плюс десять

Цуна был невероятно ревнив. Из-за этого страдали оба. Ситуация усугублялась тем, что Такеши был весьма социально-активным парнем, а ещё умел притворяться добрым и хорошим не мудаком. Как следствие, куча друзей и поклонниц. Наглых и зачастую сильно перегибающих палку поклонниц. Взять хотя бы одну их одноклассницу. Пришла спустя месяц после начала учёбы и сразу глаз на Такеши положила. Сначала смотрела просто влюбленно, ресничками хлопала, улыбалась при случае — и Цуну всё устраивало. Так нет, надо было начать действовать. Изображать из себя беднуюнесчастную и подбегать к Такеши при каждой удобном случае, мол, перешла вот, разобраться не могу, Такеши, помоги. И Такеши помогал. По доброте душевной. И не напрягало его ничего примерно до тех пор, пока она перебарщивать не стала, бегая к нему с каждым, даже самым глупым вопросом. И ведь она знала, когда стоит подойти, — когда Цуны рядом нет. Чтобы на его злобный взгляд не наткнуться. Когда в школе Такеши начал с ней проводить времени больше, чем с Цуной (не по своему желанию, конечно), она от осознания собственного счастья потеряла бдительность. Тогда-то Такеши впервые увидел, как Цуна ревнует. Подбежавшая девчонка что-то щебетала про «биологию» и «помочь», но Цуна мог слышать только гул своего сердца. Девочка закончила говорить, стоит, улыбается, ждёт ответа. Цуна медленно поворачивает голову к Такеши. Тот доброжелательно улыбается, пока не видит выражения лица Цуны. Злобное и одновременно будто бы молящее о спасении. Цуна с силой сжимает руку Такеши под партой. — Прости, но нет, я не могу. Цуна ослабляет хватку и облегчённо выдыхает. Девчонка, кажется, ошарашена настолько, что еще пару секунд не может прийти в себя, а потом медленно кивает, смотря куда-то поверх головы Такеши стеклянными глазами, и, будто опомнившись, убегает. Такеши обещает себе провести с Цуной беседу по этому поводу. Её определенно стоит начать с долгих объятий, поцелуя и фразы «Я люблю тебя».