Соседи

Александр просыпается со звездами в глазах и голове — его давно не навещали такие чудесные сны, которые до сих пор мелькают в сознании стоп-кадрами. Он смотрит на Джесс и понимает, что больше не чувствует ничего — гладит ее по голым плечам, целует в лоб по-отечески и выдыхает, смотря на утреннее морозное небо за окном. Оттенки желтизны от распустившегося рассвета мелькают в его голубых глазах, он сглатывает, убирает руки за голову и пытается расслабиться, но понимает, что находится теперь в постоянном напряжении, не в силах заполучить то, чего ему так хочется последнюю неделю. От мыслей его отвлекает телефонный рингтон — вибрирующая на тумбе трубка чуть было не падает на пол, но Александр ловит ее рукой и ловко отвечает на звонок, скользнув широким пальцем по сенсору экрана. — Да? — Саша, милый, — воркует любимый теплый голос, Александр немного расслабляется и откидывается на подушки, легонько улыбаясь. — Привет, пап, — говорит он отрешенно, пока звезды в его глазах продолжают плавать из стороны в сторону, как в кленовом вязком сиропе с гранулами сахара. — Ты что-то хотел? — Слышал, ты в Стокгольме, — говорит отец вдумчиво, и его тон заставляет Александра вспомнить об обещании, данном отцу накануне — он собирался познакомить свою семью с Джесс и отметить всем вместе новый год. — Да, пап, я дома, — говорит с улыбкой Александр, чувствуя за собой легкую вину. — Два дня, как дома. — Не дома, — резонно замечает отец. — Почему ты не приехал? Это твоя девушка настояла? Саша, скажи ей, что нас бояться не надо, мы же обычные люди, такие же, как она… — начинает разглагольствовать отец, и Александр смеется, кусая нижнюю губу. — Не в этом дело, пап, — он только хочет соврать, что приехал один, как вспоминает о Лесли: его глаза загораются. — Просто мы два дня отдыхали вместе, я таскал ее по магазинам — бедняжка думала, что едет на курорт, поэтому не взяла с собой теплой одежды. — Какая она у тебя дурочка, — смеется с хрипотцой отец. Александр все отчетливее понимает, что знакомить Джесс со своей семьей, с самым сокровенным, что у него есть, он не хочет — он не хочет делиться своими воспоминаниями с ней, не хочет видеть, как его семья будет расспрашивать ее на самые разные темы. Александр хмурится. — Да, она довольно глупая в таких бытовых вопросах, — Александр сглатывает на силу. — Мы можем приехать сегодня, — говорит он, набравшись мужества и смелости. — Ты не против? А мама? — Ничего страшного, мы дома одни — я и Билл, мама и остальные уехали в Норвегию по делам, — воркует отец, и Александр выдыхает благоговейно. — Отлично! Когда нам лучше подъехать? — заботливо спрашивает он с претензией на вежливость. — Саша! Что за глупости? Это твой дом, и тебе в нем будут рады в любое время дня и ночи, — притворно сердито говорит отец. Александр тает — папа так любит его, его дорогой папа, который дал ему гораздо больше, чем кто-либо может подумать. Александр умилительно улыбается, присаживаясь на кровати и свешивая ноги вниз. — Хорошо, значит мы будем через пару часов, — он улыбается широко, во все зубы, и смотрит на спящую Джесс — ее ресницы на закрытых глазах дрожат, в голове почти моментально рождается план действий. — Отлично, будем с Биллом вас ждать! Надеюсь, она нам понравится! — говорит отец перед тем, как положить трубку. Александр сжимает телефон в руке и смотрит на окна соседней гостиницы, подойдя к зашторенным окнам своего номера. — Понравится, — расчетливо говорит он, уже что-то решив для себя. Через пару минут Александр уже стоит под душем в ванной комнате, обливая свое мускулистое тело белыми разводами пены от шампуня — он глотает сточную воду и улыбается своими идеальными ровными зубами, хмурясь и жмуря глаза от накатившего веселья. Александр думает, что теперь ему нужно мягко избавляться от Джесс, чтобы она больше не появлялась в его жизни, чтобы на плечах красовалось гордое знамя «свободен», чтобы он мог уступить дорогу своей романтичной натуре в смену на ту, которая прижимала Лесли к зеркалам в туалетной кабинке самолета. Обтираясь полотенцем, Александр вертится перед зеркалом с напененой зубной щеткой — тщательно трет свои зубы и не перестает думать, какой он умный. Конечно, его не заботит сейчас то, что Лесли с самого утра пораньше уже может быть нетрезвой, его не заботит, если она запросто может отказаться, в его голове они уже все вместе сидят за семейным столом, попивая чай и ведя светские беседы о политике соседних стран. Александру нет резона, в общем-то, врать родителям, но он отчетливо сейчас понимает, что Джесс — не та партия, с которой стоит играть, которую стоит везти в свой дом, чтобы знакомить со своей семьей. Почистив зубы и умывшись ледяной водой, Александр идет в спальню, чтобы одеться — он надевает теплый серый свитер с треугольным вырезом и обычные джинсы — ему кажется, что, чем проще он будет выглядеть, тем быстрее ему удастся втереться в доверие к Лесли. Он смотрит на Джесс, одергивая свитер, и думает, что ее нужно разбудить и предупредить: лежебока, сейчас Джесс вызывает в нем степень легкого раздражения от того, что с самого утра не стоит у плиты и не жарит ему завтрак, как девушка мечты. Хотя с другой стороны его бы по сути должны одолевать мысли о том, что Лесли тоже не стоит у плиты в розовом фартуке с рюшами — она, может быть, окажется точно такой же, как Джесс — может, от него самого, от Александра, ей нужны только деньги и хороший секс для улучшения здоровья. Александр этого не знает, но накидывает на плечи дубленку с овечьим мехом и, спрятав телефон в задний карман к бумажнику, подходит к кровати и методично трясет Джесс за плечо горячей рукой. — Милый… — сипло стонет Джесс, пытаясь спрятаться от него под одеяло. Александр вздыхает лишний раз — она такая ленивая. Он уверен, была бы ее воля, она бы вообще не выползала из кровати, а это Александру, он понимает это сейчас, ни капли не нравится. — Спи, спи, солнышко, — приторным голоском говорит Александр. — Я уезжаю по делам. Возможно, до вечера, а, может, до следующего утра. Весь номер в твоем распоряжении, будь паинькой, — наставляет он, уже направляясь к выходу. Джесс вскакивает с кровати: — Но ты же хотел познакомить меня с родителями! — Извини, куколка, у моих работодателей другие планы на мое время, — за ним хлопает дверь, в замочной скважине несколько раз проворачивается ключ, Джесс сидит на кровати, прижав колени к груди и накрывшись одеялом. Александр перебирает длинными красивыми ногами множество ступеней отельных лестниц прежде, чем оказывается на свежем воздухе — наручные дорогущие часы знаменуют половину девятого утра. Александр потягивается, хрустнув костьми позвоночника, и хищно скалится — пока все идет по плану. В кармане вибрирует телефон, Александр с раздражением отвечает на звонок, и тут же из трубки слышится истеричный голос Джесс: — Милый, куда ты убежал?! Мы же договаривались, что… — начинает она атаку, но Александр жестоко прерывает ее стальным голосом тысячелетнего вампира. — Я позвоню, если что-то изменится, солнышко, — и кладет трубку, уверенным шагом направляясь в соседнюю гостиницу, вывеска которой тускло горит в свете солнечных лучей. Приветливая пухленькая девушка за стойкой машет ему рукой и провожает влюбленным взглядом до лестницы, на пролете которой Александр скрывается, ни подмигнув, ни поприветствовав, ни пожелав хорошего дня — он знает, что раньше бы несомненно обратил внимание на эту сладкую пышечку, просто сейчас он даже не задумывается об этом, окрыленный вкусом собственной победы. Остановившись у двери, Александр нервничает, одергивая свитер и кусая свои бедные губы. Пару мгновений он стоит в тишине, а затем, только собравшись стучать, снова слышит вибрацию телефона в кармане. — Да. Что?! — не стерпев, выкрикивает он разгневанно. — Ой, солнце… — опешившая Анна лепечет в трубку. — Я невовремя? Александр тяжело вздыхает и опирается спиной о дверной косяк, проводя длинными пальцами по богатой роскошной двери номера Лесли. — Прости, Анна, я просто… Просто… — он не может подобрать слов, чтобы солгать, и решает говорить правду. Но с одной незначительной поправкой, чтобы его не доставали расспросами: — Мы едем к моим родителям на знакомство. — Ого! — выдыхает Анна пораженно. — С Джесс? Александр, чтобы не врать еще больше, уходит от ответа: — Почему ты звонишь так рано? — Решила узнать, как продвигаются твои дела по завоеванию Карфагена, — смеется Анна. — Карфаген… — сглатывает Александр, смотря на дверь с затаенным дыханием. — Пока не пал… — Вот как… И когда падет? — Анна с щенячьим восторгом в самом деле думает о том, что на Александра Скарсгарда кто-то не повелся — ей доставляет удовольствие так думать, в первую очередь, как девушке, попавшей под его чары в первую же встречу. — Скоро, если ты не будешь мешать, — Александр с деловым видом смотрит на часы, вздохом пытаясь согнать прядь волос с лица. Анна хихикает. — Тогда удачи, солнце! Позвоню позже! Александр убирает телефон в карман и, выдохнув и вдохнув несколько раз, только хочет постучать в дверь, как присматривается к ней детальнее и внимательнее — она не заперта, более того — она чуть приоткрыта. Александр настораживается и, газанув от минутного приступа паники, врывается в номер, рыча, как степной голодный волк. В номере пусто — на глаза попадается сначала только расправленная измятая кровать, аккуратно сложенные вещи на стуле и разбросанные по полу сигареты. Александр хмурится, мягким шагом, как большая дикая кошка, проходит внутрь — оборачивается и, немного подумав, прикрывает за собой дверь с тихим щелчком. Номер погружается в минутную тишину. А затем Александр слышит, как кто-то поет в ванной — какая-то глупая американская песня бойсбенда о любви — Александр не может сдержать игривой саркастичной улыбки — он снимает свою куртку и, повесив ее на крючок в прихожей и вышагнув из туфель, бесшумно идет дальше по номеру. — Прямо за тобой! Держи меня крепче, детка!.. — мелодичным голосом доносится из-за самой дальней двери: Александр заправляет непослушные и еще влажные волосы ладонью назад, сглатывает и останавливается у двери, переводя дух. Пахнет красным вином и винной помадой — Александр не знает, почему чует этот запах, но его это и забавляет, и немного пугает. — Детка, возьми меня нежно, бери сейчас! — эта песня даже начинает ему нравиться, он смело берется за ручку двери и без скрипа раскрывает ее медленно, чтобы не спугнуть Лесли. Дыхание сперает, а зрачки расширяются так, что скрывают радужку — Лесли танцует у зеркала, опять обнаженная и опять в одних туфлях, не прекращает петь и сушить свои волосы феном — Александр обмякает на пару секунд, а затем напрягается снова, слизнув загустевшую слюну с клыков. — Детка, возьми меня нежно, бери сейча-а-а-ас, — тянет Лесли, и Александр не может отказать себе в удовольствии стальным властным голосом вставить свои пять копеек: — Брать не долго — раздвигай ноги… Александру хочется смеяться, пока визг Лесли глушит его целых несколько мгновений — она кричит до тех пор, пока голос ее быстро не садится, с хрипом она кашляет, пытаясь прикрыться шторкой с дельфинчиками, и Александр хватается за живот, заливисто смеясь. — Звезда-а-а-а, — издевательски тянет он, пытаясь отдышаться от смеха. Лесли молчит, пуча на него свои голубые невинные глазищи — ее волосы все еще сырые, а красные колени дрожат, розовая после душа кожа источает приятный аромат цветочного геля и каких-то масел, Александр не может заставить себя прекратить улыбаться, как кретин. — Доброе утро, мистер Скарсгард, — Лесли выдавливает из себя дежурную улыбку и пытается одной рукой дотянуться до полотенец, попутно смотря на Александра с настороженностью и явным восхищением. — Что привело Вас в такой ранний час? — Ранний? — сорвав с вешалки полотенце, до которого Лесли так отчаянно тянулась, он сжимает его в кулаке и смотрит на свое запястье картинно. — О, господь! — наигранно изумляется он, пока Лесли голой горячей спиной вжимается в кафель стены и сводит колени вместе. — Как я мог! — Мистер Скарсгард, — Лесли пристально и умоляюще смотрит на полотенце в руке Александра. — Дайте сюда, пожалуйста… — Дать что? — Александр оглядывает себя с ног до головы и не может бросить дурачиться — ему хочется поиграть со своей добычей. Но он не знает, что сам легко может стать добычей. — Можете дать свою одежду, — дерзко выплевывает Лесли, отпустив резиновую шторку — Александр с шумным выдохом замирает, разглядывая ее гладкое обнаженное тело. — Но я буду не против и полотенца в Ваших руках… — Вот как, — Александр протягивает ей полотенце, пересекаясь с ней взглядами: Лесли отворачивается к нему спиной, с дикостью вырвав полотенце из его руки — пока она хочет обернуться, Александр меряет ее задницу оценивающим взглядом и выдыхает слепо, как котенок, увидевший полную миску молока. — Зачем Вы пришли? — Лесли поворачивается к нему, вышагнув из туфель и покрепче завязав узел полотенца на груди. Ее красные щеки больше не забавляют Александра, он не может отделаться от картинки обнаженного тела перед глазами. — Я? — спрашивает он и тут же очухивается, спесиво прибавляя: — Чтобы узнать, как твой палец, — он кивает на порез, который на пальце Лесли вполне затянулся за пару дней. Лесли недоверчиво вскидывает брови. — Серьезно? — Конечно, — Александр решает идти в наступление до конца: у него есть все — мечи и копья — он вполне может выиграть. Мягким шагом он подходит ближе и тут же выругивается, ступив в мелкую лужу воды. — Черт! — Он самый, — пока Александр разглядывает намоченный носок, Лесли проходит мимо него в комнату — она останавливается у кровати, присаживается на корточки и выдергивает из-под кровати сумку с вещами. Александр смотрит ей в спину недолго, а затем делает пару шагов к ней. — Ты не хотела бы прокатиться со мной? — прямо предлагает он, решив играть ва-банк. — Куда? В девятый круг Ада? — усмехается Лесли, ловко надевая кружевное боди — Александр закатывает глаза с удовольствием и на пару секунд, словно получив минимальную дозу экстези. — Нет, почему сразу туда? — он больше не улыбается, понимая, что с Лесли эта игра может длиться вечно, никогда не утратив своей актуальности. — Можем съездить до Вашей девушки, мистер Скарсгард, — желчно скалится Лесли, выпрямившись в полный рост — Александр смотрит на ее прямые голые ключицы и высокую талию боди. — Как Вам такое предложение? — Я бы не против, но у нее дела, — врет Александр без зазрения совести. Лесли вскидывает брови. — Да что Вы? — Да! — Александр понимает, что лучшее оружие сейчас — беспричинная безостановочная ложь. Он игриво усмехается, покусывая нижнюю губу. — Ее отозвали в Нью-Йорк по работе на пару дней, и она оставила меня одного. А меня, к несчастью, родители пригласили на семейный ужин. Сказали, что будут рады познакомиться с моей девушкой. — Так Вы поедете домой, когда она вернется из Нью-Йорка? — Лесли натягивает на себя черное шерстяное платье до колена с высоким воротом-хомутом и длинными рукавами. Платье подчеркивает ее изысканные аппетитные изгибы, Александр зачарованно смотрит на каждую черту ее тела. — Нет, я пообещал приехать домой через пару часов, — намекая на приглашение, Александр даже делает пару шагов вперед. — Как жаль Ваших родителей — они так расстроятся, когда Вы приедете без своей девушки, — Лесли не собирается сдаваться без боя. — Не расстроятся, если ты подменишь ее, Лесли, — он заглядывает в ее глаза, замерев перед ней в метре — этот жалкий метр кажется им буквально миллиметром, потому что Лесли слышит, как тяжело дышит Александр, а он слышит, как гулко бьется ее сердце. — Заманчиво, мистер Скарсгард, но я хотела прогуляться по барам Стокгольма, — Лесли резко отворачивается и нагибается, чтобы захлопнуть крышку чемодана. Нельзя отрицать, что Лесли неистово влечет к нему, если бы она была омегой, то сказала бы, что Александр — ее альфа. Но наличие девушки все портит — Лесли совесть не позволяет вот так просто лечь под незнакомого (или малознакомого) мужика. Пусть даже он и шесть раз секс-символ Швеции. — Могу я соблазнить тебя, — Александр ступает шаг вперед и упирается пахом в бедра Лесли. Она выдыхает слишком громко — Александр вроде бы и хочет усмехнуться, но вместо того сам сдерживает шумный выдох. — Предложить тебе прогуляться по винному погребу моего дома? — Винный погреб? — Лесли вскидывает брови, пока ее горячие красные щеки горят, как сигнальные огни на взлетной полосе Стокгольма. — Да, — Александр кладет ладони на ее бедра и придвигает ближе к себе, удерживаясь от того, чтобы не сорваться и не накинуться на Лесли раньше времени. — Что скажешь? — Скажу? — саркастично переспрашивает Лесли. — Слова! — она вырывается из хватки Александра, разгоряченная и тяжело дышащая — смотрит на него снизу-вверх своими ясными голубыми глазами, пока ее приоткрытые розоватые губы так и просят поцеловать ее взасос. Александр сдержанно улыбается, Лесли для себя отмечает, что его взгляд теперь не такой, каким был в их первую встречу. — Так говори, — он смотрит на нее честно, в его глазах плавают звезды. Лесли влюбленно выдыхает, сведя брови домиком на переносице. — Ладно, — она думает недолго, точнее, она не думает совсем: совесть ее не мучает, она решает, что Джессика сама виновата, раз не смогла удержать такого шикарного мужика рядом с собой — Лесли хрустит пальцами и, выдохнув с облегчением и вдохнув полной грудью, вздымает вверх палец. — Но сначала я высушу свои волосы и нарисую свои губы! — Можно без них, — Александр мягко ловит ее руку и заглядывает в ее глаза любовно, интимно, разгоряченно: Лесли чертыхается, вырвавшись из такой желанной хватки, и пулей летит в ванную комнату — врубает фен на полную мощность и трясет головой, стараясь смешать в ней все мысли без разбору. В конце концов, с инспекцией баров можно повременить, а Энтони так и не звонил, да и вообще Лесли так и не включала свой телефон с того момента, как заселилась — ей терять нечего, позаботиться о себе она всегда сможет. К тому же, она же привыкла помогать людям совершенно безвозмездно? Вот и теперь поможет… Александр шустро выдвигает из-под кровати чемодан Лесли и, зажмурившись, роется в нем, пытаясь нащупать клубочки носков — он выхватывает первые попавшиеся, проведя пальцами по какому-то сексуальному кружеву, и меняет свои носки на носки Лесли, с улыбкой их разглядывая — тонкие, черные, короткие — Лесли любит простоту. И Александр ее любит. Накинув на плечи куртку и зашагнув в туфли, Александр вызывает такси, оперевшись локтем о дверной косяк, поглядывая на силуэт Лесли в щели приоткрытой двери в ванную. — Это что, подарок на память? — заметив носки Александра на своей кровати, взбивая свои рыжие волосы руками, вскидывает брови Лесли, остановившись посреди комнаты. — Бартер, — Александр трясет ногой, приподняв штанину джинсов, демонстрируя короткие черные носки Лесли — она скептично смотрит на его ногу и вздыхает. — Черт! — спохватывается она, похлопав себя по коленям. Александр с вопросом в глазах беззвучно смотрит на нее, послушно выжидая, как примерный хищник, затаившийся в засаде среди высоких кустов. — Колготки! Лесли падает на колени и наскоро выуживает из чемодана сверток колготок — Александр с интересом смотрит и понимает, когда Лесли разворачивает их, что это никакие не колготки — это кружевные чулки, которые Лесли, кажется, так любит. — Лучше б ты надела штаны, — говорит Александр честно. — Может, твоя девушка — шалава, — натягивая на ногу черный чулок, цедит сквозь зубы Лесли, и Александр не может сдержать игривой улыбки. — Просто там холодно, — он кивает на дверь, но Лесли лишь отмахивается, фыркнув. — Переживу. Когда она стоит в прихожей, сжимая в руках белые туфли и то и дело смотря на свое отражение в зеркале туалетного столика, Александр понимает, что его так и подмывает пошутить. Но вместого того он благородно кивает на валенки. — Мне кажется, в них будет удобнее. — Мне кажется, что мое удобство не должно Вас заботить, мистер Скарсгард, — Лесли обнажает клыки, но все же зашагивает в валенки — Александр мастерски прячет победную ухмылку, отворяя дверь номера. Лесли выпархивает, накинув на плечи свою кожаную куртку и убрав в карман выключенный телефон и пачку сигарет с зажигалкой. Александр пасет ее, не давая уйти далеко, и Лесли понимает это, сама не решаясь отойти от него дальше, чем на метр — они спускаются по лестнице молча, пока Лесли напрягает ноги изо всех сил, свято веря в то, что это поможет ей не поскользнуться и не упасть. В конце концов, в глазах Александра ей не хочется выглядеть последней дурой. На улице Лесли механично подкуривает, пока Александр смотрит в ее спину. — Моя девушка не должна курить, — говорит он с толикой осуждения: Лесли закатывает глаза, отыгрывая роль змеи. — Так позвоните ей в Нью-Йорк и скажите об этом, — или, может, ей просто нравится издеваться над Александром и самой собой, напоминая самим себе, что оба они не свободны, что оба скованы отношениями. — Ты такая злючка, — Александр ловит ее руку, в которой зажата сигарета, и заламывает ее, уткнувшись носом в горячую шею Лесли: она напрягается, как струна, которая вот-вот порвется, но все еще имеет в себе достаточно стали, чтобы держать самообладание. Когда подъезжает такси, Александр, не отпуская Лесли, подводит ее к машине и, галантно открыв дверь на задние сидения, впихивает Лесли внутрь — она морщится от неудовольствия, но сердцем все же понимает, что ей приятны его прикосновения. Приятны прикосновения занятого мужика. Ей. Тоже занятой. Александр садится рядом, пристегивает ремень и захлопывает дверь с силой, на ходу бросив таксисту адрес. — Доставим, приятель, — добродушно отзывается на швецком водитель, и Лесли щурится: — Что он сказал? — Сказал — «пристегнись», — Александр ныряет рукой куда-то рядом с боком Лесли и с силой сжимает ручку ремня — втыкает его в штекер и, выдохнув на шею Лесли горячо, садится на место, выпрямившись. Они молчат минут десять, пока машина колесит по закиданной снегом дороге. В Стокгольме очень красиво — аккуратные двух-этажные домики, вычищенные оградки, палисадники, почтовые ящики с ручной росписью, мерцающие гирлянды то тут, то там — и Лесли знала бы это, если бы смотрела в окно — сейчас она может только смотреть на свои колени и сжатые в кулаки ладони. — Ты такая разговорчивая сегодня, я прямо наслушаться не могу, — шутит Александр пренебрежительно. — С Вами невозможно разговаривать, мистер Скарсгард, — фыркает Лесли, отворачиваясь к окну. Александр ловит ее лицо за краешек подбородка холодными длинными пальцами и насильно разворачивает к себе — Лесли больше не дрожит от страха или возбуждения, теперь ей и самой интересно, к чему это может привести. — Не «мистер Скарсгард», — говорит он мягко, Лесли понимает — лживая интонация. — Мистер Скарсгард — мой отец, — он улыбается уголком губ, Лесли бы и готова растаять, но уж слишком она напряжена. — А я для тебя — Саша. По крайней мере, пока мы будем на виду у моих близких… — Ясно, Саша, — громко сглатывает Лесли, пока Александр не может удержаться и поглаживает ее шею пальцами. — Вот и умничка. Еще несколько минут проходят в молчании — Лесли пялится на дорогу, хмуро озираясь в окна, Александр задумчиво кусает нижнюю губу и думает, что пока его план идет, как по маслу — водитель планомерно ведет машину по дороге, пока под зимними шинами трескается скрипучий свежий снег, хлопья которого с порывами ветра проносятся по улицам. Машина останавливается в малонаселенном районе минут через двадцать от поездки — Лесли, не выдержав, тут же выскакивает на улицу, хлопнув дверью и чуть не вырвав ремень вместе с креплением. — Какая у Вас красивая девушка, — говорит таксист, принимая плату. Александр скалится с минутной яростью. — Я знаю, — и тоже хлопает дверью. Они стоят, пока машина скрывается где-то позади вместе с недоумевающим водителем, и смотрят на дом Александра — двух-этажный аккуратный домик, маленькая будка недалеко, занесенный снегом огород, вычищенный дворик, яркие лозы гирлянд на фасаде. Александр прихватывает Лесли за талию и притягивает к себе рывком. — Готова, солнышко? — Конечно, мистер Скарсгард, — Лесли щурится: день намечается веселый…