***
Гермиона сидела на огромной мягкой кровати под бежевым пологом. Мысли ее были направлены в недалекое прошлое. Как это могло получиться? Так быстро и внезапно жизнь встала с ног на голову… Она была к этому совершенно не готова. Девушка пребывала в полной растерянности. Сириус мертв (эта мысль снова заставила слезы навернуться на глаза — рана была еще слишком свежа), что происходит в настоящем — она не знает. Наверняка ОД и Орден Феникса в опасности и им нужна помощь. При всей любви к Гарри и Рону не приходилось сомневаться, они сейчас очень нуждаются в своей подруге. А она что? Оказалась чёрт пойми где, с Драко, мать вашу, Малфоем. С человеком, которого она меньше всего хотела бы видеть единственной своей опорой. В голове почему-то всплыл образ Малфоя, сидящего за столиком в «Ночном рыцаре». Ранние солнечные лучи играли на его светлых платиновых волосах, скользили по тонкому носу, очерчивали острые скулы. Несмотря на все то пренебрежение, которое она питала к этому человеку, Гермиона не могла не отметить, что Драко был привлекателен внешне. Она вспомнила, каким тяжелым и мутным был его взгляд, устремленный в окно, и, казалось, остекленевший. Наверняка, он к своим шестнадцати годам испытал достаточно много боли и разочарования. Может ли быть жизнь сына Пожирателей смерти светлой и беззаботной?.. Гермиона встряхнула кучерявой головой, отгоняя от себя эти мысли. Не о том она сейчас должна думать. Есть намного более насущные проблемы, чем тягости жизни какого-то эфемерного образа Драко Малфоя. Им нужно понять, как вернуться в настоящее и при этом умудриться не сломать всю хронологию событий в период с 1920 года по 1997. Только сейчас девушка поняла, насколько это будет непросто. Ведь время — очень сложная в своём устройстве материя. Одно событие цепляется за другое, воспоминания выстраиваются в цепочки, которые переплетаются между собой, образовывая прошлое. И, если изменить структуру одной цепочки, может развернуться вся картина мира в настоящем. А это, как хорошо знала Гермиона, может обернуться очень серьезными последствиями… В дверь комнаты резко постучали. — Грейнджер! Ты там не уснула ненароком? — раздраженный голос Малфоя было совсем не сложно узнать. — Если ты вдруг забыла, это кудрявое болтливое «недоразумение» обещало вернуться через полчаса, чтобы показать нам «все великолепие и фантастичность Хогвартса». Девушка приподнялась с кровати, думая о том, насколько все сложно, исправить ничего не получится. — Малфой, мне нужно еще пять минут. Подожди в гостиной. Юноша недовольно цокнул языком, но шаги вниз по лестнице подтвердили, что в кои-то веки он не стал огрызаться. Место, в которое их привел Сигнус, было прототипом башни старост, но располагалось ровно на этаж ниже. Общая гостиная в светлых тонах, большой камин, мягкий ковер и компактная софа. Рядом с плюшевым креслом большой книжный шкаф, который пока что пустовал. Письменный стол со стопкой чистых пергаментных листов и стул из тёмного дерева. Слева от камина вверх устремлялась лестница с резными перилами, ведущая в спальню Гермионы, а правая вела в спальню Малфоя. Комнаты соединены общей ванной (единственный недостаток уютного общежития). Гермиона подошла к зеркалу, встроенному в дверцу шкафа. Да уж, видок у неё такой себе. Пучок, собранный полтора суток назад, потерял свой былой вид: волосы небрежно торчали во все стороны. Любимый серый джемпер был весь в пыли, а на рукаве виднелся разрез — следствие пролетевшего в нескольких дюймах заклятия. На щеке ссадина, под глазами круги от страшной ночи. Холодная вода из медного крана раковины приятно остудила лицо. Девушка спешно уложила волосы и распахнула шкаф в надежде найти хоть что-то более или менее подходящее. На плечиках висело три комплекта обычных черных мантий, которые всегда носили ученики Хогвартса, и одна светло-сиреневая, сшитая из красивой атласной ткани. Видимо те, кто готовил комнаты для студентов Ильвермони, которые по счастливому стечению обстоятельств не приехали (и стоит надеятся, что не приедут до конца прибывания здесь Гермионы и Малфоя), рассчитывал, что вещей они не возьмут вообще. На полке аккуратно были сложены две пары синих джинс, черная юбка со светлой рубашкой, несколько футболок невзрачных оттенков. На остальных полках были разложены тетради и учебные принадлежности, которые также предоставляла школа. «Неплохо так устроились студенты по обмену… Интересно, почему в настоящем такое не практикуют?» Гермиона скинула с себя пришедший в негодность свитер, накинула первую попавшуюся футболку, которая оказалась на пару размеров больше нужного. Темно-синие джинсы, однако, плотно обтянули стройные ноги. Наспех зашнурованные серые кроссовки, и вот она уже торопливо спускается по лестнице в гостиную. — И на это ты потратила столько времени? — серые холодные глаза пренебрежительно окинули её незатейливый образ, заставив вспыхнуть на щеках девушки лёгкий румянец. — Не вижу особого смысла стараться для тебя. Он ничего не ответил, только хмыкнул, отвернулся и поудобнее устроился на софе, рассматривая гобелен, висящий над камином. В движениях спокойствие и некоторая вальяжность. Парень чувствовал себя вполне комфортно. На Малфое был лёгкий темно-зелёный свитер (даже здесь слизеринец не отказался от традиций факультета) и темно-серые джинсы. Не сказать, что замысловато, но в его образе прослеживалась лёгкая элегантность. Девушка невольно оглядывала его. — Ядовитая тентакула! — в овальном высоком проёме, открывшимся за картиной, стоял Синеус Блэк, явно светящийся от нетерпения. Было видно, что ему не терпится показать всю школу, но куда больше засыпать вопросами иностранных гостей. — Надеюсь, вы уже готовы! — радостно сказал он. — Я же должен рассказать вам всё-всё о нашем замке!***
Ни малейшего порыва ветра. Гладь Чёрного озера ничто не колыхало. Спокойствие, которое он обретал, сидя здесь в абсолютном одиночестве, ни с чем несравнимо. Иногда ему казалось, что эта тишина — единственное, что необходимо ему, чтобы вновь почувствовать себя относительно здоровым. Ведь ему только семнадцать! Почему же он рассуждает, как старик, проживший много очень несчастливых лет? Боль и тоска по ушедшим дням счастливого и беззаботного юношества отразилась на красивом лице Альбуса Дамблдора. На лбу снова собрались в складку три морщинки, каждая из которых, как отдельный шрам на душе. Первая появилась ещё в самом начале его пути «блестящего» волшебника. Тогда отца, который всего лишь жаждал мести за сотворенное с его дочерью, упекли в Азкабан. Это был тяжелый удар по всей семье. Вторая пересекла юношеский лоб, когда умерла мать. Он был разбит, подавлен, уничтожен изнутри. Он не знал, как жить и что делать. Смерть Кендры оставила глубокую рану на его сердце. Тогда силой воли пришлось собрать себя по кусочкам и жить дальше. Кроме него никто не мог позаботиться о брате и сестре. Последняя морщинка появилась незадолго до отъезда в Хогвартс. Летом, перед седьмым курсом. Это было первое счастливое его лето после смерти матери, ведь именно тогда он встретил Геллерта. Именно он стал тем самым другом, поддержки которого Альбусу так не хватало. За те короткие пару месяцев они стали друг другу очень близки. Невозможно было и предположить, что у людей могут быть настолько схожие взгляды на мир. Их дружба стала очень крепкой. Погружённый в гениальные идеи Геллерта, Альбус упустил момент, когда отстранился от брата. — Ты заигрался, Альбус! Ты уже сам не понимаешь, что несешь! Он же сумасшедший! — Аберфорд, пойми уже наконец, его мысли очень здравые! Они могут круто изменить жизнь всего магического сообщества! — А что же насчёт нас с Арианой? Ты хоть помнишь, когда последний раз проводил время с нами? — Но идеи Гриндевальда… — Более важные? Ты это хотел сказать? Альбус, ты ослеп! Ты стал законченным эгоистом, забивающим на всех, кроме себя! Ты мне больше не брат!... Эти слова стали поворотными. С того вечера он больше не видел брата с сестрой. Юноша был опустошен. Больше у него никого не осталось. Кроме Гриндевальда. Именно он помог Альбусу снова встать на ноги и жить дальше. Его постоянная поддержка и забота вытащили Дамблдора из той тьмы, в которую он был готов погрузиться с головой и больше никогда уже не всплывать… Эта крепкая дружба, которая их связывала, давала Альбусу силы просыпаться каждый день и жить его более или менее полноценной жизнью. Кто-то дотронулся до плеча юноши. Альбус вздрогнул от неожиданности и резко повернулся. Теплая улыбка коснулась его губ, пронзительные синие глаза встретились с глубокими чёрными. — Не помешал? — Геллерт сел на траву рядом с другом и внимательно окинул его взглядом. Глаза засветились пониманием. — Всё о том же? — Да…