Страница девятая
За-е-ба-ло!
Пошло оно всё! Они все смотрят на меня таким надменным взглядом! Они не знают, каково это терять! МАТЬ, ДОМ, ЛИЦО, УВАЖЕНИЕ, ЧУВСТВА, ДОВЕРИЕ. Они не знают! Блядин накрашенных я много видал, но докапываться банальным: «Салли, не думал себе операцию по смене пола сделать? Ах да, у тебя же денег нет, пидор»... Меня все заебали, и я жутко устал. Мне никто не поможет. Я жалок. Прости меня, мам. Просто прости меня, пап. Я думаю, что снова разрежу своё запястье и я Ушёл, ушёл, ушёл, ушёл...Лист был «разрисован» алыми полосками и подтеками. Ларри сразу догадывался, что Сал просто приложил к листу изрезанную руку.
***
Ларри лениво кинул рюкзак на свою парту. О да, осталась психология и дополнительные... Переживет. Обычно троица валяла дурака на этом уроке, но когда всему классу четко объявили, что погибла учительница в автокатастрофе, ученики притихли. Не в своей тарелке особенно чувствовали себя Моррисон и Джонсон, ведь именно на их глазах произошёл приговор всевышнего - смерть. А нет, не только на их. На глазах Фишера тоже. — По стечению обстоятельств и ужасной трагедии, я хочу сообщить вам, дети, что теперь урок психологии будет вести миссис Берт. И урок будет совмещен с вашей параллелью. — В кабинет очень настойчиво постучались. Ларри не желал ничего слушать. От части, он догадывался, что так и будет. В школе всего три учительницы психологии - одна для средних классов, а миссис Берт и мисс Кэннэди - для старших. Кстати, парни решили ничего не говорить лично Эшли о случае. Они знали, что все равно школа все разболтает и не скажет ни одного слова в сторону Тодда и Ларри. Они всего лишь были зрителями сцены кровопролития. В класс потихоньку начала «заплывать» параллель. Заранее поставленные стулья около стен занимали ученики 10B класса. Классная руководительница плавно вышла из кабинета. Пых пожал руку Джонсону и уселся поближе к патлатому. Трэвис разглядывал в учениках своих товарищей и недругов, объектов избиения и насмешек. И в глаза сразу бросился последний вошедший в кабинет - Фишер с наушниками в ушах. Парень был низкого роста и очень миниатюрным, да и, ему, как последнему вошедшему - досталось место рядом с Мэйпл и Пыхом. Голубоволосый со вздохом вынул наушники и отключил их от плеера, засунув провода в передний кармашек рюкзака. Туда же полетел и плеер. Паренёк тщательно отбивал пальцами какой-то ритм. — Итак, дети, я миссис Берт. Мои ученики меня знают, а вот вы, 10А, почти уверена, что нет. Как учитель я должна начать урок с проверки знания параграфа или вообще с начала новой темы, верно? — она лучезарно улыбнулась. — Но я желаю, чтобы вы поближе познакомились с вашей параллелью. Нам... Придётся провести этот и, возможно, последующий год вместе. Можно было вставлять стрекотание сверчков. — Ладно, как хотите, я просто дам вам двадцать минут от урока на общение, а потом мы поделимся... Впечатлениями? Нет, эмоциями, да, эмоциями. И учительница уткнулась в утреннюю газету, казалось, утопая в ней с головой. Сразу начали активно разговаривать уже знакомые люди. Трэвис болтал с некоторыми своими дружками; тихоня класса Джонсона разговаривала с кудрявой девчонкой высокого роста. Кто с кем. Ларри, Эш, Тодд, Пых и Мэйпл тоже активно обсуждали случай двухдневной давности и, кончено, затрагивали тему питания в школе. Как и обычно, потому что этого требовал Чак. Тодд внимательно наблюдал за Фишером через плечо сидящего к нему лицом Джонсона. Голубовласка просто сидел снова с наушниками и ничего не делал, рассматривал все происходящее. Чаще всего этим предметов пристальных рассмотрений являлся школьный пол и кисти рук. — Хэй, Эш, и чего это мы так дуемся? Про тебя иногда пол школы говорит, — Мэйпл заглянула в глаза Кэмпбелл. — Вот именно, приятно, что тебя обсуждает пол школы, а вроде неприятно, что за тобой следят, как ненормальные, — девушка опустила голову, но потом подняв ее с рассеянной улыбкой, — Ларри, ты... Её нагло перебила учительница, и Эшли прокляла ту за своё существование. Она развернулась к преподавательнице, так и не досказав. — Каждый должен уложить свои впечатления от разговора в минуту и желательно меньше... А дальше пятерка друзей не слушала, ведь было совсем неинтересно и скучно. Хоть они так и делали, но идея учительницы была пряной и банальной. Если бы дала тест было бы веселее, конечно, но Джонсон с Пыхом всеми руками были против. Они считали, что если кинуть микрофон прямо перед учительницей, то она поймёт их нежелание говорить. Ларри стал активно «перебирать мозгами», думая, кто из них первый подойдёт к доске. По расчётам металлиста первая шла Кэмпбелл, то бишь можно ее послушать и рассказать немного в другой форме от его лица. Ничего сложного. Потом шёл он сам. Потом Мэйпл, следом Чак, а уж в самом конце - Тодд. — Пока вы разговаривали я смешала ваши фамилии по алфавиту. Так что не надейтесь, что та или другая параллель начнёт. Джонсон с ухмылкой наблюдал за всеми, ведь он не думал, что класс патлатого так активно захочет сдружиться с параллелью. И вот, подошла очередь Эш. Ларри стал хихикать при ее взволнованном виде, а та лишь тихонько показала тому средний палец. Девушка вышла и мило улыбнулась учительнице, сразу зарабатывая некий авторитет в свою сторону. — Честно говоря, я не знакомилась не с кем новым из другого класса. Ларри, Тодд, Мэйпл и Пых - это мои лучшие друзья, с которыми я хочу проводить своё время. — Я не настаиваю, присаживайтесь. Когда зеленоглазая села за своё место, Ларри растянул улыбку на все лицо, обнажая ровные, но желтоватые зубы. Для большего эффекта патлатый сощурил глаза. Кэмпбелл лишь снова показала средний палец. Тодд же, смотря на них, никак не мог понять их личных шуток. Через несколько фамилий послышалась знакомая. — ... Фишер. Салливан поднял голову, положил плеер в задний карман и вышел к доске. Ларри сразу запреметил взгляд - безразличный, который только и делает, что говорит «Пошли-ка вы все далеко и надолго». — Кхм, — учительница начала хлопать своими ресницами, как будто впервые видит как этот паренёк выходит к доске. — Все как обычно, миссис Берт. Я не желаю разговаривать с другими. Засунул второй наушник в другое ухо и поплёлся на своё место. Кто-то хмыкнул, кто-то засмеялся. Кто-то испугался его вида (в это сборище людей входят некоторые одноклассники Ларри, Эшли и Тодда). Казалось, а зачем выходить ради нескольких слов? Когда-то мисс Кэннэди говорила Эшли, что когда на тебя смотрят около тридцати пар глаз начинает чаще биться сердце, глаза начинают бегать по присутствующим, ты начинаешь запинаться в своих словах. Некое психологическое давление. Ещё через несколько фамилий вышел патлатый. Ларри, как обычно, засунул руки в карманы и под звук своей брякающей цепи на джинсах прошёл к доске. Он оглядел весь класс. — Черт подери, здесь все крашеные, готы, уроды моральные и внешне, дылды и гномы. Какого хера они домогаются к Салли? — металлист теперь задавался этим вопросом. Конечно, он не сказал это вслух. Чем именно голубовласка отличается от других? Он и не заметил, как молчит и ничего не говорит. Теперь из-за тишины на него пялили все. — Ну а я что сказать могу? — Джонсон развёл руками. — Я согласен с Эш. Провожу время с кем хочу и как хочу. Впускаю в своё личное пространство когда хочу и кого. Но... — Ларри краем глаза посмотрел на протезника. — Я сожалею тому чуваку, который с протезом. Без друзей хуево. Голубоволосый поднял голову. «Молодец, Ларри!» — Эшли ухмыльнулась и кивнула, скрещивая руки на груди. Поняв, что его подруга сделала какую-то галочку в их плане, кареглазый выдохнул. — Джонсон! Не выражайтесь! — Это психология, мисс Берт. Вы же узнаете о нашем характере, верно? Значит мы должны его проявить, — Металлист снова засунул руки в карманы. — У меня всё. — Ответ отличный, но придётся вашей матери отвечать за вашу ругань, Лоренс! — женщина сделала в блокноте какую-то пометку. Ларри было плевать. Он делал вид, что внимательно наблюдал, что пишет женщина. На самом деле металлист рассматривал Салли. Был интересен один вопрос: как он услышал слова патлатого, если был в обоих наушниках? Песня была на тихую? Или он выбирал, что послушать и услышал, как говорят о нем? Или... Почувствовал лишние рассмотрения его персоны со стороны Ларри и других? Фишер сам открыто пялил на него. Пристальный взгляд, кончено, был не один направлен на Джонсона, но его был отличающимся. Не любопытный, не безразличный, не тёплый и не холодный. Пугающий, манящий, говорящий «спасибо»? Нет, не то. К такому взгляду нельзя подобрать описания. Он был загадочен. Это самое близкое по значению, но не описывающее точно. Тодда тоже не заставила ждать очередь. Он поправил очки и своей фирменной походкой встал около учительского стола. — Я выражусь покорректнее, чем мои друзья, — Моррисон тоже глядел на всех. Никто не понимал, что творится у него в голове. Не знал и не предугадывал. Каменное лицо - вот его эмоция номер один. Хотя улыбки, которые он дарит экрану телефона, заставляли почувствовать Ларри и Эшли теплоту его любви ко всем. Он иногда просто не умел это проявлять. — Я, Ларри, Эшли, Чак и Мэйпл привыкли к общению друг с другом, поэтому не всегда можем впустить людей в нашу компанию. Да и, если бы вам сказали общаться половину урока с кем вы хотите, что бы вы сделали? Конечно разговаривали бы с теми, кого знаете. — Спасибо, Тодд, садись. Пых и Мэйпл почти в точности пересказали слова Кэмпбелл. Но было куда интереснее наблюдать за Фелпсом, который не мог все свои мысли собрать воедино. Это позабавило класс и, конечно, Ларри, Эш и Тодда. Пых рассказывал о еде и Мэйпл поддерживала его своими разговорами. — Короче говоря... Эм... Я не очень люблю обща... Я ненавижу своих... Пх, — Трэвис чертыхнулся. — Да пошло оно к черту. Блондин буквально плюнул последнее предложение учительнице в лицо и устроил свой зад на своём месте. — Тоже самое, Фелпс, но только отец узнает и не о ругани, а о вашем отношении к учителям. И снова мисс Берт сделала пометку в блокноте. Остальная часть урока была немногообразна. Ларри отпускал шутки в сторону Эш, разговаривал с Тоддом о Салливане и о новом плане. Раз Ларри, как никак, сосед голубоглазого, он должен следить за ним или в крайнем случае - поговорить и познакомиться ближе. Якобы его слова могут подтолкнуть протезника к общению. Но слова Моррисона стали не совсем полезными, когда Салли с таким же пофигизмом входил и выходил из кабинетов. Как будто его сегодня и не упомянули на психологии. Как будто не совсем мягкие, искренние слова сожалению были адресованы не в его сторону. После уроков Тодд зашёл в библиотеку и сказал его не ждать. Сегодня Джонсон шёл домой в гордом одиночестве. Минуя переулки и тропы Ларри зашёл в аппартаменты. Слава Богу, Лиза прибиралась где-то на верхних этажах. Облазив карманы Джонсон не нашёл пачки сигарет и пришлось тащится в квартиру. Разувшись, кинув рюкзак на пол, найдя сигареты и, наконец-таки, снова обувшись, он нажал на кнопку последнего пятого этажа. Везде пахло сыростью. Было ужасно пыльно, и кто осмеливался заходить сюда, всегда при первом вздохе в этом месте, такие люди чихали. По всему коридору валялись доски, которые так и норовили сами кинуться под ноги, чтобы пришедшие сюда об них запнулись и пропололи пол носом. В случае Ларри это весьма удачная шутка от Эшли, когда Джонсон не первый раз падал на еле живущий по сей день пол. На крышу здания вела лестница. И вот, наконец, преодолев все мучительные препятствия металлист садится у края, но не совсем близко. Он взял сигарету и зажигалку, чиркнул колесиком. Закурил. Ядовитый дым приятно заполнял легкие и вскоре ощущения стали расползаться по всему телу. После уже нескольких затяжек было пьянящее, эйфорийное облегчение. Все мысли сбивались и уходили напрочь. В ход пошла вторая сигарета. Было мало. Надо избавиться от мыслей до конца. До самого-самого конца, чтобы все забыть, не вспоминать и отдаться блаженным ощущениям. Ларри чуть не выронил сигарету из рук, когда сзади услышал скрип. Но не обернулся, а дальше продолжал глядеть в голубое, на удивление, небо. Погода была хороша собой сегодня. Подальше от него сел Салли. Парень свесил ноги с здания и тоже достал никотиновые палочки с зажигалкой. Затянулся и продолжал глядеть куда-то вниз. Патлатый не в первый раз замечал, что люди смотрят именно вниз. Всегда оборачиваются. Не идут прямо, не смотрят вверх. В своих действиях они всегда видят ошибки и боятся поднять голову. Исключением были дети. Они всегда глядят в небо, какое бы оно не было. Хмурое, ясное, затянутое громадными тучами, или же светящимися от солнца облаками. Перед их глазами открывается будущее и возможности, но через года они считают себя ничтожествами или же наоборот самыми лучшими в этом мире. Одевают короны, проще говоря. Джонсон встаёт и садится ближе к Фишеру. Тот сразу обращает на него внимание. — Чего тебе, Джонсон? — Каково это не иметь друзей и не хотеть общаться ни с кем? Фишер хмыкнул. Долбаный протез не показывал ни одной эмоции. Что этот парень сейчас чувствует?! Ему не нравится, что Ларри ответил вопросом на вопрос? Или то, что задевают за больное? — Я не знаю, как описать, ведь не представляю, каково это быть с друзьями. На счёт «не хотеть общаться»... Я не хочу отвечать на этот вопрос, имею право. Больше они друг другу ничего не говорили. Просто курили и каждый сам по себе. Никто не должен отвлекать их от наслаждения серым дымом. Ларри ушёл первый, оставляя голубоволосого одного. Подошел к некому сооружению, открыл дверь и уже видел лестницу, которая вела вниз. — Ларри, верно? — сзади послышался все тот же хриплый голос. — Спасибо, наверное. Хоть и за такие короткие слова. Голубые глаза глядели на Джонсона... устало. Прикрытые, красноватые, даже ресницы были голубого оттенка. А почему, собственно говоря, он так детально рассматривает глаза Салли?.. — Без проблем, чувак, — Ларри улыбнулся. — Хочешь, залетай, я буду рад с тобой затусить. До скорого. — Ага... И снова голова Фишера повернулась в сторону города, который открывался перед ним и под его ногами.***
— Блять, какого хера? — разнеслось эхом по комнате металлиста. Было неожиданным то, что Ларри будет ждать. Ждать, когда придёт голубовласка. Из его дневника он вычитал, что тот любит играть видеоигры и отдаёт этому своё свободное время. Ларри, конечно, играл не на приставке, у него имелись джойстки и хороший телевизор. Джонсон представлял, чем бы они занимались. Вытащили некоторые запасы еды, может, сходили в магазин. Взяли каждый по одеялу, подложили под свои спины подушки. О чем-нибудь поболтали, поржали и понеслись их души в игровой рай. Было желание узнать Салли поближе. Но время шло к восьми. Надежды пропали, а за ними начатый шедевр. Пролитая банка с грязной водой не устояла на колене патлатого и благополучно испортила начавшуюся работу красками. Плюс ко всему любимые джинсы в стирке. Сняв их и отцепив цепь, Ларри пошёл в ванную и кинул штаны в стиральную машину. Поставил режим, засыпал порошок. Ничего нового. Часы показывали пол девятого. Фишер уже не придёт, слишком поздно. Хотя кто его знает. Ларри с любой стороны уважал его выбор. Он не хочет никому ничего причинять. Ни боли, ни страданий, ни ревности. А значит ли это, что в его голове кроется ошибочное мнение: завести друзей, значит - доставлять им эмоции. А по его мнению его присутствие - только негативные. Металлист решил лечь рано. Да и, все равно, он не будет спать пол ночи из-за раздумий. Над собой, о родителях, о Эшли и Тодде, о смерти учительницы, о домашнем задании, которое он не делал. Но теперь появился ещё один тип мыслей. И они о Салли... Утро Эшли началось с безумств - ей агрессивно печатал Ларри. А печатал, он, собственно говоря, в пол пятого утра. Экран ярко светился и вибрировал, раздражая девушку. Она лениво потянулась, поднялась на локтях и разлепив свои веки посмотрела на сообщения от патлатого.***
Эш (4:44) Эш, твою мать (4:44) Ээээш (4:48) Ладно, похер, не отвечаешь, не отвечай (4:48) Ну блятб эш (5:01) Отвечай (5:01) Ладно, расскажу ситуацию вкратце? ок? (5:01) Я вчера с этим чудиком говорил и сказал что затусить можем вдвоём. ну и знаешь... я ждал его. не дождался( (5:02) Поговори со мной пж (5:02) А лучше позвони (5:02) Я деньги вроде как трачу (5:02) ЭШ БЛ (5:05) У МЕНЯ ТУТ НЕХВАТКА ОБЩЕНИЯ (5:05) А ТЫ ДРЫХНЕШЬ (5:05) ПРО-СЫ-ПАЙ-СЯ (5:06)***
Кэмпбелл начала тихо смеяться. — Неужели голубоволосый мальчик тебе спать на даёт? — тихо хихикнула в пустоту Эшли. Она с ухмылкой на лице стала набирать текст.***
Да ЛаДнО (5:06)Ага, и тебе того же, патла (5:06) Че втюрился? :)))) (5:07)
Пошла нахуй (5:09)То то же, Джонсон) (5:09)
***
Зеленоглазая положила телефон под подушку и моментально заснула, иногда улыбаясь мысли о том, что Ларри не такая и бесчувственная тварь. Он может сожалеть кому-то. Со звоном третьего будильника Кэмпбелл смогла встать наконец с кровати. Аромат какого-то блюда витал по всему, кажется, помещению. Девушка встала и поежилась от холода, который стал пробираться сквозь футболку. Кожа моментально становилась гусиной. Собрав волосы в низкий хвост девушка надела тапочки и прошла на кухню, где ее отец готовил тосты и омлет, а мать старалась усадить за стол маленького Бенджамина. В ход что только не шло - подарки за хорошее поведение в садике, сладость в конце завтрака. Мальчик одобрено закивал, когда мать предложила ему выбрать печенье в магазине для него же самого. Эш мило улыбалась и помогала раскладывать матери вилки и тарелки. Это был обычный семейный завтрак, который проводился в каждой нормальной семье. После водных процедур в ход пошла косметика. Кэмпбелл все так же подвела глаза, нарисовала стрелки, намазала лоб и нос тональником и розовой помадой обвела губы. Последним штрихом было просто расчесать волосы и одеть чокер. Родители как обычно уехали пораньше, оставляю девушку наедине с грязной посудой. Задача каждой примерной дочери и будущей жены - помыть посуду. Но кто сказал, что Эшли пример? Нет, она просто оставила всё замачиваться и домоет после школы. Ну, по крайней мере, это было в ее планах. Зайдя в сообщения Эшли все так же усмехнулась. Ларри думает о человеке, который просто случайно попал в его жизнь. Но все же Эш чувствовала некую опасность в Фишере. Не вид, не характер. Нет-нет, что-то отдаленное и совершенно скрытое. Опять же, она чувствовала, что Салливан хороший парень. Ощущала, что этот хрупкий мальчишка защищал бы своих друзей и не отдавал их никому в обиду. Находил выходы для непроходимых ситуаций. Другими словами - свернул бы горы за любого близкого ему человека. Но она видит, что таковых нет. Все плюются ему в лицо, обзывают и оскорбляют. Он черствеет сердцем на глазах. Хотя этого и никто не видит. Ему до ужаса больно. Эш просто это чувствует.***
— Тодд! Ты не видел Ларри? — Эш догнала Моррисона в раздевалке. — Пока нет, он всегда к началу приходит, Эш, сейчас только без пятнадцати. Рыжий хмыкнул. Теперь когда в голове Кэмпбелл был Салли, она не могла не заметить его на перемене. Только направив шаг в сторону Фишера, тот быстро завернул за угол и скрылся. Зашёл он на лестничный проем или пошёл в обход - девушка не знала. Этот парень чертовски хорошо умел прятаться в стенах школьного учереждения. Металлист пришёл только после второго урока, отсылаясь на то, что проспал. Хотя сразу контрольную по физике и тест по иностранному проспать нельзя. Ларри что только не придумывал, чтобы отлынивать от уроков и проверочных. Эш как сейчас помнит: запыхавшийся Джонсон вбегает в кабинет и буквально орёт, что его чуть не сожрали уличные собаки, которые обедали трупом голубя. Или как парень преспокойно входит в класс, а потом начинает громко кашлять, изображать тошноту. Тогда его беспрекословно начали отправлять домой, нежели к медику. Но учителя же не такие глупые и наивные, они начали замечать, что Джонсон не приходит либо на контрольные, либо на плохо понимаемые ему уроки. Тогда то и педагоги усведомили мать, и та дала нагоняи своему сыну за ложь. Но на «проспать» учителя верили, да и, «н» в журнале уже поставлено. Через несколько уроков настал последний урок - теология. Вроде, просто сиди слушай, как складывалось мнение о Боге в те века и сейчас, с другой стороны - это было невозможно понимать. Слишком запутанный язык в заповедях, странные сюжеты. Наставления, которые так наскучили и в наше время. А тогда эти фразы были святыми, и их оглашали на все улицы, призывая верить в Иисуса Христа. В настоящее время наставления выполняют только монахи и монашки, священники или проповедники. А более детские родители говорят своим чадам в более понятной форме. Ларри уже бился своей головой о парту в первые две минуты. Попросился выйти и ему даже не отказали, хоть и только урок начался. Патлатый услышал шорохи со стороны уборной и направился прямиком туда. Тихим шагом он подступился к двери. — ... я перестану делать это, Бог меня полюбит? — хрипловатый голос Фишера разносился глухим эхом. — Ай, сука... Католикам нихера не светит. Все равно мне место под землёй. Бля-бля-бля, с-с-с... — послышался звук молнии рюкзака. —Надо бинты уже накладывать, такое месиво пластырями не скроешь. Мда, бьюсь об заклад, на меня скоро уборщица орать будет. Шипение воды из-под крана. Ларри отошёл за угол и стал ждать следующих действий протезника. Голубоволосый вышел из уборной, огляделся, схватился покрепче за рюкзак и пошёл в сторону раздевалки. Джонсон медленным шагом, иногда скрываясь за поворотами, пошёл за Салли. Фишер его точно не услышит, потому что воткнул наушники и включил музыку за среднюю громкость. Иногда он подпевал припевам, и металлист удивлялся, как такого, как он, не пустили на вокал. Не фальшивил, пел плавно и ровно, растягивая гласные в некоторых словах. — Это твоя жизнь! Либо пан, либо пропал. Солнце может уже не встать, Так будь светом, откровением! Это твоя жизнь, Она проходит... Ты пытаешься бежать, но снова падаешь... Тебя это злит, но это и есть жизнь. Дальше парень просто кивал, накидывал куртку, и в конце концов просто вышел из здания. Дальше не было смысла следить. Нет, он был, конечно, но камеры всегда засекаются разгуливающих учеников. И Джонсон уже стоит почти первый в списке тех, кто хочет незаметно проскользнуть через чёрные выходы или главные ворота. Но дневной охранник глазу с камер не спускает. Ларри поспешил обратно в мужскую уборную. Войдя в плохо освещаемое помещение он сразу заметил бледно-красные капли на белой раковине. Около мусорки валялось несколько использованных пластырей, на которых кровь уже давным-давно запеклась. И прямо в раковине валялось лезвие - все в каплях алой жидкости. Ларри поспешил вернуться в класс. «Орудие самоубийства» он выкинул и до конца вытер все следы. — Я тебе не чертова горничная, Кромсали, — цедил Джонсон по пути в кабинет. Эта кличка «Салли-Кромсали» разлетелась буквально за два дня, когда новенький вошёл в школу Нокфелла. Но опять же троица выпускала всё из виду, что было популярно. Сейчас же, после уроков, Ларри, Эш Тодд решили спросить у задиры класса, почему к голубоволосому пареньку так похабно относятся. Фелпс был тоже не рад встрече, но был один. На пользу троице это очень хорошо шло. — Итак, Трэвис, почему ты задираешь Фишера? — Че вы прикопались ко мне, идиоты? Я не ебу, — блондин плевался буквально в лицо. Но на самом деле под ноги. — Отвечай, Фелпс, — рявкнул внезапно Джонсон. — Что вам блять не понятно? Выглядит как гейка, гном, инвалид. Вся школа стебется, мудилы. Эшли дала Трэвису звонкую пощёчину и схватила того за розовый воротник свитера. — Ответил блять. Ты бы просто так за компанию не стебался, Трэ-э-эвис! — каверкала голос парня Кэмпбелл. — Ладно-ладно, отпусти только, — на лицо Фелпса уже яростно смотрел Ларри. — А чего это вы вдруг? Вы не вовремя о нем вспомнили. Хотя фамилия «Фишер», я уверен, будет актуальна даже после его смерти. Блондин выдавил ухмылку. — Почему его ненавидишь именно ты, Фелпс? — внезапно отозвался Тодд. Трэвис опешил. Он как-то поёжился, отвёл взгляд и сжал кулаки. Закусил язык, сразу видно. — Он... Фишер католик. Вот почему. Отец ненавидит их, так же, как и я теперь. Рывком Трэвис отпихнул от себя Ларри и на всех парах побежал из кладовки. — Как насчёт засесть у меня, как думаете? Пороем информацию в учебнике или в книгах... — Тодд поправил очки, сказав это. Ларри и Эш переглянулись. — Мы за! — они улыбнулись и дали друг другу пять. Троица вышла из школы, на удивление, с улыбками. Вечер предстоял быть более или менее веселым, ведь Ларри решил захватить карты, а Эшли припрятанную родителями от неё самой - доску «Уиджа»...