***
Бармен – «Какой я тебе мистер? Том, просто Том!» – осторожно опустил на пол деревянный ящик с выжженной на боку надписью готическим шрифтом, выпустил палочку из пальцев и утёр вспотевшую лысину кухонным полотенцем: – Тяжёлый, зараза! Бутылка «Старого Огдена» из стекла чуть не в палец толщиной, а в ящике их целая дюжина. А на ящик видал, какая доска идёт? Забор можно ставить! Гарри рассеянно кивнул, отхлебнул горячего молока и присыпал песком готовое эссе по трансфигурации. На летние задания Макгонагалл не поскупилась, как, впрочем, и остальные профессора, расстроенные отменой переводных экзаменов. – Зато надёжно, – Том небрежным взмахом руки отправил стопку мытых тарелок в шкаф. – Такую поди разбей. Хоть об стол ею колоти, хоть о чью черепушку – целёхонька! И обменять можно. Принёс в винную лавку пустую бутылку – получи полную на полгаллеона дешевле. Только редко меняют. Хорошая вещь, долго служит. Кто масло в ней потом держит, кто запас Бодроперцового – для всего годится. Я у старикашки Малпеппера видел бутыль из-под Огдена с клеймом тысяча семьсот шестидесятого года. Он в ней гадючий яд хранит. Ещё молока налить? – Спасибо, – улыбнулся Гарри, стряхнул песок с пергамента и скатал эссе в аккуратный свиток. – Так, осталось самое противное. – Зельеварение, небось? – Нет, история магии. – История? Чего ж в ней такого противного? – Нам задали написать эссе о сожжении ведьм в Средние века, – помрачнел Гарри. – Что-то мне не хочется про это писать. – К Фортескью сходи, он в этих делах разбирается, – посоветовал Том и открыл короб, который принесли из прачечной. – «Молот ведьм» наизусть шпарит, бедняга. С любого места, хоть на латыни, хоть по-простому. – Почему бедняга? – С такой-то тёщей и я бы в инквизиторы подался, – хохотнул Том и взмахнул палочкой. Чистые салфетки и полотенца взмыли над коробом и упорхнули в небольшой комодик. – Мороженое у него пробовал? Уж на что я к сластям равнодушен, и то никогда не откажусь. – Я не равнодушен, – облизнулся Гарри. – Очень не равнодушен! Пирожные пробовал, а мороженое – нет. Точно, лето же сейчас! Тогда к дракклам инквизицию! А во сколько у мистера Фортескью кафе открывается? – Стой-стой, – подбоченился Том. – Куда это ты без охраны собрался? Сейчас душегуб твой объявится, вместе и пойдёте. «Душегубом» торговцы Косого окрестили мистера Деррека, который снова попал в личные телохранители к герою. Они даже ходатаев прислали к лорду Нотту с просьбой заменить «душегуба на порядочного человека». В ответ лорд задрал левый рукав куртки и дал делегации полюбоваться серой, будто выцветшей, Меткой: – Нет у меня порядочных! Кругом одни душегубы, и я из них самый лютый! Порядочный от Блэка хрен отмашется, так что не клюйте мне мозги и пиз… Идите куда шли! – Мистер Деррек хороший, – рискнул влезть во взрослый разговор Гарри. – Он меня в Хогвартсе от василиска охранял! – Во, слыхали? Герой говорит, хороший! – Понятно, что хороший, – буркнул старший из просителей. – Плохому-то душегубу сроду в банде Лестрейнджей не уцелеть и личной Меткой от Того-Самого не разжиться. Оттого и просим бойца поприличнее найти. – Флинта или Ургхарта? – осведомился Нотт со злорадной ухмылкой, и делегация поспешила откланяться. Бармен Том, тихо хихикая, перетирал пивные кружки. – Чего ржёшь? – рявкнул на него лорд Нотт. – Готовься к убыткам, весельчак! Теперь это не трактир, а штаб. Будут твои завсегдатаи у порожка топтаться, пока мои душегубы их не прояснят. – Потерплю, – покладисто кивнул Том. – Все потерпят. Особенно Вонючка Дож. Кружечку эля, милорд? Теперь народу в пабе собиралось совсем немного, и номера наверху почти все пустовали. Некоторое оживление случалось по вечерам: «прояснённые» посетители, все как один почтенные патриархи больших семейств, заказывали плотный ужин и вели степенные беседы о политике, ценах на товары и сволочах-гоблинах с их грабительскими процентами по кредитам. Бармен радовался, потирая руки, и грозился увести у какого-то «Весёлого авгурея» половину клиентуры. Вход в Косой переулок на заднем дворе «Дырявого котла» теперь тоже охранялся: у арки с зачарованными кирпичами посменно бдели дежурные тройки авроров, и количество желающих наведаться на магловскую сторону сократилось в разы. – Зато за «крысиные норы» теперь денежки гребут лопатой, – усмехнулся Том, с которым Гарри поделился наблюдениями. – Кто? – Тот, кто умеет искать и стабилизировать проходы, – пожал плечами бармен. – Ходят слухи, что Скримджер трясёт клерков из отдела транспорта и кого-то уже усадил за вёсла интересной лодчонки. Навёл ты суету, парень, во всём Лондоне. – Я не виноват, – насупился Гарри. – Тебя никто и не винит, – успокоил его Том. – Люди так устроены – всегда найдут себе занятие по душе. Пирог будешь? Гарри мрачно жевал пирог и пытался убедить сам себя, что ни в чём не виноват. Получалось плохо. Раз за разом прогоняя в памяти события последних дней, он убеждался, что отец был прав. Пока некромант Поттер сидит тихо, читает книжки, пишет эссе и лопает пироги, всё идёт своим чередом – плохо или хорошо, но обыкновенно. Как только же он решает, что его обидели и пора принимать меры, включается тот самый «ураганный сценарий», о котором толковал папа. На ум приходили пресловутые круги, расходящиеся по воде от брошенного камня. Гарри же, на минуточку, из-за источника своей магии не просто камень, а метеорит. Маленький, правда, но...***
После «экзамена» в трактире и беседы с Ноттом целитель Сметвик, как и обещал, аппарировал вместе с Гарри в больницу святого Мунго. Понятно, что дело было не в диагностике и не в лечении – Сметвик и Тики желали знать, что произошло. Гарри ни жив ни мёртв сидел в том самом кабинете в Мунго, где они со Сметвиком встретились впервые. Он не знал, что делать. Плакать? Целитель Сметвик навидался его слёз на три жизни вперёд. Просить прощения? Смысла нет, всё уже случилось. Обещать сидеть тихо? Обещано неоднократно. На месте Сметвика он давно послал бы сам себя Запретным лесом. Увидев рожу Блэка в телевизоре, Гарри ополоумел от ужаса и сумел додуматься лишь до побега в Косой. На идею с рунами, окроплёнными кровью, его натолкнула одна из пятничных сказочек Малфоя о самом мирном в истории магии сражении с некромантом. Некий Эммет Красноголовый, тогда ещё молодой и беспечный, как-то прозевал засаду в трактире, облюбованном для встреч с подружкой. Застигнутый преследователями врасплох, он почему-то не пошёл на прорыв, умерщвляя всех встречных и поперечных, а отобрал у любовницы мешочек с гадальными рунами и испачкал камешки в своей крови. Пока выбитая дверь падала внутрь номера, Эммет разбросал «обереги» по углам комнаты и активировал их. Получилась миниатюрная защита, которую обычно заказывали у некросов землевладельцы: зачарованные особым образом пограничные камни отпугивали опасную растительность, хищную живность и незваных гостей. Наёмники в ужасе бежали прочь и опамятовались только на соседней улице. Этого времени Эммету с лихвой хватило, чтобы одеться, подчистую выгрести кубышку у предателя-трактирщика, прихватить пару бутылок огневиски, без следа развеять антиаппарационый купол и умотать вместе с подружкой. Идея «кровно-бескровной» защиты пришлась Поттеру по душе. Он всего-то и хотел, чтобы ни один маг не осмелился подойти к скромному домику на Тисовой улице хотя бы сутки, чтобы успеть сбежать и увести Блэка за собой. Казалось, он всё учёл. Дом, двор и садик были крохотными, но всё-таки больше комнатушки в трактире, а сам Гарри минимум на десять лет младше находчивого Эммета. Логично, что руны следовало начертить покрупнее и крови не жалеть. Что именно пошло не так, Гарри не сумел понять до сих пор. Скорее всего, не нужно было злиться и воображать, как Блэка и всех прочих любопытных шарахнет фиолетовой молнией – не до смерти, конечно, но чтобы запомнилось. А может, не стоило то и дело нырять на Грань и добирать у Неё спокойствия и деловитости: ужасно не хотелось опозориться перед Кевином и Дадли. В результате вместо слабенькой «пугалки» над родным домом встали осадные щиты, немало озадачившие авроров и – помогай, Салазар! – невыразимцев. Последних пригласил Фадж, взбешённый потерей какого-то дорогущего амулета и неудачной беседой с папой. Пока Гарри отсыпался в трактире, «тайнюки» установили: защита свеженькая и возведена тёмным-претёмным колдуном, нахватавшимся по верхам в кровной магии. Фадж впал в кратковременный ступор. Он был убеждён, что щиты соорудил Дамблдор в пику министерству, допустившему побег Блэка. Придя в себя, министр показал магловскому домишке за тисовой изгородью непристойный жест, вслух пожелал провалиться поглубже и назначил на полдень совещание глав отделов. Об итогах совещания Сметвику поведал Гавейн Робардс, один из заместителей Скримджера. – Наше счастье, – рокотал целитель хмуро, – что у Робардса передо мной Долг жизни, так что новости из министерства у нас будут свежие, хоть и не с самого верха. – Иппи! – предостерегающе вскинул руку целитель Тики, сидящий в соседнем кресле. – Не пугай мальчика! – Он уже не мальчик. Обязан испугаться, иначе помрёт. – Я нечаянно, – сквозь пересохшие губы вытолкнул Гарри. – Я не знал, что получатся щиты. Честно, не знал! Тики вытаращил глаза и откинулся на спинку кресла, а Сметвик нахмурился ещё сильнее: – Повтори-ка, а то я не понял. – Не знал, – всхлипнул Гарри. – Мне казалось, учебника хватит. А потом руны вспыхнули, ну и… Я нечаянно. – Это сделал ты?! Гарри кивнул, зажмурился, вжал голову в плечи и приготовился к жесточайшему разносу. – Вот бы отволочь тебя… – задумчиво сказал Сметвик. – Не знаю, в пустыню какую-нибудь. Ужасно хочется посмотреть, что ты вообще можешь, когда сыт, полон сил и в хорошем настроении. Подробнее расскажешь? – Вы меня ругать будете? – Гарри осмелился приоткрыть один глаз. – За что? – Ну… – Пацан, мне всё равно, кого ты закопал под изгородью. Меня другое тревожит. – Что?! Кого я закопал?! – А я знаю? Кошки там, вороны, ужи, воробьи. Кого ещё можно посреди города поймать? – Я никого не убивал! – рассердился Гарри и выпрямил спину. – Не свисти. Ты же некрос! – И что?! Сметвик вздохнул и умоляюще посмотрел на Тики. Тот слегка нервно пожал плечами, а потом мягко, «целительским» голосом сказал Гарри: – Я объяснил Гиппократу, что маглы порицают убийства животных. – Лицемерно порицают, – буркнул Сметвик недовольно. – Жратвы у маглов навалом, значит, бойни работают полным ходом. – Иппи, не сейчас! – взмолился Тики. – Факт общественного осуждения есть, а лицемерный он или ещё какой, неважно! Этот дурацкий факт портит нам некроманта! Гарри вспомнил о съеденном в трактире жарком и густо покраснел. – Вот видишь! Из-за внутреннего неприятия необходимых действий может случиться конфликт! – С кем? – окончательно потерял нить беседы Гарри. – У тебя с самим собой! – Вы вроде говорили, что маги по-магловски с ума не сходят. – Потому что по магловским меркам маги сумасшедшие все поголовно, – проворчал Сметвик. – И наоборот. – Не сейчас! – прикрикнул Янус. – Гарри, ты стесняешься ритуальных убийств и скрываешь это. Не нужно. Маги тебя не поймут. Здесь отношение к неразумным вполне себе первобытное. Животные – это угроза, еда, ингредиенты. – Домашние питомцы? Фамильяры? – Гарри вспомнил героического Тревора и невольно улыбнулся. – Ньют Скамандер и его знаменитый чемодан, – встрял Сметвик, – из-за которого, кстати, британцы за океаном до сих пор нежеланные гости. – Иппи, ты мне не помогаешь! – Ладно, помогаю, – примирительно вскинул громадные ладони Сметвик. – Пацан, тут всем класть на судьбу бесхозяйной живности. Плохо то, что останки наверняка учуяли невыразимцы. Вот прямо хреново, понимаешь? Будет очень много вопросов, в том числе к тебе. Нам нужно успеть придумать на них ответы. – Какие ещё останки? Я никого не убивал! Целители переглянулись и дружно пожали плечами, а затем одинаково обеспокоенно уставились на Гарри. – Пацан, следи за мыслью, – сказал Сметвик. – Чтобы соорудить такую штуку вокруг дома, личной силы не хватит. Надо звать Изнанку. Ты знаешь, что это такое, не отнекивайся. – Ну… Ладно, знаю. – Изнанка отзывается во время чьей-нибудь смерти. Ты парень сильный, это мы уже выяснили. Мне кажется, тебе достаточно канарейке шею свернуть, чтобы получить отклик. Твою защиту смотрели «тайнюки». Трупики зверушек они не проглядели, будь уверен. По счастью, улика так себе – многие тёмные искусства практикуют жертвоприношения. Официальный вердикт гласит – сильный тёмный маг с азами в кровной волшбе. Надо, чтобы так всё и оставалось, понял? Гарри потряс головой, пытаясь уложить информацию. Ничего не выходило. – Давайте начнём заново, – жалобно сказал он. – Я никого не убивал, клянусь. Мне не нужно звать Изнанку, она теперь всегда со мной. Могу показать, но, боюсь, ваши вредноскопы взбесятся. – Показать?! Гарри подумал, вытянул вперёд левую руку, и на ладони у него выросла крохотная друза фиолетовых ледяных кристаллов. Потом, конечно, все успокоились. Гарри «спрятал» Грань, и та привычно притаилась на изнанке век. Сметвик угомонил вредноскопы и хлебнул огневиски прямо из горла бутылки, которую, оказывается, прятал в шкафу за толстенным фолиантом по диагностическим чарам. Тики трансфигурировал из куска пергамента плед и набросил поверх лимонной мантии: холод из кабинета уходить не торопился. Гарри от пледа отказался, потому что ледяной воздух замечательно прочищал мозги, а подумать было о чём. – Хорошо, начнём заново, – сказал наконец Сметвик, прошёлся по кабинету и задумчиво поглядел на бутылку. – Итак, по пунктам. Ты поставил защиту и свалил из дому на «Ночном рыцаре». Выброс магии был ого-го, но следов ты не оставил никаких. Точно под изгородью ничего не зарыто? Не сердись, просто трудно поверить в… Охренеть! Слушай, Она и сейчас здесь? С нами? – Иппи, потом, – Янус зябко повёл плечами. – Давай по делу. – Угу, – буркнул Сметвик, почесал в затылке и приложился к огневиски. – Минут через десять прибыла дежурная смена «нянек». – Кого? – не понял Гарри. – Служивых из отдела по контролю за магией несовершеннолетних. Это у нас, значит, средней руки обливиатор и парочка чароплётов без особых талантов. Одного долбануло по кумполу, как только тот коснулся изгороди, второй кинулся его энервейтить, а обливиатор – здоровые инстинкты у парня! – ломанулся подальше и в кустах на другой стороне улицы споткнулся о тела авроров. Те спали, но он принял их за трупы и, само собой, дёрнул по служебному амулету штурмовую тройку. Штурмовикам десяти минут на сборы не понадобилось, явились тотчас же. Узрели «мёртвых» коллег и долбанутого чароплёта, врубили все наличные «гасилки» и вызвали подмогу – в отличие от «нянек», они знали, зачем у этого домика стоит пост. – «Няньки» не знали об аврорской засаде на Блэка? Почему? – удивился Янус. – Спроси у Скримджера. На месте Хмелкирк я бы ему морду разбил, но эта овца ни за себя постоять не может, ни за своих подчинённых. Они же реально могли на Блэка нарваться и лечь там в рядок! – Сметвик снова посмотрел на бутылку, но пить не стал. – Курица, тьфу! – Что такое «гасилки»? – спросил Гарри. – Особые артефакты для работы на магловской стороне. Тушат искусственный свет, вырубают приборы и усыпляют людей. Дорогущие штучки, за их нерациональное использование с авроров дерут по три шкуры. – Ура, соседи ничего не видели и не слышали! – обрадовался Гарри. – Было бы что слышать, – скривился Сметвик. – Стояли как бараны, переругивались. Вроде есть инцидент, а вроде и нет. Из непотребства только неустановленного происхождения щиты. Не трогать их, так и не заметишь. Больше ничего – тишь да благодать. Блэка нет, следов аппараций нет, часовые мирно дрыхнут, даже долбанутый здоровёхонек – не придерёшься. Поймали кошку, швырнули в изгородь. – Ой! – испугался Гарри. – Ничего не «ой». Защита не шевельнулась. Какой-то герой сунулся следом и прилёг отдохнуть. Вызвали начальство, и понеслась. Толклись под домом, махали палками и матерились, шуганули Скитер, разбудили министра и выдали ему кучу бредовых версий. Кто-то, кто поумней, сообразил запросить отдел транспорта. Там сказали про «Ночной рыцарь», и Фадж отправился тебя встречать. Вздрюченный версиями, ага. Вы поругались, и министр помчался к твоему отцу. Там его тоже обидели, и бедняжечка с психу нажаловался невыразимцам. «Тайнюки» не подвели и аккуратно разложили выводы по полочкам, включая неожиданный гуманизм тёмной защиты – в домике-то маглы живут, а им по здоровью даже до кошек далеко. Вслух о личности тёмного мага предположений не делали, но и так всем всё стало понятно – щиты ставил Блэк. – Зачем? – изумился Гарри. – Он же предатель и убийца! – А вот это самый интересный итог министерского совещания, – хмыкнул Сметвик и решительно заткнул бутылку пробкой. – Поздравляю вас, мистер Поттер, с новым папой. Гарри вспомнил перекошенную, с безумными глазами рожу «папы», скалящуюся с первой полосы «Пророка», и ему подурнело. Янус Тики подскочил с кресла, обронив плед, и торопливо обнял Гарри: – Чш-ш-ш! Успокойся! Тихо, малыш, всё хорошо. – Лучше не придумаешь, – подтвердил Сметвик и спрятал ополовиненную бутыль в шкаф. – Гиппократ, заткнись! – негромко скомандовал Тики. – Как у тебя пациенты не мрут от языка твоего паршивого? – Так они в отключке обычно, – Сметвик шумно плюхнулся в кресло и довольно крякнул: – Мрут ассистенты. Вчера ещё одного похоронил как колдомедика – редкая бездарь. – Как вы это определили? – заволновался Гарри, мигом позабыв о Блэке. – Он плохо чары знал, да? Или анатомию? Или зелья? – Мозгоправ! – фыркнул Сметвик и мгновенно сотворил щит, об который разбился какой-то фиал, запущенный Янусом. – Вот поэтому колдомедики не берутся лечить родных и друзей, – спокойно сказал Тики, хотя ноздри у него гневно раздулись. – Иппи, я тебя убью когда-нибудь! – Бодроперцовым? Эпитафия на могилке будет зашибись! Гарри захихикал, а Янус призвал плед и снова в него закутался. – Хороший, умный мальчишка, – объяснил Сметвик, взмахом палочки убирая осколки и пролившееся зелье. – Только жалостливый не по делу. Ему жалко раненого аврора, жалко его маму, что в коридоре сидит как каменная, жалко жену и малых деток. – Да, жалко, – осторожно согласился Гарри. – А что? – Время нужно жалеть! – рявкнул Сметвик. – Больному не жалость твоя нужна, а мозги и руки! Какой ты лекарь, когда у тебя палочка ходуном ходит, глаза слезами застило, а зелья с соплями перемешаны? Гарри подобрался и на пробу поморгал – вроде слёз не было. – Когда мне некогда, я не реву, – сказал он твёрдо. – Честно. У меня с чарами проблемы. – С чарами у тебя как раз порядок, – вздохнул Сметвик. – У тебя, шкет, проблемы с доверием к коллегам. Огромные. – Увы, – сочувственно добавил Янус, – Гиппократ прав. Надо как-то решать. Ты позволишь? – Почему проблемы? – смутился Гарри. – Я вам верю. – Но не доверяешь! – отрубил Сметвик. – Историю с щитами я узнаю от Робардса, а историю с телевизором и министром – от твоего отца! Он умный мужик и сразу понял, кому и что надо писать! Магл, а сову стрелой нестись ко мне заставил – чуть окно не вышибла! Гарри покраснел и потупился. – Нотт прыгает, как дрессированная крыса – мечта Визенгамота! Но ты и ему не доверяешь! Почему о скандале с министром он узнаёт от меня? Ты ведь помнишь, что он меченый и проблемы с властью ему нахрен не сдались? – Я поэтому и не ска… – Информация! Главное – информация, а что с ней делать, мы решим! Мы взрослые люди, и как-то дожили до солидных лет без твоей помощи! Гарри обиженно всхлипнул. – Не реви, тебе сейчас некогда! Ты должен срочно решить, один ты или с союзниками! Вот прямо не сходя с места! – Мистер Сметвик… – Пацан, я не шучу! Союзникам нужно доверять! Мы должны знать, что происходит! – Иппи, стоп! – Янус поднял руку. – Суть мы знаем. Гарри – необыкновенно одарённый маг и мечтает стать целителем. Поэтому предлагаю объяснить ситуацию на примере нашей работы в Мунго. Например, есть у нас такой Гиппократ Сметвик – нахал и грубиян. – Прямодушный и не подхалим! – Да? Что ж, буду знать. Так вот, лучше него в экстренной нейтрализации вредоносных чар и зелий нет никого в Британии и, наверное, в Европе. Потому он работает здесь, на пятом этаже, а в поле в последний раз был во время войны. Не он рыщет по Лютному, вытаскивая раненых авроров. Не он доставляет их в Мунго, попирая все законы пространственной магии. Не он оформляет истории болезни, не он варит зелья… Продолжать? Гарри, прижав ладони к горящим щекам, кивнул. – Взять меня. Моя работа неспешная, незаметная и очень деликатная. В моём кабинете не брызжет кровь, рекой не льются зелья, не падают в обморок интерны, а ещё там не кроют матом умирающих, – Тики строго посмотрел на Сметвика, а тот презрительно цокнул и скрестил громадные ручищи на груди. – От этого моё занятие не становится ненужным или неважным. Каждый хорош в чём-то своём, за что его и ценят. – Короче, Янусу не доверят раненого, а мне – ментально ушибленного. Понятно? – Да, – выдавил Гарри. – Шкет, ты настолько хорош, что можешь делать очень много. Можешь лечить, можешь утешать, можешь зелья варить и... – Зелья не могу, – тяжело вздохнул Гарри. – Проверено. – Хуже нашего зельевара? Да ну, не может быть! – Гарри, не слушай его, – вмешался Тики. – Он предвзят, потому что тайно влюблён в Снейпа. – В Снейпа вся Британия влюблена, – хохотнул Сметвик. – Правда, о-очень тайно! Ладно, хорошо зубоскалить! Правда в том, что если ты будешь работать один, тебя хватит лишь на пару суток. Я сейчас здесь, а где-то за стеной умирает бедняга, перепутавший склянки. Не моё дежурство, понимаешь? Невозможно выволочь всё одному! Давай-ка вместе разберёмся, в чём ты незаменим, а что можно доверить кому-то ещё. – Я незаменим в упокоении Лорда, – подумав, сказал Гарри угрюмо. – Правда, пару раз сорвалось, но это потому, что я маленький был. В следующий раз не уйдёт, сволочь. Сметвик открыл рот, а Тики ахнул и всплеснул руками. Гарри крепко зажмурился, решаясь, и тяжело вздохнул. Отмолчаться не получалось, но и вываливать всю подноготную не хотелось. Доверие доверием, но некоторые вещи не объяснить даже самым добрым союзникам. К тому же имелись секреты, которые Гарри не принадлежали и отношения к охоте за нежитью не имели. Поэтому он вспомнил упражнения с Прытко пишущим пером и заговорил сухо и чётко, будто под запись: – Профессор Квиррелл погиб вовсе не от злоупотребления кровью единорогов. Он был одержим духом Неназываемого. Когда я добрался до комнаты с зеркалом Еиналеж, Драко и ребята уже были без сознания. Тогда я не мог определять состояние человека на расстоянии и принял их за мёртвых. Мы с Тварью… В общем, поговорили. Повезло, что профессор как мог сопротивлялся подселенцу. Может быть, кровь единорога помогла именно Квирреллу, а не Твари, я не знаю. Короче, когда я очнулся, дух исчез. Хотелось бы верить, что я его уничтожил, но вряд ли. Профессор всё ещё был жив – он разбил зеркало Бомбардой и рассказал мне о своей одержимости. Мне стало его жаль. – Одержимого?! – Сметвик не побледнел даже, а посерел и уставился на Гарри так, будто тот обернулся драконом. – Умирающего, – насупился Гарри. – Я знал, что мне его не вытянуть. Просто хотел, чтобы он дождался помощи. Тогда я впервые вышел на Грань и чуть не упал Туда вместе с профессором. Он меня спас. Сказал, что ему намного лучше, и заставил вернуться сюда. Больше я ничего не помню до самого пробуждения в Больничном крыле. – О чём ты думал?! – взревел Сметвик. – Ни о чём, – пожал плечами Гарри. – Я даже не понял, что случилось, а Квиррелла мне до сих пор жаль. На каникулы я приехал домой, и через месяцок Изнанка снова мне явилась. Во сне. Я с ума сходил, пока не понял, что эти сны не совсем сны и сами собой не прекратятся. – Бог мой! – прошептал Тики. – И ты молчал? – А что было делать? Я считал сны дурными, пока мне не показали устройство кровеносной системы. До сих пор показывают. Наверное, я недостаточно быстро усваиваю материал. Но прошлой ночью я вены себе вскрыл с первого раза – в темноте, перочинным ножиком. Я как бы видел, что делать, понимаете? – Вены, – сипло сказал Сметвик и закрыл лицо рукой. – Не канарейка. – Многовато отдал, – самокритично признался Гарри. – Тошнило потом. Сам виноват, надо было меньше паниковать. И вообще, стоило забрать домой портрет своего учителя. – Своего… Кого? – Последний британский некрос. Тот, кто был до меня. Я нашёл его портрет в Хоге. – Кто?! – Он не хотел, чтобы его имя знали, и умер безвестным. Пусть так и будет – это единственное, чем я могу ему отплатить. Ужасно вредный тип, отказывался меня учить до малого совершеннолетия. У обоих целителей сделались такие лица, что Гарри заёрзал на кресле, мечтая сбежать. – Мистер Сметвик, – пробормотал он виновато, – я помню наш разговор и помню, что вы велели не колдовать. Но ведь это невозможно! Сила прёт наружу, не спрашивая меня! Ею нужно научиться управлять! Я вам не рассказывал, но как-то ночью я чуть не заморозил насмерть однокурсников. Как всегда, ушёл во сне. Оказалось, не я ушёл, а ко мне пришли. Повезло, что Забини мерзляк и вовремя проснулся. – Ты хочешь сказать… – Сметвик привстал с кресла и бессильно рухнул туда вновь. – Из ребят знают только Малфой и Пьюси. Эти не сдадут, – быстро сказал Гарри, лихорадочно вспоминая всё, что он знал о сердечных приступах. Маги вроде не особо им подвержены, но вдруг? – Из взрослых в курсе Малфой-старший и мадам Помфри. Всё. – Поппи?! Шкет, её-то за что? – Простите, – смутился Гарри. – Мне тогда было плохо, и я не успел дать Пьюси по шее. Дал потом, когда он хотел мадам Помфри память потереть. – Я Пьюси видел недавно. Он закрыт наглухо, но полностью вменяем, – задумчиво сказал Янус. – Твоя работа? – Чуть-чуть. Он и сам по себе… Устойчивый, что ли. Очень сильный, очень. Сейчас бы я не рискнул к нему лезть со своими «утешениями» – ещё неизвестно, кто кого. – Известно, не кокетничай, – буркнул Сметвик. – Клятвы взял? – С Малфоев, – соврал Гарри, отчего-то не желая привлекать лишнее внимание к Драко. – А Пьюси… Я ему просто так верю. – Это всё? – строго спросил Сметвик. – Да, – снова соврал Гарри, вспомнив перепуганного насмерть двойника Габриэля Неккера. – Остальные думают, что я покалеченный проклятьем Лорда тёмный маг. Я не возражаю – кое-какие странности скрыть не получается, хоть плачь. – Неудивительно, с таким-то отцом, – слабо улыбнулся Тики. – Иппи, кажется, паранойя министра нам на руку. – Предлагаю заиметь собственную паранойю. Блэк на свободе, и защиту ставил не он. Я переговорю с Ноттом, – Сметвик сурово свёл брови и показал Гарри огромный кулак. – Сам переговорю! А ты сиди и мило улыбайся! Ясно? – Ясно, – торопливо согласился Гарри. – Дальше рассказывай! Гарри с обречённым стоном выдохнул, достал из-за пазухи серебристый кошель и вытащил оттуда перемотанный скотчем аптечный фиал: – Узнаёте, целитель? Хоркрукс Лорда. Не случись истории с василиском, я сроду не догадался бы, что это за хрень. Ой! Мистер Тики, здесь есть успокоительное?* * *
– Кыш, зар-раза! Раздался глухой стук, а затем послышалось яростное «клац-клац»; Гарри вздрогнул и захлопал глазами, соображая, что за шум. – Так его! – Том азартно взмахнул полотенцем. – Куси Пожирателя! – А самому слабо? – мистер Деррек ещё раз пнул «Чудовищную книгу», с упорством хорошего бульдога норовившую вцепиться ему в сапог, легко запрыгнул на ближайший стул и, улыбаясь, помахал рукой. – Привет, твоё геройство! Как спалось? – Доброе утро, мистер Деррек! Спасибо, хорошо, – вежливо сказал Гарри, полночи не сомкнувший глаз. Он наконец собрался с мыслями и возобновил записи в своём неправильном дневнике, а это требовало тишины и уединения. – Простите, не знаю, как она сбежала из номера. Иди сюда! – он схватил чешуйчатую книгу и легонько шлёпнул её по корешку. – Веди себя прилично! – По сравнению с прочими она ведёт себя на редкость прилично, – заверил мистер Деррек и спрыгнул на пол. – Витрину «Флориш и Блоттс» видел? Там стоит здоровущая клетка с сотней таких же исчадий. Они дерутся между собой почище огнекрабов и грызут растяп-приказчиков. Слушай, может, ей голубя поймать? Сожрёт и угомонится. – Она не умеет никого жрать. Просто игрушка такая, – Гарри сунул книгу в пустой короб из прачечной и погрозил ей пальцем. – Сидеть тут! – Твоя почти смирная, – ухмыльнулся Деррек. – Умеешь, видно, со страхолюдством всяким ладить. – Вот-вот, – проворчал Том. – В точку. Одного тебя только взять. – А у кого тут язык на пару дюймов длиннее положенного? – Понятия не имею! – Мне эту книжку Хагрид подарил, – поспешил прервать обмен любезностями Гарри. – На день рождения. Наверное, специально выбрал самую тихую. – Запросто, – кивнул мистер Деррек. – Куда идём? – Я хотел мороженое попробовать у мистера Фортескью. Но это недалеко, могу и сам дойти. – Мистер Поттер, без охраны не отпущу, так и знайте! – строго сказал Том. – Даже этот обормот за спиной лучше, чем в одиночку среди чужих людей бродить. – Договоришься, чучело, – пообещал мистер Деррек. – Это я добряк, а ляпнешь такое, к примеру, Питу Боулу и хромать будешь на обе ноги разом. – Молчи уж, добряк! Не Боула Упырём кличут! – Поклёп! – лукаво улыбнулся Деррек, отчего на его щеках показались ямочки. – Мантию накинь, герой, и двинули. На заднем дворе трактира их остановили авроры. – Цель прохода? – хмуро поинтересовался старший тройки, коренастый крепыш с цепким взглядом. – Повылазило? Героя Поттера сопровождаю. – Запрещённые зелья, незарегистрированные палочки? – Ты меня о том же самом пять минут назад спрашивал, – фыркнул Деррек. – Кончай придуриваться и открывай арку. – Поговори мне! – прикрикнул аврор, но проход открыл. Гарри сделал испуганное лицо и шмыгнул в арку. Эта тройка ему не понравилась: уж очень старший был агрессивный, да и его подчинённые любезными не выглядели. – Не обращай внимания, – тихо сказал мистер Деррек. – Это Джон Долиш, министров любимчик. Выпендривается много, а по лбу получит и затухнет до поры. Проверено не раз. – Чего грустный? – спросил он немного погодя. – Думаю, – вздохнул Гарри. – Если о Блэке, то не думай, – посоветовал Деррек. – За тебя подумали три раза. Мы василиска укокошили, что нам какой-то азкабанский доходяга? – Я не о Блэке, я просто так, – пожал плечами Гарри. – Обо всём разом. – Забей. Каникулы, и точка. – Я стараюсь, – слабо улыбнулся он и решил последовать доброму совету. В самом деле, ночи длинные, успеет ещё всё обдумать. Весёлая, почти карнавальная суета Косого переулка, как всегда, захватила его без остатка; Гарри вертел головой, замечая то одну, то другую диковину. Засмотревшись на то, как в булочной оформляют витрину, он споткнулся о чьи-то… Лапы? На булыжном тротуаре лежал громадный чёрный пёс, истощённый, со свалявшейся шерстью. – Ой, смотрите, собачка! Худая какая! И грустная. Ты потерялся, глупыш? Пёс поднял голову со скрещённых лап, чутко шевельнул ноздрями и слабо вильнул хвостом, но тут же ощерился на Деррека. Мистер Деррек коротко бормотнул что-то сквозь зубы и махнул палочкой. – Не анимаг, – заключил он и добавил озадаченно: – В ошейнике, но по виду бродячий. Потерялся или выгнали. А может, с хозяином что стряслось. Странно, обычно живность от здешних магазинов отваживают. Твоё геройство, прекращай с ним обниматься! Приманишь ещё, а собачек в Хог не пускают. Только кошки, жабы и совы, помнишь? – Помню, – погрустнел Гарри. – Да у меня и дома-то теперь нет, чтобы его приютить. Накормим и найдём ему хозяина! Пёс недоумённо склонил голову набок, а мистер Деррек усмехнулся: – Одно слово – герой. Парень, а если бы это был гиппогриф? – Я их не видел никогда, но что-нибудь придумал бы, – засмеялся Гарри и побежал в мясную лавку напротив.