Пленница вечности

      Вечером того дня Корделия вынула миски с заготовленными накануне смесями и расставила их на столе. Она разожгла свечи в канделябре и открыла книгу с иероглифами. Рядом, на отдельном столике, стояла урна, и фоном звучали лучшие хиты Стиви Никс.       — Может, стоило рассказать девочкам, чем я занимаюсь? — Вслух задалась вопросом Корделия, отрывая лист у растения, стоящего на полке. Она бросила лист в одну из мисок и принялась растирать его чистым пестиком, смешивая с порошком внутри. — Не пришлось бы заниматься грязной работой.       Корделия вернулась к книге и несколько минут внимательно перечитывала содержимое страницы, прежде чем силой мысли пододвинуть к себе ещё две небольших гранитных миски. Она взмахнула рукой, один из шкафов над столом распахнулся и оттуда, прямиком в ладонь Корделии, влетела мерная ложка. Она зачерпнула горсть смеси из первой миски, указательным пальцем убрала лишнее и опустила в миску с настойкой. Результат её труда задымился, нагреваясь.       Она отставила миску в сторону, наблюдая за струйкой пара, стремительно взвившейся над получившейся жижей, и смиренно признала:       — Но в случившемся виновата только я. Я так хотела, чтобы ты стала Верховной. Я не просто была незрячей, но слепой ко стольким вещам, и взгляни, к чему это привело. Я разговариваю с урной, втайне смешивая в оранжерее зелье, чтобы в буквальном смысле отправиться в ад, — Корделия подняла глаза к книге. — И это — самый нелепый рецепт зелья из всех, что мне встречались. Вся древнеегипетская магия — сущее безумие. Количество ингредиентов, их комбинации… надеюсь, эта дрянь меня не убьёт. Вот смеху-то будет. Уверена, что на вкус оно как собачье дерьмо, завёрнутое в лакрицу с гнилой курицей, но выбирать не приходится.       Она продолжала смешивать содержимое разных мисок, пока не осталось только четыре. Их тоже надо было оставить на день настояться. Корделия убрала лишние миски и неторопливо прошлась по оранжерее, проверяя, не требует ли что-нибудь полива. С лейкой в руках она поочерёдно окунала палец в каждый из горшков и, если требовалось, соответствующим образом поливала растение. В процессе она тихонько напевала строчки из «Рубеж в семнадцать лет»*, пока песня не закончилась. Завершив работу в оранжерее, она взяла урну в руки и, выйдя наружу, окинула взглядом возвышающееся перед ней здание академии. Благодаря своим силам она знала, что внутри всё в порядке. А ещё то, что Куинни, Зои и Бет занимались чем-то вместе в библиотеке. Что именно Куинни, Зои и Бет могли делать вместе, Корделия не знала. Она могла бы выяснить, но решила не вмешиваться. Уж точно ничем опасным для здоровья. Вряд ли они собирались призвать демона или открыть портал в ад. Скорее всего, Бет попросила их помочь с чем-то, в чём ей на самом деле помощь не требовалась. Порой она была ужасно приставучей.       Войдя внутрь, Корделия не обнаружила ни следа Кайла или прислуги. Она сразу направилась к себе в спальню и стала готовиться ко сну. Завершив вечерний ритуал, Корделия забралась под одеяло. Устроившись посередине кровати, она подложила под голову несколько подушек и потянулась к дешёвому женскому роману на ночном столике. Корделия так до конца и не понимала, что заставляло её читать дальше этот литературный шлак, хоть он и позволял расслабиться после напряжённого дня. Даже после бесконечных, донельзя выматывающих будней, Корделия не всегда могла успокоить своё сознание настолько, чтобы уснуть. Чтение дешёвых любовных романов было сущей пыткой для мозга, зато спала она потом как убитая. И хотя метод работал безотказно, всякий раз беря очередное литературное орудие пытки, Корделия задавалась вопросом, зачем она это читала.       Однако в ту ночь казалось, что бульварная книжонка лишилась былой магической силы. Корделия уже почти закончила зелье. Выпив его, она распахнёт дверь в загробный мир. Ей не нужно будет использовать Десценсум. Вместо того, чтобы проецировать свои душу и разум в преисподнюю, она отправится туда на своих двоих. То была древняя забытая магия, позволяющая посещать загробную жизнь и личный ад других людей. Что идеально подходило для обнаружения Мисти. Мир духов словно знал, как близко Корделия уже была к своей цели. В воздухе вокруг неё теперь водили хороводы всевозможные невидимые твари: духи, блуждающие огни, бесенята. Она слышала, как они переговаривались друг с другом на древнем языке. Они были готовы распахнуть дверь для Верховной. Тысячи лет прошли с тех пор, как они пропускали кого-то внутрь в последний раз.       Но не будет ей никакой распахнутой двери и прогулок по загробному миру, если Корделия сперва не вернёт Мисти её тело. Строго говоря, Мисти не умирала. Сначала душа её застряла в аду, а потом она просто перестала существовать в мире живых. То была не смерть в классическом её понимании, но результат был тот же. Однако у Корделии и на этот счёт имелся план, который она собиралась претворить в жизнь в пятницу. Она неделями готовилась и теперь была слишком взволнована из-за возможного исхода всего мероприятия. Закрыв книгу, Корделия отложила её обратно на тумбочку и загрустила. Грусть волнами то накатывала на неё, то отступала. В первые несколько недель, когда Корделия только приняла на себя роль Верховной, втайне от всех она была глубоко несчастна. Её пугала мысль, что она может зациклиться на Мисти, как это случилось с ней в прошлом с идеей завести ребёнка с Хэнком. И поэтому Корделия тщательно отслеживала происходящее и собственную реакцию на события вокруг. Днём она натягивала на лицо яркую улыбку и трудилась, не покладая рук. Как Верховной, ей нужно было много чего сделать, и она действительно занималась этим ворохом дел, но, возвращаясь по вечерам в свою спальню, она по несколько часов кряду всё прокручивала в голове воспоминания об испытании на Десценсум и представляла, как всё могло закончиться иначе.       Она слишком долго выжидала, чтобы использовать обратное заклинание. В итоге она не успела его закончить. Ей так хотелось, чтобы Мисти оказалась Верховной. Корделия до последнего верила, что Мисти вернётся своими силами, и сможет продолжить гонку за титул. Поэтому Корделия столько ждала. Ждала, обхватив руками тело Мисти, сидя на ковре. До последнего момента в этом теле ощущалась жизнь. Казалось, Мисти просто крепко спит. До последнего момента её кожа оставалась тёплой и Корделия чувствовала мерное биение сердца. Она была тогда незрячей, но точно знала, что до последней секунды Мисти оставалась жива. А потом она обратилась в ничто, в пыль, проходящую сквозь пальцы.       Миртл сказала тогда, что ничего сделать нельзя, что Мисти должна сама вернуться в мир живых, но это было не так. Существовало обратное заклинание. Его редко использовали. Оно имело жуткий побочный эффект и было крайне болезненным. Когда кто-нибудь из ведьм застревал в потустороннем мире, это заклинание порой применяли, чтобы силой вернуть душу в тело. И тогда, застрявшая в аду ведьма, предположительно испытывала неописуемую боль от того, что душу её разрывало на части. Представить эту боль могли только те, кто через это проходил. Порой ведьмы, которых возвращали таким образом, менялись безвозвратно. Они так и не могли обрести полноценного ощущения реальности. Возможно, потому что отчасти их души оставались в загробном мире. Так как застревание во время Десценсума было вызвано тем, что ведьма забывала, что мир вокруг неё — нереальный, после чего он становился для неё реальным уже навсегда.       Корделия сползла по спинке кровати, принимая положение лёжа, и прикрыла глаза руками. Это она во всём была виновата. Это она страстно желала, чтобы Мисти оказалась Верховной. Она считала, что Мисти заслужила этот титул. Мисти заслужила гораздо больше, чем в итоге получила, и уж точно она не заслуживала какого-либо рода вечных пыток.       — Ну почему ты не могла провалить испытание на телекинез? — зло прошептала Корделия, — отсиделась бы спокойно на диване, хрустя какими-нибудь морковными палочками, пока остальные продолжали бы соревнование, и пока до меня бы, наконец, не дошло, что я и есть Верховная.       Корделия, конечно, нисколько не злилась на Мисти, и тон её голоса совершенно переменился, когда она произнесла следующие слова:       — Ты ведь даже не знала, что обладаешь даром телекинеза. Ты его за всю свою жизнь ни разу не применяла… А потом я вдохновила тебя. Господи. Ты даже не хотела быть Верховной. А меня тогда прекрасным лидером назвала. Ты разглядела это во мне до того, как я сама осознала свою природу. А что сделала я? Подтолкнула тебя к попытке стать тем, кем ты никогда не была. И никому не было дела, когда тебя не стало…       Корделия снова вспомнила краткий миг, которого хватило, чтобы тело Мисти в её руках обратилось в прах. Она вспомнила, как отчаянно пыталась ухватить тогда что-то, чем уже не было. Её руки нашаривали только воздух и мелкую пыль. Трансформация была слишком скорой. Слишком будничной. И снова, Мисти заслуживала большего. А Корделия тогда могла только кричать. И она кричала, чтобы заполнить тишину и пустоту, которых раньше не было. Пусть Миртл и была той, кто считал, что Мисти — новая Верхновная, но Корделия была той, кто убедил Мисти попробовать свои силы в испытании. И уже в момент, когда Мисти превратилась в ничто, к Корделии пришло болезненное осознание. Если бы только она начала зачитывать обратное заклинание раньше. Если бы с самого начала она не была такой дурой. И пусть Корделия тогда была незрячей, но в тот момент она ощутила, что мир вокруг стал чуточку темнее. Другие этого не заметили, потому что давно привыкли к мраку в своих жизнях.       Мисти Дэй встретила свой конец, как Т.С Элиот в своих стихах пророчил конец всему миру…       Не с громом, а со всхлипом**. You know I'd rather be alone Than be without you. "Has Anyone Ever Written Anything For You" - Stevie Nicks