* * *
Собрание анонимных наркоманов прошло точно так же, как и вчера: нудно, бесполезно и слишком медлительно. Какаши с трудом просидел на месте этот зловещий час. Слушал чужие истории, но не слышал, пропускал их мимо ушей как ненужный мусор. На душе было как-то неспокойно, неприятное чувство забралось прямо под кожу, засосало под ложечкой. Даже достать из кармана пальто книжку и почитать рука не поднималась, и альфа сам не мог понять, из-за чего его настигла столь странная, тихая апатия. Куренай всё это время задумчиво сидела рядом с ним. Взгляд алых глаз будто бы не мог определиться, что для неё сейчас важнее: смотреть на шторы или на тонкие бледные пальцы собственных кистей. Психолог предложил альфе высказаться, но тот вновь решил воздержаться. Юхи с ним не спорила, на удивление, она вообще никаких эмоций не подавала. Просто сдержано кивнула головой будто бы в знак понимания. За пределы города они тоже ехали в молчании, пока брюнетка не включила радио на всю громкость.«When the world gets too heavy»
Услышав первые слова, Какаши сразу убавил динамик. Мужские плечи напряглись, как струна, хотя и не было для этого особых причин. Ещё до употребления морфия, плазмы, он никогда не наблюдал за собой беспочвенных вспышек агрессии. Вообще, было сложно назвать его эмоциональный диапазон обширным, он практически всегда был спокойным, как удав, а сейчас… Как оголённый нерв, словно без панциря, готовый вспыхнуть, как колосок от зажжённой спички. И как бы трудно ни было признать, но употребление наркотиков имело последствия, и это чувствовалось даже в мелочах. В одну секунду ему кажется, будто он мёртв, хоть ударь ножом, а через мгновение хочется на стенку лезть, потому что без дозы весь мир как сплошной раздражитель.«Put it on my back.»
Куренай поправляет волосы и снова делает музыку громче. Не уступает. Из-за потоков ветра угольные локоны разлетаются в стороны, оголяя тонкую, молочную шею омеги. Альфа по какой-то причине врезается в неё взглядом, хотя должен следить за дорогой. Она дышит размеренно и кажется расслабленной, но взгляд всё такой же. В осколках.«I'll be your levy.»
Очередное предложение как ударом по виску. Хатаке резко отводит взгляд, будто не желает быть пойманным в своей «шалости».«You are taking me apart.»
Он раздражается на пустом месте и сам себе не может объяснить причин. Снова делает динамик тише. Куренай поворачивается в его сторону, странно смотрит, словно пытается угадать, о чём он думает.«Like bad glue on a get well card.»
— Обязательно это слушать? — спрашивает он, сам не зная зачем, ведь можно было без лишних слов переключить волну. Так откуда это навязчивое желание чесать языком? — Тебя нервируют лирические песни? — Куренай усмехается, подкалывает. — Вряд ли это можно назвать лирикой, скорее ваниль… — спокойно пожимает плечами Хатаке. — Тогда почему ты читаешь эротические романы? — какая чёртова наблюдательность. — Секс не любовь, — альфа не может сдержать кривой улыбки на своих губах. Хорошо, что она не видит выражение его лица, потому что больше озадачена проплывающими зелёными пейзажами за окном. Почему-то в этот момент ему казалось, что взгляд брюнетки сейчас может его обезоружить. — Не поспоришь, — соглашается омега, и её пальчики касаются радиопередатчика, переключая на другой трек. От греха подальше, чтобы лишний раз его не нервировать. Куренай любила испытывать судьбу, но не когда это касалось морального спокойствия пациентов. — Вначале мы остановимся в одном из постоялых дворов. Пообедаем нормально, закинем вещи в комнаты, а затем, как стемнеет, можно будет преступать к расследованию. — И с чего же начнётся расследование, детектив? — Я не детектив, я охотник, но иногда занимаюсь фрилансом. — Вот как это, оказывается, называется… Фриланс, — с ехидной усмешкой произнесла омега. — И всё же, что ты планируешь делать? — Наведаемся в то подпольное казино, где обчистили до нитки Джирайю. Нужно выяснить, стоят ли у них камеры в помещении, поговорить с завсегдатаями. Может, что и всплывёт. В подобных местах обычно действуют одни и те же лица, чаще всего это все происходит под руководством владельцев игорного дома, но порой бывают и залётные пташки. — Значит, ночь будет длинной, — скорее озвучила факт, чем спросила Куренай. Пока что по её эмоциональным откликам невозможно было судить, импонирует волчице подобная авантюра или нет, но Какаши хотел поставить хотя бы на интерес. Кто знает, сколько раз ему придётся исполнять роль фрилансера, пока он не сможет вернуться на основную работу? И было бы хорошо, если бы Куренай оказалась в состоянии принять его ремесло. Сейчас он не нуждался в лишних проблемах. Пойти и доложить Цунаде обо всем Юхи может в любую секунду и будет даже в какой-то мере права, она ведь сейчас отвечает за него головой, и в случае чего Гильдия не будет церемониться с дикой. — Тихий час окажется, как никогда кстати, — в знак согласия отвечает Какаши и направляет руль машины в левую сторону.* * *
Они оказались в пункте назначения на удивление быстро. Куреней даже и не успела заметить, как стремительно пролетели эти два часа в пути. Собственные мысли всё также выедали черепушку, не давая выплыть из бездны тихого и тёмного отчаяния. Раньше ей казалось, что работа помогает ей держать внутренний баланс, а сейчас хотелось искусать свои губы до крови, разодрать ногтями ладони до мяса. Может быть, это всё было самообманом? Это затяжное спокойствие, ощущение, что она сможет двигаться дальше, пускай и всего лишь на автопилоте. Она не должна была злиться на Какаши. Она получила за свои слова то, что заслужила, но дыра в груди мучительно ныла и желала быть услышанной всеми. Пускай альфа поступил грубо и бестактно, но так он защищал своё личное пространство, как и любой, кто не хочет, чтобы его раны были вновь разодраны. Юхи это понимала, но желание хорошенько зарядить мужчине по лицу никуда не делось. Плохо думать в таком ключе о своём подопечном, но ещё хуже осознавать, что гнев или обида всё равно ничего не изменят. Какаши может говорить что угодно, но это не он лишил волчицу самого ценного, не он стал бесчувственным палачом её судьбы, не он сделал её вдовой и не он отнял у неё ещё нерожденного ребёнка. Боль потери разрушала не только Юхи, но и его самого. Волчица почему-то была уверенна в этом. Данная истина читалась в тёмных бездонных глазах. Он страдал. Какаши явно тоже не мог собрать себя по кусочкам… По осколкам. После потери своих учеников, хотя и казался на первый взгляд бездушной глыбой льда. Они быстро обосновались на новом месте. Можно было бы остановиться в обычном придорожном отеле, но Какаши имел слабость к национальным мотивам. Куренай была не против: глаз радовался при виде нежных пастельных оттенков местного убранства, а в особенности её приводил в восторг внутренний двор — садик с цветущей сакурой. Просторный домик из тёмного дерева. Внутренние перегородки, сотканные из бамбуковых реек и плотной рисовой бумаги. Выдвижные двери и традиционная мебель. Пальцы Юхи задумчиво коснулись бамбукового фрагмента одной из стен, а на губах нечаянно заиграла тёплая и ласковая улыбка. Они с Асумой любили путешествовать, пускай и выбраться в отпуск получалось крайне редко. Ей было достаточно и совместных выездов на задания, чтобы быть рядом, чтобы засыпать в объятиях друг друга, пускай и не в самых приятных порой условиях. Им было достаточно взяться за руки на несколько секунд и взглянуть на звёздное небо, чтобы почувствовать безмерное счастье, что разливалось теплом в груди. Запах сигарет и корицы, а ещё много-много любви… Куренай захлестывала горькая ностальгия. Горькая, нетерпимая, как старая, но всё ещё не зажившая рана. Омегу накрывало волной и затягивало на самое дно бездны. Удивительно, она так привыкла к этим фантомным болям, что уже воспринимала их как нечто естественное. Неотъемлемое. Они отзывались внутри пустотой, но не находили выхода. Слёз уже давно не осталось, и даже при особом желании ей не удавалось рассчитывать на истерику. Просто безмолвная тоска как назойливый гость, что не желал покинуть гостевые покои. Из ступора омегу вывел стук по выдвижной двери, она вздрогнула и подняла взгляд к источнику звука. Через секунду дверь открылась, и на пороге появился Какаши. — Я вижу, ты уже обосновалась, а значит, можно выдвигаться дальше. Я знаю здесь неподалеку кафе, в котором жарят вкусные и сочные стейки, — спокойным тоном произнес альфа, задумчиво забираясь пальцами в свою пепельную шевелюру. От его слов Куренай вздохнула с облегчением. — Я уже боялась, что ты из тех, кто предпочитает всё зелёное и растительное… — Ты это решила по пустому холодильнику? — спросил альфа, на что получил положительный кивок головой от Куренай. — Я не привык закупаться большим количеством продуктов, потому что в общей сложности мог находиться дома дня три от силы, а затем меня снова выдёргивали на задание. За исключением случаев, когда нужно было остаться в городе до выяснения обстоятельств, если на миссии всё прошло негладко, — он пожимает плечами, чувствуя, что уже начинает скучать по тем дням, когда удавалось застрять на выезде примерно на месяц. Сейчас он бы, пожалуй, душу продал, чтобы ещё раз почувствовать на себе эту пронизывающую усталость каждой клеточкой тела. Слова Хатаке не стали для омеги открытием. Она знала, что элитный отряд АНБУ Гильдия никогда не жалела. Их отправляли на самые сложные миссии. Страшно представить, что им поручали, какие тайны приходилось держать в себе ради этой гнилой системы. Повязанных альф в данной структуре практически не числилось. Обычно, когда альфа из отряда АНБУ достигал критического возраста и от вязки ускользнуть уже было никак нельзя, его переводили в другое подразделение, чтобы он мог спокойно строить семью. Что удивительного в том, что подопечный Куренай подсел на наркотики? Похоже, его ученики были единственной ниточкой, за которую он цеплялся, кроме работы. И что осталось в его жизни, когда он потерял их и получил серьёзное ранение? Наверное, лишь потаённый страх потерять то единственное, что в жизни имеет смысл. Службу. Они отправились на обед, Куренай и в правду пришла в самый настоящий восторг от местной кухни. Вот только разговор не особо клеился. Каждый был погружен в свои мысли. Напряжение из-за утреннего разговора всё ещё витало вокруг них, хотя оба пытались делать вид, что ничего особенного не произошло. Омега не злилась на Какаши, она прекрасно понимала, что сама нарвалась на его гнев своими столь прямолинейными вопросами. Это было неотъемлемым шагом для терапии, но всё же она чувствовала себя неловко. Он знал про её беременность, про её личную, болезненную трагедию, и от этого она ощущала себя жалкой. Разве теперь он сможет воспринимать её как авторитетного компаньона? Не зря между куратором и подопечным устанавливались жесткие правила во время реабилитации. Никаких сексуальных или романтических отношений. Личная жизнь куратора, его бытовые проблемы никак не должны соприкасаться с жизнью зависимого. Куратор трезвости должен быть опорой, образцом стабильности и надёжности. Он должен быть поддержкой для своего подопечного, а не наоборот подстегивать его к очередному срыву. В рабочей практике Куренай случалось всякое, но обычно с подопечными удавалось сохранять некую дистанцию, не подпуская их к своей собственной действительности слишком близко, но Какаши ведь особый случай, он альфа, элитный охотник из Гильдии. С ним априори не должно быть просто. Закончив с едой, они сытые направились вздремнуть на пару часов. Точнее, уснула только Куренай, в то время как Хатаке коротал время за книжкой. Будильник Юхи сработал дважды, как и было запланировано. Волчица медленно открыла глаза, заставляя себя вылезти из тёплой постели. На улице уже стемнело. Из соседней комнаты настойчиво постучали. — Я уже не сплю, можешь заходить, — громко ответила Куренай, зевая и прикрывая рот ладошкой. — Я хотел сказать, чтобы ты надела что-нибудь нарядное. Мы ведь пойдем в квартал развлечений, если будем изображать… — он замешкался, пытается подобрать слово приличней. — Папика и шлюшку? — на алых губах заиграла ехидная ухмылка. — Это вызовет меньше подозрений. И тебе стоит надеть вот это, чтобы на тебе был мой запах. Тогда никто не усомнится в том, что мы… — альфа снова обратился к своему внутреннему словарному запасу, но он отказывался найти корректные синонимы грязным словечкам. Всё-таки Какаши старался быть джентльменом хотя бы в таких мелочах. — Трахаемся, — снова закончила за ним фразу Куренай, скептически поднимая одну бровь и хмурясь, а затем забирала из рук альфы чёрный шёлковый платок. — Ладно. Кстати, ты спал? — Нет. Книга была такой увлекательной, что я потерял счёт времени, — охотник пожал плечами, продолжая в упор смотреть на собеседницу. — Учти, что ты не должен изнемогать организм, это может отрицательно сказаться в данной ситуации. — Понял, завтра в обед обязательно посплю, — на его устах проскользнула любезная улыбка, и Куренай поймала себя на мысли, что видит её впервые за два дня их знакомства. — Кто-то говорил, что и за сутки справится. Хорошо, что я убедила Цунаде о необходимости выезда на два полных дня, — ехидно подметила Юхи, прежде чем взять из шкафа всё необходимое и запереться в ванной. За спиной послышался тихий смешок. Идти с тем, кто лечится от зависимости, в так называемый квартал «Красных фонарей», где на каждом шагу подстерегает соблазн, было не самой лучшей идеей, но Куренай прекрасно осознавала, что перекрыть кислород Какаши полностью не получится. Если не уступить ему сейчас, запретить заниматься его ремеслом, то велика вероятность того, что он направит свою энергию в негативное русло. Он всю свою жизнь посвятил службе. Он просто не умеет отдыхать и не знает, как это происходит. Им нужен был этот компромисс. Какаши будет занят делом, а Юхи сделает всё, что в её силах, чтобы не произошло рецидива. Через полчаса они уже неспешным шагом «прогуливались» по одной из злачных улиц красного квартала. Юхи никогда не бывала в подобных местах, как омега, она была достаточно ограничена в перемещениях. Выезжать за пределы города она могла лишь только с Асумой, а он бы никогда не привёл ее туда, где находился такой сгусток разврата и алкоголя, ведь всегда отличался гиперопекой. У омег была повышенная температура тела, поэтому она спокойно могла обходиться без пальто даже в холодное время года. А сейчас она прогуливается в тонком чёрном платье и высоких босоножках, выбрав в роли верхней одежды лишь платок Какаши, что прикрывал её плечи. От чёрного шёлка исходил терпкий запах сандала и хвои с горчинкой и нотками мужского одеколона. Она непроизвольно вдыхала аромат альфы, чувствуя мороз по коже, хотя холодно совсем не было… И это казалось чертовски странным, незнакомым чувством. Тот самый злополучный игорный дом они нашли практически сразу и решили не тратить время зря. На входе стоял крупный бугай, Куренай сразу признала в нём бету. Какаши лишь кивнул в знак приветствия, а его ладонь скользнула на талию брюнетки, притягивая к себе. Юхи одарила альфу неодобрительным взглядом, но спорить или убирать руку не стала. Такова была часть их совместной игры. Когда они выбрали один из столиков, пальцы юноши соскользнули чуть ниже, а через секунду алые ноготки уже впились в запястье Какаши, отстраняя от себя. Альфу передернуло, словно от разряда тока, на мгновение в глазах застыл немой вопрос к самому себе… Зачем? Зачем он попытался забрать себе большее прикосновение? Хатаке никогда не испытывал большого интереса к связи с омегой. Да, у него существовали физические потребности, которые нужно были удовлетворять, но для этого было достаточно подцепить бету на одну ночь без всяких обязательств. Он всегда был противником точки зрения, что в выборе партнера природа решает всё, да и ему в принципе не нужен был кто-то рядом. Но вопрос в том, почему он посягал на личное пространство своего куратора, оставался открытым. Да, Куренай была привлекательной волчицей, но ведь он не хотел её! Не желал сделать её своей собственностью, как это бывает у потенциальных пар/любовников, когда речь идет об альфе и омеге. У него не было в планах затащить её в постель или чего-то вроде такого… Потому что это являлось неуместным в подобных обстоятельствах, и он никогда не считал себя похотливым животным. Тогда какого чёрта? Вопрос, на который он и сам не мог ответить. Юхи пристально смотрела на него несколько минут, а затем решила разрушить тишину первой, надевая на свое лицо привычную ухмылку: — Пока ты занят своим фрилансем, я пожалуй, сыграю партию в бильярд. — Ты умеешь? — в голосе алфы проскользнуло яркое удивление и даже недоверие. — А почему не должна? Потому что я дикая? Спешу тебя разочаровать, но у меня был один из лучших учителей Конохи, — волчица лишь насмешливо повела бровью. Хатаке молчал, похоже, был обескуражен её дерзостью. — Не смотри на меня так. Ты сам сказал, что мы не должны вызывать подозрения. Вот я и развлекаюсь, ведь я в роли омеги с лёгкой социальной ответственностью, — волчица пожала плечами, поправляя тёмные локоны своей прически. — Ты точно куратор трезвости? — Да, я куратор трезвости, но не зануда, — одарив собеседника ехидной ухмылкой, она направилась к бильярдному столу гордой походкой. Взгляд альфы снова непроизвольно начал очерчивать стройные женские лодыжки, ему даже пришлось одёрнуть себя и резко отвести взгляд, когда понимание свалилось ему на голову, как снежная лавина. Он её оценивал? Оценивал как омегу? На секунду от подобных раздумий стало не по себе. В висках пульсировало. Факт того, что Куренай так быстро нашла себе компаньона по игре, альфу совсем не удивил. Нужно было взять себя в руки и заняться делом. Какаши решил не терять ни минуты, пока Юхи вживалась в свой новый образ, и, похоже, ей это удавалось с успехом. Женский смех доносился до слуха охотника регулярно, в то время как он уже успел заказать себе липовое саке, подкупив официанта, чтобы он налил ему в склянку обычную воду. Конечно же, его просьба совершенно не удивила юного, краснеющего омегу. Посетители игорных домов часто лукавили, если дело касалось блефа в картах или же, например, в завлечении красотки в свою постель. Когда ты делаешь вид, что пьешь вместе с ней, а на самом деле медленно доводишь даму до кондиции, чтобы у неё не оставалось шансов соскочить, а сами оставались при этом трезвым. Попивая фальшивый напиток, альфа уже успел оценить всё, что его интересовало в данном помещении: наличие камер, количество входов и выходов из него, расположение лестниц на второй этаж и существование слепых зон для тех самых камер. Теперь нужно было действовать дальше по заранее запланированному в уме плану. Какаши знал, что вряд ли сможет с такой лёгкостью получить доступ к записям с камер, но всё же решил попытать удачу. Претворившись слегка пьяным, он наплёл охраннику слезливую историю о том, что подозревает свою содержанку в походах налево. Он пожаловался на то, что один из его знакомых видел его омегу пару дней назад в этом же заведении в объятиях другого кавалера. И чтобы убедиться в предательстве, ему нужно было увидеть всё собственными глазами. Хатаке предложил ему деньги в обмен на просмотр записей с камер, но охранник сочувственно ответил отказом, ссылаясь на то, что хотел бы помочь бедолаге, но его босс категорически против подобных вольностей. Нарушение приватности клиентов каралось увольнением. Ещё раз состроив мину самого несчастного страдальца на этой планете, Какаши поблагодарил своего нового «друга» и поспешил откланяться. Попытка не пытка, но нужно было придумать новый вариант, как заполучить желаемое. Разыгрывая пьяную походку, гильдиец направился на второй этаж прямиком к приватным комнатам. Если верить словам скупердяя Джирайи, то в ту злополучную ночь бета находился в третьей по счёту комнате. Благо, сейчас здесь не было особо людно, в коридоре царились тишина и полумрак. Приватные комнаты имели повышенный спрос ближе к полуночи, когда в посетителях было достаточно алкоголя, а азартные игры уже не вызывали интереса, ведь тогда тело требовало утоления других желаний, более развратных. Удача, определённо, улыбнулась Какаши, ведь необходимая комнатушка оказалась не занята. Он сразу же проскользнул туда, не упуская возможности надеть перчатки и приступить к обследованию пространства. Иногда можно было найти даже иголку в стогу сена, и, похоже, сегодняшний вечер оказался одним из этих случаев… Когда Хатаке уже был окончательно уверен, что ничего здесь не найдет, в его руки попалась маленькая пустая склянка синего цвета, как от лекарства, но без какой-либо этикетки. Охотник усмехнулся собственным мыслям, а затем поднес её к носу, вдыхая запах: незнакомый ему, но все же обжигающий своей насыщенностью (скорее даже ядрёностью), травяной аромат. Чутье альфы подсказывало, что найденный пузырёк приведёт его к интересной развязке событий. Латексные перчатки и ценная находка сразу же отправились к нему в карман. Нужно было поскорее вернуться на первый этаж, чтобы не вызывать у местных лишних подозрений. Уже успев обыграть своего противника в партии, Куренай не могла с точностью сказать, когда именно успела упустить подопечного из собственного поля зрения. Но вскоре её внимание попытался перетянуть на себя назойливый альфа, что старательно «прыскал» на дикую своими феромонами, наивно предполагая, что на нее подействует этот дешевый трюк… Но Юхи была не городской омегой, такие поползновения не действовали на неё в обычное время, когда она не находилась под властью луны. — Уйми свой нрав. У меня другие планы на эту ночь, — брюнетка звонко расхохоталась мужчине в лицо, а затем покинула его, чтобы отправиться на поиски дамской комнаты, якобы припудрить носик. Она и не предполагала, что игорный дом окажется настолько большим по размерам. В какой-то момент омега просто заплутала в одном из тёмных коридоров и уже планировала вернуться обратно, как в стремительной близости послышался резкий шорох и женский крик. Куренай затаилась, заставляя волчий слух выйти из спячки и прислушаться. Она медленно выглянула из-за поворота, увидев вдалеке два чётких силуэта благодаря идеальному зрению омеги в любое время суток. Судя по запахам, это были альфа и бета. Незнакомец сжимал руку на горле худощавой девушки, одетой в традиционное кимоно, и кричал на неё. Она не пыталась отстраниться, лишь всхлипывала и повторяла: «Я клянусь, что не вру. Я забрала только то, что заработала. Только то, что ты мне позволил». От подобного зрелища у Юхи по плечам пробежались противные мурашки. Она скривилась, чувствуя, как её охватывает пламя праведного гнева. Ей хотелось выйти прямо сейчас из своего укрытия и хорошенько врезать этому козлу за то, что он позволяет себе так обращаться с тем, кто является слабее его. Будь та девчонка дикой или хотя бы городской омегой, то уже давно бы вскрыла ему брюхо. Глаза волчицы непроизвольно загорелись золотистым ободком. Звериные инстинкты требовали напасть и защитить. Пришлось сделать глубокий вдох и напомнить себе, что сейчас они находятся далеко не в лесу. Куренай заставила себя вернуться в общий зал, но дрожащий голос той странной девчушки так и не уходил из головы. Кто она такая? Местная жрица любви? Юхи видела синяки на её запястьях, и от этого становилось не по себе. У диких не было выбора в пределах городских стен, но почему свободные от природы беты ввязывались в подобные вещи? Заставив себя успокоиться, омега скользнула взглядом по залу, пытаясь найти своего подопечного. Какаши нигде не было, и волчица уже хотела отправиться искать его, как вдруг кто-то попытался схватить её за руку. — Может, пойдем, порезвимся в одной из випок? — пьяная улыбка, это был всё тот же назойливый посетитель, которого ещё десять минут назад Куренай отослала, и даже шлейф аромата другого альфы на её коже не останавливали его от приставаний. — Не распускай руки, если, конечно, не хочешь, чтобы я тебе их оторвала, — на лице девушки появился хищный оскал, а алые глаза снова окрасились в золотистый оттенок. Она могла бы прямо сейчас свернуть ему шею, но знала, что это не сойдет ей с рук. За долгие годы жизни в Конохе она научилась держать под контролем свой эмоциональный характер там, где того требовали обстоятельства. — Да, ладно тебе, сколько он платит? Я дам больше, — не унимался он, и Юхи с трудом подавила приступ нахлынувшего смеха. Её ещё никто и никогда не пытался снять. Брюнетка уже собиралась сломать смельчаку одну из его граблей, но альфа мучительно закричал прежде, чем она успела что-то сделать. — Не стоит трогать то, что принадлежит только мне, — послышался мужской рык уже довольно знакомого для омеги баритона. Она сама не успела уловить момент, когда незнакомец оказался прижат лицом к бильярдному столу, а через секунду послышался хруст ломающихся конечностей. Какаши хорошенько заломил ему руки. — Думаю, будет перелом, — с блаженством произнесла Юхи, наблюдая за столь приятной картиной. — Он сам напросился, — Какаши пожал плечами, а затем послышался ещё один недовольный крик, и появилось несколько сломанных пальцев. — Ты должен извиниться перед моей омегой, не правда ли? — с холодком в голосе произнес альфа, на что в ответ посыпалось нытье, извинения и просьба его отпустить. — Знаешь, я ведь могла бы и сама справиться, — упрямо отчеканивает брюнетка и смотрит прямо в тёмные глубокие, как океан, омуты. Их взгляды соприкасаются, играют в какую-то ещё незнакомую для неё игру, но никто не хочет уступить первым, разорвать визуальный контакт. Это уже второй раз, когда Какаши ограждает ее от посягательства других «самцов», и, кажется, это начинает входить в привычку. — Достаточно просто сказать мне спасибо, — он сдерживает вальяжную улыбку, наконец отпуская провинившегося, и тот сразу же делает ноги. — Спасибо, — она кивает, а затем их двоих распирает от хохота, когда слух пронзает звук упавшего тела где-то сбоку у входа. Похоже, беглец так испугался, что не удосужился даже посмотреть по сторонам, когда делал ноги от своих «обидчиков». Кажется, то напряжение, что возникло между альфой и омегой после утреннего разговора постепенно сходило на «нет». — Пойдем, сыграем одну партию в Кой-кой*. Уйти так рано будет слишком подозрительно, — прошептал Хатаке ей на ухо, приблизившись вплотную, отчего она вновь почувствовала круговорот мурашек на своих алебастровых плечах. Она хотела спросить, успел ли он найти что-то интересное за то время, что они находились здесь, но альфа ясно дал понять, что они поговорят об этом после. Юхи хотела понять, почему Какаши постоянно приходит к ней на помощь, но оправдывала это тем, что она нужна ему в целости и сохранности, чтобы помогать сохранять его трезвость. После партии Кой-кой, в которой бесспорную победу одержал Какаши, они покинули то злополучное местечко. Было принято решение поужинать в кафе, что находилось рядом с постоялым двором. Юхи довольствовалась онигири с тунцом, а Какаши решил ограничиться салатом, оба пили зеленый чай. Альфа наконец рассказал омеге про неудачу с камерами, а также показал склянку, которую удалось найти в одной из приватных комнат. Куренай взяла в руки синий пузырек и поднесла его к лицу, вдыхая запах. Прикрыв глаза, она попыталась сконцентрироваться на своих ощущениях. Волчьи инстинкты никогда её не подводили, а уж тем более сверхчувствительное обоняние. — Хм. Английский плющ и гардения*, я отчетливо чувствую их. Это природное снотворное, причем очень мощное. Достаточно небольшой дозы, чтобы свалиться с ног. В стаях, когда омега перенесла тяжёлые роды, её отпаивают подобным отваром, пока она не восстановится физически. Думаешь, Джирайю усыпили этим? — задумчиво произнесла брюнетка, скорее задавая риторический вопрос, чем буквальный, и откусила ещё один рисовый ломтик. — Более, чем уверен, — альфа пожимает плечами в привычной своей манере и разливает новую порцию чая по чашкам. — И поскольку охранник наотрез отказался показывать мне записи видеокамер, смею предположить, что это дело неслучайно залетевших гастролёров. — Значит, владельцы стоят за всем этим? — Возможно, как я и говорил раньше, в таких местах это частое явление, но не стоит исключать вероятность того, что кто-то из персонала проворачивает грязные делишки за спиной хозяев этого заведения, достаточно взять в долю местных вышибал. В любом случае, нам нужны записи с камер. — Насчет камер… Есть у меня один знакомый магистр хакерских наук, который может помочь нам в данной проблеме, — хитро улыбнувшись, Куренай поднесла фарфоровую чашку к алым губам. Внутри её уже распирало от тихого смешка. — Шикамару, — это был не вопрос, а констатация факта. Всё-таки Хатаке работал с Нарой в одной «конторке», где быстро распространялись слухи о каждом. Он уже давно был наслышан о талантах этого юного дарования. Гильдия, словно котёл, в котором они все дружно варились. И всё тайное рано или поздно становилось явным. — Ему, конечно, не понравится то, чем я сейчас занимаюсь, но отказать мне он точно не сможет, — громко вздохнула Юхи, уже набирая пальчиками на дисплее мобильного сообщение Шикамару. Уже представляя, какая длительная нотация последует за её просьбой и рассказом о том, как на самом деле обстоят дела. Она не хотела, чтобы альфа нервничал, но в то же время ей было спокойнее от мысли, что она ничего не будет от него утаивать. Их отношения с Шикамару были слишком тесными и родными, поэтому она не могла долго что-то скрывать от юноши. Совесть бы не позволила. В стае диких так было не принято… В стае вы делите горести и радости пополам. И пускай Куренай потеряла свою стаю в четырнадцать лет, её взгляды на жизнь, семью мало в чем поменялись. Шикамару свой, а значит, всегда поймет. Конец ужина проходил в более раскрепощённой обстановке, по крайней мере, они не молчали, как это было на обеде. Не возникало больше той неловкости из-за утреннего инцидента. Какаши поделился своими планами на завтрашний день, и, к их счастью, Шикамару ответил на смс практически сразу. Выразив вначале своё недовольство от данной затеи, он всё же согласился поучаствовать в столь интересной авантюре. Было принято решение списаться завтра утром. Допив чай и расплатившись, омега и альфа вернулись в чайный домик. Была уже глубокая ночь, и оставалось мало времени для того, чтобы отоспаться перед завтрашним днём. Куренай уже хотела уйти к себе, но Хатаке окликнул её: — Куренай… Я хотел сказать спасибо. — За что? — с удивлением спросила она. Алые глаза широко распахнулись и пристально смотрели на альфу. Она была так естественна в своих эмоциях, будто и в правду не понимала, о чём идет речь. Какаши это даже озадачило. — За то, что попросила Нару… За то, что согласилась помочь мне, не стала стучать Цунаде на мою подпольную деятельность. Короче, за всё. Я ведь знаю, каковы могут быть последствия для тебя, — его тон был осторожным, искренним. И Куренай впервые разглядела в угольных глазах такое разнообразие тёплых оттенков. Удивительно. — Тебе не стоит меня благодарить. Это ведь моя работа, помогать тебе держаться на плаву. Разгуливать по казино, конечно, не самое лучшее решение во время реабилитации, но… Нестандартный случай всегда требует нестандартных методов, — волчица улыбнулась уголками губ, с трудом сдерживая смешок и опуская свой взгляд. Жаль, ведь она так и не увидела, что охотник тоже улыбался. — Значит, я нестандартный случай в твоей практике? — альфа по привычке запустил пальцы в свою густую шевелюру, что была зачесана на бок. Его забавлял сам факт того, что омега думает о нём так. — Несомненно, — Куренай пожала плечами и усмехнулась. Они оба замолчали, словно не зная, как действовать дальше. Через пару минут гляделок, Хатаки всё-таки решился произнести вслух то, что для него казалось самой трудной фразой. — Я не должен был говорить то, что сказал сегодня утром. Мне жаль, — ему стоило больших усилий сказать это, и Юхи знала. Таковы, значит, были на вкус извинения по-хатакевски? — Мы оба были хороши. Давай просто будем двигаться дальше, — она закусила нижнюю губу, внутри снова что-то болезненно щёлкнуло. Хотелось поскорее закрыть эту тему, чтобы не чувствовать разливающуюся бездну внутри. Какаши понимающе кивнул на её слова и, пожелав спокойной ночи, отправился восвояси. Она инстинктивно коснулась ладонью своей грудной клетки, словно боясь, что может разрушиться на части. Альфа приметил этот жест полный страха, прежде чем уйти в свою комнату, но ничего не сказал. Сейчас для себя он понял одну простую истину: она жила прошлым, не могла отпустить его и двигаться дальше. Прямо как и он сам… Какаши был тем человеком, кто до сих пор цеплялся за своих демонов. Несмотря на то что Хатаке обещал своему куратору, что позволит себе нормально выспаться, по итогу погрузился в сон всего на полтора часа перед рассветом. Не в силах усидеть на месте и дождаться хотя бы семи часов, альфа решил не поднимать Куренай раньше времени и заняться делами самому. Он прошёлся по местным забегаловкам, собирая слухи, пытаясь вычленить из этого полезную информацию для поимки полуночных воришек. Когда стрелка часов начала приближаться к заветной цифре, охотник зашёл в очередное заведение, но уже не за порцией слухов, а чтобы взять завтрак с собой. Получив свой заказ, он направился прямиком на территорию постоялого двора. В его списке на ближайший час оставался лишь один пункт, — это поговорить с хозяйкой этой традиционной гостиницы. Возможно, Какаши удастся направить этот разговор в нужное русло, и узнать то, что может оказаться для него полезным. Уже подходя к своеобразному «ресепшену», за дверью послышался уж больно знакомый мужской бас. На мгновение альфа подумал, что у него начались глюки на почве длительного срока без употребления наркотиков. Может, у него начала ехать крыша? — У вас случаем не останавливался вот этот альфа? Тощий такой и светловолосый, а вместе с ним должна быть омега, но у меня нет её фотографии… — голос не переставал говорить. Он болтал, хохотал. Болтал и снова хохотал. Рассказывал о том, как на прошлое Рождество Какаши перебрал с алкоголем и уснул прямо у ёлки в обнимку с книжкой. Гоготал о том, что они с ним являются вечными соперниками, но Хатаке все равно ему проигрывает. В голове охотника в данную секунду замигал красный огонёк, сработал старый триггер. До него, наконец, начала доходить суть происходящего. Он потянул за ручку входной двери, открывая её и заходя внутрь. — Гай??? — громко произнёс он, увидев яркий зелёный спортивный костюм и мужскую голову, стриженную под горшок. В разуме мельтешил лишь один навязчивый вопрос: «Какого хрена?..»