Буду твоим всем

Вернувшись домой после школы, Франциска привычным образом на пороге никто не встретил. Обычно Артур сидел у окна и ждал возвращения старшего братика, по скрипу двери определяя его приход, а после подбегал и набрасывался тому на шею с крепкими объятиями. Конечно, криков радости не было, Арти был очень тихим и послушным ребёнком, вытянуть из него иной раз лишнее слово было той ещё задачкой. Переодевшись, старший брат отправился на поиски младшего. Первым делом он решил заглянуть в тайное логово маленького англичанина, куда он обычно любил прятаться, когда не получал сладкого или просто скрывался от родителей с желанием побыть одному. Зайдя в кладовку и сев на пол рядом с этой самой пластиковой корзиной средних размеров, Франциск несильно постучал по крышке, и, естественно, ему никто не ответил. Хорошо зная младшего брата со всеми его привычками, Франц решил не повторять одну и ту же попытку дважды и просто заговорил: — Арти, вылезай, зайка мне всё рассказал. Под зайкой Франциск имел в виду невидимого друга Артура, с которым он играл и разговаривал намного чаще чем с Людвигом. Последний, к слову, немного ревновал его к этому невидимому другу. — Неправда! — послышался тихий, но уверенный возглас из корзины. — Так, у нас в доме завелась говорящая корзина. Нужно её выкинуть, вдруг она кусается, — задорно проговорил француз. Крышка корзины приоткрылась, а после из неё вывалился маленький блондинистый комочек и уселся рядом с Франциском. Артуру уже семь лет, скоро в школу пойдёт, а до сих пор продолжает верить в правдивость всех шуток старшего брата. — Что случилось, мой хороший? — поинтересовался Франциск, приобняв это чудо в зелёной пижамке с мятными кроликами. — Папа разозлился, когда я сказал, что ты моя невеста. Франциск нахмурился. Тема геев для главы этой семьи после ухода Андре стала кровоточащей раной, по сей день не сумевшей зарубцеваться и всё время напоминающая о себе острой болью в сердце каждого живущего в этом доме. Исключением являлся только Артур, этому ребёнку история первенца семьи Бонфуа пока ещё неизвестна, он слишком мал, чтобы понять её. — Папа просто устал. Ты же знаешь, как много он работает? — Франциск опустил глаза на младшего брата, который внимательно смотрел на него своими большими, по-детски очаровательными зелёными глазами. Артур был слишком мал и не понимал, что ему пытается объяснить брат, но всё же кивнул, перебираясь с холодного пола на тёплые коленки Франциска. За эти два года их отношения стали очень близкими, какими и должны быть у братьев, несмотря на большую разницу в возрасте. Взяв малыша на руки, Франциск вышел из этой холодной кладовки, а холодной она была из-за отсутствия в ней батарей и прочих источников отопления. Поэтому там всегда было очень удобно хранить купленные оптом продукты, которые не вмещались в холодильник.

***

Ближе к вечеру к ним в гости пришёл Людвиг, на сей раз без старшего брата. По телевизору шёл интересный матч, и Гилберт ни при каких обстоятельствах не хотел его пропускать. Когда к нему подошёл младший брат, то Гил без всякого вопроса отпустил его на все четыре стороны. Вот Людвиг от скуки и решил заглянуть в гости к старому другу, с которым в последнее время виделся всё реже и реже. Артур встретил Людвига у самой двери, точно ждал его прихода, и в привычной манере обнял друга, прижавшись своей щекой к его лицу и тихонько прошептав на ушко: — Ты принёс? — Ага, — смущённо ответил немец. Людвиг ещё не привык к этим дружеским обнимашкам, к тому же всякий раз, когда Артур это делал, перед глазами застывал образ брата с улыбкой во все тридцать два сверкающих белоснежных зуба с таким же ехидством, как и два года назад наблюдая за ними. — Пошли? — Арти начал тянуть друга в сторону лестницы, ведущей на второй этаж, дабы привести его в свою комнату. Именно там они обычно и проводили время вместе. Придя в комнату, Людвиг поставил на пол небольшую картонную коробочку, в которой хранилась целая коллекция тевтонских рыцарей, которыми он гордился и которых никогда никому не показывал. Но Артуру он решил показать, потому что считал его другом, который не станет чесать языком налево и направо в отличие от своего горячо любимого старшего братца, готового разболтать всё первому встречному. Изначально эта коллекция принадлежала Гилберту, однако он уже давно вышел из того возраста, когда играть с ними было нормально. Поэтому, будучи хорошим и нежадным старшим братом, Гил передал свою прелесть точно фамильную ценность Людвигу. Этот малый давно мечтал запустить свои маленькие шаловливые ручки в его коллекцию. Открыв коробку, немец достал одного рыцаря-крестоносца и протянул его другу. — Держи, только осторожней, они старые и хрупкие. Артур с улыбкой взял игрушку, обращаясь с ней максимально аккуратно, как и просил того Людвиг. Живя в детдоме, Арти научился по-настоящему ценить то, что у тебя есть. Насколько бы стара не была эта вещь, при должном уходе она может прослужить тебе ещё очень и очень долго. Достав и построив в ряд оставшийся десяток рыцарей, дети затеяли игру, а точнее войну и начали строить свои крепости и замок. А Франциск тем временем встречал ещё одного нервного гостя, пришедшего к ним вместе с сумерками и, кажется, он был не в настроении. Оставшись дома совершенно один, Байльшмидт решил заявится туда, где есть люди, у которых в свою очередь есть свободные уши и добрые сердца. — Ну как можно было продуть со счётом 3:2?! Ну как?! Козлы кривожопые! — возмущался немец, снимая с себя куртку и шарф. По крикам такого рода смело можно предположить, что команда, за которую он болел, проиграла. Будучи заботливым и добросердечным человеком, Бонфуа предложил этому шумному гостю чашечку чая. От чая Гилберт отказался, немцы по своей природы недолюбливают этот травяной напиток. Сменив тактику, Франциск предложил ему сок, на сей раз гость кивнул, ещё и в наглой манере попросил захватить заодно и шоколадных эклеров. К счастью для этого наглого гостя, Франциск сумел найти несколько эклеров с шоколадной начинкой. Гилберт просто везунчик, иначе и не скажешь. Пока Гилберт изливал душу своему французскому другу, а последний без конца думал, когда же тот заткнётся, к ним спустились младшие братья. В руках Людвиг держал всё ту же чёрную коробочку, в который хранились всё те же рыцари-крестоносцы. Заметив младшего брата, старший немец со всей своей нежностью потрепал его по светлым блондинистым волосам, а после перевёл всё своё внимание на Артура, который трусливо жался за спиной Людвига, ибо этот болтливый распущенный немец его пугал и вечно лез со всякими глупыми вопросами. Изначально Арти это даже нравилось, а сейчас наоборот. Каждый вопрос или действие смущали и пугали малыша, он не хотел, чтобы его касался кто-то ещё кроме старшего брата и родителей. Людвиг никогда не распускал руки, Артур всегда обнимал его первым, так что этот немец становится исключением из правил. — Арти, иди сюда, зайчик ты мой стеснительный. Артур послушно вышел из-за спины друга и подошёл к Гилберту, в приветственной манере помахав тому ручкой. — Чем вы там занимались? — наклонив голову чуть вбок, поинтересовался Байльшмидт-старший. — Играли, — открыто проговорил тот и даже улыбнулся, заметив на себе взгляд старшего брата. — Расскажи мне стишок. Ты же знаешь много стишков. А вот это стало уже своего рода традицией. Всякий раз приходя в гости, Гилберт просил Артура рассказать ему стишок или спеть песенку. Последний уже начал проклинать тот день, когда впервые проявил инициативу и рассказал тому стишок, выученный ещё в детдоме. — Хорошо, — Артур глубоко вздохнул и выдохнул, настраиваясь на рассказывание стихотворения. — Смех зазвенел королевской монеткой, Маленький шут в позолоченной клетке, Пьяные сны, карусели и черти, Маленький шут самый грустный на свете.* Когда Артур закончил, все дружно зааплодировали, даже Людвиг, отставив свою коробку в сторонку, по примеру старших захлопал в ладоши. Казалось бы, овации, поклонники и прочие почести, вот только все эти лавры не заставили маленького Артура даже улыбнуться, немым текстом говоря о том, что ему всё равно на них, как и на их реакцию. Он делает это только потому, что его попросили, а не потому, что ему это нравился. Похожим образом потрепав заслуженного малыша по голове, братья немцы поспешили покинуть дом Бонфуа. На прощание Артур обнял своего единственного друга и, несмотря на все его протесты, поцеловал того в обе щёчки, которые после сея действия стали краснее спелой земляники. — Людди, ты покраснел, — точно подметил Артур, прислонив ладонь к одной из алых щёчек друга. — Я снова смутил тебя? Ответ был очевиден, ведь Людвиг сотню раз просил его не делать этого, соблюдать некую дистанцию и не прикасаться к лицу без веской на то причины. Но Артуру же всё как об стену горох. Возможно, тому виной воспитание Франциска, с которым он проводит много времени, и который на своём примере показал, что обнимать и целовать своих друзей при встрече и прощание — это более чем нормально и не несёт в себе ничего кроме учтивости. — Нет, тут просто жарко, — проговорил Людвиг, показательно помахав на себя обеими руками. Артур ничего не сказал, лишь улыбнулся и прикоснулся к оголённой шее младшего немца. — По-прежнему не любишь шарфы? — Их только девчонки носят, — буркнул тот, поднимая воротник, стараясь хоть и не сильно, но прикрыть оголённую шею от пронизывающего холодного ветра. Наблюдая за этой наимилейшей картиной, позади младших братьев шушукались старшие, в сердцах венчая этих маленьких друзей. — Самая милая пара, что я только видел, — высказался Франциск. — Ты бы получше следил за своим женихом, а то уведёт же, — ловко и точно подметил Гилберт со злорадным смешком. Взяв Людвига под ручку, Гилберт вышел за дверь, идя домой по заснеженной улице. А братья Бонфуа решили вместе приготовить ужин к приходу родителей.