Альбом моей памяти.

С утра у меня было отвратительное настроение. Я был не выспавшимся, из-за чего болела голова, два раза ударился мизинцем о стул, наступил Берену на хвост, из-за чего он поцарапал мне ногу и целый день выглядел крайне оскорблённым. А ещё я обнаружил, что забыл с вечера убрать в холодильник сковородку с жареной картошкой и колбасой, и поэтому с утра всё это было разбросанно по плите, столу и полу. А еда в чашках Берена оказалась нетронутой. «Не кот, а стихийное бедствие», - подумал я, стучась к Инне. Она с улыбкой открыла и тут же затараторила о недавнем звонке её сына. Я лишь улыбался, жалея, что не принял таблетку от головной боли. – Чего так недовольно выглядишь? – она наконец обратила на меня всё своё внимание. «Не выспался, а ещё Берен лишил меня завтрака». – О, ты снова забыл убрать в холодильник? – я кивнул. – Тогда иди на кухню, ставь чайник. А голова у тебя не болит случаем? – я снова кивнул. Она приложила к моему лбу свою ладонь. – Температуры, слава богу, нет. Так что иди на кухню, я сейчас парацетамол найду. «Спасибо». – Да будет тебе! Я чуть улыбнулся. Эмоциональная, но добрая женщина. Чем-то напоминала маму, хотя та обладала спокойным сдержанным характером и никогда не забалтывалась, а также была внимательна и замечала любые детали. Я никогда не мог пронести что-то домой в карманах или прикрыть порванное или запачканное. Ох, я всё ещё скучаю по маме… То была суббота, поэтому я почти до обеда засиделся у Инны, после чего всё же решил снова наведаться в книжный. Она же попросила зайти в магазин и в аптеку, так как сама из-за сериала не могла выйти из дома. Я даже рассмеялся, - конечно, мысленно. Когда я с довольной улыбкой вышел из книжного, мне показалось, что на меня кто-то смотрит. Через пару минут мне почудилось, что я вижу кого-то, кто идёт за мной. Стало не по себе, да что уж, я испугался. Ускорил шаг, из-за чего стал чаще наступать в лужи, количество которых лишь увеличилось после ночного дождя. Кажется, у меня начиналась паранойя. Я почти бежал, сердце стучало все сильней, словно началась тахикардия, дыхание участилось, но чувство, что за мной кто-то следует, не оставляло меня. Конечно же, стоило успокоиться и идти намеренно медленно с намеренно легкомысленным выражением лица, а не показывать свою трусость и бежать. Тогда бы я и не столкнулся с мужчиной, который беседовал с кем-то. Пакет с книгами отправился в лужу, брызги попали на мои джинсы и светлые брюки мужчины. – Э, ты что, слепой?! – он уставился на меня, оскалившись. Я же, как завороженный, смотрел на сигарету, которую он зажимал зубами. И почему-то не боялся, даже не волновался. Опомнился в тот момент, когда мужчина пихнул меня в плечо и стал на повышенных тонах объяснять, что неприлично толкать порядочных людей и забрызгивать им одежду, а после стоять и пялиться. А через какое-то время он начал кричать уже о том, что я нагло молчу и даже не пытаюсь извиниться. Я даже возмутился внутренне, стараясь жестами объясниться. Но на меня лишь начали кричать по поводу моего махания руками… Вокруг останавливались люди и смотрели на эту картину. Да, именно картину, одну из тех, что составляют мою жизнь. Но никто не пытался вмешаться, остудить этого мужчину, никому не было дела до меня. Собственно, я и не ждал помощи, но мне почему-то казалось, что хоть кто-то должен был догадаться о моей дефективности. Но они все, молча, пялились, словно сами не умели говорить. – Эй, мужик, остынь, – произнёс грубый голос, а через мгновение меня схватили за руку и оттащили в сторону. Я растерянно посмотрел на Артёма. – Как я понимаю, он уже извинился… Хотя, может, обматерил, кто уж их поймёт. Так что закрой рот и вали отсюда. – Чего?! Ты совсем, пацан, обнаглел?! – воскликнул мужчина. Артём никак не отреагировал на это, поднял мой пакет и протянул его мне. Я растерянно вцепился в него, не отводя удивлённого взгляда от своего спасителя. Тот кивнул в сторону. – Походу, тебя везде нужно провожать. Пошли. – Э, я к кому обращаюсь?! – Мужик, остынь, – Артём повернулся к нему. И я готов поклясться, что в этот момент он выглядел угрожающе. По крайней мере, даже вид его напряжённой спины заставил меня вздрогнуть. Пугающий человек… – Да ведь… – Кость, – он обернулся. Меня словно обдало холодным ветром. – Ты перед ним извинился? – я кивнул, растерявшись. – Вот видишь, мужик, он перед тобой уже извинился, так что остынь. – Извинился? Ты что, прикалываешься? Да он стоял и руками махал, как придурок! – Сам ты придурок, он немой, так что не махал руками, а извинялся жестами. Так что рот закрой и вали отсюда. Хотя не, это мы валим. Кость, пойдём. Он схватил меня за руку и потянул за собой, правда, в противоположную от нужного мне магазина сторону. Но я не сопротивлялся; все эти множественные взгляды праздных прохожих нервировали, мне хотелось самому сбежать от них. К тому же, Артём снова спас меня, я должен был его поблагодарить. Он отпустил меня лишь после нескольких поворотов. Не думаю, что он шёл с какой-то целью, просто старался увеличить расстояние между нами и тем мужчиной. – Да что же ты такой растяпа, а? Ещё суток не прошло, а ты снова в неприятность вляпался! Я возмущённо на него посмотрел, после чего поставил пакет с книгами и вытащил небольшой блокнот, который всегда ношу с собой. «Спасибо, что помог, я очень обязан тебе. Но тебе стоит быть повежливее! Ты мог бы лишь в неприятности попасть, когда так говорил с тем мужчиной». Он прочитал и усмехнулся. – Но ведь не попал, так? И повежливее – это к тебе, что ли? Не заслужил пока. Ну и что, что немой, тебя теперь жалеть надо? Ха. У меня в классе был мальчишка, у которого ноги были разной длины, и ничего, никто из него особенного не делал, он вообще хулиганистым был, хотя и учится сейчас на какого-то инженера. Кстати, а ты учишься или работаешь? «Какое тебе дело?» – снова неровными и большими буквами. Так всегда, когда я злюсь. – Интересно просто, – он пожал плечами. – Кстати, ты чего бежал-то тогда, а? Будто тебя кто-то преследовал. – Я снова показал ему листок. Он оскалился. – Так тебе казалось, что тебя реально кто-то преследовал? Ну и ну. Даже последить за тобой нельзя! Трусишка. Я удивлённо на него уставился и даже губами смог «произнести» «ты». В конце концов, я наблюдаю за людьми, поэтому несколько способен движениями губ передавать то, что хочу сказать. Этому меня тоже учили родители, заставляя часами следить за движениями губ героев экрана, когда сами были заняты. – О, так ты всё же знаешь, как губами шевелить. Хоть что-то. И да, это я был. Знал, что ты явишься к книжному, ведь вчера зайти не удалось. Правда, ты шёл чертовски долго. С подружкой завалялся, что ли? Я возмущённо на него посмотрел. Он снова рассмеялся. – Да ладно тебе. В общем, тебе сейчас домой или как? Я покачал головой. – А куда? Я скрестил руки на груди и скептически на него взглянул. Он выгнул бровь. – Праздное любопытство. «В магазин», - постарался губами «произнести» я. Он понял со второго раза. – Вот как. Мне, кстати, тоже нужно бы что-нибудь купить… Ты же в продуктовый? – я кивнул. – Супер, у меня сигареты кончились. Пошли. И не смотри ты на меня так удивлённо, за тобой же нужен глаз да глаз. И сколько бы я ни возмущался, как бы ни старался от него отделаться, через два часа он оказался у меня дома. Сказал, что в благодарность за спасение желает чашечку чая. И, пожалуй, тут произошли сразу две важные картины – Берен, как только я открыл дверь, кинулся на Артёма, а пока я его пытался закрыть в комнате, расцарапал мне руки. А после моего ответа о том, что Инна – это соседка, которая присматривает за мной как за сыном, Артём прижал меня к стене моей собственной кухни и поцеловал. Я растерялся, но, тем не менее, укусил его за губу. Наверное, машинально. И как только он от меня отстранился, машинально же закрыл лицо руками и зажмурился, ожидая сильного удара. Так всегда бывало, когда я думал сопротивляться. – Странно, а я думал, что ты по парням, – он вытер губу и усмехнулся. – Или не всякий нравится? Я ошарашено на него уставился. Берен неистово орал и бешено царапал доску, специально прибитую к двери. – Ну, я месяца два назад видел тебя с каким-то высоким крашенным в тёмно-фиолетовый парнем, который нагло тебя обнимал и что-то шептал, а ты тупо улыбался и краснел. Тут уж только такие выводы и можно было сделать. К тому же, даже если бы у тебя сейчас была подружка, это бы ничего не значило. Я вот бисексуален, к примеру. Димка, тот, кто тогда из подъезда выскочил, один из моих бывших, но тогда было по пьяни, так что и не вспоминаем. Ну, это как пример. Я потупил взгляд и спустился по стенке на пол. Закрыл лицо руками и вздохнул. И снова подумал, что, видимо, испускаю какие-то феромоны, притягивающие ко мне парней. – Э, ты чего, реветь, что ли, вздумал? – Артём тронул меня за плечо. Я посмотрел на него и чуть улыбнулся. – Уф, а то меня испугал даже. Не умею я истеричек успокаивать. Я нахмурился и уткнулся головой в свои колени. Артём сел рядом, вздохнув. Через пару минут он положил мне руку на голову и взлохматил волосы. Я удивлённо на него посмотрел. – Кажется, тебе мой поцелуй был неприятен, да? По крайней мере, губа у меня долго ещё болеть будет. Ну, извини, не так понял. И не смотри на меня так. Знаю, ты и намёка не давал. Просто милый ты, а раз по парням, то почему бы и нет? Нет, значит? – он внимательно посмотрел на меня. А я пожал плечами, задумавшись. Почему бы и нет, значит? С одной стороны, он был прав. У меня уже почти месяц никого не было, после того как Олег, тот парень, меня бросил. Полторы недели я депрессировал, почти всё время сидел дома, из-за чего у меня сейчас были финансовые проблемы. Но проблемы душевные были сильнее – я ненавидел засыпать один, в пустой холодной постели. В детстве, пока не пошёл в школу, спал с родителями. После, до того, как мне подарили Берена – совершенно один. Конечно, тогда мне это было привычно, но после… С тех пор, как меня бросил первый парень, мне было тяжело засыпать одному. Одиноко и холодно. Но я всегда был против знакомств на одну ночь, поэтому каждый раз заново привыкал к пустой постели. Но стоило этому произойти, как появлялся тот, кто делал её тёплой и уютной. А после снова приходилось привыкать к одиночеству… Поэтому я не смог ответить Артёму отрицательно. – Хм… Я тебя не понимаю. «Не удивительно», – подумал я, мысленно усмехаясь. А Артём вдруг закинул мне руку на плечо и притянул к себе. Я не стал сопротивляться, лишь вздохнул. – Значит, ты не против? Да что это твоё пожимание значит?! И где твой чёртов блокнот? Я усмехнулся и сходил за ним. «А на что ты рассчитываешь? Что у нас будут серьёзные отношения? Или только секс? С последним я никогда не соглашусь, а первое невозможно, – мы с тобой не можем даже поговорить, а писать постоянно я не собираюсь», – протянул ему. Он быстро прочитал и пожал плечами. – Откуда я знаю, на что рассчитываю? Да ни на что, если уж на то пошло. Но всё же… – он задумался, но ненадолго. И махнул рукой, поднявшись. – Чёрт с ним. Где мой чай? Я кивнул и поднялся, достал две кружки, посмотрел на Артёма. Он кивнул. – Да-да, чай. Я кинул пакетики и залил кипятком. И искоса следил за Артёмом, рассматривавшим магнитики на холодильнике. Я всё ещё считал его опасным человеком (и всегда таким буду его считать), но теперь я стал приглядываться к нему с другой стороны. Он однозначно симпатичен, может, даже красив. Артём был высоким, где-то метр восемьдесят (я же – метр семьдесят), у него короткие тёмные волосы, чёткие черты лица и нежные губы. Нельзя назвать его таким уж спортсменом, но сразу понятно, что он достаточно силён. Одевался он просто, джинсы да спортивная майка, но это придавало ему какое-то обаяние (что, скорее всего, было неким самообманом, ведь мне нужно было оправдать свой интерес к нему). Он просидел у меня около часа, но почти ничего не говорил, хотя большую часть времени не сводил с меня взгляда. Мне за это время один раз позвонили, из-за чего я раздражённо вздохнул и стал переписываться с заказчиком. Артём лишь с улыбкой за этим наблюдал. А после он ушёл, лишь махнув мне рукой и пожелав всего наилучшего. Некоторое время я сидел на кухне, думая о нём. Теперь я считал его более странным, чем опасным. А ещё из-за его действий и слов снова начал чувствовать себя одиноким… Берен дико мяукал, чем, в конце концов, привлёк моё внимание. И когда я его выпустил, он принялся носиться по квартире и обнюхивать всё, да с таким видом, словно ему до крайности не понравилось присутствие чужого. Кажется, никогда до этого он так себя не вёл.