В борьбе обретёшь ты... (часть 3)

По ночам в этом Египте тоже было шумно. Не во всём, конечно, потому как в пустыне шуметь некому. Но в магическом квартале Каира шум стоял будь здоров, не уснуть с непривычки. Балаболили торговцы едой и водой, скрипели их тележки, вопили ишаки, где-то что-то звякало, стучало и скрипело, тренькала чудная музыка из ресторанчика по соседству, а поодаль нараспев завывал какой-то тип и гомонило множество людей на странно звучавшем языке. Вроде как в Косом переулке днём, но совсем по-другому. Это потому что в Египте всё другое: погода, одежда, нравы, речь. Даже люди другие: смуглые, черноволосые, носатые, с тёмными лукавыми глазами. Как тот целитель, с которым их познакомил Билл, – мистер… Вот с именем Рональд сразу запутался. У этих египтян имена растягивались слов на десять, да таких, что язык сломать впору. Билли объяснял, но Рон постеснялся признаться, что ничего не понял. Мама и папа называли целителя мистером Джабиром, и тот вроде не возмущался. Билл же называл мистера Джабира коротко – Фаид. Против Фаида египтянин тоже не возражал, лишь улыбался, как пришибленный, и пялился на Билли, словно во всём мире и поглядеть больше было не на кого. – Хахаль! – хором заключили Форджи. – Старый какой-то и скучный. Перси тогда покраснел, затрясся от злости и взялся нудить, что любовные дела старшего брата их не касаются, что всякие сопляки малолетние должны закрыться и не вякать, что мама и папа недовольства не выказали, а значит, и детям рожи кривить не пристало. С полчаса разорялся, не меньше. Рональд тогда ещё только привыкал к дикой жаре, злому солнцу, ночному шуму и песку в глазах, во рту, в ушах, в волосах и даже – спаси, Годрик! – в трусах. Его мутило от перегрева и местной невкусной воды, а потому настырный голос братца будто ввинчивался в череп. – Завязывай! – простонал Рон и сглотнул горькую слюну пополам, ясное дело, с песком. – Мистер Как-его-там – целитель, и это главное. Все уже всё поняли, не зуди! Перси, наверное, тоже было нехорошо, потому что против обычного он не завёлся умничать по второму кругу, молча открыл путеводитель и углубился в описание очередной кучи камней. Чего-чего, а камней в Египте было навалом. Поменьше, чем песка, но тоже порядочно. Египтяне, жившие здесь тысячи лет назад, пройти не могли мимо скалы, чтобы не вырубить в ней пещеру, вытесать дюжину-другую здоровенных статуй или колонн, выстроить их в рядок, а затем исцарапать всё это дело закорючками. Закорючки Билл назвал иероглифами и долго нахваливал каких-то маглов, что сумели их прочесть и перевести на человеческий язык. Половину рассказа Рон пропустил мимо ушей. Он засмотрелся на верблюдов – тварей до того несуразных, что с трудом верилось в их немагическое происхождение. Однако главное он понял: тесать бы древним египтянам им свои любимые камни в радости и довольстве по сию пору, но понесло их нехорошей дорожкой. Египет был родиной самой гнусной на свете магии – некромантии. Некросов здесь рождалось много, и каждого почитали как Мерлина. Чего они только не творили! Не было такой гадости, какую тогдашние некроманты не опробовали, а остальные с радостью вверялись их поганым умениям – как же, владыки Смерти! Но Изнанке сколько ни дай, всё мало. Некогда могучий народ захирел и выродился, а язык его был бы позабыт, кабы не те самые башковитые маглы. По словам Билла, простецы всегда были малость свихнутыми на старых временах и обожали откопать какие-нибудь развалины, чтобы потом за деньги водить туда зевак и травить байки. Всё бы ничего, да только Египет – это вам не Йорк. В занесённые песком руины было насовано столько подарочков от некромагов, что любопытные маглы мёрли как мухи. Отметились в Египте и колдуны – сюда частенько наведывались охочие до разных гнусностей типы, чтобы заполучить поделку от некроса или на худой конец от малефика. Дохли такие типы по-разному: большинство – тут же в древней гробнице, тихо и незаметно, а особо ушлые успевали притащить пакость в людное место, и уж тогда-то начиналось самое веселье. Ко времени расшифровки закорючек на раскопки в Египет набежала куча народу из обоих миров – и все с лопатами. Маглы расчищали развалины в надежде на барыши с туристов, а маги желали проверить, правда ли древние египтяне безо всякого стеснения писали тёмные заклинания прямо на стенах. Оказалось, правда. Ни запретных секций, ни кусачих книг – колдуй не хочу. Ясно, что колдовали – дураков на свете всяко больше умных. Поэтому у здешних мракоборцев дела стали очень плохи, потребовалась помощь Международной конфедерации магов. Вот уж почти два столетия свободный доступ к неисследованным руинам был под запретом, а на раскопках всегда присутствовали маги – следили, чтобы никто не помер ненароком, схватив колечко или монетку. Надписи тоже скрывали особыми заклятиями. Не все, конечно, а только тёмно-магические. Вот оттого в Египте толклось множество чароплётов и целителей на контрактах: кто-то на постоянных, а кто-то как Билл – на волонтерских. – Такому ни в Хогвартсе не научишься, ни в Дурмштранге, – довольно улыбался Билл. – К тому же профессору Шеферу в Берлине не пробиться, а здесь он запросто учит всех желающих. Тут классно! Новые люди, новые знания! Мама с папой одобрительно кивали и смотрели на Билла с такой гордостью, что Рон сгоряча решил сделать парочку заданных на лето эссе, но вовремя опомнился. С учёбой всегда так: дашь слабину – потом с живого не слезут. Нет уж, подождут эссе до дома. А то и до самого Хогвартса: Невилл, в отличие от принципиальной Грейнджер, никогда не гнобил своего лучшего друга и давал списать готовое задание. – Ты хорошо кушаешь? Тебя не обижают? – внезапно заволновалась мама, и Рон едва удержался от негодующего вопля. Такого крутого парня поди обидь! Бицепсы, улыбка, серёжка-клык! И знания профессора Шефера, как выяснилось. Да наш Билли ка-ак выхватит палочку и ка-ак… – Обижают-обижают, – гнусно захихикали близнецы. – Вот-вот залечат до смерти! Рональд и Перси, не сговариваясь, злобно зашипели на одинаковых придурков, а Джинни топнула ногой: – Целитель добрый! Он будет меня лечить! А как вылечит, я вас прокляну, дебилы! И Гарри нажалуюсь! Последняя фраза заставила Форджей нахмуриться, озабоченно переглянуться и примирительно вскинуть ладошки. – Да мы пошутили, – заюлили они и умильно заулыбались. – Конечно, добрый! Добрый и умный. Вылечит, и ты сразу похорошеешь! Гарри будет рад! Джинни густо покраснела, а злоязыкие братцы поспешили улизнуть в «свою» спальню. – Ничего не понимаю! – мама виновато посмотрела на Билла, а папа горько вздохнул. – Как с цепи сорвались, сладу нет! Никого уже не боятся, паршивцы! – Возраст такой, – пожал плечами Билл, – чтобы никого не бояться. Кроме Гарри. Гарри – это Поттер? – Гарри – это Поттер, – проворчал Перси сердито. – Поттер – это дурацкий пакт за двести галлеонов. Я тебе писал после Рождества, помнишь? Не Поттера они боятся, а убытков. И в кого только такие выжиги? – Хоть кто-то из семьи, – Билл засмеялся. – Не волнуйся, мам. Я поговорю с ними. И поговорил. Да так, что Форджи дня три молчали, глаз от земли не поднимали, беспрестанно почёсывали спины и послушно таскались по египетским достопримечательностям, не сотворив ни единой пакости и не стащив ни одного «сувенирчика». Честно сказать, Рональд от экскурсий не ждал ничего хорошего – та же история магии, только по жарище. Но от старшего брата он был готов вытерпеть всё, а поэтому честно приготовился торчать на открытом солнце, маяться от жажды, страдать от вездесущего песка и втайне тосковать по относительно прохладным «апартаментам» в недорогой гостинице. Ему хотелось бы не шляться по горячим камням, а закрыть чудные решетчатые ставни, повалиться на низкую кровать без спинки и порадоваться, что солнце только греет, а не жарит. Но мама, папа и Джинни с утра до самого вечера пропадали в больнице, где работал мистер Джабир, а Билл объявил братьям, что будет делать из них «образованных юношей, повидавших мир». Перси важно закивал, а Рон подумал и решил, что Билли прав. Кому интересен деревенский увалень, в жизни не знавший никого диковинней садовых гномов? Да никому! «Прокоптишься на солнышке, не треснешь! – пригрозил он сам себе. – Зато Билла не опозоришь и с Гермионой сумеешь как человек поговорить». В итоге вышло намного лучше, чем Рон ожидал. Вокруг руин всегда крутилось множество людей, и занимались они страсть какими увлекательными делами: торговали «старинными» масляными лампами, цветастыми платками, халатами и покрывалами, медной посудой и прочей ерундой, курили кальян, играли в кости, пили странный пурпурный чай, навьючивали верблюдов, ругались (и языка не знаешь, а всё равно понятно!), хохотали над только им ведомыми шутками и даже молились, став коленями на небольшой коврик. Когда «история магии» надоедала, всегда можно было сделать вид, что внимательно слушаешь, и незаметно понаблюдать за чем-нибудь по-настоящему захватывающим. В принципе, именно поэтому историю Рональд не понимал и недолюбливал: что толку слушать о давным-давно умерших, когда так интересно быть среди живых? Зачем охать над черепками разбитой сотни лет назад кружки, когда пьёшь из целой? Короче, дурацкая наука, с какой стороны ни посмотри. Озвучивать свои выводы Рон не собирался – Билли был ужасно красивый, когда с жаром толковал о древней магии и сволочах-некромантах, просто гордость брала. На вторую неделю Рональд притерпелся к здешнему климату и оценил местные шмотки – песку в них застрять было просто негде, и от солнца хлопковые белые, не по-людски скроенные мантии защищали не в пример лучше. Перси и близнецы ещё драли нос перед аборигенами и потели в английском сукне, а Рон уже вовсю щеголял в коротких штанах под длинной «галабеей» и деловито мазал нос особой мазью от веснушек. Мама смеялась и говорила, что боевики всегда дадут цивилам фору в практичности и приспособляемости, а уж в умении объясниться на пальцах, не зная языка, и вовсе превосходят всех менталов вместе взятых. Ронни млел от маминых похвал и ловил взгляды Билла – одобрит, нет? Вроде одобрял, и у Рона даже голова кружилась от непонятного, распирающего грудь восторга. А ещё через пару дней приехал Чарли. Встречать Чарльза нужно было на той самой аппарационной площадке в пустыне за городом. С порт-ключами в Египте вообще было сложно: и Барьер в Каире нестабильный, и пришлый народ не всегда вменяемый. Поэтому местные с полного одобрения Конфедерации подстраховывались, где только можно. Короче, за Чарли нужно было добираться по-простому – пёхом по городу до площадки здешнего министерства (или как оно тут называется), а потом аппарировать в пустыню. Само собой, Рон напросился к Биллу в помощники – пусть знает, что младший брат тоже не промах! Ну ясно, что не в аппарации, а вообще. Билл согласился, и от радости с Рональдом приключился частичный паралич. Скакать козликом и блаженно лыбиться у него ещё получалось, а вот связно говорить – уже нет. Поэтому говорил Билл: рассказывал забавные истории о работе у гоблинов в банке и время от времени указывал на какие-то здания с полукруглыми крышами и башнями до того тонкими и хлипкими, что туда самый вшивенький требушет было не затащить: «Это мечеть такая, а это мечеть сякая». Рон послушно переводил взгляд на несуразные – почище верблюдов, пожалуй! – здания, но потом снова восторженно пялился на брата: ух, до чего крут! А уж когда Билл, аппарируя, крепко обхватил его за плечи, Рональда в первый раз в жизни не тошнило после перемещения. Отпускать его Билл не спешил, наоборот, участливо поинтересовался: – Как ты? – Э-э… мгм… – озвучил Рон своё восхищение. – Что? Расщепило? – Н-нет, – после трёхсекундного ступора кое-как выдавил Рональд. – Нормально. Я просто… – договорить он не смог, не в силах найти верные слова, чтобы не показаться конченой хаффлпаффкой. Пожалуй, стоило сурово промолчать. Боевик он или нет?! – Ладно, – с сомнением произнёс Билл. – Скажешь, если будет плохо. О, а вот и Чарли! Братишка! Чарльз тоже закашлялся, резко вдохнув сухой горячий воздух пустыни, а потом засмеялся: – Отвратительное место этот твой Египет, братец! Здравствуй, Билли! – А твоя Румыния, конечно, рай земной! Здравствуй, брат! Билл и Чарли крепко обнимались, хлопая друг друга по плечам, а Рон стоял поодаль и задыхался от… Потому что… Жарко было очень, вот. * * * – Доброе утро, господин министр, – опасливо поздоровался Гарри и покрепче прижал к себе рюкзак. Обыска он не боялся, поскольку все компрометирующие вещицы от самопишущего пера до браслета с черепами были надёжно упрятаны в дедов кошель. Но ситуация в целом оставалась на редкость гадостной: похоже, проклятые руны всполошили не только отдел по контролю за магией несовершеннолетних. Защитил, называется, семью, недоумок! – Доброе, Гарри, – фальшиво улыбнулся Фадж и выразительно взглянул на небо, еле-еле розовое на востоке. – Наконец-то ты прибыл! – Вы меня ждали? – кисло поинтересовался Гарри; министр-прорицатель – только этого не хватало! – Вы его знаете? – изумился Стэн Шанпайк. – Нам он имя не назвал! Взаправду что-то натворил? Мистер Прэнг невежливо ткнул локтем болтливого коллегу и принуждённо улыбнулся Фаджу: – Мальчик ничего плохого не сделал, уверен. Я за рулём «Рыцаря» вот уж двенадцатый год. – Примите мою благодарность, что доставили Гарри сюда, – слегка раздражённо перебил его Фадж. – Нам пора идти, простите. – Двенадцатый год, – угрюмо повторил мистер Прэнг и придержал за плечо Гарри, собравшегося было идти вслед за министром. – Автобус сам знает, к кому ехать. Ребёнок был в беде. Не верите мне, наведите справки в Отделе тайн. Гарри до сих пор в беде, потому что «Рыцарь» стоит тут и никуда не торопится, а мы со Стэном сумели выйти. – Что за Гарри?! – завопил Шанпайк обиженно. – Ты его тоже знаешь? А я? Почему я не знаю? – Сумели выйти? – раздражение в голосе Фаджа усилилось. – Это, конечно, всё доказывает! – Именно, – тихо, но непреклонно сказал мистер Прэнг. – Во время работы мы можем выйти из автобуса, только если требуется наша помощь. – Например? – саркастически осведомился Фадж. – Поднести чемодан? – Занести в автобус тело, – мистер Прэнг недобро посмотрел на министра и добавил: – Махать «Рыцарю» палочкой не обязательно, чтобы вы знали. В отчаянной ситуации достаточно позвать. – Ага, я тоже удивился! – встрял неугомонный Стэн. – Срочный вызов, поперёк всего расписания, а пацан в сознании! Я его ещё спросил, правда ли он в беде? Бли-ин, я только сейчас понял, что в Мунго-то нас потом не дёрнуло! А что за беда такая? Ну, без больницы? – Благодарю вас, господа, за содействие министерству, – сказал Фадж «официальным» голосом и решительно нахлобучил зелёный котелок. – Вы свободны! Гарри, идём! – Большое спасибо! – Гарри пожал руку мистеру Прэнгу и улыбнулся: – Теперь всё в порядке. Не волнуйтесь, пожалуйста. – Точно? – Честное слово! – сам Гарри в этом уверен не был, но впутывать хорошего человека в дурную историю ему не хотелось. – До свидания! – До свидания, Гарри, – мистер Прэнг смерил министра подозрительным взглядом, но всё-таки побрёл к «Ночному рыцарю», игнорируя жалобно-негодующие вопли Стэна: «А кто это? Откуда ты его знаешь? А лицо-то знакомое! Блин, где же я его видел? Что он натворил? Ты меня вообще слышишь? Эрни, имей совесть!» Ещё через пару минут трёхэтажный автобус беззвучно растворился в воздухе, а Гарри вдохнул-выдохнул для храбрости и направился вслед за Фаджем в «Дырявый котёл». – Доброе утро, Гарри! – хозяин трактира нацепил фартук прямо на домашний халат и, позёвывая, полез в массивный дубовый буфет. – Кофе? С вечера вроде бы сладкий пирог оставался. Ага, вот! – Благодарю, не стоит, – смутился Гарри. – Простите, я поднял вас в такую рань… – Ерунда, – отмахнулся Том. – Сплю я по-стариковски, вполглаза. Может, лучше молоко? – Молоко! – сглотнул слюну Гарри: «рыцарского» какао оказалось маловато. Он хотел ещё попросить сахару побольше, но засёк внимательный взгляд Фаджа и смущённо улыбнулся: – Кофе я не люблю. – Ничего, – благодушно зевнул Том. – Дорастёшь ещё до кофе. А там, глядишь, и до виски. Молоко греть? – Будьте так добры, – Гарри уселся за стол и благовоспитанно сложил руки на коленках: чтобы министр не заметил, как они трясутся. И руки, и коленки. Ещё ему ужасно хотелось сожрать пирог целиком вместе с ажурной бумажной салфеточкой, наверняка хорошенько промаслившейся под пирогом, и запить кувшином молока. И покусать министра, если тот вздумает помешать. Но пришлось, сцепив зубы, наблюдать, как Том режет пирог аккуратными ломтями – слишком тонкими! – и наливает тёплое молоко в стакан, до обидного маленький. – Зажги камин, – распорядился Фадж. – Что-то меня знобит. Гарри напрягся и торопливо проверил, далеко ли Грань. Всё было в порядке. Том небрежно щёлкнул пальцами, и дрова занялись пламенем. – Затейник, – проворчал Фадж. – Невербальная беспалочковая волшба в общественном месте! Из солидарности на штраф нарываешься? – Чего это общественное? – воинственно подбоченился Том. – Моё, родное! Как хочу, так и колдую! – Не учи ребёнка гадостям! Гостиный зал – место общественное, а колдовство в нашей стране подчиняется определённым правилам! Том независимо фыркнул, демонстративно скрестил руки на груди и молча отлевитировал горячий кофейник с плиты на стол. Фадж так же демонстративно вынул палочку, взмахнул ею и чётко проговорил заклинание: кофейник взмыл над столом и наклонился над проворно подставившейся чашкой. – Приличия должны соблюдаться всегда! – наставительно произнёс Фадж и отпил глоток кофе. – А то понаберутся у боёвки дурных манер, а потом сами же бегают жаловаться на синяки и ожоги! Творить заклинания, Гарри, нужно так, чтобы не причинить случайного вреда окружающим. – Намеренный, значит, можно, – буркнул Том себе под нос. – Причиняй, пока не надоест! – А при невербалке ещё поди докажи Визенгамоту, что клиента ты случайно кипятком ошпарил, а не развлекался с похмелья! – разозлился министр. – Дождёшься, старый пройдоха, будет тебе морская прогулка за фокусы твои! – Это за какие?! – За все! – отрезал министр. – Включая немытые полы! Так, иди отсюда! Нет, стой! У тебя в гостинице будет проживать герой магической Британии Гарри Поттер, а потому приведи паб в порядок и прогони весь сброд, который ты тут приваживаешь! – Вонючку Дожа! – азартно потёр руки Том. – А то закажет напёрсток виски на три кната, нажрётся в хлам и давай весь день трындеть, как они с другом Альбусом гоняли Пожирателей! Дохода никакого, только к вечеру в ушах звенит и башка раскалывается. – Мистера Элфиаса Дожа, однокурсника и давнего соратника профессора Дамблдора! – возмутился Фадж и гневно хлопнул ладонью по столу. – Ничего, послушаешь, тебе полезно! Теперь иди! Гарри жевал пирог и с интересом вслушивался в перепалку министра с трактирщиком: похоже, мелких проблем с законом в Магической Британии не имели только флоббер-черви. Нехорошо, конечно, но… «Эй, твои проблемы как раз крупные! – одёрнул Гарри сам себя. – Может, про гостиницу Фадж специально сказал, чтобы я размяк и проболтался. Не расслабляться, ничего ещё не кончилось!» – Итак, Гарри, что у тебя случилось? – министр дождался, пока Том, бурча, отойдёт за стойку, не таясь, подвесил «заглушку» и сделал участливое лицо. Мог бы не трудиться. Некромант Поттер прекрасно чуял, что разбуженный посреди ночи Фадж злится. Не столько на Гарри, сколько вообще на жизнь, но всё равно стало обидно. – У меня случился побег Блэка из тюрьмы, – резче, чем собирался, ответил Гарри и цапнул с блюда третий кусок пирога. – А у вас? – Ты голоден? – заботливый тон настолько не вязался с волнами раздражения, исходящими от Фаджа, что Гарри передёрнуло. – Может быть, попросить разогреть тебе жаркого? «Да! Огромную сковороду! И посыпать сахаром!» – с тоской пожелал Гарри, а вслух объяснил свою прожорливость любовью к домашней выпечке. – Ты много колдовал, – вкрадчиво молвил министр. – Нужно возместить утрату сил. – Не нужно, – мотнул головой Гарри. – Я не колдовал. Колдовать у маглов нельзя, я знаю. Да у меня и палочки-то нет – она осталась в Хогвартсе. – Как же ты вызвал «Ночной Рыцарь»? – Не знаю, – пожал плечами Гарри. – Мистер Прэнг говорил… – Никогда не слышал о таком, но допустим, – Фадж допил кофе и вроде как собрался перевернуть чашку на блюдце, но отчего-то передумал. – В твоём доме зафиксирован небывало мощный всплеск магии, – он помолчал и добавил: – Тёмной магии. Ничего не хочешь мне рассказать? Гарри положил на тарелку надкусанный кусок, снова сложил руки на коленях и монотонно пробарабанил: – Дом не мой. Я не колдовал. Я не знаю тёмной магии. Я увидел Блэка, испугался и захотел уехать в безопасное место. Допрос закончен? – Гарри! – укоризненно покачал головой Фадж. – Какой допрос, о чём ты? Я просто пытаюсь понять… – Вы же поймаете Блэка? Да? – Его ищут, – сказал министр. – Хорошо, ты не колдовал, я верю тебе. Но среди твоих… – Фадж замялся, подбирая слово, и наконец выдал: – Знакомых. Да, знакомых. Среди них есть люди… Неприятные. «Наркоторговец и куча бывших Пожирателей – так и говорите! Чего мнётесь-то?» – раздался в голове хрипловатый смешок Тео Нотта. – Такие знакомства не приведут к добру, – осторожно продолжил Фадж, внимательно наблюдая за реакцией Гарри. – Помощь от этих людей может обернуться ещё большей бедой, понимаешь? – Не понимаю! – огрызнулся Поттер. – За мной гонится убийца моих родителей, а вы взялись осуждать знакомства! Фаджу можно было смело давать орден: он ничем не выказал бушевавшую внутри злость и даже сумел примирительно улыбнуться. – Не сердись, но зафиксировано нарушение Статута. Серьёзное нарушение. Аврорат обязан выяснить, в чём дело. Учитывая твой особый статус, я решил сделать это сам. К тому же в доме твоих родственников тебя охраняли. – Кто? Я никого не видел. – Авроры, Гарри. Опытные бойцы. – Отлично. Охрана, о которой я ничего не знаю, и убийца, о котором я узнаю из магловских новостей, – насупился Гарри. – Гарри, ты забыл про контракт! – крикнул от стойки Том; похоже, «заглушку» министр вешал зря. – Мистер Сметвик заключил контракт на твою охрану с Ковеном! Об этом вся Британия знает! – Об этих-то знакомствах я и толковал, – скривился Фадж. – Томас, простите, – пошёл ва-банк Гарри, – не могли бы вы одолжить мне пару сов? Я хочу написать мистеру Сметвику и профессору Дамблдору. Думаю, от них я дождусь помощи быстрее, чем от министерства с его невидимой охраной. – Мистер Поттер! – сурово воскликнул Фадж. – Вы забываетесь! – Вы тоже, – не остался в долгу Гарри. – Я ушёл из дядиного дома, потому что Блэк убьёт их с тётей без раздумий, а они ни в чём не виноваты. Я не понимаю, чего вы от меня хотите! Я устал! Я спать хочу! – Одиннадцатый номер свободен! – Том подошёл к столу и сунул Гарри массивный ключ с фигурной головкой. – Располагайся, герой! – Верно, отложим разговор до утра, – Фадж помассировал затылок и взглянул в посветлевшее окно. – До настоящего утра, – добавил он, хмыкнув. – Мне ещё нужно узнать, как продвигается расследование о незаконном магическом выбросе, и сейчас я отправляюсь к вашим опекунам. Что им передать? – Я сам всё сказал, – пробурчал Гарри, силой воли смиряя панику. – Не вздумайте причинить им вред, иначе подниму шум на всю страну. – Вы угрожаете мне, мистер Поттер? – кротко спросил Фадж, надевая котелок. Гарри покраснел и закусил губу. Ужасно хотелось ответить какой-нибудь грубостью из фильмов-боевиков, но делать этого нельзя было ни в коем случае. «Настоящим утром» ещё придётся извиняться, оправдываясь расшатанными нервами: взбесить самого министра магии было на редкость дурной идеей. С допросом-то тот отстал, но обиду наверняка не забудет. «Надеюсь, тебя переизберут, козла!» – зло подумал Гарри и молча опустил глаза. Слёзы закапали сами собой; Том охнул, схватил Гарри за руки и поволок вверх по лестнице, приговаривая: – Не бери в голову, он с малолетства баран бараном! Нормальный мужик, но дуб. Сейчас отдохнёшь! Кровати у меня новёхонькие, перины как пух, а ставни такие, что шайку троллей остановят. Молока ещё согрею, вижу, что вымотался. Как проснёшься, сразу зажарю три во-от такущих отбивных! Идёт? Гарри кивнул и утёр глаза рукавом. Разнюниваться было рано. * * * Учиться гадать «по квадратикам» оказалось нелегко, но очень интересно. Намного интереснее, чем зубрить латынь. К тому же как учитель латыни Малфой оказался на диво недобросовестен и даже не пытался это скрыть от обескураженного ученика. – Все Малфои ненавидели, ненавидят и будут ненавидеть этот гадкий язык! – торжественно заявил Люциус на первом же уроке. – Почему? – рискнул поинтересоваться Аженор. – Да так… Фамильное, – буркнул Малфой с таким лицом, будто его род проклял не только «добрый некромант» Неккер, но и Папа Римский заодно. На латыни, разумеется. Аженор озадаченно хмыкнул, но расспрашивать остерёгся. Недостаток малфоевского усердия он попытался возместить собственным, но дело всё равно продвигалось туго: слова-то заучивались намертво, а вот в предложения покуда складываться не желали. – Зачем ты себя мучаешь? – искушающе мурлыкал Малфой. – Тебе ведь не мессу служить, верно? Ты хочешь постичь магию, а там латынь – дело десятое. – Второе, – Аженор упрямо переписывал словарик, заодно тренируя непривычную к долгой писанине руку. – Вербальный компонент. От латинских слов «verbalis» и «componere» – «словесный» и «составлять». – Вербалка – это третье. Первое и второе – это намерение и жест. – Палочкой, – уточнил Аженор, потихоньку начиная злиться: кто тут кого учит? – Не факт. Аженор поднял глаза от пергамента и удручённо вздохнул: профессором Хогвартса их милости не стать никогда. Не бывает полуголых профессоров, что читают лекции лёжа на травке, с кубком вина в руке. Например, профессора Снейпа в этой позе и представить-то невозможно, а уж уложить и вовсе… Хм… Аженор почувствовал, что краснеет. Как-то же Малфой Снейпа укладывал? Хотя, скорее, наоборот. Интересно, а… «Неинтересно!» – рявкнул он сам на себя и снова уткнулся в словарик. Ненадолго, потому что Малфой сладко потянулся, исхитрившись не расплескать вино, и переменил позу: лёг на бок и подпёр голову рукой. Нечеловечески гладкие волосы, предмет тайной зависти Аженора, легко скользнули по крепкому плечу. – Не факт, – повторил Люциус, молча подвесил кубок в воздухе и лениво пошевелил пальцами свободной руки. Лёгкий до того ветерок внезапно окреп и попытался сдуть с походного столика пергамент. Аженор торопливо хлопнул по пергаменту и огорчённо выругался. Непросохшие строки размазались и испачкали ладонь: «Vita – жизнь, vitium – порок». – Магл! – брезгливо сморщил нос Малфой. – Что, и руку мыть пойдёшь? – Это нетрудно, – смиряя злость, выдохнул Аженор. – Труднее, когда подслушанное в кабаке очищающее сдирает кожу, а дома и капли заживляющего зелья не сыскать. – Как же ты в лесу не умер? – заинтересовался Малфой и уселся, скрестив ноги. Аженор неопределённо пожал плечами: один Мерлин ведает. Поначалу конфузов случалось предостаточно, и покойный Бэтфорд порол его чуть не каждый день, обзывая полоумным. Затем Скабиор приспособился драться, аппарировать и закрывать сознание – без знаний, на одном лишь чутье. С бытовыми же чарами он по-прежнему связываться опасался: вещи были дороги, и терпеть убыток из любопытства не хотелось. Учебник предка оказался даром богов, но остался дома, а немногих расшифрованных, затверженных и опробованных заклинаний для жизни на «пленэре» не хватало. – Не знаю, – сказал он вслух. – Повезло. Но если я пойму, как это устроено… – Да так и устроено, бестолочь! Ты хочешь что-то сделать, и делаешь это. Магия внутри, магия снаружи – оп! – и готово! – У меня не «оп», – Аженор воткнул перо в чернильницу и с тоской посмотрел на словарик: он уже дошёл до буквы «V», а каша в голове никуда не делась. – Я ничего не понимаю! – Как ты ешь? – В смысле? Ну-у… Обычно не всегда, но этим летом грех пожаловаться. Тысяча благодарностей, ваша милость! – Балбес! Ты знаешь, как кусок мяса превращается в силу, чтобы быстро пробежать сотню-другую ярдов? – Э-э-э… Нет. – Твоя безграмотность мешает тебе кушать и бегать? – Не особо, – подумав, решил Аженор. – Если мясо станут называть как-нибудь по-другому, оно изменит свойства? – Вряд ли. – Так и с чарами. Слова и жесты лишь помогают тебе собраться, мгновенно настроиться на некое действие. «Вингардиум левиоса» – исковерканная латынь, потому что изобретатель этих чар был не особо грамотен. И что, плохо оно работает? – Смотря у кого, – вздохнул Аженор. – Я долго приспосабливался. – Но ведь намерение у тебя было нужное, слова ты произносил верные и палочкой махал правильно? – Ну да. – Заклинание одно, а результаты разные. Что это значит? – Я дурак? – Нет. В смысле, да, но магии всё равно. Ты просто другой, понял? И твоё личное воздействие на этот мир отличается от воздействия обычного мага, – Малфой отхлебнул из кубка и добавил: – Обычный – это светлый. Светлый – это обычный, а не храбрый и добрый. Ясно? Аженор застыл, пытаясь осмыслить сказанное, и непонимающе нахмурился. – Давай-ка лучше начнём с квадратиков, – Малфой допил вино и вскочил на ноги. – Вам нужно погадать? Что-то случилось? – Нам нужно, – гадко ухмыльнулся Малфой, – научить одного дикаря различать причину и следствие. Без этого никуда ни в магии, ни в жизни. Неси второй стул, Цицерон несчастный. * * * Уснул Гарри, будто умер, и благополучно продрых до самого вечера. Разбудили его запахи с кухни, неотложная необходимость посетить уборную и беспокойство за родных. Увы, именно в таком порядке. – Темпус! – пробормотал он и недовольно нахмурился: нужно было проснуться часов на восемь раньше, чтобы застать «настоящее утро», быстренько выскочить на магловскую сторону, добежать до телефонной будки и позвонить домой. Но он, неженка, разоспался так, будто ни ему, ни его семье ничего не грозит! «В гробу выспишься, кретин!» – подбодрил себя Гарри, вскочил и метнулся в ванную. Он наскоро привёл себя в порядок, вытряхнул на кровать вещи из рюкзака и хлопнул себя по лбу: – Прости! Прости, совсем про тебя забыл! «Книга о чудовищах», сутки просидевшая в рюкзаке без единого звука и движения, встряхнулась по-собачьи, а потом обиженно нахохлилась и заползла под одеяло. – Ладно, погуляй тут пока, – виновато вздохнул Гарри. – Надеюсь, ты никого не напугаешь. Из-под одеяла раздалось многообещающее «клац-клац», и он невольно улыбнулся: игрушка получилась забавной. Из-за большой и тяжёлой книги одежды в рюкзак поместилось немного: джинсы на смену, пара футболок и бельё. Гарри секунду поколебался, потом всё же надел свежую футболку, сверху накинул рубашку Дадли и выскочил в коридор. Он понимал, что время упущено и сволочной министр Фадж уже наверняка оповестил о его бегстве из дома кого надо и не надо, и надеялся лишь на дурную репутацию своего проклятого крёстного. Не может быть, чтобы Сириуса Блэка не воспринимали всерьёз. Судя по редким обмолвкам папаши Деррека, кто угодно всполошился бы до потери разума, явись по его душу самый сумасбродный из «гадючьей семейки». Сам же Гарри, как ни странно, бояться встречи с Блэком перестал. Самое главное, что состоится она далеко от мамы, папы и брата, а остальное его отчего-то совершенно не волновало. Никто не заставит его вернуться домой, пока убийца Поттеров бродит на свободе! В конце коридора он притормозил, прислушался к гомону, доносившемуся из зала, похлопал рукой по карману джинсов, проверяя отложенную мелочь для телефона-автомата, резко выдохнул и ступил на старую, скрипучую лестницу. – О, Гарри! – обрадованно окликнул его хозяин «Дырявого котла». – Спускайся скорее, твоё жаркое тебя заждалось! Шум голосов утих, и все посетители паба уставились на растерянно замершего на верхней ступеньке Гарри. – Добрый вечер! – смущённо поздоровался он, пытаясь разглядеть знакомые лица. Неяркие факелы на стенах и толстые свечи на столах в массивных, сплошь залитых воском подсвечниках коптили как-то слишком напоказ, под низким потолком плавали клубы табачного дыма, и Гарри мысленно чертыхнулся: в таком чаду узнать с первого взгляда можно было только директорского феникса, вздумай тот прилететь в «Дырявый котёл». Но феникса, слава Мерлину, не было. Это давало слабую надежду, что и профессор Дамблдор решил не торопиться с визитом к беглому герою. – Да это же сам Гарри Поттер! – прошамкала древняя старушенция в шляпке, украшенной букетиком маргариток, и залихватски стукнула по столу тяжёлой пивной кружкой. – Иди-ка сюда, внучок, да расскажи нам, как такого зайку угораздило попасть в слизеринский гадюшник? Небось, обижают сироту, суки? Ответить Гарри не успел, потому что какой-то плечистый чернобородый тип в потрёпанной дуэльной мантии успел первым: – Ослепла, старая? Бля, мордочка у этого зайки такая, что Шляпа и секунды не думала. Прямо зудит спросить, о чём ещё позабыл написать «Пророк». – Отстаньте от мальчика! – прикрикнул Том. – Бедняжка едва на ногах держится от голода! Садись сюда, Гарри, тут тебе никто не помешает. «Бедняжка» благодарно кивнул, сбежал по лестнице и, держась поодаль от старушенции и бородача, шустро шмыгнул на указанное ему место за столиком почти у самого камина. Там его уже поджидала тарелка с жареным мясом и кружка с горячим молоком; Гарри схватился за вилку с ножом и не смог удержаться от блаженного стона. – Потратился наш герой до донца, – уверенно заключил бородатый гад. – А, парень? Проклял, что ли, кого? У вас, Блэков, это быстро. Чуть кто не так поглядел… Гарри мрачно зыркнул на бородача и решительно помотал головой. – А я бы проклял! – громыхнул от двери знакомый бас; Гарри вскинулся обрадованно, но тут же виновато потупил глаза. – Ты, шкет, впредь не стесняйся языки всяким умникам окорачивать! – Мистер Сметвик, какая честь! – Том поспешил навстречу гостю. – Нечасто вы у нас. – Благодарение Салазару! – Сметвик помахал громадной лапищей перед глазами, разгоняя дым, и брезгливо оглядел не слишком чистые столы. – Ибо желаю помереть достойно, а не на толчке! – Прикажете эль? – Том ничуть не смутился и сиял, как новенькая монета. – Кружку вымой! – Сметвик уселся напротив Гарри и потрепал его по голове: – Здорово, пацан! Твоя сова прилетела ко мне ещё до обеда, но дежурство я бросить не мог, прости. Что за переполох? Гарри замялся, вспоминая, как легко Том подслушал его разговор с министром. – Выкладывай-выкладывай! – подбодрил его Сметвик, даже не подумав сотворить заглушающее заклинание, и Гарри понял: вот он, экзамен. Ты, мистер некромант, отпраздновал малое совершеннолетие, ты больше не ребёнок и должен научиться выкручиваться сам. – Ну-у-у… – жалобно протянул он, лихорадочно обдумывая подброшенный кусочек информации. Итак, Букля. Она осталась дома со строгим наказом не показываться посторонним. Кто отправил её Сметвику? Кевин? Вряд ли. Если дома всё в порядке, то папа. Вернее, диктовал папа, а писал Даддерс. Чернилами на пергаменте, которые остались дома, потому что не влезли в рюкзак. Или мама, она тоже немножко чует магию. Гарри внимательно посмотрел на Сметвика и слегка успокоился: случилось что-нибудь дома, никакого экзамена не было бы. – Понимаете, я посмотрел телевизор, – продолжил Гарри чуть увереннее и громче. – Это такая магловская штука… – Ты за кого нас держишь, мальчишка? – возмутился дедок в мантии, расшитой потускневшим золотым шнуром. – Магловская штука! Всем ведомо, что это газета в ящике для тех, кому лень буквы складывать! – он потряс листком «Пророка» с колдофото Блэка на первой полосе. – Читал? Нет? Так вот, слушай! «У Блэка есть пистолет (железная дудка, которой простецы убивают друг друга)». Такой же нахальный магл писал! Огнестрельное оружие известно с четырнадцатого века, и не один маг помер со жменей пуль в брюхе! Железная дудка, мать её! Этот грязнокровый писака что о нас думал? – А что ему думать, – внезапно разозлился Гарри, – когда его из родной семьи выдернули насильно, сунули в вашу дебильную школу и объявили, что он – грязнокровая погань, недостойная работать в ваших ебанутых гильдиях? Ваше счастье, что эти железные дудки здесь…– он взглянул на ошарашенные лица притихших магов и пристыжено втянул голову в плечи. – Ой! Простите! Это из-за разницы культур, мне кажется. – Кхе-кхе… – дедок закашлялся и убрал газету. – Гм… Полагаю, юноша, разница культур всё объясняет. Продолжайте, пожалуйста. Гарри вздохнул и с мольбой посмотрел на Сметвика. Тот вопросительно вскинул брови и отпил глоток эля. Помощи не будет, понял Гарри. Придётся врать самому. – По телевизору я увидел фотографию Блэка и услышал, что он сбежал из тюрьмы. Про пистолет там тоже говорили, – продолжил Гарри уныло. – И я испугался. Вот. Плохой я герой. – Вы правильный герой, мистер Поттер, – раздался ещё один знакомый голос, и Сметвик молча закатил глаза к потолку. – Здравомыслящий. Публика беспокойно зашушукалась и шарахнулась поближе к стенам. Старуха с маргаритками пробурчала: «Сползлись, аспиды! Вечно в клубки свиваются, не разберёшь, где чей хвост торчит!» – и потребовала у Тома ещё кружку эля. – Рад, что вы сообразили уйти за Барьер, – лорд Нотт обаятельно улыбался. – Ваша охрана в магловском мире делает меня как минимум нарушителем Статута. Но выходить из-под защиты дома не стоило, нужно было просто послать сову. Здравствуйте, целитель. – И вам не хворать, ваша милость, – проворчал Сметвик. – Присаживайтесь, послушаем новости вместе. – Да что там слушать? – отмахнулся папаша Теодора. – Заберу мальца в мэнор, и всех дел. Уж туда-то Блэк не сунется. – Как знать. Ещё три дня назад полагали, что он из Азкабана не высунется. Нотт перестал улыбаться и окинул цепким взглядом присутствующих. Посетители «Дырявого котла» дружно сделали вид, будто им вовсе не хочется со всех ног кинуться к двери, а Гарри вынужден был признать, что здешняя публика как на подбор не робкого десятка. – Дома у меня развязаны руки. С незваными гостями можно не церемониться, – негромко сказал Нотт и снова огляделся. – Предлагаю для разговора найти местечко без лишних ушей. – Мы люди честные, нам скрывать нечего, – пробасил Сметвик с самым безмятежным выражением лица. – Например, скандал с министром. – Вы поскандалили с министром? – насмешливо фыркнул Нотт. – Ай-яй-яй, целитель! В тридцатый раз за месяц, как можно! Неужто список запрещённых ингредиентов и чар всё ещё пополняется? Гарри вжал голову в плечи и торопливо дожевал последний кусок мяса. В следующий раз он будет умнее и закажет обед в номер, а то так и язву желудка можно заработать. – Мистер Поттер громко усомнился в способности министерства поймать беглого преступника и предотвратить собственное убийство. Опрометчиво со стороны мистера Поттера. – Я не усомнился, – умирающим голосом сказал Гарри и жалобно захлопал глазами. – Я устал, испугался и, боюсь, был не очень вежлив, но я никогда… – Во юлит! – громко восхитился давешний бородач и добавил: – Хотя Блэк, конечно, не обожравшийся грибочками егерь, и сомнения мистера Поттера понятны. – Заткнись, Эрл! – велел ему бармен Том и замахнулся полотенцем. – Хотел поглядеть на героя вживе, так гляди, а пасть раскрывать тебе позволено не было. И без того наболтал на дюжину чирьев в неудобном месте. Велите в отдельный кабинет ужин подать, ваша милость? – Это ты про конуру за кухней? – вместо «их милости» ответил Сметвик. – Нет уж! Лорд Нотт, предлагаю уважить министра и отвести от вас подозрения. – Какие ещё подозрения?! – непритворно опешил Нотт. – Всяческие, – веско обронил Сметвик и, поморщившись, отхлебнул из кружки: – Томми, ты это пойло из обмылков, что ли, гонишь? – Как можно?! Только солод и хмель! – И доксицид, – хмыкнула старущенция в маргаритках. – Тогда ты, Хильда, сдохла бы первой! – рассердился Том. – Пей и не вякай, старая карга! – Интересно, целитель, а в чём меня можно подозревать? – лорд Нотт озадаченно нахмурился. – В сговоре с Блэком? – робко предположил Гарри, успевший представить себя запертым в чужом мэноре. Компания Тео и ребят – это здорово, но телефона на углу не будет точно. К тому же толпа взрослых боевиков с неизвестными способностями не чета безобидным Уизли. Хватит и одного Флинта, чтобы учуять «ночные недержания» Гарри. Кажется, остаться в «Дырявом котле» намного выгоднее и безопаснее. – В сговоре с Блэком, в желании опозорить министра и аврорат, – подхватил Сметвик. – О, в похищении героя ещё можно! Формальный повод осадить мэнор по всем правилам, кстати. Ещё что-нибудь придумать? – Не нужно, я понял, – лорд задумчиво прошёлся вокруг стола, постоял, покачиваясь на носках, а потом обошёл стол с другой стороны. – Поймите и вы меня, целитель. Моим ребятам придётся прикрывать героя на людных улицах, и случайные жертвы в такой толпе неизбежны. Грех втягивать в серьёзные дела цивилов, но Блэку на это класть – он, помнится, своего дружка в большой компании за грань отправил. Держать же мистера Поттера в гостинице под охраной… Побойтесь Мерлина, у пацана каникулы! – Точно! – поддакнул Гарри. – Можно я не буду больше злить министра и останусь здесь? Мне ребята рассказывали, что Косой переулок сам по себе неплохо защищён. Ужасно хочется рассмотреть здесь всё-всё-всё. Можно? – Да на что здесь смотреть? – удивился Нотт. – У меня дома и лесок, и речка, и детворы полный двор. Не заскучаешь, обещаю. – У вас будут проблемы, а мне этого не хотелось бы, – стоял на своём Гарри. – Мистер Поттер, ваши проблемы покуда серьёзнее моих. – Косой и вправду хорошо защищён, – внезапно сказал дедок, возмущавшийся «железной дудкой». – Вспомните, милорд, тут даже в войну не особо озоровали. Купол над каждой лавкой, щитовые амулеты у каждого приказчика, а площадка для аппарации только одна – рядом с Гринготтсом, под прицелом тамошней стражи и наших патрулей. Если правильно расставите своих людей, то даже пикси не проскочит. Неужто среди ваших вояк не найдётся пары ухарей, что через «оборотку» видят? – Допустим, найдётся. – Ну вот, – пожал плечами дед. – Пусть мальчишка побродит по Косому в своё удовольствие. – Вам-то что с того? – Нотт подошёл к дедку и уставился на него в упор. Тот ощутимо занервничал, но сдаваться не собирался: – Мы на героя поглазеем, а он – на нас. Кому плохо? – Мы – это кто? – Люди, милорд. Простые люди. Вам оно, может, и невдомёк, но мы существуем. – Тебе, может, и невдомёк, старый пень, но люди простыми становятся только после Поцелуя. Выкладывай, зачем понадобился герой, да ещё и с убийцей на хвосте! – Так убийцу ж вы это… Того… Не пустите сюда. Нотт опять качнулся на носках и демонстративно поддёрнул рукава. Дедок зажмурился; публика хором охнула, кое-кто вскочил на ноги. – Лавочники они, – поспешно вмешался бармен Том. – Лавочники и трактирщики. Отсюда, из Косого. Прошу, милорд, не гневайтесь! У торговцев гильдии нет. Не нужна она нам, мешать будет только. Но в войну пришлось собирать какой-никакой отряд самообороны – не товар спасти, так хоть людей отбить. Хильда у нас тогда была командирша. Вот и привыкли на совет собираться, если общая беда. – Ага, – Нотт усмехнулся. – Тогда почему не хотите, чтобы я вашу беду забрал в мэнор? Жили бы спокойно, простые люди. – Где спокойствие, а где торговля, – проворчал дедок, дрожащей рукой достал из кармана платок и утёр лоб. – Малкин в своё время приветила героя и не прогадала. Прошу прощения у мистера Поттера, да только он здесь гость желанный даже с убийцей на хвосте. Гарри растерянно пожал плечами и посмотрел на Сметвика. Тот еле заметно качнул головой, и Гарри проговорил робко: – Вот видите, милорд. Всем хорошо, и министр Фадж злиться не будет. Нотт развернулся к Гарри и Сметвику, внимательно на них посмотрел, вздохнул, неторопливо прошёлся туда-сюда между столами и наконец сказал: – Ладно, убедили. Мадам… Хильда, не ошибся? К вам подойдёт мой человек и потолкует насчёт расположения лавок и защитных чар на них. Ещё, господа, ждите в гости Паркинсона. Будет разговор о скидках и прочем, в чём я не смыслю. Мистер Поттер, за пределы Косого – ни ногой! Ясно? Гарри усердно закивал, а Сметвик неторопливо поднялся с места и взял его за руку: – Сейчас я заберу тебя в Мунго. Мы с Тики должны проверить, всё ли в порядке. Милорд, прошу вас прислать весточку, когда организуете охрану. Нотт засмеялся и шутливо отсалютовал невесть когда вытащенной палочкой. Старушка в шляпе с маргаритками пару секунд поколебалась и нерешительно повторила его жест.