаб, — выдохнул тёмный в его шею, вызывая шквал мурашек, пробежавших по всему телу. — Прости, что напугал. Я не собирался погружаться так глубоко. Просто не учёл, что ты сейчас почти полностью открыт мне и не подумал о длительности давления той твари на тебя. Обычно ты сопротивляешься вторжению сразу же, но я слишком рассердился. — Я не слабый. — Я знаю. Просто ты доверился, а я подвел тебя, напугав ещё сильней. Прости, — успокаивающе и примирительно шептал мужчина, мягко целуя его. Кончики пальцев бережно погладили висок и скулу, и Майкрофт против воли прикрыл глаза, наслаждаясь чувством покоя и расслабленности. Тревога и ноющее под ребрами разочарование испарились. — Перестань. Это уже твой дурман. — Ты не слабый, ты просто вымотан. Ты слишком много сил потратил на защиту — своего брата, в первую очередь. Даже мне проблематично сейчас почувствовать его. Ты укрыл свой разум, свой офис, впрочем, с ним мог бы так не стараться. А вот на свой дом у тебя сил практически не осталось, но это твоя территория, на которой тварь может добраться до тебя. — Дом защищён. — Не от твари его уровня влияния. Он очень сильный менталист. Никакие обереги не помогут, соль — действенно, но её можно обойти, а железа у тебя здесь маловато. — А ты?.. — Я ищу его. Это трудно, изнанка переменчива, а сумрак и подавно не даст никаких ответов, он создан для перемещения, а не для отслеживания. Следы остались лишь в этом мире, — Лестрейд мягко коснулся губами его губ, и успокаивающий дурман, застилавший голову, не позволил Майкрофту проигнорировать поцелуй. Слабость, ощущавшаяся в теле, была такой одуряюще сладкой, что соблазн поддаться становился почти нестерпимым, несмотря на пережитое по вине иного потрясение. — Твой дом укрыт моей силой. Пожалуйста, не предпринимай ничего и не сопротивляйся. И не снимай браслет. Я не претендую на твоё сознание, но через него я буду чувствовать тебя. И смогу прийти на помощь в нужный момент, даже если ты не сможешь позвать. Браслет зачарован особой магией. — Спасибо, — вновь поблагодарил Майкрофт, на этот раз не ощущая в ауре иного признаков злости. — Глупый... — прошептал мужчина, ласково целуя его лицо. Широкая ладонь бережно гладила обнаженный бок, а на второй руке тёмный удерживал себя над ним. — Я ужасно разозлился, когда нашёл тебя без сознания на полу. Ты такой глупый, Майкрофт, — Холмс тихо фыркнул и слегка повернул голову, подставляя под поцелуи шею. — Ты довёл себя до почти полного истощения, а виной тому лишь невероятное упрямство. Ты так боишься проявить слабость, показаться беззащитным или нуждающимся в поддержке, что едва не убил себя. — От этого не умирают, — пробормотал Майкрофт и резко выдохнул, когда иной всем своим телом вжал его в постель. Руки подняли и зафиксировали сильным захватом над головой. — Ты был настолько опустошён, что твари ничего не стоило бы добраться до тебя, будь она рядом. А это смерть. — Он бы не убил меня. Не сразу, по крайней мере. Весьма откровенное покачивание бёдер заставило Майкрофта поморщится от касания ткани к чувствительному органу. В паху становилось теплей — от влияния иного и от собственных потрёпанных чувств. Холмс давно уже не винил во всём лишь одного Лестрейда, вовсе нет. Ощущаемое им самим желание вовсе не было наваждением, оно было реальным, родившимся из целого клубка мыслей, чувств, случайностей и осознанных поступков, распутать и проанализировать который у Майкрофта не хватало желания и настойчивости. И храбрости, если уж быть честным с самим собой до конца. Просто иного стало слишком много в его жизни. Лестрейд прилагал все усилия, чтобы услышать столь желанное согласие. И сопротивляться его упорству с каждым днём оставалось всё меньше сил и желания. Майкрофт застонал, закусывая губу от невероятного наслаждения, когда подрагивающего члена коснулись горячие пальцы. Он открыл глаза и провалился в чёрные омуты глаз Грега, полные нежности, обожания и обжигающей, сконцентрированной на Майкрофте похоти. — Не надо, — едва слышно прошептал Холмс, умоляюще глядя на тёмного. Лестрейд нахмурился на мгновение, но продолжил медленно двигать ладонью по напряжённому органу. — Дай мне загладить вину, любовь моя, — бархатным голосом проурчал он, лизнув покрасневшие губы Майкрофта. — Не бойся. Попробуй расслабиться. И Холмс передумал протестовать. Иной довольно улыбнулся и поцеловал его, ласково, трепетно, а его глаза светились таким вожделением и восторгом, что становилось страшно. Майкрофта никто никогда так не любил, а этот мужчина буквально источал это чувство и совершенно не скрывал его. Опасная, заманчивая откровенность. Лестрейд спустился поцелуями вниз, ладонями поглаживая бока Майкрофта, попутно успев оставить несколько засосов и приласкав горошины напрягшихся сосков. Когда его член погрузился в горячий влажный рот, Майкрофта хватило лишь на то, чтобы не застонать совсем уж громко. Он сжимал ладонями простынь, стараясь не толкнуться самостоятельно в пленительную тесноту, но иной чувствовал его желания. Он взял руку Холмса и положил на свой затылок, позволяя этим жестом всё. Но Майкрофт не хотел мстить. Он лишь погладил густые серебристые волосы, поощряя мужчину к действиям, и захлебнулся стоном, когда тот принял его до самого горла. Широкие ладони гладили живот и бедра Майкрофта, вырывая у того сдавленные всхлипы и стоны. Оргазм накатил резко, и был настолько мощным, что Майкрофт потерял связь с реальностью на несколько сладких мгновений, выгибаясь и вздрагивая под руками любовника. К губам приник влажный рот. Холмс прикрыл глаза и расслабленно ответил на томительно-нежный поцелуй, ощущая собственный терпкий вкус на языке иного. — Спи, Майкрофт, — раздался шепот в благословенной тишине спальни. Холмс почувствовал, как иной накрыл его одеялом и подкатился ближе, явно намереваясь остаться с ним на ночь. Наверняка в его мыслях мелькнуло что-то из ряда вон выходящее, раз Лестрейд рискнул не спрашивать его разрешения, а просто бескомпромиссно обнял и накрыл собой со спины. В комнате стало ещё прохладнее и усилился запах ягод. Майкрофт улыбнулся. Впервые за прошедшую неделю он действительно почувствовал себя защищённым.*
Лестрейд всё так же незримо наблюдал и оставался рядом. Майкрофт послушно носил пульсирующий жизнью браслет, скрывая его белоснежной манжетой рубашки, спокойно пил кофе в обеспеченной железом тишине кабинета, без страха рассматривал себя во впитавших его кровь, которой он рисовал защиту, зеркалах, и ждал. И ожидание сводило его с ума. Силы приходили в норму, барьеры восстанавливались, возводимые несмотря на недовольство Лестрейда, и Майкрофт больше не напрягался, выходя на улицу. Мутневшее и размытое от усталости ранее видение обрело краски и чёткость, позволяя наблюдать за реальностями практически не прикладывая усилий. Дар смотрящего, так называли это существа изнанки, мира тёмных, неведомых тварей, описываемых людскими легендами испокон веков. Дар, позволяющий видеть незримое, неведомое и скрытое от человеческих глаз многослойностью измерений. Дар, которым можно было влиять на сознание иных и простых людей, который давал возможность управлять реальностями, проходить сквозь сумрак так, словно изнанка его родной дом. Дар, который помогал обучиться магии. В средневековье немало видящих сгорало на кострах инквизиции. В отчаянии и страхе одарённые бежали и прятались, сдаваясь в лапы жадных до их силы и ментальных резервуаров тёмных существ. И в конечном итоге равновесие было нарушено. Реальности исказились, склоняя чашу незримых весов на сторону зла. Воцарился ужасающий хаос и беззаконие, которые через измерения, словно через призму, отражались жестокостью и вспыхивавшими войнами в мире людей. И когда человечество в злобе и жажде крови обогнало иных — это заставило мир изнанки содрогнуться. Осознать, что без света не сможет существовать тень, и потребительское отношение к одарённым изменилось. Их влияние со временем смогло восстановить шаткий баланс между злом и добром, не без помощи высших сил, разумеется. И с тех пор, помимо введённых пактов и законов, соблюдаемых сторонами, возник договор о защите видящих. Больше ни один иной не мог присвоить себе их разум без спроса, не мог повлиять или склонить на свою сторону без осознанного разрешения, скреплённого магическим договором и кровью, как самым мощным доказательством, существовавшим во все времена. Веками установленный порядок отслеживали и поддерживали два Ордена, существовавших с обеих сторон. И веками каждый иной искал свой дар среди людей. В редком случае Вселенная позволяла видящим самим выбирать себе пару или жить нормальной жизнью. Среди них практически не было тех, кто нашел бы свою вторую половину среди людей. А иные всеми правдами и неправдами обходили закон и искали лазейки и способы подступиться к обладателям дара. Майкрофт задумчиво вертел в ладони смартфон и наблюдал за жизнью на Мелл. Водитель терпеливо ждал стоявшего перед входом в клуб "Диоген" босса, профессиональным взглядом отслеживая все перемещения людей в непосредственной близости от Холмса. — Лестрейд. — Он в Лондоне. Мостовая на другой стороне улицы заискрила границами рвущихся измерений. — В нашей реальности? — Да. Маленькая белокурая девочка лет пяти в красивом красном пальто и ботиночках ему в тон, держащаяся за руку молодой респектабельной матери, кинула на замершего Холмса любопытствующий взгляд, прежде, чем сесть в ожидавшую их машину. — Где ты сейчас? Автомобиль отъехал, едва захлопнулась дверь за пассажирками. — Возле "Диогена". Девочка стояла на прежнем месте и всё так же таращилась на Холмса, а за ее спиной мерцал портал. Любопытство сменилось ледяным оскалом, от которого её лицо исказилось и стало безобразно уродливым, словно принадлежало столетней старухе. — Поезжай в офис или домой, ладно? — Хорошо. Обрамленные чёрными синяками и глубокими морщинами глаза девочки ввалились, закатываясь под веки, и на Майкрофта воззрились совершенно белые, лишённые радужек и зрачков, истинные глаза твари. Реальность рвалась клочьями прямо под ногами, но Майкрофт устоял. Щиты над ним уже стали почти что осязаемыми, столько сил он приложил, сдерживая давление лезущей в голову твари. Она пыталась пробиться в его сознание, и её магия ощущалась порывами леденящего ветра, заставлявшей дрожать ментальный барьер. Приоткрытые в злобном оскале, почерневшие и растрескавшиеся губы девочки обнажали острые акульи зубы, усеивавшие рот твари. В перекошенном мерзком лице без труда читалось надменное превосходство. Тварь имела древнее происхождение и не могла не чувствовать себя хозяйкой положения. — Красивый, — клокочущий голос слышался бульканьем зловонной болотной жижи. — Светлый... Ты сияешь, словно полночная звезда, Майкрофт. Майкр-р-р-р-рофт... — с наслаждением грассировала тварь. Холмс смерил "девочку" презрительным взглядом, вкладывая в него всю свою легендарную холодность. Сейчас он полностью соответствовал данному ему в застенках правительства прозвищу "Снеговик". Выдержав первую волну давления без особого труда, Майкрофт брезгливо скривил губы и одарил тёмного высокомерным взглядом. — Добрый день. — М-м-м... Такой сильный. Впечатляет, — скалилась девочка, и с кончиков жутких зубов капала белесая гниль, стекая по подбородку. — Вам тесновато или мне кажется? — сардонически обронил Холмс, приподняв бровь. — Да, оболочка не очень. Тебе не нравится? — ещё шире осклабилась тварь. — Улыбка просто очаровательна, — Майкрофт удивлялся собственному хладнокровию. Его сарказм нечисти пришёлся не по вкусу. Самодовольство пропало, уступая место ярости, от которой под побелевшей кожей девочки начали вздуваться чёрные нити вен. Грани измерений, мерцавшие в окружающем пространстве, меняли цвет с золотого на обсидиановый. — Идём со мной, — ласково пробулькала тварь. Погрязшая во тьме и чёрной магии, она едва ли могла принять в мире людей более приятную форму. Вокруг начал расползаться тошнотворный запах застоявшегося болота, тины и гниющей плоти. — Идём со мной, и весь мир будет лежать у твоих ног, Майкрофт. Со мной ты обретёшь силу, о которой даже не мог мечтать, знания, которыми не владеет больше никто ни в одном из измерений, и власть над каждой реальностью... — Благодарю за предложение, но вынужден его отклонить, — холодно ответил Майкрофт, даже не мечтая о том, что тварь просто так уйдет восвояси. Его сила для неё словно магнит, обещает запретную власть и могущество, склони она Холмса к сотрудничеству. От мысли о прикосновении этой скверны во плоти, ступившей в мир людей, Майкрофта затошнило. Спасибо тренированной и закаленной выдержке — на его лице не проскользнуло ни единой эмоции. — Я не приму отказа, ты же знаешь? — девочка склонила голову, внимательно наблюдая за его лицом. — Я никому тебя не отдам. — Я не ваша собственность. Законы измерений запрещают вам насильно привязывать к себе одарённых. Так что, вам придется уйти ни с чем. — Я многое могу тебе дать, Майкрофт... Не стоит так сильно сопротивляться мне, сияющий. — Нет, — не дрогнув, отрезал Майкрофт. Барьер облизнуло ледяной волной чужой ярости. — Я заставлю весь мир улыбнуться тебе, любовь моя, — прошипела тварь. От угрожающего оскала в уголках рта девочки начали появляться трещины, сочившиеся зеленоватой гнилью. Реальность вокруг замерла. Люди, птицы, машины — всё застыло на своих местах, как в невесомости. Небо померкло, обращая в сумеречный вечер ясный день. А в следующее мгновение Майкрофт всерьёз решил, что лишится рассудка. Несколько десятков глаз обратились к нему. Люди поворачивались к Холмсу всем корпусом, птицы подлетели ближе, водители проезжавших мимо автомобилей вышли наружу и уставились на сдержавшего порыв попятиться Майкрофта. — Будь моим, Майкр-р-рофт, — шипение твари лилось в уши, в то время как люди, словно под гипнозом бросали то, что было в руках и поднимали ладони к лицу. Ощущая, как кровь стынет в жилах от ужаса, Майкрофт подумал, что сходит с ума, когда один за другим мужчины, женщины, дети и пожилые люди, вцепившись ладонями в свои челюсти, начали разрывать их. Пустые глаза убивавших себя людей ничего не выражали, пока они с нечеловеческой силой раздвигали свои рты руками, разрывая плоть с характерными звуками лопающейся кожи, жутким треском ломающихся костей и громогласными мучительными криками. Майкрофт пошатнулся. Тело предавало, не способное контролировать себя от взгляда на разворачивающийся вокруг кошмар. Выдержка изменила ему. Хотелось зажать руками собственный рот, чтобы сдержать полный ужаса вопль, неумолимо рвавшийся наружу. Это хуже любого фильма ужасов. Это было чудовищной реальностью, на которую обрекал дар. Майкрофт отступил на шаг, когда изуродованные лица белесыми глазами уставились на него. Едва не споткнулся о дрожащие слои измерений, стелящихся под ногами, но немыслимой силой воли удержал щиты. Асфальт вокруг обагрился кровью, подползавшей к Холмсу неестественно извивающимся ручейками. В щит ударилась птица. Майкрофт вздрогнул и посмотрел на застывшее в воздухе тело со сломанным по самое основание клювом. — Мо-о-о-ой... — шипение раздалось совсем рядом. Холмс вовремя вернул своё внимание твари, когда та подошла совсем близко к барьеру. Рот нечисти раскрывался всё шире, челюсти выворачивались под необъяснимым углом, выпуская наружу полость, утыканную, кажется, тысячей жутких акульих зубов. Из глотки прянул багровый язык, брызжа склизкой густой слюной. Сердце глухо стучало в горле. Поперхнувшись вдохом, когда в ноздри забился смердящий трупный запах от близости твари, Майкрофт зажмурился и сделал шаг назад, усилием воли разрывая реальность. Тело обожгло лютым холодом, пока он мысленно представлял место, в которое ему необходимо было попасть. Портал открылся, и Майкрофт едва не споткнулся о границы измерения под ногами, выходя из сумрака в небольшом знакомом кабинете. Если бы он был в состоянии анализировать хоть что-то, то, несомненно, нашёл бы оправдания своему перемещению. Точнее, его конечной точке. Желание очутиться в безопасности офиса в искажённом страхом и пережитым кошмаром наяву подсознании трансформировалось в недоверие даже к своему собственному кабинету. Кто мог знать, какие границы способна преодолеть тварь. Он почти вывалился из темноты перед ошарашенным Лестрейдом, опускавшим мобильный на рабочий стол. Грег взглянул на экран телефона, на мертвенно-бледное лицо Холмса, сопоставил факты и бросился ему навстречу. Как раз вовремя — Майкрофта не держали ноги, и он начал оседать на пол, едва ступив в вотчину иного. Лестрейд прижал его к себе и осторожно опустился на ковровое покрытие вместе с мужчиной. Майкрофт даже не осознавал, что его трясёт. Не увидел искажённое страхом потери лицо Грега, не замечал бешено колотящегося сердца в груди, прижатой к его собственной, не ощущал неимоверного всплеска силы, запечатавшей все подступы к комнате и закрывшей за Холмсом сумеречный портал. Он вцепился в пиджак Лестрейда, уткнувшись лицом тому куда-то в область плеча, и всхлипнул. Грег сжимал его на грани боли и пытался не поддаться панике, хлынувшей на него потоком из открытого и отчаявшегося сознания, кажется, только что вернувшегося из Ада — настолько напуганным и несчастным выглядел одарённый. В светлых глазах плескался ужас, от которого сердце иного замирало в груди. О том, что случилось, он мог не спрашивать. Тварь, безусловно, выследила Холмса. А Майкрофт даже не дрожал — его колотило такой крупной дрожью, что Лестрейд всерьёз опасался за его душевное состояние. Он стиснул зубы с такой силой, что прорезавшиеся клыки коротко проскрипели друг о друга, и почувствовал, как человек захлебывается воздухом, беспомощно вцепившись в него. Паническая атака. — Вот блядь! — выругался Грег, выпуская содрогающееся тело, чтобы выдернуть из шкафа в углу противошоковое одеяло. Майкрофт задыхался, нажимая ладонью на область сердца. Боль была просто запредельной, накатывающей резкими спазмами при малейшей попытке втянуть в себя спасительный кислород. Сознание меркло, горло мучительно сдавливало удушьем, а пульс частил в ушах так, что оставалось лишь удивляться, как его сердце справлялось с подобной нагрузкой. Пока ещё справлялось. Лестрейду потребовалось приложить немало сил, чтобы как можно быстрей вытряхнуть мужчину из пальто, пиджака и жилета. Последний он просто порвал, отгоняя от себя мысли о том, как Майкрофт возмущается пренебрежительным отношением к его вещам. Сейчас у того едва ли возникнет желание протестовать. — Дыши, Майкрофт, просто дыши! Холмс беспомощно распахнул глаза. В тёмно-карих омутах напротив смутно виднелось его собственное отражение. От недостатка воздуха чудовищно разрывались болью горящие изнутри лёгкие. От мысли о том, чтобы умереть вот так — испугавшись того, с чем боролся всю жизнь, — Майкрофта окатило холодом с головы до ног. Разум пытался сопротивляться, разозлиться, но подсознание, встретившееся с чем-то неведомым, грозило Холмсу сумасшествием. — Слушай меня, Майкрофт, — горячо прошептал иной, прижимая к себе содрогающегося мужчину. — Слушай только меня. Почувствуй меня, моё дыхание. Широкая ладонь, лежавшая у Холмса между лопаток, сильнее притиснула мужчину к тёмному. Майкрофт беззвучно открывал и закрывал рот, неспособный справится с мучительными болевыми ощущениями под ребрами. — Я рядом, Майкрофт, ты в безопасности. Почувствуй меня, — тихо шептал Лестрейд, стараясь дышать глубоко и размеренно. Хотя волнение и передающиеся ему чувства чужой души вовсе не способствовали внутреннему равновесию. Подавлять ярость царапающего внутри свою клетку зверя было невероятно тяжело. Хотелось немедленно выйти на охоту, но сейчас всё его существо изнывало от той боли, которую испытывал его человек. Его человек. Лестрейд прижался лбом к покрытому мелкими бисеринками пота лбу Майкрофта и погладил того по кошачьему месту меж острых лопаток. — Т-с-с-с... Я рядом. Дыши вместе со мной, давай, — мягко уговаривал иной, отстраняясь и глядя в растерянные и напуганные глаза цвета осеннего лондонского неба. — Чувствуй меня. Ты в безопасности. Тебя никто не заберёт и не причинит тебе боль, я клянусь тебе. Майкрофт попытался судорожно втянуть носом спасительный воздух, но потерпел сокрушительное поражение. Голова жутко кружилась, лицо Грега расплывалось перед глазами, и только шепот иного помогал Майкрофту цепляться гаснущим сознанием за действительность. — Дыши. Давай попробуем вместе, ещё раз, — Грегори стёр дорожки неконтролируемых слёз, расчертивших бледные щеки человека. Он практически дышал Майкрофту в губы, но паника отказывалась отпускать трепещущее в его руках тело. — Медленно. Очень медленно, Майкрофт. Один на двоих вдох. Неторопливый, нервный и недоверчивый. Майкрофт дрожал и каждую секунду ждал вспышку режущей боли. Только выдохнув одновременно с Грегом и рискнув вдохнуть уже самостоятельно, Майкрофт с облегчением прикрыл глаза. Горячие капли незамедлительно сорвались с ресниц и были перехвачены на полпути к подбородку губами Лестрейда. Холмс дышал, словно утопающий, выдернутый из затягивающей его пучины. Коченеющими пальцами Майкрофт сжимал широкие плечи успокаивающего его иного. И постепенно потускневшая реальность обретала чёткость. Он почувствовал невероятный жар тела Лестрейда даже сквозь ткань рубашек и брюк. Он сидел... Боже милостивый! Майкрофт задохнулся от неожиданности, обнаружив, что сидит на бедрах иного и обнимает того ногами, грудью ощущая сильные удары чужого сердца прямо напротив собственного. На полу, в кабинете того, кем иной существовал в мире людей. — Дыши, потом будешь сокрушаться над своей поруганной честью, — Грег улыбнулся. — Ты молодец. Майкрофт лихорадочно соображал, пытаясь вспомнить, как оказался в такой откровенной позе, но тепло скользящих по спине ладоней порядком отвлекало от размышлений. Шею обожгло жарким дыханием. Мир всколыхнулся меркнущей реальностью, из глубины которой на Майкрофта взглянули белёсые бессмысленные глаза над окровавленной зубастой пастью. Крепко зажмурившись, как перед броском в ледяную воду, он выдохнул: — Забери меня, Грегори, ибо я твой и со... Договорить ему не дали, закрывая рот жёстким, почти грубым поцелуем. Нижнюю губу ощутимо прикусили, зализывая после причиненную боль. Майкрофт отдавался иному настолько самозабвенно, насколько мог отпустить себя принявший свою судьбу человек. Грег жадно вгрызался в рот мужчины, словно собирался выпить его душу через полный злости поцелуй. — ...согласен при... — Замолчи!!! — Майкрофт сжался от оглушительного крика, перешедшего в яростный рык. Чужая ладонь властно зажала в кровь искусанные губы. Золотисто-жёлтые глаза с мерцающим обсидиановым зрачками и белками загипнотизировали его плескавшимся в них бешенством. — Забери свои слова назад, сейчас же! — властно приказал Грег, убирая руку. Обнажённое сознание уловило подошедший совсем близко ментальный напор, который Лестрейд удержал на грани, но был полон решимости пустить в ход, как крайнюю меру в случае, если Майкрофт продолжит упорствовать. — Разве не этого ты добивался? — прошептал Холмс в губы иного, которые уже едва скрывали прорезавшиеся клыки. — Ты ведь хочешь меня. — Я хочу, чтобы ты стал моим по зову сердца, Майкрофт Холмс, — прорычал тёмный, сжимая Майкрофта чуть не хруста ребер под стальной хваткой. — Хочу, чтобы ты жаждал меня так же, как я тебя, хочу твоей любви и доверия, хочу тебя до умопомрачения... Я хочу, чтобы ты согласился по собственному желанию, а не от страха и отчаяния, которые сейчас толкнули тебя ко мне. Я не желаю быть запасным вариантом, лучшей из зол в твоем видении изнанки. Сердце Майкрофта замерло в груди, когда острые клыки болезненно впились в основание шеи, не причиняя, однако, никакого вреда. Лестрейд сжал челюсти чуть сильнее на секунду и поцеловал красные отметины, оставленные клыками на белоснежной коже. — Откажись, пожалуйста. Сейчас — откажись. Ты сдашься мне позже, когда я разберусь с тварью, преследующей тебя. Ещё один поцелуй в обнажённое плечо, обезоруживающий невыносимой, нечеловеческой нежностью. Холмс даже не почувствовал, когда иной расстегнул верх его рубашки. — Откажись, любовь моя. Майкрофт с трудом совладал с изменяющим ему голосом, вспомнив слова под короткими поцелуями, которыми иной терзал его шею. — Не отдам, не предам, не соглашусь, не поклянусь. То, что было моим, моим и останется, таково моё слово сегодня и вовеки веков. Майкрофт задрожал от чувственности последовавшего поцелуя. — Что произошло? — спустя несколько минут спросил Грег. Майкрофт удивлённо взглянул на него. — Ты не смотрел? — Когда ты на грани обморока рухнул мне в руки? Нет, мне было не до того, прости. Я пытался заставить тебя дышать, а не добить своим воздействием на твою память. — Он появился во время нашего разговора. Наверняка давно следит за мной, — отчаянно прошептал Майкрофт, покачав головой. — Любовь моя, ты вышел из портала спустя секунд пятнадцать после того, как положил трубку, — напряжённо сказал Лестрейд, всматриваясь в потерянное лицо Холмса. От неожиданности заявления у того широко распахнулись глаза. — Мне казалось, что наша встреча с ним длилась несколько минут. Он не просто искажает реальность... — изумлённо прошептал Майкрофт. — Тварь искажает временные рамки. — Я хочу, чтоб ты увидел, Грег, — с дрожью в голосе пробормотал Холмс, признав поражение и опуская голову на плечо темного. — Я не смогу пересказать это, это выше моих сил. — Потерпи немного. Ты не увидишь снова то, что пережил, но твой дар почувствует моё присутствие, — прошептал Грег, продолжая гладить мужчину по спине. Майкрофт почувствовал бережное прикосновение горячих губ к виску и прикрыл глаза, наслаждаясь отвлекающими от кошмара последних минут объятиями. Лестрейд не солгал — дар воспротивился проникновению чужого сознания, но, не видя угрозы, пропустил иного. Пожалуй, самое серьёзное проявление доверия за всё время их знакомства. Никогда ещё Майкрофт не впускал его в свою голову без всяческого контроля, никогда не убирал настолько безбоязненно щиты подсознания, устав бороться с самим собой и ужасами обрушивающейся на его плечи реальности изнанки. Грег смотрел, а Майкрофт внезапно почувствовал себя маленьким обиженным ребенком в тёплых руках поглаживающей его по голове матери. Надежность. Спокойствие. Тишина. Рядом с Грегом ему было тихо. Смешно, по идее. Ведь тот являлся представителем тёмного мира, который появился в жизни Холмса лишь с одним желанием — присвоить его себе. Почему тогда в его объятиях так хочется раствориться? Поднимавшееся из груди утробное рычание Лестрейда снова заставило его плечи напрячься. Но Грег только обнял Холмса сильнее, крепко целуя в висок, когда вынырнул из его памяти. — Грегори, подумай ещё раз. — Нет, — Майкрофта окатило волной чужой злости. — Я безумно хочу этого союза, но не так. Не сейчас. — Можно подумать, я предложу себя вторично. — Сам возьму, — прорычал в расцвеченное пятнами его клыков иной. — Что теперь? — не скрывая страха прошептал Майкрофт, выпрямляясь на бедрах мужчины. Глаза иного отливали золотом на чернильной глади, но то золото искрилось леденящей яростью на притязания твари. — Боюсь, тебе придётся встретиться с ним ещё раз, — тихо ответил Лестрейд. Майкрофт вопросительно приподнял брови, но, сообразив, едва успел подавить возмущение. — На живца? — Он реагирует на твою ауру в нашей реальности. Это выманит его из сумрака и заставит повторить попытку. За пределами рабочего кабинета внезапно разом взорвались звонками телефоны. — Господи... Майкрофт вздрогнул и закрыл лицо руками. — Прости, мне нужно заняться работой. Боюсь, ситуация критична и требует вмешательства. — Теракт? — заранее зная ответ, спросил Холмс. Голос прозвучал глухо из-за прижатых к лицу ладоней. — Да, это будет теракт. Тварь убила по меньшей мере сорок восемь человек, это единственное объяснение, которое прикроет массовую расправу в глазах людей. — Мне нужно на работу,— безнадёжно прошептал Майкрофт, просчитывая малоприятные последствия этого "объяснения". Бесконечные заседания, нападки прессы, разочарование граждан в антитеррористической системе, сборища многочисленных комитетов, неизбежные укоры премьера, осуждение в глазах тех, кто будут считать проштрафившимися службы внутренней и внешней разведки... — Не сейчас, пожалуйста, останься со мной, — тихо попросил Лестрейд, бросая взгляд на наручные часы. — Но... — Я не смогу сосредоточится, если тебя не будет рядом. Я не могу трезво думать, когда тебе грозит опасность. Отправь сообщение секретарю о том, что пострадал при взрыве, об остальном я позабочусь. — Грег, ты знаешь, кем я работаю, я не могу так просто уйти в сторону и отмахнуться от своих обязанностей, — Майкрофт умоляющим взглядом уставился в потусторонние глаза иного. — Я хочу обезопасить тебя и дать время набраться сил, — тёмный оставался непреклонен. — Я нужен на работе, как ты сейчас на месте трагедии. Место трагедии. Дар всколыхнулся, возвращая Майкрофта на Мелл. Перед глазами пронеслись страшные картинки убивающих себя людей, и Холмс в отчаянии утопил лицо в ладонях. — Они погибли из-за меня, Грег! — задушено прошептал он, борясь с подкатывающими слезами. — Господь Всемогущий, только по моей вине это случилось! — Прекрати сейчас же! — Лестрейд жёстко тряхнул его за плечи, заставляя смотреть себе в глаза. Несмотря на то, как сильно ему хотелось сейчас утешить или забрать боль Майкрофта, он сдержался. — Ты ни в чём не виноват. Никогда еще столкновения тьмы и света не проходили без последствий, тебе это известно. Да, людей жаль, но никто ничего не смог бы изменить в тот момент, как ты не можешь изменить того факта, что тебе даровано видение. — Там были дети, Грег, — дыхание сбоило от сдерживаемых слёз. — В том нет твоей вины. Ты светлое создание, готовое пожертвовать собой в любой момент, но нельзя быть готовым ко всему, Майкрофт, — тёмный мягко обхватил ладонью его щеку, не дав отвести взгляд. — Он вернется за тобой. Скоро. Он почувствовал твою слабость. Ты должен набраться сил перед неизбежной встречей, а не заниматься бессмысленным самобичеванием. — Я не вынесу массового самоубийства ещё раз, Грегори! — воскликнул Холмс. — Его не будет, потому что ты больше не останешься один. Когда тварь явится, я буду рядом. А сейчас, пожалуйста, мне нужно, чтобы ты был в безопасности. Грег с нежностью коснулся губами его губ. Майкрофт капитулировал, устало глядя в потемневшие карие глаза. Наконец, человеческие. Телефон в кармане брюк вибрировал уже несколько минут без перерыва. Проигнорировав "красный код", бесчисленные сообщения и звонки, Майкрофт написал помощнице, дав почитать текст одобрительно кивнувшему Грегори, после чего вопросительно уставился на мужчину. — И где я, по твоему, буду в безопасности сейчас? — Во мне, — спокойно ответил иной. Майкрофт решил, что ослышался, и потряс головой. — Прости? — недоумённо поинтересовался он. — В моём разуме, — пояснил Грег. — Доверься мне. У нас нет времени на препирательства. Немного выспишься, пока я разгребу все это дерьмо. Майкрофт затолкал сомнения подальше в подсознание и обречённо кивнул. Лицо Грегори приблизилось, опаляя губы свежим дыханием, и Холмс постарался унять нервную дрожь от предстоящего слияния. Висков осторожно коснулись чуткие пальцы, и реальность, заискрив границами портала, померкла, растворяясь в темноте бархатных глаз Лестрейда. Они были последним, что Майкрофт запомнил, проваливаясь в манящее тепло. Приоткрыв глаза после перехода, Холмс с трудом поборол удивление, обнаружив себя на самой обыкновенной кровати посреди густого живописного леса, чьи звуки и запахи моментально ворвались в сознание. "Я у тебя с чем-нибудь, кроме постели, ассоциируюсь?" "С желанием постоянно защищать. Прости, сейчас твои размышления мне не нужны. Спи, Майкрофт". Веки налились свинцовой тяжестью. Мужчина безвольно осел на пушистую перину, не успев даже возразить безаппеляционности иного. Огромный волк, чудом оставшийся незамеченным за короткий период бодрствования человека в сознании тёмного, бесшумно вышел из чащи, подошел к спящему и застыл на несколько минут, изучая увиденное. После чего растянулся рядом с кроватью, намереваясь, как обычно, охранять хрупкое сознание доверившегося ему человека.