Во всём виноват багаж...

— Димон… Димо-он… Вкрадчивый шепоток Шептицкого и аромат кофе вырвали Сенцова из объятий сна, заставив открыть сперва один глаз, а потом другой. Осознав, что лежит, растянувшись на животе на диване, «мордой в морду» с сидевшим на полу Костылём, глядевшим на него с материнским умилением, держа в руках сразу две чашки с кофе, Димон отполз назад и бросил быстрый взгляд за спину. — Да ушёл твой красавец, — успокоил его Шептицкий, — ещё с час назад. Попросил тебя не будить. Сказал, что найдёт тебя, как только уладит свои дела. Костыль шумно сёрбнул кофе и протянул ему вторую чашку. — Живительный бальзам хочешь? Я коньячка добавил. — Не хочу. — Димон замотался в одеяло, запоздало вспомнив, что гол, как младенец. — Общаться сейчас не хочу, — предупредил сразу. Что Шептицкого буквально распирало от любопытства, видел по нездоровому блеску в глазах. — Я серьёзно, Саня, — добавил весомо. — Отстань. — Ну не будь букой, — заныл Костыль, — я ж тебе друг или кто? — Или кто, — выбрал Сенцов, не задумываясь. — А вот это уже обидно. А я же ради тебя всю ночь по клубам таскался, вместе с Луи. Чтоб, так сказать, взлётную полосу освободить, до утра носа домой не казал. Твоего кавалера под руки белые спровадил, под тебя одеяльце подоткнул, чтоб довольной жопой не светил… Да шучу я, шучу, — выдал миролюбиво, увидев его злой взгляд, — когда пришёл — Вяземцев уже уходил, на работу спешил, а ты сусликом спал, заботливо укутанный. — Юморист с тебя хреновый, Костыль, — сухо выдал Димон. — Ну, кому нравится, а кому нет, — покладисто согласился он. — Давай, — Шептицкий, отставив чашки, скрестил ноги, — расскажи папе Костылю, как всё прошло. — Уйди, Саня, ничего я рассказывать не буду. — У-у, какой противный, — Костыль посвистел, складывая губы дудочкой. — А я тебе всё про своих баб рассказываю. — Как только заведу бабу, тоже про неё тебе расскажу. Димон решительно натянул на голову подушку. Костыль приподнял край, заглядывая ему в глаза. — Дим, я ж волнуюсь. Сенцов крепко зажмурился, уходя от его щенячьего взгляда. — Нечего волноваться. Я в порядке. — Честно? — Честнее не бывает, — отвоевав подушку, он снова накрылся, пробубнив из-под слоёв синтепона: — Дай поспать, будь человеком. Шептицкий с преувеличенным вздохом поднялся на ноги. — Половина одиннадцатого на часах. Апостол нам башку оторвёт за опоздание. Чхать он хотел на нашу личную жизнь, если это работе мешает. Так что — поспать не выйдет. Подъём, малой, и с песней в бой. Подавая личный пример, Санёк подхватил чашки и пошлёпал на выход босыми ногами. — Кстати, — бросил, высунувшись лохматой головой уже из коридора, — ты встать-то самостоятельно сможешь? Или тебе с этим делом помочь? Может, в аптеку сбегать? Что-нибудь попочно-облегчительное принести? Димон, подорвавшись, запустил в него подушку и Костыль, увернувшись, с хохотом исчез в коридоре. — Клоун… — в сердцах выдал Сенцов, заваливаясь обратно на диван и уставился в потолок. Ушёл… Вяземцев ушёл, даже не попрощавшись. В сознание хлынули раскадровкой воспоминания о проведённой вместе ночи. Что был способен так стремительно впустить в свою жизнь того, кого знал без году неделя, не знал и сам. Они почти не говорили. Лишь бережно изучали друг друга — касаниями, лаской, и с каждым поглаживанием ладоней, тесным объятием, поцелуем позволяя себе всё большую и большую храбрость, укрепляя невидимую пуповину, притянувшую их друг другу. Димон будто провалился в некую параллельную реальность, где его второе Я, совершенно свободное от установленных им жёстких границ, отдалось одуряющему полёту, разделённому на двоих… Он со стоном закрыл лицо ладонями, обрывая течение мыслей, что сейчас вызывали лишь стыд. — Что ты творишь, Сенцов… — пробормотал с тоской. — Как был дураком мечтателем, так и остался. Роман с Вяземцевым — мужем и отцом семейства, был абсолютным в своей очевидности «шагом на грабли». Костыль проорал ему из кухни, что звонит Апостол, готовый самолично заявиться по их души, и он сел на постели, решительно выбросив из головы всё, что не относилось к работе. Оплакать оставившую его трезвость разума успеет и потом. Через полчаса они вышли из дома и, скользя по укатанному детьми снегу, добрались до машины. На водительское место сел Сенцов, хотя Костыль и настаивал на том, что поведёт сам. Подшучивал, что Димон укатан в хлам, и сидит подозрительно — боком, но тот подколы игнорировал, заявив, что Шептицкого, от которого за версту несло ночными возлияниями, к рулю не допустит. Своя жизнь была дорога. И его тоже. До салона добрались без приключений под беспрерывный поток болтовни Шептицкого. Тому собеседник был не нужен, достаточно было самого себя. Прежде чем покинуть машину, Сенцов задержал Саню и попросил не говорить остальной компании о том, что Злюка ночевал в их квартире. Костыль покрутил пальцами у уголка губ, изображая пантомимой, что закрывает рот на замок. — Да я ж как могила, Дим, — пообещал клятвенно. — Спасибо, — он нервно улыбнулся и натянул ему на уши сползавшую шапку, — колпак не потеряй, а то локаторы отморозишь. Костыль в благодарность полез целоваться, дурашливо шлёпая губами. Димон, отвоевав личное пространство, выбрался из машины. Апостол встретил их ожидаемой выволочкой. Костыля уже ждала клиентка, потому Шептицкий отгрёб куда больше Сенцова, шустро засевшего за свой стол. Его ожидала пачка неоконченных флешей, за которые и взялся со всем возможным рвением, уложив на стол мобильный. Работа под руками прямо кипела, вдохновения было столько, что закончил со всем за час, и, раскрыв альбом, принялся увлечённо делать новый набросок. Время от времени Димон бросал взгляд на телефон, но ни звонков, ни сообщений не получал. А от кого их ждал — и самому себе не признавался. — Всё будет так, как ты хочешь… Голос Вяземцева вполз в память, останавливая бег карандаша по белому полю. — Только то, чего ты сам хочешь. Горячие губы опалили мочку уха, прошлись по кромке, мягко обжимая. Димон, жмурясь, вывернул голову вбок. Как Злюке удавалось находить на его теле места, что скулить хотелось от накатывавших эмоций? Видать, талант имел особый. Или опыт. Последняя мысль была неприятной настолько, что он отдёрнулся от его губ, но Злюка вернул его обратно, налёг сверху и заставил соприкоснуться носами. — Только не исчезай… Сенцов замер, слушая его тягучий шепот. Алексей сполз ниже, уложил голову на его грудь и обхватил тёплой ладонью за рёбра. Прижал крепко, как своё. — Второй раз я этого не вынесу… Он открыл было рот сказать, что тяжело — дышать сложно, но вместо этого, нежа, зарылся пятернёй в спутанные влажные пряди Злюки и сомкнул губы… — Малой! Голос Апостола, прозвучавший над ухом, едва не свалил его на пол. Димон уцепился за столешницу, выравнивая стул-вертушку. — Чего пугаешься? — проворчал Серёга, потягивая чай из большой синей кружки со знаком зодиака «Стрельцом» на боку — подарком Мальвины. — А ты не пугай, — куснул он, поправляя альбом. — Зачем подкрадываться, когда я работаю. — Я тебя два раза позвал, ты не откликнулся, — Апостол с любопытством рассматривал три размытые фигуры, изображённые в альбоме. — Это что? — Идея одна, — Димон развернул альбом так, чтобы закрыть работу локтем, — пока ещё не до конца оформилась. — Тату для Вяземцева, — догадался бородач. Сенцов порозовел щеками. — С чего ты взял? — А у тебя лицо сейчас… особо одухотворённое. — Обычное оно у меня, — он неожиданно для самого себя почувствовал, что закипает и захлопнул альбом, — я всегда одухотворённый. — Ну, как скажешь, — Серёга, усмехнувшись, уложил рядом с альбомом планшет. — У тебя клиент на два. Скоро прибудет. Он нахмурился. — Я никого на сегодня не записывал, — сказал уже в спину Апостола. — Клиент особо настаивал на том, чтобы с ним поработал именно ты. Люсик попросил ей не отказывать. — Ей? — Димон пробежался пальцами по экрану планшета, отыскивая запись и вскинул брови. — «Клеопатра»? — клиентов нередко записывали под никами, но этот он слышал впервые. — Кто такая? Луи, работая над бицепсом клиента — парня с модной бородой-лопатой, пожал плечами. Ник был ему неизвестен. Костыль, занимавшийся девушкой-байкершей, покрытой тату от лодыжек до шеи, покачал головой, не отрываясь от заполнения дотворка на плече. Димон поджал губы — работать с незнакомцами не любил. Пересев за стойку регистрации, он вошёл в ноутбуке на страницу клиентуры, просмотрел весь прежний список, но никого с таким ником и там не нашёл. — Не кипишуй, — бросил ему Апостол, отключая стерилизатор и опустошая чашу, — она вроде со своим флешем придёт. — Не люблю иметь дело с чужими работами, — недовольно пробормотал он. — Нам приток клиентуры нужен, так что… — …«дарёному клиенту пломбы не считают», — договорил Димон в унисон с Костылём очередной сленг от их креативного директора — Люсика. Луи лишь хмыкнул. — Вот именно, — Апостол назидательно поднял палец. — Каждого, кто в эту дверь войдёт, кладём на кресло и обслуживаем по высшему тарифу. — Грудью за общее дело стоим! — с энтузиазмом выдал Шептицкий, откозыряв от виска рукой в латексной перчатке. Апостол сморщился. — Не козыряй от пустой головы, Костыль. — Примета плохая? — Не положено, — пояснил ему Луи, — у Серёги отец военный, он знает. Апостол поджал губы, промолчав. Очевидно, воспоминания об отце были не из тех, что могли заставить его улыбнуться. Закончив работу, Костыль проводил довольную клиентку, попутно получив на руку записанный ручкой номерок мобильного и, обхлопав карманы, оживлёно заявил, что берёт перерыв на полчаса, сходить за сигаретами. Спросив кому и чего купить, Шептицкий набрал заказов: от Димона на любимые им вафли «Артек», от Луи на «Сникерс», и вышел из салона. — И как только у него получается кадрить девок с такой скоростью? — проворчал Луи. — Мне б за телефончик этой Ксены-воительницы пришлось весь вечер кульбиты выписывать. — Костыль никогда не вырастет, — отозвался Апостол. — Будет вечным мальчишкой, и женщин к нему тянет материнским инстинктом. — Ага, к титькам прикладывается регулярно. — Не завидуй, — усмехнулся Серёга, — тебе своих приключений хватает. Ромашин скривился, думая о чём-то своём. Работавшая в соседней комнате Мальвина окликнула Апостола и тот направился к подруге. — Как они? — задал осторожный вопрос Луи Сенцов, прислушиваясь к голосам пары. Луи вопрос понял верно: — Вроде помирились. Это, похоже, к тебе, — бросил он, кивнув ему в сторону окна. Димон развернулся вместе со стулом, устремив взгляд в указанном направлении. За стеклом густо мело снегом, укрывая остановившийся напротив серебристый BMW. Наружу выбралась пара и направилась ко входу в салон. Неясное беспокойство охватило его раньше, чем дверь раскрылась, запуская внутрь женщину и парня, абсолютно чужеродных этому месту. И обоих Димон знал. Точнее, знал того, кто с нарочитой галантностью протянув руку своей даме, подвёл её к стойке. Егор Мстиславский собственной персоной. Немолодую даму с излишком макияжа, одетую в обтягивающий брючный костюм и норковое манто, Димон отметил коротким взглядом и вновь с поднявшимся изнутри напряжением сосредоточился на Горе. Слишком хорошо он знал Мстиславского, чтобы ошибаться в том, что их встреча ничего хорошего не сулила и случайностью не была. — Мы по записи к мастеру Димону, — Мстиславский, поглаживая руку своей спутницы, растянул губы в слащавой улыбке, явно наслаждаясь моментом. — У нас консультация по поводу парного тату. — Консультация… — выронил Сенцов. — С мастером… тату… Димоном, — повторил Гор, выделяя каждое слово, будто сомневался в разумности Сенцова. Димон сдавил зубы. Гор себе не изменял, вот только «тупой блондинкой» он не был. Что ж, если Месть рассчитывал, что Сенцов остался прежним, то крепко ошибался. — Одну минуту, — он не спеша придвинул ноутбук. Пальцы забегали по клавиатуре — Димон тянул время, позволяя сердцу вернуть прежний ритм и привлекая внимание Луи. Тот, закончив со своим клиентом, заинтересовано следил за ними. — Клеопатра? — спросил Сенцов у женщины излишне громко. — По записи к Димону? — Именно это я уже сказал, — теряя терпение, ответил за свою спутницу Гор. — У нас консультация по поводу татуировки, хотим набить к годовщине знакомства. Сенцов поднял бровь, скрывая иронию за изгибом губ. — Мои поздравления. И что хотите набить? — Сердце с крыльями, разделённое на двоих. — Весьма оригинально, — признал он, переключаясь на дамочку. — Димон сейчас занят, мадам, заканчивает работу, но примет вас через минуту. Мстиславский моргнул, убавляя градус самоуверенности. Сенцов отошёл к клиенту Луи принять оплату. Ромашин появился следом, неся контейнер с отработанными расходниками. Уложив короб за бортик стойки, Луи развернулся к паре. — Я Димон, — представился, протянув руку блондину. Гор машинально ответил на рукопожатие и тут же крутанулся к Сенцову. — Что за?.. — зашипел со злостью. — Это наш лучший мастер, — перебил Сенцов тщательно выдержанным тоном. — Он покажет нашу картотеку парных флешей. Возможно, там окажется нечто поинтереснее выбранного вами варианта. Ромашин, перегнувшись через стойку, подхватил стопку папок с файлами и предложил им проследовать за собой в отдельный кабинет. Мстиславскому не оставалось ничего иного, как отправиться за своей спутницей. Выждав минуту, Димон стянул с вешалки куртку и открыл ящик тумбы. Нащупав металлический цилиндр, сунул его в карман и покинул салон. Улица встретила его лихим свистом ветра и заметелью. Укрываясь от снега, Сенцов зашёл за угол с трансформаторной будкой, прикурил от зажигалки и принялся считать про себя. Он дошёл до пятидесяти, прежде чем перед ним возник злой, как чёрт Мстиславский в расстёгнутом пальто и с непокрытой головой. — Ах, ты… — Гор с рыком шагнул к нему, протянув руки, но тут же замер, увидев направленный в его лицо газовый баллончик. — Подойдёшь ближе — и выпущу всё содержимое в физиономию, — пообещал Димон, выдыхая со словами сигаретный дым. Мстиславский отступил назад. — Совсем ебанулся? — Это ты, Егорушка, с мозгами не дружишь, — возразил он. — Чего тебе от меня надо? Только не говори, что твой визит сюда чистая случайность. — Случайности — вещь обычная. — С этим спорить не стану, — согласился он, — в любую неожиданность поверю, кроме той, в которой будешь замешан ты. Что тебе надо? — Ты, — жадно выдал Гор. — Хочу тебя обратно. Димон поперхнулся затяжкой. — Интересная заявка… — выдавил, прокашлявшись. — И на кой-ляд я тебе понадобился? — Сделку хочу предложить. — А ты у нас теперь делец? — Димон усмехнулся. — И что же ты мне предложить хочешь? — Взаимовыгодное сотрудничество. Я могу спасти тебя от всего… этого, — Гор брезгливо махнул рукой, указав на оставленный им салон. — Дать тебе лучшую жизнь. Теперь я могу сорить деньгами, сниму для тебя квартиру в центре, лучше той норы, в которой ты обитаешь. Димон окаменел чертами. — Ты и адрес мой узнал… Кто же меня слил? — Неважно. Важно лишь то, что как сыр в масле кататься будешь. — А взамен? — Постель. Трахаешься ты сладко. — В шлюхи свои, значит, зовёшь. А я уж думал о любви начнёшь петь, как когда-то. — Ту песенку я уже отпел, — нагло напомнил он. — И она сработала. Переведём наши отношения в иную плоскость. Взаимовыгодную. — Как щедро, — Димон покачал головой, в ушах вдруг загудело низкочастотным шумом. — Что ж так-то, Гор? Без пацанячьей задницы совсем плохо? Мстиславский выдавил желваки. — Скажем так, разнообразия хочу. — А твоя… мамзель об этом знает? Что спит с альфонсом, который намерен за её счёт на стороне с мальчиками баловать? — Она не узнает. И ей достаточно того, что я буду регулярно вбивать в постель и её. Димон с усилием расправил плечи. — Предложение твоё я не приму, Гор. — На большие пояснения тратиться не стал, было горько и больно за то, что был так слеп, своё первое чувство отдав моральному уроду. — Уходи и не возвращайся. Мстиславский смотрел на него, не мигая. В глазах блондина вдруг разлилась тёмная муть ярости, пустившая холодок по спине Димона. Он отступил от него к стене. — Егор… Всё закончилось, не глупи, — предупредил, увещевая. — Это не тебе решать… — И уж точно не тебе, дятел. Угрожающий голос Костыля остановил Мстиславского за шаг до Димона. Развернувшись, Егор уставился на стоявшего, перекрывая собой проход, Шептицкого. — И этот… здесь, — выцедил сквозь зубы. — Стоило догадаться, чьей ты подстилкой стал, Димочка. А я то думал ты по девкам, Костыль. — Значит, ошибался, — Шептицкий с решительным видом подтянул рукава куртки. — Сам поймёшь, что пора ноги уносить, или помочь? — Саня… — подал голос Сенцов. — Не надо. — Надо, малой, давно надо, — не согласился тот. — За всё то, что с тобой этот говнюк сотворил. И одним побитым грызлом он не отделается. — Меня сперва спроси, чего я хочу, — тихо, но твёрдо произнёс Сенцов. — Отпусти его, пускай идёт. Костыль, поколебавшись, уступил, шагнул от прохода, открывая вид на топавшего к ним Апостола. Оценив численный перевес, Егор развернулся к Сенцову. — Ещё увидимся, — пообещал, кривя рот. — Не думаю, — Димон смотрел на него без гнева, с жалостью. — Прощай, Гор. Развернувшись, Мстиславский направился к выходу, по пути умышленно задев Костыля плечом, и скрылся в белом вихре. Длинно выдохнув, Димон разжал пальцы, оставляя глубокие лунки от ногтей в коже. Тело потряхивало от избытка адреналина. Саня ухватил его за плечо. — Ты в порядке? — спросил с тревогой. Он, солгав, ответил «да». Костыль, ободряя, похлопал его по спине. Апостол не вмешивался, следя за двумя друзьями. — У Мальвины есть предложение насчёт того, где будем праздновать Новый год, — сказал он, сунув руки в карманы. Будто и не было никакого конфликта. — Готовы выслушать? Димон, благодарный ему за то, что не стал задавать вопросов, отлип от Шептицкого. Костыль жизнерадостно сообщил, что к попойке и застолью всегда готов.