Соседи

Когда Александр раскрывает дверь в свой собственный дом без почтенного стука, Лесли наскоро щелкает замерзшими пальцами по сенсору своего телефона. Александр заглядывает к ней через плечо и усмехается: — Ничего обо мне не знаешь? Википедия — не лучший источник информации. — Достаточно, чтобы поверхностно знать Вас в лицо, мистер Скарсгард, — шипит Лесли, но тут же смолкает, когда дверь открывается со скрипом: у Лесли душа уходит в пятки, она думает, что согласилась зря — колени начинают дрожать, а онемевшие от холода пальца начинает покалывать. — Сандро! — Александра заключают в крепкие мужские объятия, и Лесли мнется с неловкостью, не решаясь и лишнего шага ступить без подсказки. — Билл, братишка! Привет, — говорит Александр, вывернувшись из крепкой хватки брата. — Почему мы говорим по-английски? — тут же Билл, такой же высокий, как и брат, меряет с ног до головы пытливым взглядом Лесли: она вздрагивает внутри, но снаружи выглядит так, будто не боится ничего. — А! Поэтому, — Билл улыбается, его острый нос и раскосые глаза радуют — Лесли скромно улыбается, от смущения тут же начиная краснеть. — Очень приятно, мисс… — он протягивает ей руку для рукопожатия. Александр держит его за плечо, смотря на Лесли с усмешкой озорного мальчишки. — Мисс Ювис, — она подает ему руку, не спуская напряженного взгляда с Александра: Билл галантно целует ее руку, по телу бежит электрический ток, Лесли готова провалиться сквозь землю и еще немножечко дальше, чтобы прямиком попасть в девятый круг ада, из которого, как она думает, пришла вся семейка Скарсгард. — Мисс Ювис! — обрадованно восклицает Билл и, не отпуская ее руки, силой втаскивает в дом. В прихожей чисто и прибрано, на обувной полке стоят мужские ботинки и валенки, Лесли сглатывает бесшумно, Билл отпускает ее руку. — Кто я, Вы, наверное, знаете? — он подмигивает ей по-дружески, и Лесли кривит душой, на ходу сочиняя ложь: — Конечно, мистер Скарсгард, — врет она с милой улыбкой. — О! Прошу! Просто Билл, — он улыбается, куда-то собираясь уходить. — Проходите, чувствуйте себя, как дома, я пока приготовлю чай. А может, лучше глинтвейн? — он снова подмигивает Лесли и со смехом удаляется в дверном проеме, ведущем куда-то в недра дома. Лесли выдыхает с облегчением, Александр закрывает за ней дверь и, скидывая с плеч свою дубленку с овчинным мехом, шепчет горячо и быстро: — Спокойнее, мисс Ювис, спокойнее. Вас никто не собирается кусать, — он мягко кладет ладони на ее неширокие плечи, но Лесли вырывается спесиво, чуть не запнувшись за длинную ногу Александра. — Я сама! — гавкает она, оскорбившись от того, что ее считают истеричкой — тут же на шум вылетает Билл. — Спасибо, Саша, — приторно-сладким голоском добавляет Лесли, скидывая с плеч свою кожаную куртку и подавая ее Александру. — Сколько ложек сахара Вам положить, мисс Ювис? — Билл похож на маленького пацаненка в теле взрослого мужика: Лесли такие контрасты не сказать, что не нравятся, но чувствовать себя идиоткой заставляют — она не знает, как вести себя в обществе брата человека, который вызывает в ней бурю смешанных эмоций. — Четыре, Билл! — мяукает она, придерживаясь за стену и вышагивая из валенок. — Вот это по-нашему! — Билл снова подмигивает ей и снова скрывается в дверном проеме. — Братишка! — догоняет его окликом Александр. Голова Билла, высоченного мужика, который играл омерзительного клоуна, появляется в дверном проеме — Лесли невольно сглатывает. — А где папа? — Отъехал в магазин, сказал, что нужно прикупить чего-нибудь покрепче, чем чай, — он доверительно смотрит на Лесли, а потом переводит понимающий и азартный взгляд на Александра: — Гость-то особенный… Александр вышагивает из туфель и, выдохнув и вдохнув полной грудью, мягко подталкивает Лесли вперед, положив ладонь на ее лопатки: — Кухня там, солнышко, — подсказывает он, не переставая усмехаться: его не только веселит абсурдность ситуации, но еще и то, что он бывал в ситуациях и похлеще, правда, волновался куда меньше — теперь у него самого изредка голосовые связки дают сбой, он боится, что Лесли может сболтнуть лишнего. А Александру не очень хочется показать себя кретином, меняющим баб налево и направо, перед всей семьей. — Спасибо, мистер Скарсгард, — не то испуганно, не то затравленно шепчет Лесли, ступая почти босыми ногами по теплому деревянному полу. В доме Скарсгардов очень уютно: как в доме охотников, которые держат трофеи на стенах и на полу. Лесли задумывается над тем, что Александр без света софитов не пытается строить из себя короля мира, теперь он такой же простой человек, как и все вокруг, как и она сама — Лесли расслабленно выдыхает и, зажмурившись на секунду, уверенным шагом входит на кухню. Пока Билл хлопочет у плиты, снимая алюминиевый чайник, Лесли думает, что вся семейка Скарсгардов, можно подумать, живут, как отшельники — где микроволновая печь, где электрический чайник, где хоть намек на розетки? Лесли хмурится, присаживаясь за мощный дубовый стол — Александр галантно отодвигает для нее стул с мягкой бархатной обивкой. Никакого пафоса, думает Лесли, простота и все обыденное, как у самых заурядных людей. И куда же делся приказной-стальной голос и манеры Александра? Лесли хочет рассмеяться, но сдерживает себя, сложив руки на стол и подперев голову: она разглядывает с интересом Билла — так вот, как в обычное время, вне камер выглядят актеры — такие самые себе обычные люди, которые умеют ставить алюминиевый чайник на плиту и разливать кипяток по кружкам. Лесли улыбается. — Как Вам в Стокгольме, мисс Ювис? — заметив ее глупую улыбку и вскинутые темные брови, спешно спрашивает Билл, поставив перед ней на гладкую поверхность чистого стола железную кружку с горячим чаем. — Братишка, давай не так официально, — Александр кладет свои широкие ладони на плечи Лесли, и она вздрагивает, не в силах привыкнуть к таким отношениям: она обхватывает ладонями горячую кружку и терпит, стиснув зубы покрепче. — А как надо? Ты даже не представил нас, — сокрушается Билл, опираясь о столешницу мойки бедрами и сжимая в руках идентичную кружку, какую сейчас Лесли сжимает, как свой шанс на жизнь — кипяток внутри обжигает ее, но Лесли упорно не выпускает кружки из рук, думая, что лишь это способно отрезвить ее в подобной ситуации. — Лесли — Билл, — Александр ласково берет ее за краешек подбородка и заставляет посмотреть на своего брата — Билл улыбается, передернув бровями и сделав глоток горячего чая, который, думает Лесли, больше похож на раскаленную лаву. — Билл — Лесли, — он чмокает ее в макушку, навалившись сверху всем телом, и Лесли сейчас задумывается над тем, какая же тяжелая каланча этот Александр Скарсгард. Возможно, он спит со своими девушками, боясь их раздавить? Лесли выдыхает. — Очень приятно, Билл, — Лесли не выдерживает, вскинув вверх руку с зажатой в ней кружкой, Александр отпускает ее, перенеся весь свой вес на спинку стула. Билл снова улыбается широко и лучезарно, похожий на маленькое солнце в теле взрослого мужика — Лесли не может отделаться от своих мыслей, не может отключить свой мозг. — Скажи-ка, братишка, где ты нашел такую красотку? — Билл переводит смышленый взгляд, полный неподдельного интереса, на Александра: тот ухмыляется достаточно громко, чтобы расслышала Лесли, но достаточно тихо, чтобы не расслышал Билл. — Подцепил на пресс-конференции в Нью-Йорке, — и он не врет: они ведь и в самом деле встретились там. — Где мама и остальные? — Александр явно хочет сменить тему, и Лесли не поднимает к нему взгляда, скромно вглядываясь в кипяток в своей кружке. — Папа тебе не сказал? Они поехали в Норвегию за ружьями, — цокает Билл. — Да? — удивляется Александр, но Лесли чувствует в его тоне фальшь. — А мне не сказали… — и сейчас его интонация жалостлива и трогательна — Лесли удивлена быстрой и кардинальной сменой настроений. — Ну, — хмыкает Билл. — Ты тоже нам не сказал, что прячешь такое сокровище уже два дня, — Билл кивает на Лесли, которая в край заливается румянцем, чувствуя, как краснеют даже уши. Александр смеется без скованности, снова прихватывая Лесли за плечи. — Я готовил Вам сюрприз! — врет он, снова целуя Лесли в макушку: оба перестают дышать на пару мгновений. — Сюрприз удался? — Более чем, — кивает Билл, отставив кружку и сцепив руки замком: Лесли замечает его напряжение, проскользнувшее в глазах — неужели все девушки, которых Александр знакомил со своей семьей, настолько неприятны им? Что они им сделали? Или что сделал им Александр? Его семья ему больше не доверяет? — Может, посмотрим фильм? — легкомысленно предлагает Александр, смотря в потолок, не в силах отделаться от мысли, что брат сможет прочесть его ложь. — Конечно! Сейчас повожусь с антенной, и можем глянуть что-нибудь по ящику, — он исчезает из кухни моментально, оставив Лесли и Александра наедине: воздух густеет с такой скоростью, будто его под давлением только что выпустили из пустого шприца — Лесли оборачивается к Александру с кучей вопросов на языке, но он затыкает ей рот ладонью и милейше улыбается. — Тише, солнышко, — шепчет он, склонившись ближе — его острый профиль очерчивается на фоне уха Лесли, она не дышит, боясь задеть влажными губами чужую ладонь, но чувствует, как тело приятными спазмами откликается на каждое прикосновение Александра. — Будь умничкой, веди себя тихо, — он зарывается носом в ее волосы, кажется, для виду, будто они и в самом деле пара, а у самого сносит крышу от пряного запаха трав и геля для душа, исходящего от Лесли. — Мне неловко называть Вас… Сашей… Мистер Скарсгард, — признается она, боясь лишний раз пошевелиться. — Расслабься, я же не в кровать тебя тащу, — Александр ерошит ее рыжие сухие волосы, взбитые и без того, и подмигивает игриво, удаляясь и бросая на ходу: — Иди за мной! Лесли еще пару мгновений сидит на кухне в одиночестве, дыша через раз, чувствуя, как сердце с ума сходит, пытаясь выпасть из грудной клетки прямо на могучий дубовый стол, который отполирован начисто. В голове есть только радио-помехи после таких заявлений Александра, после его такой интонации — Лесли чувствует слабость в теле и резкую необходимость глотнуть спиртного или покурить. Голова начинает кружиться, Лесли смотрит в кружку с горячим чаем и, выдохнув для храбрости, делает несколько жадных глотков — обжигает небо и язык, обжигает щеки с внутренней стороны, но Лесли упрямо глотает горячий чай, думая, что все ее кишки и желудок свернутся калачиком от такой встряски. На кухне уютно, но этот уют Лесли не знаком — она-то никогда почти не жила со своей семьей: после того, как ее вытолкали из дома и отправили на заработки, она появлялась на пороге собственного дома в лучшем случае раз в год, чтобы проведать младшую сестру и отца. С матерью они почти не общались, все их общение сводилось к смс-кам с номерами карт, на которые Лесли приходилось отправлять добрую половину своей зарплаты. Лесли загнанно дышит, от нахлынувших воспоминаний становится даже грустно, и Лесли жалеет, что ее брат не похож на Билла — возможно, если бы он был таким же милым к ней и добрым, то она бы не так рьяно ненавидела его за отказ от собственной семьи. Становится невесло — Лесли отставляет кружку и быстрыми шагами уходит с кухни, пытаясь разыскать Александра. Она останавливается в холле, в котором резная деревянная лестница ведет на второй этаж, а под потолком висит самая обычная люстра с тусклым оранжевым светом — Лесли оглядывается, выдыхая и пытаясь сбить спесь в крови, успокоить свои настроения — из дверного проема напротив дверей в кухню высовывается Билл: — Хэй! — говорит он с улыбкой, подходя. — У тебя все хорошо, Лес? — ей непривычно, что ее имя называют так сокращенно, но все вопросы отпадают сами собой, когда Билл крепко обнимает ее, прижав к себе так плотно, что дышать становится трудно. — Не бойся, Сандро тебя очень любит, раз решил познакомить с нами, — говорит Билл спокойно, поглаживая Лесли по спине: она думает, что хотела бы себе такого брата, как Билл. — Не волнуйся так, все будет хорошо, не волнуйся… — Билл? — зовет из комнаты Александр. — Давай, не дрейфь, — Билл мягко подталкивает Лесли к дверям в гостиную, его теплая улыбка греет. — Я схожу за чипсами и вернусь через пару минут, посидите без меня, — он подмигивает и скрывается на кухне. Лесли стоит пару мгновений в пустом холле, переступая с ноги на ногу, а потом входит в гостиную и замирает на пороге: эту гостиную можно назвать допотопной, но именно отсутствие наворочанных устройств из настоящего делает ее по-прошлому уютной и теплой — стоящий посреди комнаты мягкий диван так и зовет присесть на себя. Лесли вскидывает подбородок, влага в глазах отступает, минутная слабость умирает, когда Лесли хватает ее за горло голыми руками. — У тебя все хорошо, Лесли? Ты паршиво выглядишь, — хмурится Александр, смотря на ее бледное лицо. — Что-то не так? — Нет, все прекрасно, мистер Скарсгард, все отлично, — торопливо заверяет она, не решаясь пройти дальше: ей вдруг озарение слепит глаза — это не ее роль, не она должна была быть здесь сегодня, не она сейчас должна была ощущать на себе заботливый взгляд Александра. Лесли кажется, что она занимает чужое место, пока в голове крутятся слова Билла: «Сандро тебя очень любит, раз решил познакомить с нами…» — Лесли улыбается уголками губ, ее потухший взгляд упирается в пол. — Иди ко мне, — его интонация больше не звучит так, будто он желает сорвать с нее одежду и со страстью бросить на кровать — Лесли пораженно распахивает глаза: Александр уже стоит рядом — он обнимает ее любовно, нежно, интимно, боясь обидеть, прижимая ее к себе так близко, что у Лесли, кажется, останавливается от волнения сердце. — Не стоит, мистер Скарсгард, все правда хорошо… — блеет Лесли из последних сил, пока в голове всплывают мысли о семье. Александр гладит ее по рыжим волосам и сам понимает, что его дыхание сбивается за считанные секунды — он, конечно, актер, и может сыграть все так, будто ничего не чувствует, но отчего-то он понимает, что сейчас лучше отнестись к Лесли с пониманием и окружить ее своей… Заботой? Александр подхватывает Лесли на руки, она взвизгивает. — Ты визжишь, как поросенок, — со смехом Александр плюхается на диван и заглядывает в глаза Лесли — его посещает мысль о том, что ей может быть все это неприятно, что зря он позвал ее с собой, зря познакомил с братом, зря собирается познакомить с отцом. Александр слабо улыбается, его смех стихает. Они молча смотрят друг на друга, и Лесли кажется, что в глазах Александра зажигаются маленькие огоньки гирлянды — он смотрит на нее влюбленными глазами, полными страсти и нежности, но в большей степени все-таки нежности — и Александр видит в ее голубых глазах растерянность и вопрос «А мы можем?». Он хочет поцеловать ее, хочет прижать к себе и целовать ее страстные приоткрытые губы, нежные и розовые, мягкие, гладкие… Александр отвлекается, когда в комнату входит Билл. — Не помешал? — усмехается он, пошуршав упаковкой чипс. — Ни капли, — смутившись, Лесли быстро слезает с сильных коленей Александра и садится рядом, заправляя за уши рыжие локоны волос. — Присоединяйся, Билл! Александр смотрит на ее профиль с улыбкой, понимая, что эта женщина его и боится, и хочет быть рядом с ним — он не знает, откуда такая уверенность, но ее расширенные черные зрачки и приоткрытые губы наталкивают его на такие мысли. Ее грудная клетка вздымается так сильно, что, кажется, дыхание ее слышно за пределами дома. Александр через плечо бросает брату азартный охотничий взгляд и кладет статную мускулистую руку на плечи Лесли, притягивая ее к себе. — Что будем смотреть? — спрашивает Билл, плюхаясь рядом с Лесли и протягивая ей раскрытую пачку чипс: — Лес, что хочешь? — Оу, я… Я даже не знаю, — растерянно бормочет Лесли, пока ее рука елозит в пачке с шуршанием. — Она у тебя забавная, — одними губами шепчет Билл брату, поймав его животрепещущий взгляд. Александр усмехается и улыбается, обнажая ровные белые зубы. — Может, комедию? — предлагает неуверенно Лесли. Александр смеется в кулак, поглаживая плечо Лесли — она немного расслабляется, больше не чувствуя опасности, чувствуя защиту и покровительство рядом с Александром. — Не-е-е, — тянет Билл, зажевывая пару хрустящих чипс. — Давайте приключения! — Или ужасы, — предлагает Александр, и Билл тут же оживляется. — Точно! Давайте ужасы! — он сверкает зелеными круглыми глазами, и Лесли пожимает плечами. — В такой компании любой фильм будет удовольствием, — скромно улыбается она, и Александр принимает все на свой счет: он снова смотрит на зачарованный профиль Лесли и выдыхает едва слышно, гуляя глазами по ее лицу. Пока Лесли не дышит, а Александр дышит через раз, Билл ловко щелкает длинными пальцами по кнопкам пульта, выбирая канал: он останавливается, когда на маленьком экране старого телевизора мелькают кадры с кровью и чьими-то кишками — от неожиданности Лесли вжимается в диван, и Александр, почуяв это, смеется куда-то в сторону, прижав ее ближе к себе. Просмотр фильма проходит в штатном режиме, если можно так выразиться — Лесли успокоенно дышит, смотря на сцены насилия и расчлененки, Александр поглаживает ее плечо, немного забываясь, а Билл, кажется, единственный следит за поворотами сюжета в фильме — они изредка перекидываются комментариями к картине, но в большинстве своем молчат, понимая, что даже молчать им друг с другом комфортно. Александр незаметно улыбается, кусая нижнюю губу — Лесли понравилась Биллу, значит, понравится и отцу — она такая хорошая, когда не зубоскалит и не язвит, такая милая и скромная, такая девочка-девочка, с нежными хрупкими плечами и красивыми рыжими волосами. Александр с паникой вздрагивает, когда слышит, как входная дверь открывается. — Папа! — обрадованно извещает Билл, и Лесли от паники не двигается совсем. Она думает, что настал ее смертный час под пристальным взглядом мистера Скарсгарда старшего — куда деваться, совершенно непонятно, но Лесли сжимает ладони в кулаки и поднимается на ноги, одергивая свое теплое шерстяное платье. — Идем встречать? — когда Лесли подает ему руку, игриво и с весельем спрашивает Александр, обхватывая ее холодные пальцы своими. Лесли не говорит ни слова — со звериной силой вздергивает его с дивана и, обняв за талию, ведет в прихожую, пока ее сердце исходится такой канителью, что любой сердечник бы давно уже умер. — Папко-о-о! — радостно тянет Александр, заметив отца в дверях, ставящего пакеты на пол. — Я этим займусь, — Билл перехватывает пакеты и скрывается на кухне. — Саша! — отец обрадованно смотрит на сына и только хочет его обнять, как замечает маленькую рыжеволосую фигурку Лесли. — Ого! — он знает, что свистеть дома — неприлично, но сейчас хочет присвистнуть. Лесли поражается сходству Александра с отцом — они же почти одно лицо! — Это мисс Лесли Ювис! — с кухни вещает Билл беззаботно, Лесли улыбается сдавленно и протягивает руку вперед. — Рада знакомству, — говорит она. — Вы воспитали достойного сына, мистер Скарсгард, — точно зная, что имени его она не помнит ни каким чертом, любезничает Лесли: Стеллан Скарсгард, пожилой, но все еще величественный и вполне подтянутый, смеется старческим скрипучим смехом, пожимая руку Лесли. Александр самоуверенно улыбается, снова приняв все на свой счет. — Вы милая молодая леди, — говорит Стеллан на шведском, и Лесли хлопает пушистыми ресницами, ни слова не поняв. Стеллан до сих пор держит ее холодную ладонь своей, большой, старой и морщинистой, и переводит взгляд на Александра, продолжая шпарить на шведском: — Сколько ей лет, сына? Где ты нашел такое очаровательное создание? Александр смеется: — Па, давай по-английски, она не понимает, — потрепав Лесли за волосы, говорит он с улыбкой. Стеллан спохватывается: — О! Простите, пардон! Не знал — виноват! — он прикладывает ладонь к виску, как военный, и Лесли впервые за день смеется от души, заливисто и звонко: Стеллан поддерживает ее теплым смехом, а Александр смотрит на ее лицо, выдыхая пораженно — она и в самом деле такое чудо, Господь Иисус! — Ничего, Вы не первый, кто принимает меня за местную, мистер Скарсгард, — ловко врет Лесли и из-под пушистых ресниц смотрит на него — Стеллан самодовольно улыбается, вышагивая из валенок, и Лесли, заметив это, сдерживает радостный порыв. — Может, чаю? — предлагает он, вскинув брови. — А может, бурбона? — с кухни предлагает Билл, возясь с пакетами. — Билл! — осуждает отец под смех Александра и Лесли, вешая куртку на вешалку поверх куртки Лесли. — Гостям принято сначала предлагать чай! — Я уже напоил их чаем, — подмигивает Билл, повиснув в дверном проеме с веселым выражением лица. — Что ж! — Стеллан прихлопывает в ладоши и, приобняв сына за плечо, ведет их с Лесли на кухню — слышно, как кружками брякает Билл, как шуршит пакет, как пробка из бутылки выскакивает с щелчком. Когда все дружно рассаживаются за столом, пока Александр возится и разливает всем бурбон, Стеллан доверительно смотрит на Лесли, взяв ее холодную ладонь своей широкой рукой. — Скажите, Лесли, как он? — спрашивает он настороженно. Лесли напрягается, сжимая кружку бурбона в руке покрепче — ей уже не терпится хоть немного облегчить свою участь, пригубив алкоголя. — Как? — переспрашивает она с глупым видом. Александр делает пару глотков из горла, смотря на Лесли и отца испытующе. — Нравится Вам сильно? Или не очень? Вы хотите за него замуж? — осыпает вопросами Стеллан, перейдя на шепот: у Лесли глаза лезут на лоб не то от шока, не то от возмущения — в тишине, кажется, тонут стены кухни, Билл с интересом стреляет глазами в Лесли и Александра поочередно, сам Александр сжимается всем нутром, боясь резких и ненужных ответов Лесли. В могильной тишине Лесли залпом опустошает кружку бурбона и, хлопнув ее о стол под опешившие взгляды остальных, кивает Александру, взмахнув пальцами: — Солнце, Саша, подлей еще: разговор будет долгим, — она переводит дьявольский взгляд на Стеллана и премило улыбается, так, что старик тает от женских чар. Александр, подливая ей в кружку, думает, что Лесли не так глупа, чтобы раскрывать и себя, и его — она сможет ответить правильно на все вопросы. Он в ней уверен. *** Через пару часов, когда на Стокгольм начинает опускаться малиновый закат, а разговоры за столом становятся все веселее, Стеллан в порыве добрых и светлых чувств спрашивает Лесли, которая не только смогла втереться в его доверие, а сейчас лично подливает в его кружку бурбон: — Милая, ты умеешь обращаться с ружьем? — С ружьем? — смеется захмелевшая Лесли, и Александр вмешивается: — Пап, не надо — мы все тут уже «веселенькие». Может что-то произойти, — говорит он вразумительно, но Стеллан лишь отмахивается: — Да брось! Я охотник со стажем! — С ружьем я обращаюсь точно так же, как с Вашим сыном, мистер Скарсгард, — говорит Лесли, смотря в глаза Стеллана с хмелем и уверенностью. А затем переводит взгляд, ставший томным и сексуальным, на Александра. — Спросите у него, как я к нему отношусь? Она понимает, что ставит Александра в неловкое положение, но сам Александр от восторга готов выть — вот так ход, мисс Ювис! Браво, белиссимо. Он не сводит с нее проникновенного низменного взгляда, в котором зажигается костер страсти: — Она относится ко мне, как к Богу!.. Они оба понимают, что два хода сделаны не просто так — это игра, которая требует продолжения. — Помоем посуду? — обрадованно предлагает Стеллан, вскакивая на ноги с кружкой бурбона. Через двадцать минут все четверо стоят на улице — Билл и Александр держат по стопке стеклянных тарелок, испачканных в еде и крошках, а Лесли и Стеллан заряжают охотничьи ружья крупного колибра патронами. Лесли понимает, что руки у нее дрожат, а от уличного холода колени сводит судорогами, но она так же понимает, что отступать уже некуда — придется играть дальше! Стеллан выдыхает со свободой, расстегнув пару пуговиц на своей клечатой рубахе, и Лесли засучивает рукава своего шерстяного платья, скинув на снег мешающую кожаную куртку. — Солнышко, ты простудишься! — тут же укоряет Александр. — А ты меня потом отогреешь, — под одобрительный свист Стеллана, говорит Лесли, прицеливая ружье. — Кидай! Пока стеклянная тарелка летит в воздухе, Лесли успевает подумать о том, что давненько она не стреляла: в Нью-Йорке, примерно раз в неделю, после трудовых будней она всегда приходила в тир и просила все мишени ставить подальше и, по возможности, шевелить. Сейчас, думает Лесли, она просто отстреляется после тяжелой «трудовой» недели. Или пары часов в обществе семейки Скарсгардов. Гулкий выстрел раздается на весь Стокгольм — тарелка с треском бьется, осколки улетают в глубокие снежные сугробы, Стеллан обтирает губы тыльной стороной ладони и воет, как волк. — Вот это мне нравится! — выкрикивает он, и Лесли через плечо кидает мимолетный взгляд на Александра: он напряжен. — Зая, что такое? — с усмешкой Лесли вскидывает брови. — Твой отец в отличной форме. Кидай дальше, я покажу, на что гожусь! Пока вторая тарелка летит в высь неба, Лесли только и слышит слова Александра: «Ты годишься на все, золотце, мы об этом оба знаем…» — выстрел глушит, Лесли визжит от восторга, когда тарелка разлетается, подобно своему стеклянному предшественнику в крошках от торта, и Стеллан одобрительно кивает, смотря на Лесли, как на равную. Когда стопка в руках Александра исчезает, а поле осколков поодаль замирает в росте, Билл толкает его в плечо и шепчет быстро и тихо: — Она чокнутая, Сандро! — Я знаю, — в ответ шепчет Александр, не в силах остановить свое волнение — он смотрит, как Лесли мастерски перезаряжает свою винтовку, щелкая затвором и снимая предохранитель — успокоение настигает его тогда, когда отец поднимает руку в воздух: — Все! Бой окончен, враг повержен! Остальное помоет Билл! Когда Стеллан и Билл вместе с ружьями, патронами и оставшимися грязными тарелками скрываются в доме, Александр кидается на Лесли — хватает ее за плечи звериной медвежьей хваткой и встряхивает, как тряпичную куклу. — Ты что творишь? — в его глазах до сих пор безумный страх. И только сейчас Александр понимает, что этот страх полностью и бесприкословно подчиняется вопросу — а за кого же он был? Александр сглатывает, заглядывая в пьяные глаза Лесли. — А если бы ты поранилась? — Прости, мам, — фыркает Лесли, вырываясь и подкуривая. — В следующий раз буду осторожнее… — Не будет следующего раза, — Александр толкает ее, и Лесли роняет зажженную сигарету в снег. Они молчат пару мгновений, в тишине опустившегося вечера слышны рычания машин из города. Лесли со всплеском ненависти оборачивается к Александру и, с высоты своего мелкого роста, толкает его в грудь изо всех сил. Александр фыркает — ему такие «домогательства», в общем-то, по боку, но он все же не может сдержать своего волнения и толкает Лесли в ответ — она пошатывается на стройных сильных ногах и, сделав пару шагов назад, хватается за голову и падает навзничь. Александр спохватывается секундой позже — тут же кидается к ней, падает на колени рядом и заглядывает в ее закрытые глаза, всем своим существом сжавшись от беспричинного страха. — Лесли? Лесли! Прием! — он только заносит руку, чтобы ударить ее по щеке, как в лицо ему прилетает здоровенная пригоршня холодного снега: Александр кричит больше от возмущения, нежели от холода, который растекается по его шее вместе с быстро тающим снегом — пару секунд он не знает, что делать, а потом падает на Лесли сверху и начинает растирать ее щеки снегом. Они смеются, смеются и дерутся снежками, стараясь застудить друг друга как можно больше — Лесли с визгом седлает его бедра, пытаясь удержать под собой, но Александр, смеясь, хватает ее за талию и только хочет кинуть в сугроб, как они встречаются глазами. — Лесли, — зовет Александр севшим хриплым голосом. — Мистер Скарсгард, — вторит ему Лесли, почти не дыша. Они чувствуют, как маленькие ангелы начинают петь вокруг них, как падающие крупные хлопья снега словно окутывают их в свои объятия. Александр видит, как вздымается грудь Лесли, как жар исходит из нее, когда она шумно выдыхает — он гладит ее талию своими большими руками и понимает, что снова хочет ее поцеловать. Они только начинают тянуться к друг другу, как из дома орет Билл: — Чего разлеглись! Сандро, у отца к тебе деловое предложение! Хватит морозить гостей! Как только дверь в дом за Биллом захлопывается, Александр не может сдержать своей разочарованной улыбки — он опускает глаза, и Лесли быстро встает на ноги, одергивая платье и подкуривая на ходу. — Твоя куртка, — Александр накидывает кожаную куртку на ее дрожащие плечи и выдыхает. — Жду тебя в доме. Мы все ждем… — добавляет он, боясь дать Лесли повод думать, что он влюбился. Лесли молча курит, кусая свои заветренные побелевшие губы — Александр скрывается в доме, и Лесли выдыхает так, будто сшитая плотными нитками грудная клетка лопается, а из нее высыпаются тяжеленные булыжники, заляпанные в крови и неправильных решениях. Лесли думает, что Александр очень милый в самом деле, когда не находится под прицелом камер. А слова Билла («Сандро тебя очень любит, раз решил познакомить с нами») все еще эхом проносятся в голове снова и снова — Лесли прикусывает губу, выкинув окурок в сторону, и пьяным, но уверенным и твердым шагом идет в дом. — Сладкая! — не успевает она войти полностью, как Александр сгребает ее в свои нечеловеческие объятия. Лесли настороженно обводит взглядом холл, в котором из кухни опять торчит голова Билла, и глазами словно спрашивает его, что происходит. Билл смеется. — Солнце, Саша, слушай… — Нет, солнышко, ты послушай! — перебивает Александр, трепля ее волосы и зарываясь в них носом с каким-то самозабвением. — Может, останемся на ночь? У Лесли перед глазами зажигается отрисованный баннер заглавными буквами: «ЧТО?!», но она, взяв себя в руки, заглядывает в глаза Александра. — Но, солнце, Саша, ты же хотел… — Да оставайтесь! Постелим Вам наверху, — предлагает из кухни Билл, делая вид, что он ни разу не подслушивает. Лесли вроде и хочется поломаться, но она выдыхает, сразу сдавшись, и шепчет Александру на ухо: — А вот за это, мистер Скарсгард, я с Вас хочу прилично поиметь завтра… — Любые желания, солнышко, — во всеуслышание громогласно объявляет Александр, понимая, что игра все еще идет. Он наклоняется к ней, делая вид, что целует в губы, и сам шепчет в ее раскрытый рот и распахнутые глаза: — Давай, Лесли, ночка будет жаркой… Я же обещал тебя согреть… Лесли со слабостью сводит ноги вместе, только успевая мысленно задать себе вопрос: «Какого хрена происходит?!»…