Во всём виноват багаж...

Луи был не в настроении. С самого утра ему никто не звонил и не интересовался его драгоценной персоной. Ни друзья, ни родня. Достав из кармана халата телефон, он полез в чат знакомств, на котором зависал уже несколько месяцев: народ ржал над тупыми мемами, кто-то сбросил любительское порно, вызвавшее короткое оживление в обсуждении, но Ромашка быстро заскучал. Пустая болтовня не увлекла. Сунув тощую больничную подушку под спину, Луи устроился поудобнее. Палец принялся лениво листать номера в списке, количество их приближалось к двум сотням, однако застрял он лишь на одном. Номере, лаконично подписанном им как «Псих» и принадлежавшем Шабашу. В последние дни семизначный номер данного абонента заползал под руку совершенно необъяснимым образом, и иначе как чудом объяснить данный феномен Ромашин не мог. Как и выбросить из головы всё между ними случившееся. Шабаш сидел тревожащей занозой в мозгу, отчего этот самый мозг хотелось вырвать из черепушки и шмякнуть об стену. Апостол ошибался, частенько утверждая, что органа, отвечающего у большинства за мыслительные процессы, у Луи не наблюдалось. Был у него мозг, и совесть была, и сейчас, отвергнув навязанную своим хозяином рудиментарность, «сообщники» хором пели, что он погорячился, обвинив Шабаша во всех смертных грехах. Ну, разве что чревоугодие упустил. Судя по атлетическому сложению, брутальный байкер этим грехом не страдал. В память услужливо вскользнуло воспоминание о впечатляющем рельефе грудной клетки и пресса Арсения под скользящими ладонями самого Ромашина. И ведь откуда это только в его голове взялось? Не было ничего такого! Или… было? Луи отвис, встряхнув головой. — Совсем ты рехнулся, Ромашка, — пробормотал, обращаясь к потолку — извечной замене идеального собеседника. — И на кой хрен мне новые горизонты? Со старыми что, плохо было? Потолок, соглашаясь, мигнул люминесцентной трубкой лампы. Луи, вздохнув, сунул мобильный в карман, но тут же снова вытянул, почувствовав бедром вибрацию входящего сообщения. Увидев, от кого его получил, Ромашин поджал губы. Помяни чёрта или Шабаша… Появится. Палец вызвал текст сообщения. «Не гони, поговорить надо», — всплыло тут же. Луи долго смотрел на экран мобильного, переваривая накрывшую с головой смесь эмоций. Сердце вдруг заколотилось в районе кадыка, а лоб и щёки обсыпало потом. В памяти всплыло поросшее мхом воспоминание о том, как в четырнадцать он зажал под лестницей свою первую подружку, которая была старше его на год. Он обслюнявил ей половину лица, и едва не спустил позорно в трусы, уверенный в том, что девица испытывает те же восторженные чувства. О том, насколько ошибался, Луи узнал на следующий день, ненароком подслушав у девчачьего туалета издевательские комментарии подружки по поводу его умения целоваться. Был оценён и скромный размер его «стручка», прощупанный сквозь ткань брюк. Тогда его так же бросило в пот под визгливый смех гиен, а от стыда захотелось исчезнуть с лица планеты, как вымерший вид. О пережитом фиаско он не позволить себе забыть, и, остыв, пообещал больше никогда не пускать столь важный процесс на самотёк. Он должен был стать лучшим, и заодно никогда не забывать о том, что женщины самые вероломные существа на белом свете, которые никогда не скажут тебе правду, глядя в глаза. Как оказалось, на вероломство были способны и мужчины. И сейчас его обидчик, перевернувший его мир с ног на голову, просил о встрече и о новом разговоре. Будто старый не расставил все точки над i. Пальцы сами заплясали по клавиатуре, набирая текст: «Зачем? Всё уже было сказано». Ответ был прислан сразу: «Это ты так считаешь, Луи». Верно, считал. И имел на это право. «Пусти, — пришло минутой позже, — душу не трави». «Ах, так она у тебя есть, оказывается» — едко выдал Луи, переместив подушку под голову. Ромашка никогда не думал, что метать молнии в парня может оказаться столь увлекательным занятием. — «А я думал, продал». «За какие блага?» — полюбопытствовал Шабаш. «За рожу свою смазливую». — Луи крякнул с досады, отправив сообщение прежде, чем подумал о последствиях. Последствия не задержались: «Считаешь меня красивым? Значит, у меня есть шанс». Луи застонал, влепив пятерню в лицо. — Какой же ты павлин, Сеня, — выдохнул сквозь пальцы. — А ты, Ромашин, непроходимый дурак. — Это почему же? Луи подскочил, услышав вполне живой голос Шабаша. Арсений, упакованный в кожу под самое горло, со шлемом под мышкой, просочился в палату и закрыл за собой дверь. — Оттого, что с парнем флиртуешь? — Это ничего не значит, — Ромашин в раздражении откинул мобильный и укрылся за поднятыми коленками. — Сохраню нашу переписку на память, — Сеня широко улыбнулся, помахав вместилищем компромата. — Буду перечитывать на ночь глядя, лелея свои надежды. — Главное член не заполируй под них до блеска. — Ромашин демонстративно перевернулся на бок к окну. Не помогло — Шабаш обошёл постель, сел на стул и, аккуратно устроив свой шлем у ног, зашелестел пакетом. По палате поплыл запах цитрусов. Арсений достал мандарин и принялся очищать кожуру. Луи скосил на него глаза. — Чего пришёл? — спросил нехотя. — В первый раз «подите вон» не дошло? — Отчего ж не дошло — дошло, — Сеня усмехнулся, не прерывая своего занятия, — но у нас с тобой осталось незаконченное дельце, Глебушка. Луи хмыкнул. Надо же, именем его «разжился». — Это какое? — спросил нарочито небрежно. — Подарочек твой на моей спине, — подсказал Шабаш, — который крепко мешает моей личной жизни. Сам понимаешь, ни в спортзал не сходить, ни перед красной девицей обнажиться. Последнее Луи почему-то задело за живое. — А ты в одежде её трахай, — огрызнулся зло. — С пацаном и со спины можешь поякшаться, не заметит. — Луи, Луи… — Арсений укоряюще покачал головой, звякнув цыганской серьгой в ухе, — трахать я люблю качественно и долго, вертя на члене во все стороны. А уж парня и подавно. И поверчу, и вылижу, не забыв про все впадинки, пупырышки и горизонтально стоящие, подтекающие смазкой части. Ромашин вспыхнул жаром, окатившим его от макушки до пяток. Сука ты, Шабаш! Сука! Кто ему за мгновенно отвердевший член ответит? А за соски, кнопками проступившие под майкой и поджавшийся анус? Луи кисло признал, что превращается в девку, текущую от первой же пошлости, произнесённой блядски-сексуальными губами Арсения. Да что же это творится, люди добрые?! Не иначе, как слишком сильно его по черепушке огрели, смешав правильное с неправильным. Луи враждебно сощурился. — Продолжишь — и дам в морду, — зловеще пообещал он. Шабаш хохотнул и протянул ему очищенный мандарин вместо «трубки мира». — Съешь вкусненькое. И обсудим, когда ты приступишь к работе и забьёшь на мне оставленное тобою безобразие. Луи медленно поднял руку и с мелким пакостничеством выставил средний палец над кулаком. Арсений скосил глаза к носу, разглядывая красноречивый жест. — Это у меня уже есть, — сообщил он доверительно. — Теперь бы хотел получить что-нибудь не настолько… плотское, — завершил, сунув ему мандаринчик в открывшийся для очередной колкости рот. — Вернёмся к первоначальному плану — рыбки кои, обвивающие череп в венке из роз. — Какая пошлятина, — Луи скривился, вытянув мандарин изо рта и принялся делить его на дольки. — Всегда считал, что Апостол с тобой ошибся. — Первоначально ты его флеш одобрил. — Не одобрил, просто промолчал, — буркнул Ромашин. — Разницу улавливаешь? — Вообще-то, это я его попросил о черепах и рыбках. — Это ж полный китч! Нужно было Димона напрячь. Он в этом деле — гений. — Мд-а, — Арсений задумчиво покивал головой, соглашаясь. — Вопросы ваш гений тоже умеет ставить правильные, — сказал, забросив в рот дольку и тут же скривился. — Зуб болит, — объяснился, хоть и не просили. — Надо к зубодёру идти. Луи понимающе хмыкнул, сам их боялся. Это признание неожиданно вызвало странный прилив умиротворения. Сердиться на Шабаша вдруг перехотелось. Такой же мужик, как и все. Просто с мозгом набекрень, раз в бисексуалы записался. — Давай тебе слона туда набьём, — предложил с невинной мордой лица. — Из члена сделаю хобот… — А из пушистых яиц — пухлые щеки, — подхватил Арсений. — Глебушка, ты не кошка, у тебя девяти жизней нет. Набьёшь мне очередной портак — и твоя единственная жизнь опасно забалансирует у черты перехода в вечность. Луи обиженно надул губы, но ухватился за иное: — Так каким своим вопросом тебе Димон так в душу запал? — полюбопытствовал, переводя тему. Арсений методично жевал мандарин, глядя куда-то в стену над его головой. — Да он скорее не вопрос задал, а дельный совет дал. Предложил перед тем, как чью-то жизнь менять, подумать, насколько долго я собираюсь в ней остаться. Ромашин окаменел лицом. Миролюбие испарилось, сменившись вспышкой раздражения. — А ты не думай, Сеня, — процедил он сквозь зубы. — Я в своей жизни точно ничего менять не намерен. Раз налажал — сам и исправлю. Хрен со спины уберу, а дальше… каждый своей дорогой потопает, как прежде. Арсений, перестав жевать, слушал его, собрав морщины у переносицы. Навязываться было не в его обычаях. По своему пути шёл так же легко, предпочитая не заморачиваться. Вот только оба себе лгали. Кое-что изменилось, и сколько не беги, а прежнего было не вернуть. — Как скажешь, — согласился сухо, стряхивая шкурки с колен в пакет. — На том и порешим — исправляешь своё художество, и дальше каждый сам по себе. — Именно, — болезненный укол от его быстрой капитуляции был неприятным, но Луи кивнул. — Один перепихон ещё ничего не значит. — Один раз не пидорас, да? — Я по бабам, Сеня. — Это я помню, — Арсений, подхватив шлем, поднялся со стула. — Бить себя пяткой в грудь не требуется… Мелодичный звонок мобильного прервал его, отправив руку в карман джинсов. Шабаш поднёс телефон к уху. Короткий вопрос к кому-то по кличке Зомби — и Арсений вскинул брови, оборачиваясь к койке. — У «Козырной дамы» стоят пожарные машины, — сообщил он, отключившись. — Зомби с Дедом ехали мимо, говорят из окон дым валит. Луи, резко сев, спустил босые ноги на пол. — Для полной радости только этого пиздеца не хватало! — Ты куда собрался, болезный? — Арсений с неодобрением проследил за тем, как он тянется за лежавшей на стуле одеждой. — Напомнить о полученном сотрясении мозга? — По твоему, я буду здесь на коечке отлёживаться, пока там всё горит? — сварливо осведомился Ромашин, стягивая пижаму через голову. — Подвези, или такси вызову. Только полтинник одолжи, я отдам. — Сам отвезу, — со скрипом согласился Шабаш, — но потом, — он поднял палец, — сюда же верну. Спорить Луи не стал, был занят выпутыванием ног из штанин пижамы. Арсений застрял взглядом на обтянутых чёрными хипсами ягодицах. Ромашин был жилистым, без грамма лишнего жира, и белокожим там, где его тело не покрывали тату. На крестце живописно раскинулась руническая вязь, что поднималась вверх по позвоночнику к молоту Тора, разместившемуся между лопаток. Выглядело красиво. И возбуждало. — Я… внизу подожду, — Шабаш поспешил ретироваться из палаты. Если останется, сдёрнет джинсы до худых коленок Ромашина и завалит его обратно на койку. Но идти на поводу у своей похоти он не станет. Просто возьмёт, как крепость в осаду, и будет ждать, когда над стенами зареет белый флаг. Когда требовалось — Арсений проявлял недюжинную выдержку и нескончаемый оптимизм. Дум спиро, спэро, — как любил говаривать его папаша-профессор, цитируя Овидия. «Пока дышу, надеюсь». *** Байкер Зомби, носивший в жизни ангельское имя Серафим Доброход, не ошибся — горел салон «Козырная дама», однако, когда Луи с Шабашем прибыли к месту происшествия, всё уже закончилось. Из разбитого окна и открытых настежь дверей тянуло дымом и палённой пластмассой, но огонь был ликвидирован. Машины пожарной службы уехали, оставив на месте автомобиль с инспекторами, оформлявшими документы. Внутри они застали команду погорельцев. Апостол с Костылём разбирали обгоревшее барахло под унылым взглядом Мальвины. Димон возился у кухни, сгребая в ящик почерневшие чашки и посуду. Кофеварка восстановлению не подлежала и отправилась в отдельный короб. Вишневский держался в стороне, ведя подсчёт убытков. Всё оборудование в большом зале было безнадёжно испорчено. Расходники, аппаратура, два компьютера, мини-холодильник, рабочие кресла — всё можно было храбро вывозить на свалку. С хрустом пройдясь по стеклянной крошке, Луи остановился у стойки, обозревая учинённую пожаром разруху. Шабаш за его спиной впечатлённо присвистнул. — Ну и дела… — Что произошло? — Ромашин развернулся к Апостолу. Серёга, отбросив в сторону обгорелую папку с флешами, отёр лоб. — Ты здесь что делаешь? — спросил в свою очередь. — Луи, ты должен быть в больнице. Какого лешего ты его привёз? — угрюмо бросил уже Шабашу. Арсений развёл руками. — Он рвался помочь. — И сами справимся. Димон, надень куртку, балда, — проворчал Апостол в сторону раздевшегося до свитера Сенцова — через разбитое окно внутрь проникал холод. — Запачкаюсь, — беспечно отмахнулся тот. — Лечить тебя дороже станет. — Серега вернул взгляд на Луи с Арсением. — Предварительный вывод — загорелась старая проводка, тут давно всё на ладан дышало. Но это не окончательно. Будут проводить расследование, — он потянулся поднять с пола табурет и сел на сиденье, не заботясь о чистоте штанов. — Арендодатель уже звонил, заявил, что ремонт за наш счёт. Иначе пойдёт в суд. — Переберёмся в новый салон, продолжим работу и перекроем убытки, — успокоил Луи. — Мы справимся. — Работать в новом салоне мы не будем, Луи. С Вяземцевым и его компанией мы больше дел не имеем. Ромашин опешил: — Не понял. — Планы поменялись, — Апостол не собирался давать объяснения в присутствии чужака. Арсений в команду не входил. Луи развернулся к Димону и вновь переключился на Серёгу. Как пить дать самоубийственное решение Апостола каким-то образом касалось Сенцова. Но вопросы задавать не стал, оставив их на потом, и засучил рукава. Шабаш, к его удивлению, синхронно повторил его жест. — Командуй парадом, Серый, — байкер вытянул мобильный и принялся шерстить контакты. — Организуем сейчас пару крепких ребят в помощь, подкатят быстро. А пока показывай, что и куда выносить. Апостол, поднявшись, с благодарностью сжал его плечо и указал на тяжёлый шкаф у стены. — Начнём с этого, оттащим на задний двор, потом наймём машину и вывезем. Димон, подслушивавший их разговор, сунулся было на подмогу, но Серёга отогнал его взмахом руки. — Тикай, малой. Не та у тебя весовая категория. На вас с Луи — мелочь. Мальвина, дуйте с Люсиком к инспекторам. У арендодателя есть страховка. Надо узнать, как быстро они дадут своё заключение. Сенцов послушно отступил назад, пропуская мимо себя Мальвину с директором. Шабаш отзвонился своим и взялся с Костылём и Апостолом за шкаф. Ромашин принялся разбирать пришедшее в негодность оборудование у кресел. — Почти ничего восстановить не удастся, — кисло резюмировал он. — Попали мы на конкретные бабки. Чего Апостол на Вяземцева взъелся? Сенцов ему не ответил, сделав вид, что вопрос не услышал. Потянув на себя ящик тумбы со вздувшейся краской, он развернулся, чтобы сбросить его в короб, когда заметил в мешанине на полу блеск металла. Присев на корточки, он разгрёб мусор валявшейся рядом вилкой и подцепил на зубец браслет старых часов. Следом показался циферблат с расколовшимся стеклом. Узнавание облило его холодным потом, заставив задержать дыхание. Эти часы: советской марки «Луч» он узнал бы из сотни подобных. Пальцы нащупали слабое звено застежки, подтверждая, что ошибки быть не могло. Грубая пайка прощупывалась на нужном месте. Часы когда-то принадлежали его отцу. И он знал, кто носил их, не снимая, не из сентиментальности, а чтобы лишний раз напомнить Димону о том, кто был любимцем родителей и удостоился чести унаследовать «Луч». Этим человеком был Михаил.