В борьбе обретёшь ты... (часть 3)

– Я слушаю, – холодно произнёс Гарри, и Драко Блэк тотчас же растерял большую часть своей удали. Мало того, ему срочно захотелось уступить их общее тело придурку Малфою. Пусть объяснит, припадочный, почему вместо того, чтобы обниматься с самым красивым мальчиком на свете, заорал: «Понял! Я всё понял!» – и неожиданно выпихнул свою лучшую половину на подвиг. Подвиг удался на загляденье. Драко Блэк на целую минуту стал равен великому Салазару: изощрённое коварство, небывалая отвага и сокрушительная магическая мощь! Вот только объяснить свою внезапную страсть к подвигам теперь не мог – даже с помощью трусишки Малфоя. Тот немедленно принялся мямлить и юлить: мол, на размышления было мало времени, потому пришлось довольствоваться озарением, а оно – штука ненадёжная… «Какого хрена! – взревел Блэк и потряс за шкирку дракклового умника Малфоя. – А если этот пёс – просто пёс? Что мы Гарри-то скажем?» – Я жду, – поторопил Гарри; голос у него стал ещё холоднее. Нет, холоднее, и Драко Блэк скис окончательно. – Ну… – неуверенно начал он, пытаясь догадаться, что именно в поведении грима так всполошило паникёра Малфоя. Ага, догадаешься тут – этот гадёныш из пожелания доброго утра мог соорудить заговор с похищениями и убийствами. Начитается, придурочное создание, всякой ерунды на ночь, а потом честная боёвка не знает, куда глаза девать от стыда! – Хорёк! – Сейчас, – решительно выдохнул Драко Блэк и пинком пониже спины отправил Малфоя разбираться с последствиями «озарения». – Не знаю, что тебе сказать, – Малфой озадаченно пожал плечами. – Куча несуразностей… А, ладно! Гарри, ты не расстраивайся, но мне почему-то кажется, что этот грим никакой не грим. – А кто? Заколдованная принцесса? Ты в курсе, что в бедную собаку эти две недели тыкали палочками все встречные? – Может, не на то проверяли? – Колись, а то стукну! – Ты писал об истощённой собаке, и я ничего не заподозрил, – медленно проговорил Драко, пытаясь логически обосновать всю сумасшедшую догадку. – За собаками такое водится – страдать из-за всякой ерунды. Подумаешь, хозяин помер. Кошка, например, не дождавшись обеда, сразу отправилась бы на охоту. – Потому что собаки умные и преданные, – буркнул Гарри мрачно. – Их приручали много тысяч лет, они стали зависимы от человека. – А кошек? – Как ты приручишь насекомое? – фыркнул Драко, припомнив мучения бедной Миллисенты со своим исчадием. – Там же мозгов в обрез: только-только чтобы с деревьев не падать! – Макгонагалл не ляпни невзначай, – слабо улыбнулся Гарри, и – о чудо! – все части «озарения» моментально выстроились у Драко в голове. – Даже одичавшие собаки хороши только в стае. Одинокий пёс – мёртвый пёс, – продолжил он увереннее. – Крапы умнее обычных собак. Намного умнее, так что речи о дрессуре уже не идёт. Скорее, это покровительство сильного и удачливого хищника-человека над хищником послабее. Гримы по сообразительности не уступают единорогам, но слишком редко встречаются, чтобы знать наверняка, как именно с ними обращаться. Мы даже не знаем, стайные они или одиночки, вроде тигров. Случаи приручения гримов редки и плохо описаны. В основном они прибиваются к егерям и прочим рисковым ребятам, но это как раз понятно – в лесах другие люди не бродят, а если и бродят, то недолго. Твой – первый за всю историю, который объявился в городе. Истощённый. Гарри задумался, а потом внимательно посмотрел на обездвиженное чудище: – Ты хочешь сказать… – Настоящий грим без труда раздобудет себе столько мяса, сколько ему захочется, – подтвердил Драко. – Твой же по какой-то причине маялся дурью. – Был болен? – Вариант. Который, однако, не объясняет любви к людным местам. Порядочное больное животное прячется от опасности, чтобы ты знал. А люди – это опасность. – Что ещё? – Сам сказал – в него тыкали волшебными палочками. – Ну да. Проверяли на анимагию. Никто ничего подозрительного не нашёл, даже мистер Флинт. – Сколько трупов? – С ума сошёл? Ни одного, естественно. – Как раз неестественно. Магическое животное стоит смирно во время магической атаки? Ха! – Так это же не атака была! – Слушай, обычный гиппогриф за один только дерзкий взгляд может располосовать тебе брюхо. Знаешь, сколько магов померло с собственными кишками в руках? Волшебные твари – это не собачки, а профессор Кеттлберн не сам себе ногу откусил. Напомни, кстати, чтобы я как-нибудь рассказал историю про чемодан одного дебила. Так вот, твой грим всё это дело… Терпел, получается. Зачем? Чтобы тебя не расстраивать? – Драко, у тебя паранойя. Не обижайся. – Что ты, я горжусь! Этот грим – не грим. Он ведёт себя слишком разумно и осторожно. – Он ведёт себя как хорошо воспитанная собака. – Вот именно! Но он не собака, он просто на неё похож. Гриму неоткуда знать, как ведут себя собаки, воспитанные и невоспитанные. Этот знает. – Бред! – Здоровые опасения. – Почему же никто не насторожился? Здесь куча бойцов! – Потому что люди редко думают головой. Бойцы и вовсе никогда. Похож на собаку? Значит, собака! Значит, должен вилять хвостом, носить ошейник и таскать мясо со стола. Этот грим ведёт себя как нужно, и все спокойны. – Блин, Драко! Ты издеваешься! – Идём дальше. Это не анимаг, понятное дело. Можно было не швыряться заклинаниями, кстати. Анимаг не может стать волшебным животным. В высшей трансфигурации это считается аксиомой. Мы – дети своего мира, и выше головы нам не прыгнуть. Так что не бывает анимагов-драконов, фестралов и нюхлеров. Но! – Но? – Первый признак настоящего тёмного мага, мистер Поттер? Поведайте-ка нам, исходя из собственного печального опыта. – Вечные «тролли» по трансфигурации? – Именно! Однако неспособность к трансфигурации-анимагии вовсе не означает неспособность преобразовать своё тело. – Как? – Кто знает? Тёмная магия – она оттого и тёмная. Как колдуют Флинты? Каким местом поганец Пьюси читает мысли? Наверное, есть способ. Полагаю даже, не один. Мне трудно судить, я-то маг светлый. Но магия – это по определению чудо. Заявить, будто в волшебстве есть что-то принципиально невозможное… Это надо быть Грейнджер с её святой верой в учебный курс «Основ магии». – Драко, не тяни. Считай, что напугал, и этот несчастный пёс встретился мне неспроста. Но… Он спит в моей комнате и мог триста раз меня загрызть! Однако я жив. Драко вздохнул, кончиком языка дотронулся до невидимого колечка в губе – на месте! – и покрепче ухватил Гарри за руку. – Да кто же будет грызть собственного крестника? Не думаю, что Сириус Блэк на это способен. – Кто?! – Сириус Блэк, Гарри. Кажется, это он. Тёмный маг. Истощённый до крайности после Азкабана. Тихий и осторожный, поскольку скрывается. Рядом с тобой, потому что… Потому что. Верность Блэков давно вошла в легенду, и все наши твёрдо уверены, что Сириус был сторонником Дамблдора. Все, кроме мамы. Она полагает, что её кузен был всецело предан одному-единственному человеку – Джеймсу Поттеру. – О господи! Драко, ты точно меня не разыгрываешь? – Давай разморозим да спросим. – А если он нас убьёт?! – Не нас, а меня. Вряд ли, поскольку ты его потом не простишь. Верно? – Спрашиваешь! Свободной рукой Драко поднял палочку, но Гарри вдруг отчаянно помотал головой. – Страшно, – сказал он, кусая губы. – Давай лорда Нотта позовём! «Да-да-да!» – обрадованно заверещал внутренний Малфой, но Драко Блэк снова пнул свою трусливую половину в глубины подсознания. Непутёвый дядюшка в собачьем облике вёл себя на диво разумно. В кои веки Гарри круглосуточно находился под охраной сильного тёмного мага, способного отдать жизнь за подопечного. Знать бы ещё, почему Блэк оказался в тюрьме. Не потому ли, что кинулся мстить за Джеймса Поттера? Не факт, что Гарри осиротил именно Тёмный лорд. С таким же успехом это мог сделать и Светлый лорд: дивиденды от славы младенца-героя целиком достались именно ему. Папа неоднократно высказывал такое предположение, хоть и добавлял, что проверить его невозможно. В общем, с дядюшкой стоило хотя бы поговорить. – Тебе нужен крёстный или обугленный собачий труп? – спросил он у Гарри и нехотя признался: – Мне тоже страшно. Надеюсь, на меня его нелюбовь к родичам не распространяется. Слышите, мистер Блэк, я был маленьким и ничего плохого вам сделать не успел! – Я тоже, – добавил Гарри срывающимся голосом. – Намордник не в счёт! Драко, может, не надо? Драко на миг зажмурился, коротко помолился Основателям и быстро, чтобы не успеть передумать, махнул палочкой: – Фините Инкантатем! * * * Ступефай у дорогого племянника получился на зависть: сесть получилось с трудом. Сириус неловко плюхнулся на задницу, не торопясь обращаться в человека, и помотал головой. Затем решил жалобно заскулить – пусть мелкие негодники впредь зарекутся обижать домашнюю живность! – и почесать ухо по-собачьи, задней лапой. Скулёж получился подозрительно натуральным, да и вторая идея пришла с дурна ума: передние лапы разъезжались, а задняя позорно промазала мимо уха. – Ой, – жалостливо выдохнул крестник. – Драко, что ты наделал! Это же просто соба… Тьфу! Просто грим. Блин, вейла ты паршивая! Вот нельзя тебе верить! Гарри рванулся утешать безвинно пострадавшего Бродягу, но был остановлен рывком за руку, которую недоверчивый Малфой и не подумал отпускать. – Стоять! Ты всерьёз думал, будто он сразу расколется? Этот тип двенадцать лет в Азкабане просидел, и что с ним делали на допросах в первые год-два, я даже представлять не хочу! – Предлагали подписать показания? – Ясно, что предлагали. Дело в методах. Моему отцу ломали пальцы. Причём улик против него толком и не было. – Врёшь! – Тебе? Я что, ненормальный? – Значит, папенька твой врёт! – Не врёт, а предостерегает, чтобы не попадался. Мистер Блэк! Будьте добры, урезоньте крестника! Он у маглов вырос, а вы, вместо того чтобы просвещать ребёнка, устроили спектакль! Вам должно быть стыдно за бессовестный обман! На сей раз Сириус скулить не собирался, но почему-то заскулил. Дракклова «надежда» была права: обманом втёрся в доверие! Годрик милосердный, снова заврался! Гарри испуганно вскрикнул, когда собачий облик Бродяги сменился человеческим. Сириус мотнул головой, откидывая с глаз волосы, и медленно развёл руки ладонями вверх. – Здравствуй, – хрипло сказал он и улыбнулся как мог. Видно, улыбка получилась жалкой, потому что страх на лице у Гарри мгновенно сменился сочувствием. – Здоровались, – тихо ответил крестник. – Сегодня утром, помните? – Помню. Как помню и то, что мы были на «ты». – Добрый день, мистер Блэк! – деловито встрял мелкий Малфой. – Прошу прощения, но не желаете ли вы усилить мои чары на двери? Очень не хотелось бы объяснять… – он покрутил пальцами в воздухе и нервно хмыкнул: – Объяснять вот это всё! Сириус согласно кивнул и повёл рукой. Мальчишка был силён для своего возраста, но со взрослыми ему, понятно, было не тягаться. – Вы ведь не хотите меня убить? – сразу перешёл к делу крестник. – Если хотите, объясните, за что. Только Драко не трогайте, пожалуйста. Он ни в чём не виноват. – Ну почему же? Могу претендовать на титул, – нахально ухмыльнулся племянничек. – Не можешь, но забирай! – вернул ухмылку Сириус. – Нет, Гарри, я здесь, чтобы охранять тебя. – От кого? – Ты ведь знаешь, кто ты такой. От всех. – Я тоже знаю! – опять влез Малфой; руку Гарри он так и не отпустил. – Но откуда я знаю, я знаю, а вы откуда? – Ты его бить не пробовал? – проворчал Сириус, обращаясь к Гарри. Чтобы не пугать мальчишек, он так и сидел на полу, привязанный к кровати, а проклятый намордник висел на груди на манер слюнявчика. – Он мой друг, – Гарри шутку не принял. – А ты мой крестник, – сказал Сириус и перевёл взгляд на Малфоя. – Я полгода шлёпал его по заднице за поднятых червяков, тараканов и мышей. Вот только не знаю, сумел ли отучить. Сумел? – Сумел! – хором сказали мальчишки и переглянулись. – Что теперь? – спросил крестник. – Ничего, – ответил Сириус. – Каникулы. Отдыхай. Вы вроде по Косому гулять собрались? – И всё?! – возмутился Малфой. – Мы с Гарри поговорим позже. Нарцисса знает? – Нет. Папа знает. – Хреново, – вздохнул Сириус, потом прикинул, сколько у него шансов в бою против Люциуса, и снова вздохнул: до мало-мальски честной дуэли нужно отъедаться и восстанавливаться не меньше года. – Будешь трепаться, похищу и запру в чулане с портретом Финеаса Найджелуса Блэка. Гарри грозно нахмурился, а Малфой пожал плечами: – Не буду я трепаться. Что я, дурак? – Не дурак, – согласился Сириус и без предупреждения вновь обернулся Бродягой. – Опять гулять?! – тихо взвыл мелкий Малфой. – Да что ж за день сегодня такой? Гарри передёрнул плечами, будто озяб, на пару секунд крепко зажмурился, а потом резко тряхнул головой и принял свой обычный вид слегка рассеянного, но вежливого и доброжелательного мальчика. – Тебя ещё разок сюда отпустят? – спросил он у Малфоя. – Сомневаюсь, что нам сегодня дадут поговорить. – Не знаю, – поколебавшись, признался Драко. – Мама ужасно нервничает, когда я не дома и не в Хоге, – он вызывающе уставился на Сириуса и повысил голос: – А я свою маму люблю! Бродяга напоказ зевнул и всё-таки почесал ухо: у настоящих маменькиных сынков и Ступефаи пожиже, и рожи попроще. Кажется, Люциус и Нарцисса огребли родительских радостей втрое против положенного. Такой пройдоха у Гарри в приятелях – настоящая находка, и это единственная хорошая новость за последнее время. – Чёрт, – заметно огорчился Гарри. – Слушай, а в Хогсмиде есть ювелирный магазин? – Мелкая лавка со всякой дешёвкой: колечки, серёжки, подвесочки. На бриллиантовые гарнитуры, сам понимаешь, в деревеньке рядом с магической школой клиентов почти и нет. – Плохо. – По-оттер, ты решил выйти на новый уровень героизма и подразнить рыжую нищету? Хвалю! – Придурок! Это для амулетов. – Гарри, – Малфой враз посерьёзнел, – не дури. Твои амулеты на драгоценных камнях разнесут к мантикорам половину вредноскопов Хога, а вторая половина будет выть, не затыкаясь, до следующих летних каникул. Потом, ладно? После совершеннолетия. – Я понятия не имею, как делать эти ваши амулеты! И не жажду! Это для Пьюси. – Ему-то зачем? – Он пришёл сюда недавно, падал на колени, обзывался Лордом и вообще вёл себя как в позапрошлом году. Мол, он понял, что отцовского уровня достигнет не скоро и что серебро ему пока не даётся, а в поделочные камни много не напихаешь. Драгоценностей у меня нет, и я пообещал дать денег, лишь бы он встал с коленок. Зря пообещал, потому что Эдриан вцепился в край мантии и взялся клясться, будто непременно вернёт все долги сторицей и… Короче, я его наскоро успокоил и опять потратился чуть-чуть. – Поттер! – А что было делать? – Пнуть ногой под рёбра и велеть заткнуться! Хотя придурок прав, такие амулетики не помешают. Уж очень ты резво взялся собирать свиту. Верно, дядюшка? «Дядюшка» понял, что опоздал с побегом на двенадцать лет, и спешно перекинулся обратно. – Кто ещё о тебе знает? Поимённо! – рыкнул он. – Какое ваше дело? – ощетинился Гарри. – Как по мне, доверять вам рановато! Сириус открыл рот и не нашёлся с ответом. – Будь милосерден, Гарри, – тихо сказал умница-племянник, – дай человеку умереть честно, раздав долги. – Умереть?! – комната мгновенно выстыла, солнечный свет из окошка обрёл невероятный фиолетовый окрас, и Сириус почувствовал, как затрещали-застонали его чары на двери, истончаясь и пропадая. – Как вы задолбали со своим «умереть»! Думаете, Она рада полоумным идиотам, не ценящим жизнь? Да как вы… – Гарри! – жалобно простонал Драко и схватился за грудь. – Гарри, не надо! – Ой! – опомнился крестник, и солнце снова стало солнцем. – Драко, прости! Прости, я не… Что с тобой? Малфой, шипя, полез за пазуху и достал оттуда целую связку какого-то магического добра. – Гадай теперь, которые сгорели, – пробурчал он. – Твоё темнейшество, впредь соизмеряй силу, пожалуйста! К тому же «ой» – это ни хрена не извинение! – Прости-прости, – пристыженно пролепетал Гарри и послушно клюнул Малфоя в подставленную щёку. Сириус умилился бы неумелому поцелуйчику, да только он глаз не мог отвести от медленно тающего вокруг крестника ореола из сверкающих фиолетовых кристаллов. – Как ты… – пробормотал он потрясённо. – Ты же не… Сириус голову готов был прозакладывать, что крестник за последнюю неделю не лишил жизни ни единого существа! Бродяга ни на минуту не оставлял Гарри без присмотра! Незаметно тот разве что пару тараканов мог прибить, но даже коллекционные экземпляры, жировавшие на кухне «Дырявого котла», не смогли бы дать достаточно сил для контакта с Изнанкой. – Что? – мрачно поинтересовался Гарри. – Тоже будете спрашивать, где трупы? – Где? – оживился Малфой. – Чьи? – Ничьи и нигде! – отрезал Гарри. – Мне этого не нужно. Я просто прошу, и Она приходит. – Ах, это! – снова вмешался Малфой. – Подтверждаю. Книги лгут, дядюшка. Мало того, я пару раз был свидетелем, когда Она и вовсе являлась без спроса. – Не понимаю, – сдался Сириус. – Ладно, некогда. Ребята, надо идти, иначе привлечёте к себе лишнее внимание. Мальчишки согласно кивнули, отвязали поводок, а потом Малфой снова ухватил Гарри за руку и потащил к двери. Бродяга недовольно рыкнул, оттеснил излишне резвого племянника, насторожил уши, сосредоточенно принюхался и вышел из номера первым. Внизу их ждали – младший Нотт с девицей по имени Панси и Деррек с двумя подростками чуть старше Гарри. Судя по хитрющим мордам и блондинистой масти последних, Упырь обзавёлся потомством. – Что так долго? – недовольно буркнул Нотт сразу после взаимных приветствий. – Тискались, что ли? Деррек деловито смазал ему по затылку и негромко скомандовал: – Пасть зашей! Здесь девочки! – Прошу прощения, милые дамы, – кисло повинился Нотт. – Я хотел спросить, о чём так долго можно трепаться. – О любви, – с придыханием сообщил ему Малфой, сделал томную рожу и огрёб тычок по рёбрам от Гарри. – На сегодня всё с любовью? – нетерпеливо заёрзал сынок Упыря. – Можно двигать? Па, пошли уже метлу смотреть! – Какую метлу? – опешил Гарри. – За учебниками вроде надо. – Да никуда они не денутся! – встряла девчонка Деррек, ничем, кроме платьица в голубой горошек, от брата не отличавшаяся: по-мальчишечьи поджарая, голенастая, с короткой, наспех заплетённой косой. – Клёвая собаченция, Поттер! Драко, там «Молнию» выставили, прикинь! – Да?! Идём немедленно! – Маньяки, – буркнул Гарри. – Точно, – поддакнула Панси. – Что бы ты понимала, Паркинсон, курица! – хором отозвались двойняшки и рванули к выходу. – Малфой, не отставай! Драко с несчастным видом посмотрел на Гарри, а тот возвёл глаза к потолку и утомлённо махнул рукой. – Дурацкий квиддич, – с отвращением подытожил Упырь и покачал головой. – Твоё геройство, идея с намордником стоящая, но лучше всё-таки нацепить его псу на морду, а не на грудь. На улице полно женщин и детворы. Как увидят эти зубищи, визгу будет до небес. Гарри молча кивнул, надел намордник правильно и взял Бродягу за ошейник. – Веди себя прилично, – велел он вслух. – Тео, а ты метлу смотреть будешь? – Что я, ненормальный? Я не прочь ещё по мороженому. Панси, ты как? – С удовольствием! Всю дорогу до кафе Сириус чувствовал крепкую хватку крестника и ощущал его растерянность и беспокойство: Гарри не верил фальшивой «собачке» ни на кнат, но и сдать своей охране (считай, отправить на верную смерть) не решался. Поэтому Бродяга был самым тихим и понятливым домашним питомцем во всём Косом переулке. Он шёл степенным шагом, зубы не скалил, а на испуганные взвизги, изумлённые восклицания и опасливый шёпот никак не реагировал. В кафе он тоже не отсвечивал: улёгся, положил голову на лапы и замер, чутко ловя разговоры. Дражайшая кузина мило щебетала с Ноттом и смотрела на него, как замужней даме не положено. Впрочем, острый нюх грима уже сообщил Сириусу, что взглядами парочка перестала пробавляться давно и Нарцисса ночует в чужой спальне куда чаще, чем в супружеской. Люциуса, кстати, нигде не было видно, из чего Сириус заключил, что адюльтер Малфоем одобрен и, возможно, даже спланирован. Нотт с Ковеном – надёжный щит и для единственного наследника, и для сундуков с галлеонами. Мелкий Нотт жаловался на летние занятия по тёмной магии. – Ладно бы гадко или страшно, – насупившись, ворчал Теодор, отчего стал ужасно похож на своего покойного деда – сурового неулыбчивого старикана с прямой спиной и стальным взглядом. – Так нифига! Скучно! Здесь посчитай, там прикинь, туда поправку, сюда упреждение… Охренеть можно! Будь я тёмным магом, уже валил бы народ без разбора! Даже не со зла, а потому что косинус какой-нибудь перепутал бы! – Не косинус, а катрен, балбес! Косинус – это из сакральной геометрии, – поправила его Панси. – На самом деле, Гарри, это очень интересно, хоть и трудно. – Почему трудно? – заинтересовался крестник, и Бродяга нервно махнул хвостом: если к силище Гарри ещё и труд прикладывать… – Учить много, – грустно улыбнулась Панси, – из-за множества переменных. Тёмный – значит, иной, а иной способ против привычного – это всегда морока. Так мистер Кливз, наш репетитор, говорит. – Ага, слушай больше, – скривился Нотт. – Не замечал я, чтобы Флинты ночевали в библиотеке и маялись чем-нибудь сакральным. Наверное, есть нормальные тёмные, а есть занудные, и нам подсунули второго. Если помнишь, то репетитор – это вообще-то наказание. – За что?! – изумился Гарри. – Меня – ни за что! – открестилась Панси. – А этих – за дело! Неслухи и обманщики! – Ты тоже зануда, Паркинсон. Ерунда, Поттер. Так, по лесу прогулялись чуть-чуть. – По какому? – Уж не по Запретному, не переживай. Малфой расскажет потом в красках, а я так не умею. – Зачем вам с Драко тёмная магия? Вы же всё равно не сумеете… – В наказание, тебе же сказали! – Для расширения кругозора, – снова возразила Панси, и Сириус присмотрелся к ней внимательнее. Девчонка не была похожа на папашу – хитрющего сукиного сына с рожей и статью тупого громилы. Маменька у неё, вроде бы, тоже происхождением из семейки каких-то торгашей – крепкая, коренастая тётка с невыразительным лицом. Девица же удалась на славу – миленькое личико, ладная фигурка, женственная даже в таком цыплячьем возрасте, и, кажется, тёмный дар. Ясно, что слабенький, но тем не менее. Интересно, как «громила» Паркинсон заимел такого чудного ребёнка? Выторговал у Лорда кровный обряд на зачатие, что ли? Остальные посетители кафе либо благоразумно помалкивали, либо опасливым шёпотом пытались обсудить, кого именно Нотт предпочитает видеть у себя в постели – Нарциссу, Люциуса или обоих разом. Фортескью, как всякий торговец, посторонней магии в своём заведении не терпел и окидывал желающих почесать языками под «заглушкой» настолько суровым взором, что сплетники тут же затыкались и переходили на нейтральные темы. – Расширение кругозора, – задумчиво повторил крестник и печально посмотрел куда-то мимо собеседников. – Полезно, наверное… – Зато мне сказали наконец, в чём мой именно мой дар! Я умею снимать чужие чары! – Так ты можешь быть целителем? – улыбнулся Гарри. – Как мистер Сметвик? – Скажешь тоже, – Панси, наоборот, поникла. – Мистер Сметвик ещё и свои чары творит, а я… Только ломать, к сожалению. – Тоже очень ценное умение! Сглаз нейтрализовать, проклятие, ещё какую-нибудь гадость. О, точно! Надо попробовать: сумеешь ты «шепталки» Пьюси снять или нет? – Не сумею, – нахмурилась она. – Пьюси не слабее Флинта, а Марк… Там такое, ты бы видел! – Но ты видишь! – А толку? – Можешь показать тому, кто сумеет снять. Не смей сомневаться – очень полезный дар! У маглов это называется диагностика. – Красиво звучит, – повеселела Панси. – Мой дар – диагностика. И куда с ним? – Куда угодно, – усмехнулся Теодор, – но я предпочёл бы собственный двор. Хозяйством кто будет заниматься? – Сам займись! – рассердился Гарри. – Как можно растратить талант на какое-то хозяйство? – Поттер, ты у меня невесту уводишь, что ли? – Увожу! Зачем придуркам невесты? Панси, хозяйством может заниматься любой дурак, а целительством… – Вовсе нет, Гарри, – внезапно возразила Панси. – Как Нотты им занимались, так чудом с голоду не померли. Талант нужен во всяком деле, и папа говорит, что хозяйский у меня тоже есть. – Дожил! – сокрушённо помотал головой Нотт, но глаза у него были смешливо сощурены. – Вот так одним прекрасным утром сходишь мороженого поесть и выяснишь, что ты бесхозяйственный придурок без права на женитьбу. Вам не стыдно? – Стыдно, – улыбнулась Панси и, покраснев, погладила Нотта по руке. – Ни капельки! – отрезал Гарри. – Хозяйством надо вместе заниматься, а не сваливать хлопоты на самых добросовестных! – Уговорил, – рассмеялся Теодор. – Я тогда лучше с мистером Паркинсоном за счётные книги засяду. Всё интересней, чем эта ваша сакральная хрень! Магнус и Нарцисса, последние пару минут внимательно прислушивавшиеся к разговору, изумлённо переглянулись и разом расхохотались. – Признаю, моя леди, – старший Нотт церемонно поцеловал протянутую Нарциссой руку, – ваша идея с летними занятиями была великолепна. – Папа! – Что – папа? Счётные книги тебя заждались, сын. Или ты просто хвастаешь? – Нет, – нахмурился Теодор и снова стал вылитый старый лорд Нотт. – Займусь, честно. Панси заулыбалась, всплеснула руками и хотела что-то сказать, но тут Магнус Нотт стремительно вскочил и метнулся к цветочным вазонам, обозначавшим «вход» к расставленным на улице столикам. Сириус тоже напрягся и вздыбил шерсть: опасности он не видел и не чуял, но если уж сам Нотт засуетился… Всё оказалось намного проще. Кафе пожелала посетить старая калоша – «Жива! Подумать только!» – мадам Гризельда Марчбэнкс собственной древней персоной. Сириус не смог удержаться от приветственного взмаха хвостом. Всегда приятно увидеть посреди хаоса что-то незыблемое – например, вздорную старушенцию, благополучно пережившую три (или четыре?) войны и пять (или шесть?) поколений своих учеников. – Мадам, я счастлив вас видеть! – приложиться губами к сухонькой ящеричьей лапке мадам Гризельды Нотт не рискнул, но отвесил поклон до земли, исхитрившись где-то в процессе ещё и ножкой шаркнуть. – Чему обязана, юноша? – неприязненно поинтересовалась Марчбэнкс. – Если вы вздумали докучать мне не только письмами, но и личными прошениями за наглого щенка Флинтов, то подите вон немедленно! Ж.А.Б.А. ему не видать! Через мой труп! Судя по напрягшейся спине Нотта, последнее пришлось ему по душе. Бродяга тихо заворчал и получил пинок от крестника. – Да, мадам, но… – Никогда! Ни за что! Не желаю об этом говорить! Марчбэнкс гневно фыркнула, круто развернулась и покинула кафе, несмотря на умоляющие вопли Фортескью, не поспевшего за Ноттом лично приветить важного клиента. – Милорд! – жалобно вскричал запыхавшийся Фортескью. – Какого драккла?! Прошу прощения, зачем вы… Ох, горе! – Да ладно, не нуди, – Нотт распрямился и нехорошо прищурился, всматриваясь в спину стремительно удалявшейся мадам Гризельды. – Сколько там эта черепаха съела бы? Запиши на мой счёт. – У меня племянник С.О.В. сдаёт следующим летом! – Один? Повезло тебе, – нервно усмехнулся Нотт. – Не переживай, позабудет за год. Ну или презент какой ей на дом пошли. Даст Салазар, подавится, старая треска! – Что с Флинтом? – шёпотом спросил крестник у мелкого Нотта. – А тебе не рассказали? – смешок Теодор прикрыл рукой, чтобы никто не заметил. – Завалил наш Марк чары вчистую, и добро бы только практику. Тут ему остановиться бы: не сдал и не сдал, иди себе с миром под папашины розги да готовься к следующему экзамену. – А он? – А он психанул и речугу толкнул про могущество в крови, где он видал светлую магию и на чём вертел министерство вообще и членов комиссии в частности. – Н-да, некрасиво, – сказал крестник с откровенной завистью. – Хотел бы я это послушать. – Все хотели бы, но и это не всё. – Да ладно! – Потом снёс к хренам «защитки», что были в зале, и аппарировал. Далеко не ушёл, свалился в атриум – всё-таки целое министерство. Ломанулся к камину, напугал до корчей посетителей – палочки экзаменующиеся не сдают, а у Марка она в боевом хвате! По дороге, кретин, ещё и в лоб дежурному аврору закатал. По-простому, не на Азкабан, но кулаки-то ого-го! В общем, и сам повеселился, и папань порадовал – ещё сажа в нашем камине не осела, а пара десятков вопиллеров тут как тут. Короче, вот уж с неделю развлекаемся. Пока договорились полюбовно только с побитым аврором, и то через старшего Вуда. Ну и Скримджер, на удивление, орать не стал. В смысле, стал, но на своих. Мол, зажирели, расслабились, и вас, сучат, первый попавшийся неуч сделал как ссыкунов. – А министр? – Министру хватило тебя и Блэка, как я понимаю. До мелочей он, слава Салазару, решил не снисходить. – Марк живой? А то у мистера Флинта кулаки тоже ого-го. – Живой, что ему сделается. После скандала снова удрал на дальние фермы. Сказал, из леса ни в жизнь не вылезет ни за какие посулы, поскольку никому он на хрен не сдался такой умный, красивый и образованный. – Бедный, – жалостливо вздохнул крестник. – Что же он так? – Да кто знает, что ему втемяшилось? Может, опять любовь какая-нибудь несчастная. – И что теперь? – Сам видел, замириться со всеми пытаемся. Мама его плачет всё время. Мужа лупит. – Мужа-то за что? – За то, что Флинт, – невесело усмехнулся Теодор. – Панси, ты будешь меня лупить за то, что я Нотт? – Мне бы не хотелось, – подумав, ответила Панси, – но, видимо, придётся. Крестник кивком указал на улицу: – Летуны наши несутся, готовьтесь. – Как? – простонал Теодор. – Как к этому подготовиться? Знаешь, сколько Напиток живой смерти стоит? – Значит, никак, – пожал плечами Гарри и сунул в рот последнюю ложечку подтаявшего мороженого. * * * Так паршиво Гарри не чувствовал себя давно – с памятного разговора с Тварью у зеркала Еиналеж. Вот только Тварь была врагом, а Блэк… С Блэком было непонятно. Гарри одновременно хотелось прибить наглого обманщика и пинками загнать в Мунго, выдать аврорам и спрятать под кроватью, наорать в бешенстве и расплакаться у него на груди. В маминых сериалах такое состояние называли «душераздирающим», и Гарри вдруг понял, что пафосные метафоры, как бы глупо не выглядели в кино и книжках, всё-таки описывали настоящие чувства. Его душа действительно рвалась клочьями. Обида дралась с жалостью, злоба – с не пойми откуда взявшимся доверием, а здравый смысл вообще сражался против всех разом и ещё немножко сам с собой. Блэку стоило надавать оплеух: чтобы подобраться к Гарри, тот додумался прикинуться псом – единственным в мире существом, которому всякий нормальный человек доверится безоглядно! Но глядя на худое измождённое лицо, так страшно похожее на собственное, Гарри ловил себя на горячей благодарности – ведь непутёвый крёстный вырвался из ада ради него: «Защищать. От всех». «От всех ли? – гаденько блеял страх. – Небось, как только разнюхает всё, что собирался, побежит к Дамблдору! Будешь ты, Поттер, ручным некросом на службе Добра!» «Ага, побежит, – угрюмо ворчало чувство справедливости. – К тому, кто мог спрятать и уберечь, но вместо помощи наладил в Азкабан. Как бы Дамблдору не пришлось бегать от одного злопамятного пёсика!» «Хватился, дурашка! – мерзко усмехалось здравомыслие. – Ты давненько уж ручной, да только на службе не у Добра, а у Дурости-Возмечтавшей-Остаться-Безнаказанной. Папенька Малфой нарадоваться не может на твою понятливость!» «Что за глупости? – робко вякала надежда. – Твой маг-крёстный жив и на свободе! Он силён и умён! Он защитит тебя, и всё будет хорошо!» «Всё будет хорошо!» – упрямо шептал про себя Гарри и лопатками «упирался» в ледяные пики Грани. Привычный холод успокаивал и унимал сумятицу в душе, так что у Гарри достало сил болтать с Теодором и вникать в непростые отношения Маркуса Флинта и министерской экзаменационной комиссии. Он нарочно при Блэке старался показать, что относится к бывшим Пожирателям если не с симпатией, то хотя бы с сочувствием – нормальные люди с обыденными проблемами. «Ты тоже наверняка ошибался, – хотелось сказать Гарри лежавшему у него под ногами гриму. – Думал не о том, говорил глупости, делал неподобающее и брал не ту сторону. Но ты просишь о прощении и надеешься на понимание. Почему же с тобой я должен поступать так, а с ними иначе? Не люблю Дамблдора, но насчёт второго шанса он прав. Всегда надо давать второй шанс, всегда. Тебе ведь нужен второй шанс, крёстный? Не от всех, но хотя бы от меня. Нужен?» Блэк мыслей читать не умел; он лежал себе тихонько, чутко шевелил ноздрями и ушами поводил, разведчик хренов. Интересно, плохой человек может быть хорошей собакой? Приближающиеся «летуны» заставили Гарри напрячься ещё сильнее, хотя казалось, что дальше уж и некуда. Пришлось стиснуть зубы и опустить глаза, чтобы фиолетовая корка льда не проступила сквозь кожу. Стоило бы отправить Малфоев домой прямо сейчас. Не нужно провоцировать Блэка на глупости – слова Драко о нелюбви Сириуса к родичам Гарри запомнил. – Мама! – радостно вопил Хорёк, подбегая к кафе; прохожие проворно шарахались с дороги. – Она прекрасна! Я хочу её! – Кого? – подобралась фея Нарцисса. – «Молнию»! – Какую ещё молнию? – Кленовое метловище! Берёзовые прутья! Алмазная крошка на рукояти! Разгон в сто пятьдесят миль в час! За десять секунд! – Сколько-сколько?! – Усовершенствованный тормоз! – восторженности в голосе Драко поубавилось. – Это абсолютно безопасно, мам, честно! Гарри не знал ничего, что было бы абсолютно безопасно на скорости в сто пятьдесят миль в час. Он тут же позабыл про Блэка и открыл рот, собираясь просветить летучего Хоря о массе, помноженной на скорость, и о воздействии их произведения на тело человека, но Нарцисса успела раньше. – Покуда мой прах не истлеет! – рявкнула она, и всем сразу стало понятно, что эта фея – настоящая ведьма. – Не видать тебе никакой «Молнии»! И вообще, ты наказан! Бегом за учебниками, и немедленно домой! Живо! Драко обескураженно хлопнул глазами и брякнул: – Почему сразу прах-то? Ма? – Милосердия, мэм! – от смешка Теодор не удержался, но тут же принял серьёзный вид. – Мы с Панси никакую «Молнию» в глаза не видели. Мы даже погулять толком не успели! Нарцисса Малфой обвела строгим взглядом всю компанию, отчего-то задержав его на Гарри, и царственно кивнула: – Покупки – только по школьному списку! Сын, веди себя пристойно! – Сколько эта дракклова метла хоть стоит-то? – вполголоса поинтересовался мистер Деррек у своих детей. – Ой, пап, – махнула рукой расстроенная Трикси. – Наверное, ужасно много. На витрине табличка висит: «Цену спрашивайте у продавца». – Безобразие, – фыркнул мистер Деррек. – Вот так захочешь красиво убиться, а во сколько это встанет, даже и не знаешь. – А хоть бы и убиться! На такой красоте не жалко! – обиженно возразил Перегрин и втянул голову в плечи, ожидая заслуженного, по мнению Гарри, подзатыльника. Однако драться мистер Деррек не стал. – Милорд, не ссудите ли меня некоей приличной суммой? Обрыдла мне что-то моя некрасивая жизнь. – Папа! – хором возмутились двойняшки. – Ты же летать не умеешь, ты точно убьёшься! А мама? А мы? – Точно, мама! Надо с собой взять. Ей, поди, тоже развеяться хочется, поскольку от вас одни хлопоты, слёзы и головная боль! Корми, лечи, учи – не продохнуть! То ли дело обнять любимого, да на крутой метле в закат! Э-эх! – Воспитывает, – Трикси с Перегрином переглянулись и разом нахмурились. – Не станет он рисковать. – По-глупому не станет, – подтвердил лорд Нотт и улыбнулся, но как-то так, что лучше бы не улыбался. – Он хороший боец, а вы пока мелкие и бестолковые. – Это пока! – вскинулась Трикси и с досадой одёрнула задравшийся рукав-фонарик на платье в горошек. Платьице было симпатичным, но Трикси совершенно не шло. – Что ж теперь, не летать совсем? И закат с высоты знаете какой? На земле такого нет! – На земле есть всё, – Нарцисса тоже улыбнулась, очень печально. – Встань твёрже, оглянись вокруг, и увидишь. Трикси действительно оглянулась, но с такой тоской на лице, что взрослые дружно закатили глаза к небу. – Бегите, – недовольно скомандовал мистер Деррек, – пока и впрямь не договорились до греха. Мерлин милосердный, и это ж ещё любовь никакая с ними не случилась! – И не случится! Вот ещё! – гордо сообщили двойняшки и наперегонки дёрнули к выходу. – Точно! – поддакнул Тео, выбираясь из-за столика, а потом изумлённо вытаращился на Панси: та сердито шлёпнула его по протянутой руке, обозвала идиотом и резво припустила вдогонку. – Что опять? – Сыно-ок! – лорд спрятал лицо в ладонях и засмеялся. – Согласна, – вздохнула Нарцисса и пальцем поманила Теодора к себе. – Вот тебе деньги, а лавка называется «Дама бубен». Какие ещё гадания, глупый? Там безделушками торгуют недорогими, как раз для девочек её типа – сердечки, цветочки, альбомчики. Ступай, и впредь думай, что и кому говоришь. – Для Трикси тоже купить? – не понял Тео, и Гарри даже застонал тихонько от такой тупости. Зато грим весело оживился и на радостях вывалил язык чуть не до земли. – Хочешь, чтобы мисс Деррек заавадила тебя на месте? – Чего это? – обиделся мистер Деррек. – Трикс у меня девица разумная! Ну, если гоночных мётел поблизости нет. – Ну хорошо, Трикси заавадит тебя чуть погодя, когда свидетелей не будет. Теодор, пользуйся мозгами, будь добр! Драко, проследи! – Только тем и занимаюсь, – с фальшивой скорбью отозвался Хорёк. Гарри украдкой пнул его в лодыжку и дёрнул грима за ошейник, вынуждая встать. – Благодарю вас за великолепно проведённое время, – сказал он, почтительно склонив голову. – Был счастлив познакомиться, миледи. – Взаимно, мистер Поттер. Я рада, что у моего сына такой… – Нарцисса едва заметно поморщилась. – Такой необычный друг. Ступайте, мальчики. Драко, ты обещал вести себя как подобает! – Да, мадам, – буркнул Хорёк, схватил Гарри за руку и потащил из кафе. Гарри, недоумевая, что это такое сейчас было, следом поволок своего крёстного-обманщика. Сзади шёл хмурый Теодор, шёпотом костеривший вздорных девчонок и их загадочные поступки. – Где там эта «Дама пик»? – спросил Тео и завертел головой, высматривая сбежавшую невесту. – Наш Цветочек на пиковую даму в жизни не потянет, – ухмыльнулся Драко, – а «Дама бубен» по другую сторону от ателье Малкин. Идёмте быстрее, а то не успеем ничего. – Кажется, я не понравился твоей маме, – пробормотал Гарри устало. Вообще-то он не собирался это говорить, но голова трещала от обилия невесёлых мыслей, и ещё одна дурная догадка в ней просто не поместилась, соскочив на язык. – Мне стоит испугаться? – Нехорошо так говорить про маму, – ответил Драко тихо, – но деваться ей некуда. Мы с отцом всё уладим. – Что именно вы уладите? Как? – Ещё не знаю, но не волнуйся. Проблем не будет. Гарри многое мог бы сказать, но промолчал. По сравнению с четвероногим крёстным, благополучно оставившим в дураках Ковен и аврорат, недовольство мадам Малфой и впрямь не стоило беспокойства. Или стоило? «Кажется, я не зря записался на прорицания», – грустно подумал Гарри и зачем-то погладил грима. Тот заулыбался, завилял хвостом и ткнулся носом Гарри в бок. Господи, что теперь с этим беглым каторжником делать-то? Самое противное, у него опять завелась тайна от Сметвика: тот нипочём не одобрит самоубийственного решения оставить Блэка… гм… себе. Но и сдавать крёстного аврорам – идея не из лучших. Гарри отчего-то был абсолютно уверен, что сопротивляться или убегать Сириус не станет и смиренно примет любую судьбу. И как потом прикажете жить с таким грузом на совести? Перед входом в «Даму бубен» грим послушно улёгся рядом с крыльцом и принялся разглядывать прохожих. – Мы ненадолго, – предупредил его Гарри. – Не покусай никого. Грим посмотрел на него как на идиота и выразительно тряхнул головой: мол, давай, умник, надень намордник да сам покусай кого-нибудь. В лавке они и впрямь пробыли недолго. Пока Гарри ошарашенно рассматривал горы всякой непонятной ерунды, обильно украшенной цветочками, кружевами, ленточками и блёстками, Драко уверенно ткнул пальцем в помесь крохотного чемоданчика и именинного торта: – Вот, шкатулочку купи. – Это шкатулка? – недоверчиво присмотрелся Тео. – И как она открывается? – Тебе какое дело? На этикетке написано, что снабжена несколькими отделениями, включая два потайных и одно с расширенным пространством. – На кой хрен нужны потайные отделения в штуковине, которую можно целиком умыкнуть? Пухленькая тётенька за прилавком и Малфой уставились на Тео с одинаковой жалостью. – Бедняга кроме прадедовских сундуков с коваными петлями и во-от такими замками других шкатулок в жизни не видал, – доверительно объяснил Драко тётеньке. – Дикарь, что с него взять. – Есть такая же в лавандовом цвете, – жалостливый тёткин взгляд сменился расчётливым. – Элегантная отделка беж. – Я дикарь, – буркнул Тео и тоскливо посмотрел в сторону выхода, – и ни драккла не понял, о чём это вы, мадам. – Остановимся на коралловом, – важно изрёк Малфой, и Гарри немедленно захотелось его стукнуть. – Дама – брюнетка, ей этот цвет будет к лицу. – Шкатулка, – злорадно уточнил Гарри. – К лицу. Хорёк, само собой, принял вызов и набрал в грудь воздуха, чтобы в подробностях поведать о своём утончённом вкусе и знании женской натуры, но тётенька его перебила. Она близоруко поморгала, потом проворно нацепила на нос старомодные очки на шнурке и воскликнула с нездоровым энтузиазмом: – Мистер Поттер! Наконец-то вы посетили наш магазин! Что я могу вам предложить? Гарри попятился: – Пожалуй, я… – Чудесные бусы для вашей дамы сердца! Сердолик, опал, бирюза? Или вот – веер! Слоновая кость и шёлк! Очень изысканно! – Благодарю, но я… – Бери, Поттер! – обрадовался Теодор. – Бери сейчас же! Бусы – собаке, веер – Хорьку! – Отравлю! – пообещал Драко и нетерпеливо прикрикнул на Тео: – Клади деньги на прилавок, хватай шкатулку, и живо на выход! Гарри выскочил из дурацкой лавки, не дожидаясь, пока огорчённая тётенька завернёт покупку и снова попытается всучить ему какую-нибудь девчачью дребедень. Грим вопросительно склонил голову, и Гарри пробормотал смущённо: – Какая ещё, блин, дама сердца? Придумала тоже! Дальнейшая прогулка ожидаемо превратилась в испытание на вежливость, как для Гарри, так и для грима. Люди всё прибывали и прибывали, и к полудню Косой переулок обрёл свой обычный вид. Маги, разряженные в пух и прах, сновали туда-сюда поодиночке и семьями, разглядывали витрины, раскланивались со знакомыми, торговались с приказчиками, унимали взбудораженных суетой детей и галдели почище чаек в порту. В такой толпе приходилось беречь ноги и беспрерывно улыбаться, поскольку каждый встречный норовил охнуть, взвизгнуть или выругаться, завидев грима, а потом воскликнуть: «Да это же наш герой!» – и поинтересоваться делами. Счастье, что большинству вполне хватало обычного «спасибо-всё-в-порядке», хотя Гарри предпочёл бы обойтись и без этого. Нескольким ведьмам он дал автографы, а нескольким волшебникам (кажется, слегка подвыпившим) пообещал остерегаться «проклятого Блэка». Драко и Теодор понятливо приотстали, чтобы не раздражать обывателей неподобающей герою свитой, но из виду Гарри не теряли, чему тот был страшно рад. По дороге к «Флориш и Блоттс» случилась очень неприятная встреча. Толпа прохожих внезапно раздалась, и путь Гарри преградил высокий сухопарый старик с короткой седой бородкой в сопровождении нескольких очень похожих на него мужчин и юношей. В самом хвосте этой компании Гарри углядел Грэхема Монтегю, взвинченного почти до истерики, и напрягся сам. За недели, проведённые под охраной, он как-то подзабыл, что по Косому могут гулять не только одобренные Ноттом и Скримджером люди. – Мистер Поттер, я полагаю? – осведомился старик и смерил Гарри оценивающим взглядом. – Да, это я, – спокойствие далось непросто – пришлось снова звать на помощь Грань. – Добрый день. На приветствие старик не ответил, лишь перевёл взгляд на грима, а потом снова уставился на Гарри в упор, будто на новую метлу в витрине. Судя по сходству с Грэхемом, вредный старикан приходился тому старшим родичем. Предположительно, дедом. Предположительно, тем самым дедом, который лорд-канцлер. Светские знакомства сейчас интересовали Гарри меньше всего, особенно после непонятных фокусов леди Малфой – дамы не очень знатной, но офигенно влиятельной. Дед же Грэхема никакими особыми магическими талантами вроде бы не обладал, но союзников у него было столько, что даже Ковен предпочитал не нарываться на выяснение отношений, опасаясь пирровой победы. «Красивое слово «паритет», – вспомнил Гарри объяснения Теодора. – Папаня с канцлером расплевались ещё во времена Второй магической, и оттого отец подался к Лорду. С тех самых пор они собачатся почём зря, иногда даже на людях. Но переть на Монтегю сейчас – это бесплатно радовать Дамблдора. Поэтому сидим и ждём, когда хоть кто-то из старых хрычей помрёт – всё полегче». Тогда Гарри только плечами пожал, но сейчас понял, что мирно помирать «старый хрыч» не собирается и будет очень рад, если Ковен облажается с охраной малолетнего героя. Ему тут же захотелось надерзить неприятному старику, показать Грэхему средний палец и гордо удалиться, но хмурый вид Тео заставил подобраться и вспомнить, что ни один непристойный жест не решил ни одной серьёзной проблемы. Поэтому он легонько махнул рукой на дёрнувшегося к нему Малфоя, вежливо улыбнулся и тоже уставился на старика – изобразил почтительное ожидание. Лорд-канцлер не стал подобно Дамблдору важно оглаживать бороду или многозначительно двигать бровями – чистокровные в трудные моменты вообще были крайне скупы на мимику. Он просто чуть-чуть склонил голову набок и сухо поинтересовался: – Мой внук, Грэхем, передавал вам некое предложение. Могу я узнать причину вашего отказа? – Я не ищу ничьего покровительства, – так же сухо ответил Гарри. – Малфой? Нотт? – Это дружба. – Вот оно что, – насмешливо протянул старик. – Мистер Поттер, вы пока очень и очень молоды, а потому подвержены иллюзиям. Предложение всё ещё в силе. Я буду ждать. – Благодарю вас, – мило улыбнулся Гарри. – Рад был знакомству, лорд Монтегю. – Взаимно, мистер Поттер. Грим величественно встал и с абсолютно каменной мордой двинул прямо на строй родичей Грэхема; Гарри пришлось идти следом, чтобы не было заметно, кто у кого на поводке. Монтегю вынужденно расступились, и кто-то из них задумчиво хмыкнул у Гарри за спиной. Драко, Тео и Панси присоединились к нему уже в книжной лавке. – Круто, Поттер! – шёпотом восхитился Теодор, полез обниматься и тут же огрёб тычок кулаком от Драко и щипок за бок от Панси. – Чего вы? Видали, как он его?! Я-то думал, грима спустит, а он заулыбался, да с та-акой подлой рожей! Ну чисто Дамблдор! – Кто? – опешил Гарри. – Да ты же! Блин, интересно, а я научусь когда-нибудь не за палочку хвататься, а мерзко лыбиться, чтобы всем без колдовства тошно стало? – Придурок! – обиделся Гарри. – Научишься, – буркнул Малфой. – Я чую, ты способный. – Не слушай идиотов! – топнула ногой Панси. – Гарри, ты поступил очень разумно и по-взрослому. Страшно было? – Угу, – благодарно кивнул Гарри. – Берите книги, а то на нас уже косятся. – А ты? – Я уже давно всё купил: книги, мантии, перья и на зельеварение всякой гадости по списку. Чем, по-твоему, тут ещё заниматься было? – Мороженое есть! – Всё перепробовал, честно. Фруктовое самое вкусное. – О, а эту книжечку видел? Точь-в-точь твоя зверюга! Гарри посмотрел на солидный фолиант с изображением на обложке страшной чёрной собаки со светящимися глазами: «Предзнаменование смерти. Что делать, когда беда стучит в дверь». – Что делать… – вздохнул он и отчаянно рубанул рукой. – Да наплевать! Пусть стучит, авось надоест!