История моего самоубийства

Два года назад

      Все началось с нашего переезда на новое место. Отец решил сбежать от проблем старого города, не спросив моего мнения. Хотя, я уже привыкла. После произошедшего, наши отношения были очень далеки от идеала. Этот монстр часто пил и избивал меня на глазах своих дружков, таких же пьяных свиней без семьи. Они не жалели меня. Били так сильно, как только могли, лишь слегка сдерживаясь, чтобы дело не дошло до больницы. Он не хотел тратить деньги на мое лечение, ведь намного лучше спустить их на второсортное бухло и шлюх, что приходили к нам домой постоянно. Отец хотя бы не использовал меня для этого: наверное, я настолько была ему противна или хоть какое-то слабое чувство удерживало его от этого.       Когда он сообщил о переезде. Нет, не так. Когда он собрал все мои малочисленные пожитки и, закинув их в нашу потрепанную машину, приперся за мной, мне стало казаться, что все стало налаживаться. Впервые его взгляд был чистым, борода на худом и бледной лице, да те несколько волос на голове, были приведены в порядок. Только жаль весь этот марафет был необходим, чтобы копы не докопались на границе штата. Я никогда не хотела бросать наш дом, с которым у меня связаны воспоминания о матери, которой уже давно нет в живых. Что же с ней случилось? Боюсь, эту историю придется отложить на другое время, но обещаю, я вам обязательно ее расскажу.       Когда наша машина остановилась, спустя бесконечные часы в дороге, отец с каменным лицом выкинул меня на улицу и кинул в лицо сумкой. Он достал свои вещи и повернулся лицом к многоэтажке, в которой, видимо, мы должны были жить. Точнее — он собирался. Эта тварь повернулась ко мне лицом и сказала короткую фразу, перед тем как покинуть мою жизнь:        — Убирайся. Не знаю, почему не оставил тебя в старом доме. Может быть, было бы проще. Но теперь проваливай куда хочешь.       Он отвернулся и скрылся в здании. На этом моменте я проснулась. Я была в грязной комнате, набитой до верху разным хламом. Старая кровать, что почти разваливалась, противно скрипела от моих движений. Рядом со мной на такой же мебели спало еще несколько девушек, одетых в яркие наряды и с тонной косметики на лице. Это были как и взрослые девицы, так и совсем юные, вроде меня. Все они искали способ выжить, и могу сказать, что нашли его.       Это была довольно маленькая комнатка с несколькими кроватями для таких же, как я, парой шкафов, столиком, где стояли куча косметики и мои лекарства, и шторка в ванную комнату, что тоже не блистала удобствами. Я быстро поднялась с кровати и стала одеваться. До начала первого дня в новой школе оставалось еще куча времени. Мой выбор пал на рваные джинсы, бесформенную толстовку черного цвета и синие кеды, которые когда-то подарила мне семья. Я заплела себе пару хвостиков и принялась за обработку лица. Стеклянный глаз необходимо было промыть в специальном растворе и вставить на место, а многочисленные шрамы тоже требовали внимания. Хорошо, что клиентам нравилась моя «маска» и никто из них не попытался заглянуть под протез. А то лишилась бы я репутации «лучшей бабочки в округе».       Собрав свои учебники в рюкзак, доставшийся от моей предшественницы Элайлы, я покинула комнату. Пройдя через огромное количество подсобных помещений и заглянув на кухню за завтраком, я вышла в главный бар. Это было огромная темная комната со столиками, покрытыми фиолетовой скатертью и украшенными стеклянными вазами с красными розами, баром, где уже прибирался после ночи Даниэль, и сценой, оборудованной для представления. На ней практически ничего не было, кроме нескольких шестов и пары площадок для гоугоущиц. Всюду была грязь, но скоро ее уберут, ведь вечером бар должен встретить новых посетителей, чей кошелек ломится от денег, а разум затуманен выпивкой. Меня передернуло от отвращения и я поспешила покинуть это место.       Холодный ветерок легко смог взбодрить мой, все еще дремавший, разум, напоминая, что уже сентябрь и всю зиму придется мерзнуть за неимением теплой одежды. По небу скользили тяжелые облака, стремившиеся куда-то далеко за горизонт, освобождая место для дневного светила. Под моими ногами хрустел первый ледок, оставшийся после ночи. Что уж и говорить, лето было ужасным и на удивление холодным, продлевая осень еще на несколько месяцев. Повезло, что хоть автобус быстро подъехал. Люди привычно косились на меня. Многих из них я знала, а кому-то был интересен мой протез. За эти годы, проведенные в борделе, я уже привыкла к косым взглядам по утрам. В моих наушниках играла "Смысловая Фальсификация", а усталый взгляд скользил по серым пейзажам, не обращая на людей никакого внимания. Голову посещали тяжелые мысли о матери, которая осталась в другом штате, и об отце, которого я ненавидела всем сердцем. Я искренне надеялась, что этот подонок сдох где-нибудь в подворотне после пьянки. К сожалению, отвязаться от мрачных догадок у меня не очень получилось, а делать все равно нечего, так что приходилось строить варианты смерти отца–ублюдка.       Всего-то какой-то час и я уже стояла напротив школы, где мне и придется учиться. За эти три года я сменила порядка десяти школ, надеясь найти место, где никто бы не узнал о моей работе. Ведь не так уж и легко жить, когда каждый посчитает своим долгом напомнить тебе о том, что ты путана.       Тяжело выдохнув я вошла в серое и ничем не примечательное здание, откуда доносился тихий гул голосов. С моим появлением ничего не изменилось. Ученики все также продолжили обсуждать что-то свое, не обращая на меня никакого внимания, чему я была очень рада. С директором у нас уже была встреча, так что примерное расположение кабинетов мне было уже известно.       Я зашла в химическую лабораторию за пару минут до звонка и заняла свободное место на третьей парте. Все ученики уже были в классе, так что вероятность того, что это место уже занято была практически нулевая, к тому же было еще пустое пространство где-то в конце кабинета, куда мог сесть опоздавший. Меня продолжало удивлять и радовать отсутствие интереса к моей персоне, появившейся так неожиданно.       «Надеюсь весь день будет таким же спокойным».        Как же я тогда ошибалась…