Альбом моей памяти.

Несмотря на все мои уверения в моём хорошем самочувствии, Серёжа долгое время взволнованно и отрывисто высказывал свои волнение и недовольство, что я раньше не сообщил обо всём. И когда мой друг успокоился, то долгое время «высказывался», что всё это к лучшему, и он уже давно ожидал чего-то подобного, разве что и подумать не смел, что я окажусь в больнице. Я вздыхал и не очень внимательно следил за движениями его рук и выражением лица. Неприятно было осознавать, что все мои знакомые настолько плохо относятся к Артёму. Они видели в нём лишь тирана и деспота, собственника, который был не в состоянии обдумывать свои поступки, а после их свершения не жалел об этом. И никто не видел в нём того доброго любящего человека, который прижимался щекой к моему бедру и тихим шёпотом выпрашивал у меня прощение… Щелчок, оповестивший о пришедшем сообщении, заставил меня дёрнуться. Слишком уж увлёкся своими мыслями… «Посмотри на меня!» – гласило это сообщение. Я со вздохом и лёгкой, но натянутой улыбкой посмотрел на небольшую камеру в корпусе планшета. «Извини, отвлёкся немного…» – губами «произнёс» я. В то время это был самый удобный способ общения. «Я заметил! – Серёжа нахмурился. – Опять о нём думал, да?.. Прекрати это! Он тебя не достоин! Он же…» «Да-да, я знаю всё, что ты сейчас скажешь», – я закатил глаза. Серёжа покачал головой. «Он просто тебя не достоин. Вот и всё…» «Хм, а где же «Он нахал, бездельник, тиран»?.. Что-то ты не договариваешь, Серёж…» «Тебе это так кажется… Кстати, я тут вчера такой фильм посмотрел…» Я состроил скептическую мордашку. Серёжа вздохнул. «Четыре дня назад Софья ездила в ваш город, кто-то её туда пригласил… Она сказала, что видела его…» Я вздрогнул. Впервые я слышал о нём не как о предмете осуждения или болтовни Инны…. Серёжа снова вздохнул и посмотрел в камеру со странным выражением в глазах. «Она сказала, что он шёл по улице с какой-то девушкой, обняв её…» Я вздохнул и прикрыл глаза. Ну, а что мне ещё следовало ожидать?.. Услышанное никак не отразилось в моей душе, лишь сам факт того, что он где-то там спокойно живёт и делает, что считает нужным, неприятно щекотал где-то в её глубинах. «Хорошо, – подумал я тогда, – значит, моя болезнь уже проходит…» Мне снова пришло сообщение, содержащее тот же смысл, что и предыдущее. Я улыбнулся, некоторое время просто смотря на изображение на экране. «Знаешь, я бы хотел тебя увидеть…» – «произнёс» я, медленно и словно задумчиво. Серёжа чуть растерянно на меня взглянул, а после улыбнулся. «Я тоже. Мне кажется, сейчас тебе хочется обнять кого-нибудь…» «Жаль, что тебя рядом нет…» «Или Берена», – Серёжа потянул руку к камере своего компьютера, и на экране появилась его ладонь, закрывшая почти всё остальное. Если бы я мог, то рассмеялся бы от этого. И прижал свою ладонь к экрану планшета. Не могу сказать, что думал тогда, но совершенно точно помню тёплое чувство, разлившееся в груди. Осознание того, что я не один, что я кому-то нужен… Я также поднёс ладонь близко к камере, Серёжа улыбнулся. Иногда мы так дурачились, пачкая экраны своими ладонями. Но мне всегда становилось тепло после этого. Всё-таки Серёжа – мой лучший друг, можно даже сказать, что второй близкий человек… «Ох, извини, у нас уже обед, – поспешно «произнёс» я, услышав голоса медсёстер. – До скорой связи… Может быть, завтра и свяжемся…» «Конечно. Приятного тебе аппетита. И да, не забудь, что обещал мне какую-нибудь картину… Постарайся высказаться в ней…» Я улыбнулся. «Выплеснуть всё на бумагу, да?.. Посмотрим. Всего хорошего». Я отключил скайп, убрал планшет в тумбочку и вздохнул. Лёшка внимательно следил за мной, и, хотя он смотрел и во время моего разговора с Серёжей, только сейчас я начал чувствовать себя некомфортно. Иногда меня пугало выражение глаз этого парня. Казалось, что он много опаснее Артёма… – Идёшь на обед? – с неким удивлением спросил он, увидев, что я поднимаюсь. Я кивнул, после чего медленно, хромая и опираясь на костыль, что всё также лежал под моею кроватью, направился в коридор. Хотелось просто пройтись… Сбежать от такого внимательного взгляда парнишки, от которого по коже пробегали мурашки. Почти все обедали в своих палатах, столовая снова была почти пустой. «Оно и к лучшему», - думал я, подхрамывая к столику. Аппетита не было, поэтому я просто сидел, медленными глотками опустошая кружку с чаем. – Нужно хорошо питаться, а то не поправитесь, – услышал я рядом с собой. Сафронов опустился на соседний стул и приветливо улыбнулся. Я кивнул. – Аппетита нет? – я снова кивнул. – Хм… Голова болит? Тошнит? Или ещё что? – покачал головой. Он вздохнул. – Настроение плохое? – немного подумал и кивнул. – Ну, тут уж я, как бы… Хотя у меня где-то шоколадка была. Любите шоколад?.. И славно. Я сейчас принесу… Эх, чай же кончился… - он посмотрел на мою почти пустую кружку. – А Светлана Николаевна у нас женщина строгая, добавки не даёт… Так, посидите тут минут десять, ладно? – он подмигнул и поднялся. Я провожал его взглядом, совершенно не замечая глупой улыбки на своих губах. Зато это заметила Светлана Николаевна, низенькая округлая женщина, стоящая за окошечком и накладывающая в подставляемые ей тарелки безвкусную кашу. Женщина из соседней палаты дружелюбно сказала мне несколько слов, после чего покинула столовую. И мне казалось, что я ещё полчаса сидел один. Несколько раз я порывался встать и похромать обратно в палату, но тут же вспоминал о Сафронове и его улыбке… Как сейчас помню то головокружение, когда я слишком потряс головой, отгоняя малосимпатичные мне мысли. И именно в этот момент появился Сафронов с большой термокружкой в руках. – А вот и я, – он улыбнулся, поставил термокружку на стол, после чего ополоснул мою кружку в специально для этого стоящей раковине в углу столовой. В неё он налил чай из термокружки. Совершенный кипяток. – Не знаю, сколько вы сахара кладёте, поэтому просто прихватил с собой несколько кубиков, - он вытащил небольшую коробочку рафинированного сахара. Я удивлённо на неё посмотрел, хотя через несколько секунд понял, что на самом деле разглядываю руки Сафронова. Такие сильные, но, как мне тогда казалось, нежные… – Так сколько сахара? – спросил он. Я тряхнул головой, после чего показал указательный палец. – Один? – кивнул. Сафронов опустил в мою кружку один кубик, после чего воскликнул, что у меня нет ложечки. А через минуту он под недовольным взглядом Светланы Николаевны протянул её мне. Ох, мне до сих пор кажется, что все повара такие же… Строгие и с вечно недовольно-презрительным взглядом. Я был смущён таким поведением Сафронова, он же улыбался, казалось, ему всё это приносило одно удовольствие. Потом он вытащил из кармана большую плитку молочного шоколада, который тут же сломал, не разворачивая, на дольки. Странная привычка, к которой я так привык… Артём всегда так делал, чем вызывал мой смех. Но в той ситуации смеяться было бы излишним. Я пил чай с шоколадом, сидя в столовой больницы. Глупее не придумать, как мне тогда казалось. Сафронов что-то рассказывал и часто улыбался. Но ещё чаще он смотрел мне в глаза, требуя какой-либо реакции на сказанное им. И я даже отвечал ему, с удивлением осознавая, что он большую часть понимает… В палату я вернулся совершенно счастливый. Оставшуюся шоколадку я отдал Лёшке, который даже просиял от этого. Было приятно осознавать, что не у одного меня такое прекрасное настроение… Конечно, «фотографией» является момент чаепития… Можно даже сказать, что любой момент, но чаще остальных я вспоминаю то мгновение, когда случайно коснулся руки Сафронова. Мои уши пылали, я боялся поднять на него глаза, но чувствовал, что он улыбается.