***
В кромешной тьме было невозможно что-либо разглядеть, но силуэт приближался к друзьям не спеша, размеренным шагом. Когда фигура подошла к свету фонаря, Ларри увидел в рыжую шевелюру и облегченно вздохнул. — Моррисон, ты меня до усрачки напугал, мать твою! — Ларри двинул в сторону парня и уже хотел дать подзатыльник заливающегося хохотом Тодду, как Эшли сама опередила Джонсона. — Ну и? Как успехи? Эш нервно сглотнула. Своими миниатюрными ручками она полезла за кадрами пролароида в рюкзак Ларри и передала их Тодду. — Он, по твоему, летучая мышь? Видеть в темноте может? — Ларри тоже копался в своей сумке в поисках самого нужного предмета - фонарика. Но спустя несколько минут плюнул на это дело и предложил просто пройтись до лавки около столба с фонарём. Завернув в узкий переулок, Эш и Ларри кинули все вещи на лавку и стали объяснять всю ситуацию Моррисону, подкрепляя доказательствами на фото свои слова. — Не удивлюсь, что психолог промолчал про то, что Фишер лежал в психушке, — заключил металлист. — Наверное, я даже не жалею, что согласился на вылазку. По шоссе проезжали шумные автомобилисты и байкеры. Ходили пьяницы, которые еле перебирали ноги из-за алкоголя. Бегали шумные ночные компашки. А между ними тишина, которую могут услышать лишь присутствующие. — Тодд, ты бы подкрепил всё это, что ли... Своими заумными словами? — Ларри тянулся к сигаретам в кармане, но Эш дала металлисту по руками. Парень закатил глаза, а потом уставился на очкастого. Только Ларри хотел развеять тишину, как рыжий «ожил». — Я могу перебрать книжки в городской библиотеке и... возможно, получится его разговорить, — Тодд начал потирать шею. Для Ларри, который знает его на протяжении десяти лет, это было знаком, что парень сомневается в своём ответе. — Его как будто охватывает какая-то туманность, не находите? — Эшли влилась в разговор. Она поочерёдно разглядывала лица друзей. — Ну вот, мы знаем, что он психически болен, хочет на тот свет, учится нормально. У вас нет такого ощущения, что некоторые слова могут быть ложью? — Эш, я как бы это тебе уже объяснил, — Моррисон непонимающе посмотрел на Ларри. — Я не хочу говорить в подробностях, чувак, скажу в нескольких словах: в бумагах не весь Сал. Тебя вопросы на подобии, почему в документах нихрена не сказано об инциденте, не колышат? Или, например, почему Салли все так ненавидят? Ему не могут ломать кости лишь из-за внешности! — Ещё как могут, Лар, — вздохнул Тодд, вспоминая, как его некоторые друзья отнеслись к Нилу. Из-за ориентации. И того, что он чернокожий. Ларри понимающе кивнул и не стал спорить с другом. — Но тогда, пацаны, какой у нас план действий? — Эш рассматривала кирпичную стену перед ней. Как будто эти слова были предназначены для неё. — Есть номер психолога. Есть ещё много изоленты. Есть «Аппартамерты Эддисона». Есть немного бабла... — Ларри рылся в рюкзаке. — Изоленты? Ты предлагаешь ещё раз забраться в школу? — Можно взломать шкафчик. Посмотреть на его парту в классном кабинете. Платит ли он за еду в столовой. Это нам мало чем поможет, но вдруг? — выдвигая их возможности, Ларри снова подсаживал Эш к окну здания школы. Кэмпбелл удачно залезла, но потом Джонсон обнаружил у себя в кармане скрепку. Патлатый выжидающе ждал, когда раздастся щелчок двери, и о чудо, Эшли за несколько минут никуда и ни во что не вляпалась. Девушка достала шпильку, Джонсон же найденную скрепку. Тодд с трудом и потом заклеил все камеры в школе. — У него вон там шкафчик, — Тодд тыкнул в исписанную матами дверцу. — Можно было даже и не читать в бумажках. На шкафчике были нарисованы плохо смывающимся маркером мужские достоинства, «урод», «девчонка», «продажная сука», «геёвище», «приходи, развлечёмся ;)», приклеена наклейка с ЛГБТ флагом. Эш сразу поспешила в кладовую за моющим средством и тряпкой. Пока Ларри взламывал замок, Эшли тёрла все надписи. Надо было, всё-таки, загладить вину перед протезником в столовой, верно? Эш дотирала последние буквы, а Ларри ломался с замком. Он был не просто на ключе, как будто внутри механизма надо было что-то повертеть. С горем пополам, Джонсон открыл дверцу. Обычный шкафчик. Внутри пусто. Никаких фото, надписей, постеров. Валялись тетрадки, стояла наполовину полная маленькая мусорка. Ларри взял несколько мятых записок и прочитал их. Угрозы, прозвища, обидные фразочки. Но на одной была даже фамилия их одноклассника - Трэвиса. За компанию, или по какому-то поводу эта писанина была в адрес Салливана? Корявым почерком было написано: «БОГ НИКОГДА НЕ ПОЛЮБИТ ТЕБЯ, ПЕДРИЛА» Все записки передавались из рук в руки, внезапно Эш нахмурилась. — А че это Фелпс тут делает? — Да вот, Эш, такой же вопрос, — хохотнул Ларри. Друзья всё скинули обратно и Ларри попытался закрыть шкафчик, но скрепка не поддавалась такому замку. Шпилька Кэмпбелл же, как ни странно, своей формой идеально подходила под замок. — Дальше парта, да? — эхом по пустому коридору пронёсся голос Эш. Тодд кивнул, наблюдая, как Джонсон набегу перепрыгивает, как антилопа, сразу 3 ступени лестницы. С его ростом, да, это было возможно. Ларри хмыкнул, когда почувствовал на себе взгляд друга. Через несколько минут металлист уже взламывал замок скрепкой, которую ещё не удосужился выкинуть в ближайшее мусорное ведро. Замок легко поддался и компания прошла внутрь. Это был обычный кабинет иностранного. Висели плакаты с темами уроков, правила, стояли одиночные парты, позади всего класса были два больших окна и полки с разговорниками, учебниками, макетами и даже глобусами. Над доской висели настенные часы, а на столе учителя стоял кактус. Не смотря на запрет на порчу имущества, каждая парта была чем-то обклеена или раскрашена. По ходу, этим кабинетом давно уж никто не пользовался. Парта Фишера была почти нетронутой. Почти. Посередине красовался перевёрнутый крест, который обвивали лозы роз. Это было нарисовано, никак не наклеено. Обычным мягким карандашом, как ни странно. — Может парнишке нехуй делать на классных часах? — за свои слова Джонсону прилетел локоть в бок. Ларри проигнорировал удар. Этот вопрос, по видимому, задавался серьезно и был адресован Тодду. — Я считаю, да. Но сам перевёрнутый крест меня интересует больше, — Тодд провёл холодными пальцами по рисунку по парте, а потом чертыхнулся, ведь слегка смазал его. — Он обозначает антихристианство. Хотя, ответ сомнительный, если он католик. Пятого апостола Иисуса звали Петр, как я помню, и его распяли в отличии от главного святого вниз головой. — Уроки теологии не прошли даром, да? — хохотнул Ларри. — Это знает любой верующий католик, или даже православный человек. Пётра распяли 29 июня, в четвёртом или пятом веке, согласно Евангелию. Пока Ларри и Тодд разглядывали другие парты, Эшли сфотографировала крест и внимательно наблюдала за Джонсоном. Её внимание привлекло небольшая деталь в парне - каждый раз когда он что-то доставал из своей сумки, он просто смотрел в её недры и резко встряхивал своей головой, закрывал рюкзак и дальше шёл за рыжим. Кэмпбэлл особо не придавала этому внимания после того, как... Ларри узнал, что его отец просто так ушёл из семьи, не оставив ничего. Он часто отвлекался от посторонних, уходя в свои раздумья. Иногда и его лучшие друзья не могли вытащить парня из астрала. Он всегда встряхивал своей шевелюрой, когда выходил из мыслей. Но Ларри наладил все свои привычки и перестал так делать два месяца назад. Эш интересовало не находящееся в рюкзаке, а что творилось в голове у металлиста. Эш споткнулась об собственную ногу, пока старалась незаметно подойти к Ларри. — Ла-а-арри, — протянула девушка. — Что тебя терзает, дорогой? Зеленоглазая подошла сзади и положила свои ручонки на плечи Джонсона. Тот резко обернулся и в его глазах сразу заблестел огонёк раздражённости. Кэмпбэлл залилась хохотом, держась за живот. Ларри схватил её за руку, прижал к себе и стал кулаком тереть той по макушке, образовывая гнездо вместо причёски. Эшли пыталась вырваться, уже плевалась матом в сторону Ларри, когда он уже ухмылялся. Закончив, парень посмотрел на своё творение на голове Эш. — Ларри, блять! Убью нахуй! — проорала девушка. — Эш! Тише! — шикнул Тодд. Тишина. Но в коридоре начали слышаться приближающиеся шаги охранника.***
Ну вот! Доскакался, Джонсон! Это кара тебе с небес! — В окно! — Ларри показал на окно пальцем. — Идиот, мы на третьем! — прикрикнула я. Тупой, как пробка! Снега нет ещё, чтобы в сугробы спрыгивать! Тогда отличный вопрос, куда нам идти! — На соседние окна перепрыгнем! — Пришлось согласиться. Не потому что это был самый лучший вариант, а потому что проблемы приближалась с каждым шагом. Сначала парни пропустили меня. Я смотрела вниз и не чувствовала ног под собой, но когда пришло осознание, насколько это круто, скрываться от охранника с адреналином в крови. Я перепрыгнула на соседнее окно и присела. Теперь особо не хотелось двигаться, гребаный страх не даёт. Следом из окна вылез Тодд. Моррисон похлеще меня трясся и вообще не хотел сходить с места. Но получив кулаком в ногу от Ларри, всё же перепрыгнул на противоположное окно. Тоже присел. Ларри было некуда прыгнуть, ведь мы уселись с рыжиком на самых краях и даже не думали делиться местом. Он подпрыгнул и... ухватился за верхний уступ у окна! Господи! Джоносон эффективно стал дрыгать ногами, чтобы в итоге подтянуться и самому залезть выше. До меня медленно доходило, почему он не срыгнул вниз, на нижнее окно. Там всегда открыты двери на растопашку и, если там пройдёт ещё один мудила в форме полицая, то его засекут. Быстро размышляешь, патлатый. Я чувствовала, как охранник зашёл к кабинет. В окно он не выглянул, на наше счастье, а лишь проматерил учителей, почему те не закрывают кабинеты. Закрыл за собой дверь на ключ и ушёл. Прекрасные, блять, охранники. Медленно я снова перелезла на окно кабинета иностраного и влезла внутрь. Паника давала о себе знать, ведь ноги буквально были ватными и вообще не желали передвигать такую тушу, как я. Я уселась на стул около окна и стала наблюдать за ребятами, которые возвращались в кабинет. Ахах, интересно сказано. Возвращались... Из окна. Сама того не заметив, я начала тихо хихикать. Ларри смотрел на меня с выпученными глазами и добавлял в этому, как вишенку к торту, нахмуренные густые брови. Это ещё больше прорывало на смех. Но снова осознание того, что мы занимаемся проблемой Салли, заставило меня заткнуться и рыскать в кабинете дальше. Ларри сразу после моего успокоения вздохнул и тоже начинал разглядывать парты, до которых ещё его глаза не добрались. Вдруг приходит мысль залезть в тумбочки учителя. Все на замках, черт. Нужен код из трёх римских цифр! Я оглянула кабинет. В глаза сразу бросилась неправильная постановка учебников. — Четыре, один, семь... Ничего. Тварь. Я пнула комод и со злости толкнула подошедшего ко мне Тодда. Пришлось сразу извинится за вспыльчивый характер. Он понимающе кивнул и сам стал рассматривать стол учителя, я же перешла к другому этапу - начала рыться в бумагах. Хламины была куча: календарики, бумажки своих подопечных, контрольные, документы, ручки и погрызенные карандаши. Я посмотрела на фотографию на столе и улыбнулась. Молодая учительница, лет тридцати, не больше и не меньше. Приятная на вид, опрятная. На фотографии была оставлена цепочка с крестом. Православная, типа? Под портретом валялось фото распятия одного из апостолов. Я бросила короткий взгляд на стрелки на них. Они вели вниз. Я взяла картинку в руки и прикинула ко всему набинету. Ничего, что могло бы дать подсказку с уровнем моих знаний. Я ткнула бумажкой в Моррисона. — На столе лежало. Я думаю надо перевернуть было, но это особо ничего не дало... Ларри встал позади очкастого. — А нельзя решить эту проблему методом научного тыка? — На этот раз нет, Лар, — Тодд переворачивает изображение фрески. Внезапно он застывает на месте и, кажется, у него перехватывает дыхание. — Эш, когда, я сказал, распяли Петра? — Я откуда помню? — ага, я слушаю какжудю дату, которую он говорит. Кончено. — 29 июня, — прохрипел Ларри. Тодд покрутил колесики и теперь на полке красовалось «II IX VI». Что-то щелкнуло и комод открылся автоматически. Что же это за апостол такой, и Сал его рисует, и его классная? Там валялась, мягко говоря, дичь. Библия ладно, понимаю, она тут фотки распятия на столе разбрасывает. Но... Деревяный на весь комод крест это нормально? Она что, дубасит своих подопечных им? В голове сразу появляется образ учительницы с фотографии, которая одета в ряжены священника или монашки. Она стоит и поливает всех «святой водой», которую на самом деле купила в обычном супермаркете. Дальше лежали запасные ключи от кабинета, которые с радостью прихватил Джонсон. Тонкие свечки, зажигалка, «Классика литературы», совместная фотография учеников в начале этого года. Кто-то стоял и улыбался (наигранно или по-настоящему, их дело), другие специально скакали, чтобы смазать фотографию. Салли было несложно заметить среди серой массы его одноклассников. Он стоял на самом краю, закинув рюкзак на плечо и наклонив голову вбок. — Смотрите, — Джонсон достал из ящика ещё одну фотографию. — Миссис Пакертон! Я выхватила фотографию из, пока легко держащих, пальцев Ларри. Паренёк меня уже мысленно прижимал к стене и набивал мне мою рожу до кровавого месива. Его глаза горели алым пламенем, а губы уже растекались в злобном оскале. Хотелось прямо в лицо ему плюнуть самодовольное «Ха!» и скрыться за поворотом. Но забив, как говорится, на всё негодование металлиста, я посмотрела, наконец-таки, на фото. Обычный снимок, чистенький, слегка помятый. Снизу была аккуратная надпись: «Моей самой дорогой на юбилей». Я сразу отметила, что обе женщины похожи в чём-то внешностью. Возможно, у миссис Пакертон была дочка и именно она - классная преподавательница Салли. Я сделала снимок фотографии, вдруг зацепки найду дома. — Оу, чуваки, я совсем забыл! — Ларри поднял палец к верху. — В нашей параллели учится Пых! И... что? Что это там, черт подери, даёт? Он сможет тайно продавать Фишеру шоколадки с автомата по просьбе Ларри? Я хихикнула, сама того не заметив сначала. — Че ржёшь? — Металлист сам улыбнулся. Интересно, он что-то вспомнил или просто хотел поддержать такой же улыбкой? — Мы попросим его следить за синевлаской. Конечно, придётся в день ему впихивать по батончику за 50 центов, но разве это кого-то колеблет? Мы узнаем, как он ведёт себя на уроках и куда, возможно, пропадает с урока теологии. Проследим за ним! И почему он называет его синевлаской? Нельзя просто Сал, что ли? Я всё же одобрительно кивнула, ведь план казался... Неплохой идеей. Можно самим прогулять какой-нибудь урок, преследуя Фишера. О! Это будет отдельный урок по шпионству! Там мы будем вляпываться в разные ситуации, пользоваться рациями, находить запасные выходы и совершать головокружительные штуки! Если будет всё наоборот, то капут моим мечтам. Но я надеюсь на свою собственно-выдуманную лабуду. В том же ящике мы нашли ежедневник и несколько баксов. Я и Тодд осознанно не стали брать купюры, ведь это уже считается воровством или даже, ограблением. А Джонсону хоть бы хны, говорит, мол, пошлите в магазин круглосуточный энергетика купим. Ну а мы что? Мы ничего, его же решение! Но зато я настояла на том, чтобы прихватить с собой фото учеников. Парни меня поддержали, но пока я сложила все к Джонсону в рюкзак. Все так же поковырявшими в замочной скважине, патлатый вывел нас всех из кабинета и с третьего этажа. Оставалось снова вернуться в тот коридор, откуда мы пришли и завернуть в кладовку. Камеры были так же залеплены изолентой, учительская закрыта. Информация во мне усваивалась с трудом. Представьте, живёте вы, значит, обычной подростковой жизнью. Гулянки, оплошности, веселье, разочарование и тому подобное, и тут... Тебе хочется узнать совсем незнакомого человека. Не из-за страшной истории, не из жалости, не из-за его внешности. Просто так. Просто так хочется впустить его в своё сердце. Если рамки общества - это внешность, доход, успеваемость, ориентация или банальное социальное положение, то... Наше общество дермище полное. Книга не по обложке читается, выродки. Хотя опять же отец говорил, что как бы мы тогда отличали наркомана от трезвого? Наркотики не очень хорошая штука, но когда у твоего друга-зубрилы есть родители с садом конопли или подобной хрени... Господи, с кем я тогда дружу? С геем-наркоманом? С невсегда трезво мыслящим имбицилом-художником? О, Эш, а давай ты ещё в свою жизнь впустишь неформала-суицидника? М? Неплохой расклад, я считаю. А сама ты на кого похожа? На шлюху? Да, твои родители говорили это тебе в лицо по-пьяни! Я вернулась из астрала только тогда, когда наша троица благополучно вылезла из школы. О господи, перекреститься, что ли? Даже ничего не спалили! — Ну же, пошлите в круглосуточный!.. — Ларри начал, откровенно говоря, ныть. Как ребёнок, который хочет сильно зайти в магазин игрушек, а злые-призлые родители настаивают на том, что у него и так много всякого хлама. Надул губы, сделал невинный голосочек. Но с его-то чертами лица получалось херово изображать ребёнка. Слишком острые скулы и высокий рост. Ребёнок-переросток, ахах... — Эш? Как думаешь, стоит? — Моррисон посмотрел на меня из-подлобья. — Кофеин ему ничего не сделает, так что... — я сделала мучительную паузу специально для Джонсона. — Идемте. — Йес-с!.. — уже найденная десятка красовалась в руках парня. Пока я витала в мыслях о Салли, патлатый затащил нас в супермаркет. Я смотрела всякие безделушки, дешёвую косметику, разноцветные пластыри... Хотелось купить что-то. Потратить деньжат за компанию. Я начала обыскивать карманы на наличие мелочи. Тодд смотрел, на сколько подорожал картофель и яблоки. Опять ради каких-то экспериментов закупаться едой будет... Ларри же обрыл все полки с тем, за чем, собственно говоря, и шёл сюда. Его взгляд на секунду пал на банку с пивом. Я быстро схватила понравившиеся мне коробочки с пластырями и одним самодельным брелком. Я за шиворот оттащила Джонсона от алкоголя. Знаю я эти магазины, продают бухло несовершеннолетним за копейки, а потом страдают от ревизии, одновременно наслаждаясь доходом от подростков. Схватила два литровых энергетика и пошла с этим идиотом на кассу. А что? Тодд адекват, он за нами пошёл сразу. — С вас семь долларов, — отчеканила молодая продавщица. Я кинула ей десятку и рывком забрала сдачу. Вышла и впихнула в руки Джонсону энергетик. — На этом спасибо, — буркнул кареглазый.***
Ларри отпил от горлышка. Сладко-кислая газировка прошлась по горлу, пощипывая рецепторы на языке. Тодд проглядывал по сторонам и прислушивался буквально к каждому шороху. Рыжеволосый не привык к такой обстановке. — По домам? — прервала тишину Эшли. — По домам, — выдохнул Джонсон, утирая губы тыльной стороной руки. — Уже к трём подходит. До скорого, Эш! Девушка улыбнулась и быстрым шагом помчалась в противоположную сторону. Она жила фактически недалеко, потому что ей было идти до школы от силы минут пять. Вдалеке лишь пропадала лиловая кофта Кэмпбелл. Тодд и Ларри завернули в переулок, перешли на улицу, на которой и жили. Они встали около деревца со стороны входа в комнату Ларри и продолжили небольшой разговор. Речь зашла о завтрашнем дне, что купила Эш, почему все говорят, что человечина похожа на курятину. И тут Ларри легко улыбнулся и начал обговаривать отсутсвие Салливана на дополнительных уроках. Он прислонился к дереву и достал сигарету с зажигалкой, взял никотиновую палочку в зубы и чиркнул колесиком. Затяжки были глубокими и блаженными, но обычно Джонсон позволял себе курить только раз в ночь. Как никак, металлисту не надо, чтобы сигареты стали зависимостью. Они всего лишь подавляют бушующие мысли в голове. — Здесь, кстати, Фишер и... Ларри осекся. Он же не хотел ничего говорить. Тишина пожирала его вместе с потрохами. Он просто выдал себя сам, завязав обычную беседу. С другой стороны, что плохого, если лучший друг взглянет в дневник? Они занимаются одним делом, Моррисон надежный человек... Джонсон судорожно выдохнул. Снял рюкзак, присел на корточки и поставил его на землю. Ларри схватился за книжонку, как... Послышался оглушающий гром. Все произошло в один миг. Сначала громкий звук падающего металла, отдаляющегося эхом по улицам, следом грохот, а потом... сигналы машин. В голове у обоих парней металось одно слово «Авария». Патлатый на скорости света закрыл рюкзак и уж было бросился к машине, как Тодд схватил его за плечо. — Ларри, это же... Тодд сжал руку на Ларри. Моррисон моментально узнал машину их учительницы психологии, ведь не редко видел старенькую колымагу, когда уходил с дополнительных по физике. Даже номер машины был ему знаком. Очкастый, ничего не говоря Ларри, повёл его ко входу в его квартиру. Краем глаза Тодд видел, как еле живая женщина выползает с водительского места. Она вся в крови и осколках. Машина перевернулась, её нога же была в странном положении. Открытый перелом. Ещё несколько секунд она вглядывалась в темноту, где находились парни и, кажется, заметила знакомую рыжую макушку. Но как же было так уготовано ей судьбой, что... Её задавил другой грузовик. Переехал ей голову и теперь от тела женщины осталась лишь кровавая каша со сломанными костями. Расползалась бордовая кровь, образовывая немаленькую лужу вокруг трупа. Ларри зашёл в комнату и за ним уж было шагнул Тодд, но на него упал окурок. Подняв голову, Моррисон увидел синие развивающиеся волосы на ветру. Парнишка сидел и не двигался. Наблюдал за всей картиной, которая так любезно нарисовалась почти рядом с окном. Но очкастый не медлил и зашёл в комнату Ларри. — Блять, чувак, мы в дерьме! — схватился за голову Джонсон, предварительно кинув рюкзак в угол рядом с кроватью. — Если она нас видела и выжила, то... — Она мертва... В голосе Моррисона слышались хрип и дрожь. Страх по обоим расплывался липкими прикосновениями по всему телу, в горле окончательно образовался ком. — Я... Пойду домой... Завтра утром, я расскажу, что видел, Ларри... И Тодд быстро взял в руки телефон, открыл дверь и выполз из квартиры Джонсонов без всякого следа. За стенами слышался протяжный звонкий вой сирен. — Боже... Перед глазами металлиста вертелось лицо, которое исказилось в ужасе предшествующей смерти. Оно смотрело прямо на него, вглядываясь во внутренности парня. Холодок и мурашки бегали уже не первую минуту по телу. Ларри пытался спокойно снять толстовку и отправиться попить воды. Освежиться. Забыть.***
Хотел выкинуть из памяти, а получилось совсем обратное. Теперь ужасное лицо красовалось на холсте. Все тонкие детали на лице женщины были соблюдены. И почему он так тщательно его разглядывал? Ах да, этот испуг и расширенные глазницы. Их не всегда увидишь в настоящем виде. Так получалось всегда у Ларри Джонсона. Хочет забыть - рисует, лишь только больше давая волю воспоминаниям. Время никого не щадило, было около девяти утра. Он не спал вообще, но уже чувствовал дискомфорт в глазах, хотелось сомкнуть налитые свинцом веки. Не зря Эшли тыкала в огромные мешки под глазами. Первое время - кошмары с отцом. Как он их бросает, оставляет, уезжает в другой соседний город и находит себе другую женщину. Второе - осознание, на сколько он проблемный сын и друг. В снах представлялся образ самого себя в пустой комнате. Но рядом всегда летали фотографии со знакомыми и близкими. Третий - его друзья и мать. Они ему слишком дороги. Он не хочет впускать, чтобы не испортить итак прекрасную жизнь. Джонсон начал возводить стены между собой и окружающим миром. И вот он... Четвёртый, кажется. Ларри кладёт краски на рядом стоящую табуретку и всего лишь выключает светильник. Закрывает окна плотными темно-серыми шторами и прыгает на кресло-мешок. Джонсон даже не удосужился снять ту тёплую толстовку, а уже оказался в снах Морфея. Странный сон. Он держит чью-то кровавую руку. Она вся к глубоких порезах, шрамах и ранках. Чёрные ногти царапают ладонь Джонсона. Парень поднимает взгляд выше и видит голубо-берюзовую макушку. Металлист резко открыл глаза и огляделся. Темная комната. Ларри смотрит на свои запястья. Да, они тоже покрыты некоторыми шрамами, которые не могут зажить гребаный месяц. Хорошо, что тогда мать позаботилась о нём. Обрабатывала раны, рассказывала последние события и улыбалась. Ларри очень любит маму. Он не заставит ее плакать. И что же? Что это был за сон? Открывки мелькали перед сознанием. Точно запомнился один образ - изрезанная кровоточащая рука. На ней не оставалось живого места. Был ли это селфхарм или столько попыток неудачного суицида? И чья... Чья это была рука? Отогнав навязчивый сон на второй план, патлатый схватил рюкзак около кровати. Вытащил снимки полароида, нашёл злосчастный фонарик под книжонкой, которую Салли выбросил из окна, достал ещё одну бутылку энергетика. Руки сами тянулись к чёрному дневнику Фишера, который сейчас или сожалел о содеянном в своей истерике, или же забил на потерю. Но Ларри не грызла совесть. Сам выкинул, значит и глазком взглянуть можно. Длинные пальцы металлиста перебирали страницы дневника. Вместо привычных белых листов бумага была потрепанной и желтоватой. Как ни странно, почерк был весьма понятным и... Наверное, красивым.Первая страница
Вступление?..
Уже неделю я думаю над предложением мистера Откина. Записывать каждый день свой новый кошмар казалось мне неплохой идеей убить время, силы. Может, перечитывая, стану находить это забавным? Хах, кто не рискует, тот не пьёт шампанское! Внизу были неаккуратно нарисованы песочные часы.Вторая страница Переезд
Нелегко отказываться от родного, старого дома. Я не хотел переезжать лишь по одной причине - здесь ещё остались воспоминания о маме. Нью-Джерси всегда будет со мной, как и мама, я верю в это. Нокфелл встретил меня весьма радушно. Милая и добрая уборщица (её звали Лиза, вроде) посоветовала познакомиться с ее сыном примерно моего возраста. Но я же понимаю, что являюсь эпицентром всех проблем, поэтому не буду портить жизнь пареньку. Он заслужил, наверное, лучшей жизни. Было не сложно догадаться, кто сын, хах. Знакомое лицо мелькало на переменах. Ларри (в последствиях я узнавал имена параллели) более или менее хороший человек, по слухам. Его друг Тодд - знатный заучка. Но я уважаю людей, которые хотят знать немного больше, чем все. Здорово иметь ещё в друзьях и такую бунтарку Эшли. Девушка-волчица, как однажды выразился один парень из моего класса. Вот она странная троица школы - Джонсон, Моррисон, Кэмпбелл. И тут прихожу такой я и отбиваю внимание от них своим ебучим протезом и голубыми хвостиками. Почему они не могут свернуть на обычные для них темы и надо избивать именно меня?.. Обсудить больше некого как будто. Джонсон вздохнул. Черт, он интересовался ими, а потом они им... Боже, почему тогда в Ларри не проснулся добродушный дядька и предложил дружбу с ним? Эта запись была в середине сентября. Теперь к пареньку никак не приступиться. Эшли права. Салли никакой не бездушный человек. Он просто гоним обществом.